Месье Форрестер только закончил разбирать очередную башню документов и уже хотел забрать свои вещи и уйти, как обнаружил, что он никак не может найти свою новую записную книжку. Так как она была совсем маленькой, начальник отделения заключил, что просто обронил её где-то, конечно неприятно, но терпимо. На одной из полок в своём кабинете он заметил похожую книженцию, но эта была потрёпанной и обложка оказалась сшита из немного раздражающего материала. Удивительно как со временем многие наши предпочтения улетучиваются и кажутся несуразными, и только то, что нас не устраивает чаще всего остаётся неизменным и приходится только избегать, отказываться и мириться. Форрестер уже был на выходе и тянулся к ручке двери, но только он коснулся метала кончиками пальцев, как та неожиданно ускользнула из-под его руки, провернулась, а дверь распахнулась наружу, обрамляя широкое и усталое тело Патрика. Леру еле усмехнулся от несуразности ситуации и пропустил начальника, но тот не вышел.

— Месье Форрестер.

— Месье Леру, что-то забыли?

— Можно и так сказать. Не хочу вас этим утруждать.

— Мне оно и не надо, меня больше интересует качество выполнения ваших обязанностей.

— Качество? Я вас немного не понимаю.

— Тогда надеюсь ваш мелкий мозг сможет понять другу — более простую форму. — Форрестер, от полного раздражения и глупого притворства, начал проговаривать каждое слово медленно и членораздельно, чуть ли не плюя в лицо подчинённому. — Почему. Вы. Не опрашивали жену. Чарльза Дюпона. Этим. Утром?! Достаточно понятно?

Патрик от шока стал бегать глазами по всему, что он мог найти перед собой, но искать подсказки и выход — бесполезно. Их вовсе здесь нет.

— Я опросил позже, прошу, не торопитесь с выводами.

— Наглая и тупая ложь! Вы хватаетесь за последние соломинки, только они слишком тонкие для спасения.

Леру лишь промолчал и быстро прочистил першащее горло.

— Я разберусь… Мы разберёмся с вами завтрашним утром.

— Да, месье. — наконец Форрестер вышел на улицу, воспользовавшись услугами Патрика, и захотел было сплюнуть проклиная подчинённого, но не стал опускаться до подобного уровня.

В то же время Патрик тихо сплюнул в другую сторону и недовольно шипя забрался по низкой ступеньке в родное и надоевшее своей неизменностью отделение. И в этот раз оно не радовало его ни капли. Леру прошёл мимо своих коллег по офисному несчастью в полном молчании, игнорируя любые обращения и раздражители. Не то чтобы их было много, все привыкли к новой манере поведения Патрика, а он и смирился с этим. Можно сказать между ними воцарилась пропасть безразличия: он живёт как ему нужно, они как им. И это касалось всех без исключения. Пока Леру разбирался с бумагами, лишние мысли одна за другой подкрадывались к нему: одна будто по венам руки и в такт ударам пальца по дереву, другая из-под пятки прыгала всё выше с каждым нервным ударом стопы об пол. Почему он начал сдавать? Ему вправду надоело? Какого тогда он тут забыл? И зачем ему тогда было выставлять Пьера будто он легкомыслен и опасен? Может зря сказал палить по первому же подозрению? Хотя. «Не зря, этот Хемери был тем ещё выскочкой. Только я сам расслабился, он тут как тут — уже берётся за все дела, что ему могут дать. Да-да, карабкается он по своей карьерной лестнице, если бы всё давалось так просто. Не слушает, не уважает ничьё мнение, не видит всей ситуации, попросту не хочет. А остальные будто не видели — говорили, что станет таким же как я, если не лучше…»

— Как я. — прошептал он в стол. «Вот и стал лучше! Побирается на своих постах для дегенератов, пропадает на попойках и портит другим судьбы. Своей жене! Мадам Дюпон! И Ноку сделает жизнь не лучше! Таким место на помойке! Пусть катиться по ступенькам вниз, долго и болезненно по шипам реальности. Не заслужил!» Патрик вмазал костяшкой об стол, вскакивая так, будто умрёт если этого не сделает, зубы вжимались друг в друга, скрипели тонким, яростным воплем и уже было хотели треснуть от давления. — Он никогда не станет выше меня. Невозможное остаётся невозможным.

Дверь осторожно приоткрылась, и в щель заглянула небрежно выбритая голова одного из сослуживцев. Зашёл «просто проверить», конечно, так он и поверил. В их жизнях не происходит ничего интереснее сплетен и слухов, а чужие проблемы их волнуют сильнее, чем свои. «Но так мы и живём.» Патрик, пуская последний пар из ушей, наконец, сел обратно и не нашёл перед собой ничего кроме клочка бумаги истошно требующей своего заполнения.

— Когда же ты станешь таким как раньше? — пробубнил он и вяло взялся за холодный поблёскивающий наконечник пера, приступая к написанию шеренг нескончаемого текста.

***

Водный поток шумно бился о, зацепившийся на краях канала, мусор и нёс на себе ещё больше мерзостных отходов, в которых затесалось что-то очевидно большое и не принадлежащее подобному месту. Спереди спешащей на волю субстанции показался, всплывший из-под дна, обрубок пальца и устремился вперёд гораздо быстрее, чем раньше, за ним всплыла оторвавшаяся кисть, у которой не хватало двух фаланг на указательном. За грудой же струилась остывшая полоса крови, рисуя извивающиеся узоры вокруг препятствий и исчезая через какое-то время, будто рисунок сделанный на песке прямо перед очередным приливом.

Наконец показался свет: тусклый и холодный, обещающий пробивающие до дрожи ветра и одиночество. Тело Жад с глухим треском врезалось в стальные прутья, ломая, не ощущающие боль, ещё целые кости и оставляя себя в безобразном положении. Подобные позы можно, наверно, увидеть только в религиозных картинах страдающих, только мертвецы не страдают. Лучше думать, что они просто существуют и не воображать — как кто-то из них ушёл из этого мира. Хуже только примерять эти чувства на себе.

Такой же, по смыслу, совет получил и Нок, когда утром было обнаружено ещё одно тела в водах Гавра. К счастью для Кельвина, обнаружил его не он — совсем не хотелось прослыть магнитом для трупов. Пьеру подобное прозвище придумать — как два пальца, как раз он и стоял рядом поближе к другим полицейским, которые только только вытащили и обмотали труп. К Ноку, как к самому дальнему от места действа и как к самому ближнему к дороге, подъехал крытый гладкой крышей транспорт, достаточно широкий для того, чтобы уместить мертвеца, как заметил он. Кучер тронул его за плечо и попросил открыть за себя дверь, чтобы «отправится пораньше и приехать побыстрее.» Нок, не задумываясь, согласился и пусть даже если попросили из лишней лени, ему нужно было сделать хоть что-то и занять свои неспокойные руки. «Нужно будет как-нибудь привыкнуть к мёртвым.» подумал Кельвин и встал рядом с дверцей, крепко взяв ручку в бледный, исхудавший кулак.

Труп несли будто ребёнка: медленно, аккуратно, чтоб не дай бог что упало. Пьер шёл рядом и иногда что-то подвякивал в разговор несущих. Дверца перед ними в спешке открылась, и, будто не замечая помощника, полицейские сели напротив друг друга, девушку же постарались зафиксировать голенями. Только кучер мельком поблагодарил юнца и сразу тронулся по дороге, оставляя Пьера с Ноком стоять в бессолнечном и выматывающем утре.

— Ну хоть голова целая. — бросил Хемери в попытке начать разговор, для которого он ещё слишком медленно соображал.

— Вынужден с вами согласиться, хоть я бы и заострил внимание на том, что ещё один человек умер и появился в сточных трубах.

— Это мертвец, и больше ничего ты с этим не сделаешь. Кончай играть в святого сострадателя и пойдём. У Форрестера опять должны быть какие-то «важные» указания именно для Патрика Леру и его компашки. — раздражённо протянул он, в шутку треся запястьями и смеша Нока.

— Отчего вы так не любите их обоих?

Пьер остановился на пару секунд и попытался найти быстрый ответ: это были для него просто чужие люди, которые отстранялись не только от него, но и от окружающих, по-своему кажды. Хотя, ведь у всех есть изъяны, а притянуть их проще, чем поставить подпись. — Первый, как по мне, делает вид, что всегда занят, завален делами и отчётами, тогда уж он обычный офисный червь, а не человек хоть какого-то порядка. Второй же зазнавшийся дебил и отморозок по молодости, не умеющий признавать ошибок, уверен в этом, хоть и говорю со своей колокольни.

— Понятно… Лучше мне не лезть в ваши распри.

— И никогда таких не приобретать.

***

В морг на первичное опознание вызвали Патрика как ведущего следователя и ещё несколько человек, работавших в последнее время с населением. Заходили они понескольку человек, проводили с десяток минут и выходили омрачённые зрелищем обезображенного тела. В очередь Патрика зашли ещё двое вместе с ним. Трюдо в очередной раз сорвал испачканную простыню до середины рёбер и, если запах до этого не был так заметен, то уже сейчас аромат начинавшей гнить человеческой туши, дерьма, гнилых отходов и других пренеприятных навиваний раскрылся как букет, который сдерживала одна тоненькая ниточка. Леру сразу узнал лицо Жад, то, как она лежала сейчас чем-то напоминало их встречу, только девушка больше не улыбалась и не смотрела вопросительно на него, не отвечала ему звонко на, может, слишком резкие вопросы — какие же разные люди: те кто дышат и те кто перешли на другой берег. Патрик будто почувствовал, что через него просверлили ещё одну небольшую дырку рядом с подобными, только о старых он мало что помнил, к своему же счастью. «Должен признаться, я бы хотел услышать твой наивный и бодрый голос ещё раз.»

А ведь Трюдо в большинстве своём знает именно таких людей и знакомится чуть ли не каждый день с новыми. «Интересно — кто также познакомится с ним, когда сорвёт очередную тряпку с омертвевшей кожи?»

Кожа на трупе уже немного перекрасилась в серо-жемчужный цвет, сморщилась и еле набухла в области шеи и плеч. В некоторых частях уже зеленела.

— А он не вздуется? — спросил один из вдумчиво рассматривающий «опознавателей».

— Никак не должен. — бросил ему в ответ товарищ и стал вглядываться в лицо умершей без особого интереса и любого другого проявления эмоции, будто видит таких несчастных каждый день. На вопрос об этом необычном поведении полицейских отвечал просто. — За транспортировку трупов платят сверху, вот и привык. — В то же время Патрик хранил молчание, пытаясь понять — за что эту безобидную особу спустили в сточные воды? И это сделал тот же человек или такая мода пошла?

— Ну? Ваш вердикт господа. — влез между делом месье Трюдо, расталкивая полицейских и поднося новую настилку.

— Без понятия.

— Идей нет, месье.

— Как-то ни единой мысли. — признались все трое, кроме Леру.

— Вы её знаете, Патрик? — постарался изобразить искренний интерес врач, протянув свой вопрос.

— Могу я это обсудить с вами наедине?

— Как пожелаете. Вы не против? — обратился он к остальным. Те лишь, будто немые, кивнули, развели руками, отмахнулись и направились к выходу, попутно поделившись сигаретой с тем, у кого её не оказалось. — Какие сговорчивые.

— Я её точно знаю. — пробормотал Патрик, чтобы его услышал только Трюдо. — Только не могу сопоставить причину — продолжил он, взявшись пальцами за виски… — и следствие. — …и тут же показал руками на Жад.

— А откуда знаете? И имя, если сможете, я обязан.

— Сказать честно, это сирота Жад из мастерской месье Райе. Да и скорее не было у неё таких знакомых, кто мог бы знать фамилию…

— Мне этой информации хватит. — прервал его раздумья Трюдо.

— И всё?

— Не смею больше вас задерживать. Ваши мысли только ваши, а никак не мои, как и проблемы. Моя работа вот с этим. — он бережно накрыл тело, обреченное стать ещё зеленее через несколько часов, и пригладил ткань иссушенной кожей на пальцах. — А ваша, мой друг, со своей головой.

«Ну спасибо за совет, мастер трупов недоделанный, будто моя работа в разы легче.» — Я подумаю. — Леру стал покачиваться в сторону двери, шаря ручонками по карманам.

— Не забывайте задавать правильные вопросы.

— Не сомневайтесь, не забуду.

Следующим днём Патрика настигло письмо с вызовом на ковёр за подозрения на неправомерную и коррупционную деятельность при исполнении службы. Усугубляло положение и то, что лично Форрестер вручил ему повестку со словами «Надеюсь, что я ошибаюсь, но вы подвергаете наше отделение большой репутационный и результативной опасности. Вы отстранены отныне и до конца суда.» Леру был готов себе вырывать волосы откуда это только возможно, только бы не нервничать, только бы не закопать себя ещё глубже.

***

В ночь перед раковым извещением для Патрика, Пьер с Ноком остановились перед лучшим местом для Хемери. — Добро пожаловать в «Конюшню»! Самое задорное заведение в Гавре, особенно, когда сюда захожу я.

— А может мне не стоит?

— Тебя дома кто-то ждёт? Может красавицу захапал себе за нашими спинами.

— Нет, конечно, но…

— Но был бы очень неплохо. — Пьер положил руку ему на плечо и продолжил. — Значит тебя ничего не сковывает. К тому же, нам остаётся только ждать, но никто не говорил, что ожидание должно быть канителью.

Кельвин хмыкнул в согласии и перевёл взгляд на дверь в «Конюшню», еле слышно выдыхая. — Хорошо, но только сегодня.

— Вот и отлично. — Хемери стал подталкивать напарника и, будто хозяин заведения, гостеприимно что-то проговаривать.

Только они подошли ко входу, как Пьер с ноги распахнул дверь перед собой, что та ударилась о стенку обитую сосной, но ручка не издала ожидаемый грохот, лишь глухой стук метала о мягкую подстилку. Посетители паба моментально вытянули ссвои шеи в сторону входаСурикаты те ещё и разразились радостными возгласами, но самым громким был бармен.

— Только один человек заходит сюда таким способом.

— Потому ты и повесил кожу на стену, Джофри. У конюха всё такой же звонкий голос?

— А как ещё? Иначе Принт в жизни меня не услышит, да Принт?

— А?!

— А кого это ты привел к нам?

— Прошу знакомиться — Нок Кельвин, талантливый, мозговитый молодой человек, которого преследует удача случайно находить трупы. — тот еле слышно и резко выдохнул, выражая своё осуждение, и прошёл вглубь зала.

— Наслышан. — Джо протянул Кельвину руку и выжал из их рукопожатия, наверное, всё, что мог своими широкими пальцами, кости которых выпирали чуть сильнее, чем у любого другого. Бармен выглядел на четвёртый десяток, голову и подбородок украшали почти не ухоженные черные волосы, во рту не хватало одного резца сверху, а кожа на лице уже слегка стала сморщиваться, видимо он был на конце своего десятка.

Тут же снова влез Пьер. — Мы любим называть его конюхом, присматривает за невменяемыми, помогает душевно раненым и не упустит возможности обменять твою лишнюю монету на своё отборное по… питьё, так что не стесняйся. — Джофри лишь аккуратно улыбнулся им обоим.

— Вон там Принт. — Хемери указал на отдыхающего на столе лицом вниз мужчину с прилизанной и влажной, от пота, у корней волос причёской. — Даже не шевельнулся, спит чтоли.

— Принт! — выкрикнул бармен, и спящий резко встрепенулся. — Поздоровайся.

— А… ага, да. — в ответ он махнул рукой и как только рука пошла вниз, голова последовала туда же, шмякнувшись о стол.

— За тем столом — продолжил Пьер. — Франц и Кристиан. — на упоминание их имен стальные кружки взлетели вверх, чуть ли не расплескав содержимое. — У столика бармена стоит Жак. Давно не виделись. И-и ещё один Жак, вон там у стены.

Нок прищурился, ведь пьяная фигура была отчего-то довольно знакома. — Месье Форрестер?

— Да-а, — тихо протянул Пьер. — но здесь он Жак, а для Джо — Форри. — Кельвин еле сдерживал смех, он прикрывал рот, но глаза уже начинали слезиться, а всхлипы от хохота уже пробивались сквозь общий гам. — Зря ты так. Для некоторых найти отдушину в жизни оказывается непосильной задачей. Потому и ходят быстрым путём.

— Конечно, — хихикая выдавил он. — конечно. Фйух.

— На первый раз прощаю. — пьяно взвизгнул в ответ на смешки Форрестер.

— Все прощают на первый раз. — бросил ему за стойкой Джо.

— Все-не все, а тебя я не прощу, если не нальёшь мне ещё того прелестного сухого.

— Только для тебя и держим. — тут же по рукам пошла бутылка вина с этикеткой болотного цвета в перемешку с чёрным, названия было почти не разобрать, но, в конце концов, со всеобщего молчаливого согласия не трогать чужую выпивку, она добралась до столика Жака.

Откупорив свой объект обожания, он глубоко вдохнул от горлышка и слегка поморщился. — Переборщил… — Его руки забегали по сумке, которую он оставил у ножки своего стола по приходу, и достали деревянную прямоугольную коробочку с крышкой прижатой вплотную так, будто внутри должны быть драгоценности, но, приложив небольшие усилия, Форрестер не стал тянуть и показал на всеобщее обозрение бокал с толстой закрученной ножкой и чашей около квадратной формы. Издалека Нок разглядел узорную гравировку по стеклу из золота или того, что исполняло его роль, но присутствующим до этого, видно, было мало дела. Горлышко бутылки стало изливаться содержимым под звуки шагов Хемери и Кельвина, а зрачки главы отделения только и делали, что следили за извивающимся потоком вина потемневшего зернистого цвета с еле отличимыми оттенками зеленого. — Красота какая.

— Не могу не согласиться. — проговорил Пьер, подступая к столу под тихие звуки плескания из бокала. — К тому же напитки такого разряда редко бывают в нашей забегаловке.

— За словами следи! — снова донеслось из-за стойки. — Я тут вкалываю ради вас если что.

Ответа не последовало, а Джофри лишь цокнул и отвернулся в противоположную сторону. — Так вот. Угостишь?

— Лишь через пол бутылки.

— Замётано. Нок, тащи-ка себе стул.

***

— Ich bin unaufhaltsam! — кричал Принт, поставив ногу на столик за которым недавно спал. Рядом подплясывали Франц и Жак, пытаясь перекричать своего самопровозглашенного «командира» — März für das Bier!

— Долей-ка мне. — нашёптывал Хемери Форрестеру, подставляя кружку Нока, только вино больше не лилось, пиво и абсент заняли его место, иногда смешиваясь в беспорядочном, но задорном хаосе. Как только сосуд заполнился до краев, Пьер подменил его на свой, а тот подложил под ослабленные пальцы Кельвина, которые сразу наполнились силой волнующего духа псевдоединства с собутыльниками. Пока Нок удерживал жидкость на весу, он старался выверено подать свою мысль Жаку, только челюсть была другого мнения на этот счёт. Оттого Хемери то и дело подправлял собеседников.

Так они и сидели какое-то время в своём треугольнике беспамятства и веселья, пока не закончилась причина их гулянья.

— Конюх! — выкрикнул Форрестер, нет ответа. — Ко-нюх! — снова зов в никуда, может он теряется в общем гаме? — Д-йик-джо! Джофри!

— Слушай. — отвлек его Пьер, поджав за плечо перепившего начальника. — Есть ещё что залить?

Нок, вслед за всеми повеселел, почти забыв о неудачах последних дней, о пуле, которая так и не прошла через его череп, вытаскивая серое содержимое, об отце, который его отправил в такую даль и, похоже, послал тележку неудач вслед, о сбежавшей жене Чарльза, о невыносимом Патрике, что исчезает в моменты нужды и появляется в самые неподходящие, о двух трупах, выловленных из подземных вод, и их искореженных телах. Телах… Тут он вспомнил как в первый раз увидел Чарльза: за решёткой, безмолвного и страдающего от вымывающей его внутренности воды. Кельвину вдруг показалось, что тогда труп кряхтел и пытался поговорить с ним, а может с Пьером? Может это глюки с похмелья или всё от усталости? Да какая разница, человек разорванный пополам не должен даже дышать. А что потом было? Ах да, его же вырвало, но чувство было, будто над ним злостно пошутили. Вот и сейчас что-то начинает рваться наружу. Нок немного скрючился и отошёл от столика, пытаясь выйти на свежий воздух, но отвратительное чувство одерживало верх в этом состязании, и под ногами величественного Жака с подтанцовкой извергся фонтан алкогольных последствий, заставляющий их приплясывать в противоположном направлении. Блевота быстро распласталась по деревянному полу, вызывая мгновенную реакцию бармена и Пьера. Кельвин же всё ещё не мог разогнуться, но и на пол смотреть не мог, поэтому просто закрыл глаза и ждал, когда расплата за хмельные похождения пройдёт.

— Хемери! — проорал Джо, подбегая к неосторожному юнцу — Хемери, мать твою!

— Das Miststück! — запоздало, но верно, заметил Принт, завидев причину переполоха, которая успела попасть ему на туфли.

Пьер выпрыгнул из-за стола и подхватил Нока под подмышку, пока тот держался за живот крепче чем за плечо. Правда вышло это у него не так ловко, как он предполагал: спотыкаясь и цепляя каждый стол на пути.

— У меня здесь не выгребная яма, Пьер, и ты это знаешь. Иначе, это место бы давно загнулось.

— Да откуда мне-то было знать, что он не успеет.

— Просто выведи его уже! — отмахнулся Джофри, уже пытаясь вспомнить куда он дел тряпку со шваброй.

— И так вывожу. Пошли, Нок, пошли. — на выход их уже провожал гул возмущённых возгласов тех, кто был достаточно близко, и непроизвольный смех с невнятными гласными тех, кого маленькое происшествие не коснулось.

В переулке, напротив входа в «Конюшню» им обоим необычайно повезло найти, на первый взгляд, неприметный угол между зданиями. И пока Пьер тащил на себе напарника, сам почувствовал прилив. «Зря, конечно, так резко встал. Если бы не умх…» Он машинально закрыл себе рот рукой и приставил Кельвина плечом к стене.

— На, блюй. — сам Хемери отошёл на несколько шагов, нашёл бледно-серые ступеньки и без раздумий уселся на них, опустив свою голову и положив руки на коленки. Нок попытался откашляться, но лишь вызвал новый приступ рвоты. Он пытался что-то прокряхтеть, правда из всего потока звуков единственное, что Пьер смог разобрать — это «…вообще не весело.»

— Знаю, что не не весело, когда выносит. Но до этого же было. — Нок в ответ лишь слегка улыбнулся. — Наверное воды хочешь как скотина.

— Хуже… хочу как… умх.

— Как закончишь присядь. Потом за водой сходим. — Хемери исподлобья смотрел на еле освещённую улицу, хотя по сравнению с ней этот переулок был кромешно тёмным местом. Людские тени то и дело проскакивали за секунду до того, как объявлялся их обладатель. «Необычно много людей бродят сегодня ночью. Хотя погода ещё позволяет прогуляться.» Пьер медленно встал со ступенек и аккуратнейшим образом распрямился, стараясь вдохнуть поглубже влажный воздух, тянущий за собой прохладу с главных улиц и запах не самых чистых вод. Убедившись, что голова не трещит, а желудок не подводит и кишки не ноют, он решился пройтись по улочке туда и обратно — занять себя хоть чем-то, но месье Форрестер уже ждал его на выходе, пытаясь рассмотреть как справляется Нок. За ним рывком вышел Принт, толкнув в спину комиссара и ругаясь себе под нос.

— Флик, чёртов. — Реакции как таковой ни от кого не последовало: и понять можно, и сил нет.

— Пьер, подойди-ка на секунду. — Жак скрестил руки, видимо грел остывшие пальцы, как заметил Хемери.

— Без проблем. — подчинённый, подпрыгнув, выбил испод каблуков три глухих звука, размеренно дошагал до Жака и сразу как остановился, вальяжно отдал честь вялой рукой.

— Пройдёмся ненадолго? — Пьер оглянулся в переулок. — Буквально за угол. — в ответ последовал кивок.

Переместившись немного в сторону, Жак опёрся о столб с еле горящим огоньком внутри и вытер ладонью запотевший лоб, затем вытер её и обхватил двумя пальцами подбородок, положив большой палец на щёку. Растущая щетина приятно тёрлась о подушечки пальцев, что удивительно помогало Форрестеру в моменты раздумий.

— Месье Хемери, у меня достаточно давно, а в последнее время особенно сильно, крутиться мысль, что наш общий знакомый — месье Патрик Леру, ведёт дела некорректнейшим образом.

— Такие формулировки, мало выпил, Жак?

— Может и мало, но прошу вернуться к теме.

— Конечно, конечно. И что же вызвало такое волнение?

— Например?

— Например.

— Месье Леру, хоть и часто находится в отделении, свои отчётности предоставляет в самой простой и неконкретной форме. Обращается с неожиданными письменными заявками в информационные бюро, прибегает к помощи неизвестных лиц. В общем его неожиданный энтузиазм и активность не вяжутся и не бьются с действиями в результате. Недоговаривает будто.

— Будучи честным, мне должно быть глубоко наплевать, месье Форрестер.

— А будучи собой?

— А так я придерживаюсь похожего мнения.

— Значит стоит проверить считаете. — конечного ответа Жак не добился. «Как обычно.»

***

К моменту, когда Нок оправился, Пьер уже поджидал его у выхода с переулка и выкуривал сигарету сожженную почти до фильтра. Проверив пачку на остаток её содержимого, Хемери наконец выбросил бесполезный бычок и накрыл его туфлей. Кельвин же слегка сгорбившись попытался пройти мимо и выбрать где бы присесть. Правда ему было уже абсолютно всё равно, белый шум смешался с писком и заполнял сознание, не давая подумать ни о чём другом.

— Пьер.

— А.

— Тебя когда-нибудь контузило без причины?

— Для такого всегда есть причины. Если порох рядом с ухом не хреначил и в голову кровь не била, то тут один вариант — ты нажрался как скотина.

— Вроде же хотел выпить пол бокала.

— Должен сказать: вряд ли, при таком темпе, как в последнее время, пол бокала могли не превратиться в попойку. — Нок не смог ответить ничего внятного, хотя ничего того не требовало. — Зато было весело, слушай.

— Угу. — обречено промычал юнец.

Заслышав печальные нотки, Пьер взялся за плечи напарника, проведя руку за спиной, и энергично встряхнул его, что отчётливо отдало звоном в мозг Кельвину. Руки тут же стали опорой для головы, а связки заныли кряхтящим звуком. — Воу, не особо-то тебе и лучше.

Только глаза Нока закрылись, как окружение поменялось: под носом снова была барная стойка, перед глазами мелькал бармен-Джофри — обслуживал посетителей, которых не спугнул его перфоманс, и тех, кто остался на подольше. Под рукой лежал опрокинутый, видимо недавно, стакан. Подняв голову с шершавой и непригодной для сна древесины, он почувствовал как со щеки что-то стало капать — по запаху вода — заключил Кельвин и оглянулся по сторонам как только мог и не зря, ведь рядом кто-то сидел и не особо обращал на него внимание до того, как Нок двинулся.

— А-а, наконец-то проснулся.^{Спонтанная отсылка на скайрим} Ну что как голова? Кишки работают?

— Вроде да, но голова-а.^{А теперь отсылка на лови волну} — тихо зашипел Кельвин.

— Видно уринотерапия помогла.

— Чего, мать вашу?!

— Шучу, шучу.

После небольшой паузы Нок всё же решил спросить. — Месье Хемери, сколько я спал?

— К сведению, Пьера уже давно не наблюдается в данном заведении, а так часа четыре, может пять.

— Месье Форрестер?

— И его давно не наблюдали.

Нок тут же чрезмерно напрягся, его спина растянулась, а пальцы на ногах сжались, голова от нервов почти перестала болеть, только почти не поднималась со стойки, но он всё же смог рассмотреть своего соседа: распрямлённый воротник его еле тёмного пальто, отдающего уже выцветающим коричневым цветом, закрывал почти половину лица, сам человек был чутка низкорослым и слегка полноват, что ему предавало комичности. Шляпа «гаврош», изредка расшитая по кайме мелкими красными цветами, прикрывала его голову. А испачканные и поколотые подушечки пальцев говорили только то, что, скорее всего, перед ним сидит портной.

— Месье Лус, к вашим услугам. — по привычке оттарабанил он.

— И чего вы здесь забыли в какой-то там ранний час, месье Луз… Лис… Люс.

— Лус, требую быть предельно точным. Что касается моих дел, касаются они только меня, но никак не вас и не ваших сослуживцев.

— Вы не ответили на вопрос.

— Впрям, дорогой друг. Моим единственным интересом в данный момент являетесь вы, месье Кельвин.

На последних словах Нок навострился ещё сильнее, но на голову всё ещё, как гиря, давило похмелье. — Рассказывайте, месье Лус.

Испод воротника внезапно появилась восторженная ухмылка. — Позвольте выразить благодарность за вашу заинтересованность. — мужчина развернулся к юноше, открывая свой жгущий все мысли взгляд, что подталкивает человека утонуть во страхе, и вытащил из внутреннего кармана стопку рисунков с образцами одежд. — Поглядите, — не менее деликатно, но заметно быстрее продолжил он. — Не так давно — предыдущим днём, ко мне пришла весть, что дни моего проекта почти сочтены, буквально пара дней. — ухо Кельвина неожиданно зазвенело, отчего тот сразу переложил голову на другую щеку, а Лус, будто следовал за ним по улице, придвинулся на несколько сантиметров и слегка почесал короткую щетину от постриженных бакенбард. — Я хочу создать одежду в синтезе с элементами нашей бдительной жандармерии.

— И? — второе ухо также начало звенеть и от этого уже не скрыться.

— И?! И?! Дорогой друг вы явно недооцениваете роль искусства внешнего вида! Архитектуру ткани и образа! Картину…

— Месье. — взялся за виски Нок. — Поймите, мне нет дела, ещё меньше вижу причин мешать человеку справлять похмелье.

— Пусть так, но мне нужен образ юношеской ветрености и…

— Вы отстанет, если откажусь?

— Никак не могу, друг мой. Уверяю, моя нужда заключается лишь в снятии мерок и проверке результата. К тому же, вы вполне можете получить одну из изысканнейших вещей, ведомых сие миру, первым…

Кельвин наконец резко встал из-за стойки, пересиливая себя, и сощурился на собеседника. — Не могли бы вы подождать до вечера?

— До вечера, на этом месте.

Получив одобрение, Нок отправился на выход, иногда оглядываясь назад, где всё ещё сидел странный портной. — И перестаньте называть меня своим другом.

— Как изволите.

***

Пьер стоял на углу разбитой улицы и докуривал увядающую, будто сорванный цветок неминуемо ждёт смерти, на глазах сигарету, когда Жак Форрестер, после встречи с Леру, шёл в неопределённом направлении.

— Всё правильно сделали, месье. Правильно.