«День 13: Проходит неделя. И за это время Санни со своей свитой даже не подходили. Они не смотрели даже в мою сторону. Я надеялась, что их нападки прекратились, но сегодня оказалось, что нет. На физкультуре наш класс играл с других в вышибалы, и все будто сплотились против меня. Они кидали мячи только в мою сторону. Я пыталась уворачиваться, но только раззадоривала их. И парни, и девушки продолжали кидать с большим азартом, и только Санни со своими подружками стояли в стороне и гадко ухмылялись. Они наслаждались моими страданиями. В тот момент я хотела просто упасть на грязный пол и позволить им делать с собой все что угодно. Но учитель вовремя вернулся и отвел меня в медпункт. Все тело болело, как и душа. Она разрывалась на куски, она кровоточила незажившими ранами. Не надо было говорить отцу, что случилось. Он понял и так. Он пытался меня всячески подбодрить, сказать, что это пройдет, но я знаю, что так будет продолжаться еще долго. Я только сказала, что не хочу идти в школу завтра, а он разрешил. Я снова глотаю слезы и пишу это. Мне хочется завыть в голос, но тогда я разбужу отца, а я этого не хочу. Хотя какая разница? Я все равно проснусь среди ночи от кошмара. Так уже месяц и тринадцать дней…»

Тэхён просыпается в холодном поту: его тяжелое дыхание и сильно бьющееся сердце в груди. В комнате царит кромешная темнота, но так даже лучше по сравнению с донельзя ярким сном, где парня закидывали баскетбольными мячами. Он явно перечитал дневник той девушки, раз ему начали сниться кошмары. Раз это только начало, то что будет дальше? Ким не хочет даже думать, но он должен прочитать весь дневник, чтобы помочь девушке.

Тэхён выходит из комнаты, чтобы попить воды. Она ему необходима, в горле словно пустыня образовалась. Он надеялся, что хотя бы во сне сможет избежать реальности, но даже там она его нашла и затянула в свои крепкие и темные цепи. Парня потряхивает, он сомневается, что уснет, но должен попытаться. Однако ему надо помочь девушке, он не хочет стать свидетелем ее смерти и быть тем, кто все знал, но не смог предотвратить этого.

Парень пьет холодную воду большими глотками. Она обжигает горло своей низкой температурой, но парень игнорирует это. Так он хотя бы проснется и снимет с себя остатки сна и кошмара, хотя и грозится получить ангину. Тэ не знает, сколько сейчас времени, но он уверен, что пытаться засыпать нет смысла. Все равно от еще нескольких часов сна ему не станет лучше.

Так же тихо, чтобы никого не разбудить Ким идет в свою комнату, где наконец берет свой телефон, чтобы узнать время. 5:48. Ложиться спать на еще минут сорок-пятьдесят — просто нет смысла. Однако его взгляд тут же цепляется за уведомления от твиттера. Только от одного человека они могут быть, и от осознания этого легче не становится. Наоборот Тэхёна еще больше прошибает от страха, холода. Табун мурашек проходится мелкой цепочкой по коже, и только еще больше взбудораживает рецепторы и нервы. Он боится увидеть прощание и намек на чужую смерть, но парень не хочет быть трусом, по крайней мере, не для этой девушки, чье имя не знает. Тэхён согласился бы вернуться на пару дней назад, но уже поздно, и он проводит пальцем для разблокировки телефона, чтобы прочитать ответы девушки.

«Боюсь это невозможно. Я уже давно не смеюсь».

—

«Мне кажется, ты ошибаешься. Просто у тебя нет поводов для смеха, а я хочу тебе помочь».

—

«Чем ты мне поможешь? Даже мой телефон у тебя».

«Какой толк желать встречи с тем, кто скоро умрет?» 

—

«Я не хочу, чтобы ты умирала».

—

«Мало ли, чего ты хочешь. Ты мне никто. А смерти хочу я».

«Уже поздно возрождаться. Я сгорела. Остался только пепел».

—

«Ты можешь возродиться как Феникс».

—

«Феникс — птица, а я — человек. Сомневаюсь, что люди способны возрождаться».

Тэхён не знает, что ответить, он уже несколько минут прожигает дисплей телефона не моргающим взглядом. В голове вертится рой мыслей, что сталкиваются, словно неправильные галактики, позже образуя новые. Они взрываются, горят, рассыпаются на миллионы частичек, и так же собираются и рождаются новые слова для ответа девушке.

Почему она не спала в три часа ночи? Почему она решила ответить? Насколько все плохо, раз она хочет умереть? У парня нет ответа на эти вопросы, их наоборот становится еще больше. Парень вздрагивает, когда телефон в его руке начинает издавать резкий звук будильника. Он спешит его тут же отключить, потому что он уже как двадцать минут не спит, а сам витает где-то между реальностью и миром под названием «я думаю».

Ким не может ничего стоящего придумать, только один вариант кажется ему относительно нормальным: позвать девушку в кофейню и отдать телефон. А дальше будь что будет. Он не хочет задумывать о будущем, поэтому лучше положиться на интуицию.

***

«День 15: Я все-таки вернулась в школу. Моя челка спадает на глаза, и мне приходится сильно опускать взгляд, чтобы не видеть лица одноклассников. Они пропитаны ненавистью, отвращением и жалостью. Им противно от меня, что я якобы притворяюсь, хотя на самом деле наоборот. Я пытаюсь вернуться в обычную жизнь, но они только напоминают мне это снова и снова. Я пытаюсь привыкнуть, что мамы больше нет рядом, пытаюсь принять это, но они только сильнее тычут мое лицо в это болото. Хотя уже в обед это было не сравнение. Ха, можно официально заявить, что я стала грушей для битья. Сейчас им уже все равно за что меня бить, им просто нравится процесс — и есть, кого унизить. Я тогда открывала дверь в класс, когда мне на голову вылилось ведро с непонятной жидкостью. Она воняла, она впиталась в мою одежду. Мне пришлось надеть спортивную форму. Я думала, что этот день уже закончил свои издевательства, но меня ждало еще одно. То ли я просто «удачливая», то ли фортуна отвернулась от меня. Не знаю. В классе мы читали стихотворения, и очередь дошла до меня. Они были короткими, но даже эти пять строк смогли довести меня до слез. Я стояла перед классом, опустив голову, и только мои всхлипывания разносились по кабинету. Учитель отправил меня домой, и я незамедлительно ушла. Я бы не выдержала еще несколько уроков. Мне плевать уже, что подумали одноклассники тогда. Это их работа, не моя.

От страха смерти я, — поверьте мне, — далек

От страха смерти я, — поверьте мне, — далек:

Страшнее жизни что мне приготовил рок?

Я душу получил на подержанье только

И возвращу ее, когда наступит срок.

(Омар Хаями)»

Тэхён отрывается от чтения. Каждый кусок, каждая записка дается ему с трудом, но он старается читать. Это начало, а дальше будет только больше. Вот это и пугает. Учитель объясняет новую тему, а Тэ смотрит сквозь учителя и доску. Страшнее жизни что приготовил рок? Насилие? Издевательства? Утрата близкого человека? Сложно. Голова идет кругом, мысли снова путаются. Ким медленно закрывает глаза и считает до десяти. Ему надо прочитать все ее записи, чтобы помочь, чтобы знать, что говорить, если девушка согласиться на встречу. На телефон еще не пришло уведомление.

— Ким Тэхён, если вы не слушаете, то хотя бы не спите, — отвлекает парня от своих размышлений голос учителя.

Голос действует как самый лучший аспирин после бурной пьянки или как холодная вода после пробуждения. Тэхён вздрагивает и с испугом смотрит на учителя, но тот уже продолжает вести урок. Ответ или извинение не требуется. И это успокаивает парня. Тэ снова прикрывает глаза, а потом открывает их, чтобы снова вернуться к чтению. Он не из тех, кто не слушает занятия, прогуливает их или спит, но сейчас у Кима просто нет другого выхода. Раньше он презирал тех, кто гоняет балду на уроках, однако сегодня сам стал именно таким учеником. Даже чувствует вопросительные взгляды Намджуна и Хосока, но сейчас не до них. Тэхён уверен, что они поймут. Он надеется на это. Потому что ему хочется дочитать до конца и вызволить девушку из ее личного ада.

«День 16: Все-таки отец заставил меня снова начать ходить к психологу. Мне не хотелось да и сейчас не хочется совсем. Меня пугает темная атмосфера кабинета, где сидит женщина в очках с толстыми стеклами, в которых видишь мир через толстый экран. Ее голос звенит в перепонках, стоит ей заговорить. Но я все равно надела пальто, черную шапку и пошла на автобусную остановку. Снова в ее кабинете пахло нафталином, проникающим в нутро каждой вещи. Она снова сидела в своем кожаном кресле, сцепив пальцы в замок, и задумчиво разглядывала меня. Женщина не сказала ни банальное «здравствуй», ни «привет», она просто сказала своим сухим голосом: «Челка. Как мило». Хотя по ее тону это самое «мило» далеко не звучало так, оно больше походило на скупое замечание какой-то злой старухи из детского мультика. Хотя именно так я ее и видела. Она весь сеанс говорила со мной, рассказывала, что смерть — это не такая уж и большая проблема, она встречает каждого человека либо как милого друга, либо как врага народа. Мне было противно от ее слов, они резали и так кровоточащие раны. Я хотела заплакать, крикнуть, чтоб она заткнулась, но вместо этого только сидела, опустив голову, и кусала нижнюю губу. Я ждала окончания. И мне невыносима мысль, что мне придется ходить сюда, пока эта женщина сама не скажет прекратить. В тот момент она просто сказала: «Ну что, дорогуша, наше время вышло. Встретимся завтра в это же время. Надеюсь, ты поняла, что смерть не так страшна, как кажется». Мне ничего не оставалось кроме как молча кивнуть и уйти, не попрощавшись. И вновь я плакала в автобусе. Только уже не понятно от чего: то ли от своей никчемности, то ли из событий последних дней, то ли из-за психолога.

День 21: Пять дней. Пять ужасных дней, когда мне приходилось ходить к этой женщине, пока я наконец не собралась и не сказала отцу, что не хочу больше к ней приходить. Хоть она и сказала вести дневник, в остальном мне она не нравится. Она говорит одно и то же. Постоянно. И никак не помогает даже. Я так больше не могу. На удивление, отец даже не спросил почему. Он просто сказал, не хочу ли я найди другого психолога. Я согласилась, потому что одна я не выберусь из этого дерьма, что начало окружать меня со всех сторон. Меня немного успокаивает, что отец находит силы жить и удерживать фирму в хорошем состоянии. Он олицетворение твердости, силы воли и стремления жить. Жалко, что я так не могу.

День 23: Сегодня день не задался с самого утра. Было холодно и пасмурно. Музыка в наушниках никак не отгоняла мысли куда-нибудь на задворки моего сознания. Санни нагло ухмыльнулась, стоило мне пройти мимо нее и ее свиты. Я надеялась, что снова забьют на меня, но мое желание не сбылось. Стоило мне сделать пару шагов, как она толкнула меня, и я упала на холодный асфальт. Только смех, что гадкий и едкий, разрывал воздух. «Как всегда, О, как всегда неуклюжа», — такие слова сказала мне Санни, а потом они ушли. Мне оставалось только съесть эту боль и продолжить жить. Хотя делать этого совсем не хотелось, да сейчас не хочется. Два часа ночи, я не могу уснуть от холода. Только не понятно: от открытого окна, что пускает воздух ночного Сеула, то ли от страха следующего дня. Завтра сеанс у нового психолога. Я боюсь, что она окажется такой же. Или же она наступит на раны. Даже два месяца не прошло…

День 24: Все пошло не так, как я думала. Это была молодая девушка. Ее черные волосы обрамляли лицо, доходя до скул. Худенькая, с милым ровным голосом. Как только она заговорила, мне захотелось слушать ее голос вечно. Он успокаивал, он обволакивал, он заставлял существовать только ради этого. «О Сынхи, рада с тобой познакомиться…»

Тэхёна прерывает резкий звук звонка с урока. Парень смотрит, как его одноклассники вскакивают со своих мест и несутся куда-то вглубь школы навстречу долгожданному перерыву. Ким улыбается, хотя это так глупо выглядит со стороны. Он думал, что будет звать ее безымянной девушкой, пока не встретит лично, но сейчас Ким узнал ее имя. Не это ли радость? Не это ли радость, когда узнаешь то, чего так долго ждал и лелеял в своих мыслях? Определенно это. Потому что Тэхён хотел узнать ее имя с того самого момента, как узнал о ее записках и прочитал самую последнюю из них. О Сынхи. Красивое имя. Немного грубое, но в то же время добавляет какую-ту свежесть.

— Хей, Тэхён, что за дела? Ты впервые не слушал учителя, — Хосок хлопает парня по плечу.

— Помнишь тот телефон девушки? Я пытаюсь понять, в чем была причина ее желания умереть.

— С ней… все в порядке? — учтиво спрашивает Нам, хотя по его дрожащему голосу понятно, что тому сложно озвучить эту мысль в слух.

— Пока — да. Но… — Тэхён переводит взгляд на айфон. Вечером он перекинул дневник Сынхи на свой телефон и теперь читает там, но чувство, будто атмосфера пропала.

— Но?

— Ким Тэхён, мать твою, что у тебя за твитты странные? Да и еще ответы на чей-то закрытый аккаунт! — подплывает девушка с волосами цвета темного каштана и диким взглядом. — «Он прекрасен. Я хотел бы увидеть, как он смеется. Надеюсь, что да, потому что я хочу встретиться с тобой. Я хочу стать тем ветром, который поможет тебе возродиться. Мне кажется, ты ошибаешься. Просто у тебя нет поводов для смеха, а я хочу тебе помочь…»

— Достаточно, Сынён, — устало говорит Тэхён и снова закрывает глаза. Он устал, всего лишь физическая и немного моральная усталость.

Он чувствует накалившуюся обстановку, но парень не хочет отвечать на вопросы, потому что сам не знает ответа на них, он сам хочет знать, что за фигня вообще происходит с его жизнью.

— Тэхён? — тихий, осторожный, даже ласковый голосок той самой девушки, которая налетела на него.

— Ничего. Не твоего ума дела, что означают мои твитты. Парни, пошлите.

***

— Тэхён, с ней… все в порядке? — спрашивает Юнги, ставя на стол три чашки кофе.

— Физически — да, морально — нет.

— Ты ее отговорил от самоубийства? — снова спрашивает осторожно, будто боясь спугнуть красивую бабочку.

— Блять, хён, серьезно?! Будто можно просто «отговорить» человека от самоубийства? Она… она разбита. Я читаю ее дневник, и мне страшно каждый раз открывать новую запись. Как думаешь, легко ли будет ее вытащить из этого состояния?! Я сомневаюсь, что все произойдет так быстро!

Тэхён вспылил, сказал свои слова слишком громко, но у него уже сдали нервы от напряженного ожидания. По лицам друзей понимает, что поступил опрометчиво и даже глупо, поэтому шепчет четкое «простите» и утыкается в чашку капучино. Не хочет продолжать этот разговор, ему бы самому понять и разобраться с этим. По крайней мере, до того момента, пока связь с девушкой не станет стабильной. Как он сможет рассказать Хосоку, Намджуну и Юнги о Сынхи, если сам ничего толком не знает? Если самому страшно читать? Если страшно с каждым часом, когда он не получает ответа от нее же?

— Тэ, если тебе нужна будет помощь, расскажи нам, ладно? Не держи в себе, хорошо? — Намджун накрывает руку тонсена своей массивной ладонью и подбадривающее сжимает ее. Такое простое движение, но оно так успокаивает — родное.

***

Девушка лежит на кровати, раскинув руки. Ее взор направлен на белый потолок. Он мягко оттеняется мраком в комнате и светом настольной лампы, приобретая мягкий темно-синий цвет вперемешку с желтоватыми бликами. Девушке нравится лежать вот так и не думать ни о чем. По крайней мере, она пытается не думать, пока из динамиков компьютера звучит тихая, но одновременно со звуками электрогитары и барабанов музыка с очень трогательным текстом, под который хочется позволить слезам выйти наружу. Девушка сдерживается, хотя сильный голос из песни, и с такой мелодией, и словами губят ее выдержку. So lost, I’m faded.* Девушка не выдерживает, и ее глаза застилает прозрачная пелена, а потом соленая жидкость скатывается по ее щекам и падает на волосы. Она не хотела снова плакать, но текст песни бьет по нервам, и девушка не выдерживает. Старается не всхлипывать, но сдерживаться трудно.

Она смотрит на горящий экран компьютера, на незакрытую вкладку твиттера и на «+1» в уведомлениях, и продолжает беззвучно рыдать. Она знает, от кого это, и она боится прочитать ответ. Потому что до этого всегда было «+3», а сейчас одно уведомление. Девушка не хочет этого признавать, но стоит, ведь ей нравится, что кто-то, будучи незнакомцем, пытается ей помочь, а она отталкивает этого человека, как в случае с Хансоль. Но тогда — где же вероятность, что и этот человек ее не придаст? Где гарантия, что ей снова не плюнут в спину? Ее нет, поэтому девушка и продолжает лежать на кровати, боясь нажать на одну кнопку и увидеть слова.

Песня играет снова и снова, О уже сбилась со счету, сколько раз голос девушки из динамиков брал высокие ноты. А ведь Хансоль была права, когда сказала, что одна девушка из Dreamcatcher записала кавер на Faded. Шиён (как подписано на сайте) прекрасно исполнила эту песню, даже лучше, чем оригинал. И оттого то Сынхи больнее в разы? Наверное, да.

The monster’s running wild inside of me.*

Девушка делает глубокий вдох, а после поднимается и садится за стол. Резкий и яркий свет режет по глазам, особенно, после слез, но Сынхи нажимает мышкой на «уведомления» и читает ответ на один свой твитт.

«Чем ты мне поможешь? Даже мой телефон у тебя».

—

«Давай встретимся, и я отдам тебе его. Только учти, что у меня уже есть твой номер и телефон, и я хочу тебе помочь. Пожалуйста, не отталкивай меня, О Сынхи».

Сбивается дыхание, и девушка на секунду перестает дышать. Кажется, будто весь воздух из ее легких выкачали. Она смотрит, перечитывает последнее предложение и не может осознать, что этот парень читает или уже прочитал ее дневник. Он слишком личный для нее. В нем сокрыта вся ее боль на протяжении всего года. Он был бы пропитан ее слезами, кровью, если бы дневник был из бумаги, а не заметками в телефоне. Сынхи не хочет его обсуждать, рассказывать и пояснять свои действия при встрече, но и отказаться от нее же не может. Она хочет узнать, куда все это приведет, и стоило ли ради этого откладывать свою смерть. Девушка играет со смертью? Возможно. Но что ей терять, когда она стоит на узком лезвии, которое в любой момент может оборвать ее жизнь? Сынхи успокаивает дыхание и пишет ответ, а после закрывает вкладку твиттера, хотя она знает, что все равно зайдет в соцсеть через пару часов, когда проснется после очередного ночного кошмара. Но почему в этот раз ей хочется, что бы ее ночными кошмарами стали семь девушек, которые говорят, что ей не убежать из сна и от них. Уж лучше так, чем снова переживать реальность в своих же снах и страдать еще сильнее.

***

«День 24: «… Мне рассказали о твоей проблеме и о том, у кого ты лечилась до этого. Давай поговорим?» Она тепло улыбнулась, и я ей доверилась. Она спрашивала про мою жизнь до происшествия, делала какие-то заметки в своем блокноте. Девушка внушала доверие, мне хотелось ей все рассказать. И я бы сделала это, если бы время сеанса не подошло бы к концу. Тогда она сказала: «Можешь меня звать Еын-онни. Мне хочется, чтобы ты мне доверяла. Я хочу тебе помочь». Она тепло мне улыбнулась, а потом, когда провожала меня, потрепала по волосам. «До встречи». Такие были ее последние слова. Впервые за последнее время я шла по улице с поднятой головой, мне хотелось улыбаться и смеяться, а не ходить с опущенной головой. Эта девушка за один сеанс сделала то, чего никто не сделал за эти месяцы».

— Еын-онни, — медленно шепчет Тэхён.

Он смакует имя на своем языке и думает. Имя парню знакомо, даже очень. Он где-то его слышал. То, что это имя вбито в телефонной книге Сынхи, Тэ знает, но в этом имени что-то другое, что-то донельзя знакомое, будто кто-то из его друзей упоминал его. Но только, кто и где? Парень не может вспомнить.

Его мысли прерывает звуковое уведомление на телефоне. Твиттер. Ответ от О Сынхи. Тэ на мгновение теряется, но тут же трясущимися пальцами переходит в приложение, чтобы прочить твитт и ответить на него же.

«А ты не боишься, что я могу поменять номер телефона? Но… я согласна встретиться, если это будет та кофейня, в которой ты нашел мой телефон».

Тэхён быстро строчит ответ, улыбаясь. Он чувствует облегчение, будто камень с души упал. Парень рад, что девушка не оттолкнула его, а наоборот — приняла его протянутую руку, и сама идет навстречу. Это не может не радовать. Особенно тогда, когда хочет умереть. Тэхён счастлив, и оттого впервые за последние дни засыпает с чувством удовлетворения и счастья в душе, полностью забыв про впервые не сделанные уроки. Но об этом парень будет думать после, сейчас его организму нужен отдых.