Тэхён после встречи с Сынхи перечитал все записки девушки заново. Он перечитывал и считал, сколько раз она пыталась взять себя в руки, сколько раз Сынхи пыталась восстать из пепла. Ким уверен, что это еще не конец. За шестьдесят дней было ровно три попытки восстать и попробовать начать жить заново. Первый раз — возвращение в школу после смерти госпожи О. Второй раз — возобновление сеансов с психологом. Третий раз — начало сеансов с Чан Еын. Тэхён читал, переживал, считал и ставил палочки на обложке какой-то тетради. Ему было плевать, парень хотел узнать, сколько раз Сынхи пыталась вернуться в прежнюю жизнь. Это только шестидесятый день, а уже три раза. Если уже три раза, то сколько же раз девушка пробовала за этот год? Парню плохо от этого осознания.

Не это ли причина, почему О Сынхи захотела умереть?

Причина. Причины. Ответов нет, точнее есть, но они еще слишком глубоки, и до них надо проходить через джунгли слов, болота записей и драконов слез и страданий. Если причина обуславливает условия для других действий, то в случае Сынхи — это накопленные личные противоречия. Но что же тогда «предпосылка»? Если причины приводят к предпосылке, то значит, что было какое-то действие, которое и послужило отправной точкой в желании Сынхи умереть. Именно эта маленькая деталь или событие показала, что девушка больше не может жить и существовать на этом свете. Что-то, что подтолкнуло ее к этому. Тэхён знает, что он только на этапе «причин». Он читает только о них и видит их количество. А предпосылка была одна. Одна маленькая вещь, которая сломала девушку окончательно, из-за чего та перестала хотеть бороться и жить.

Уже три раза.

«День 65: В Сеуле уже вовсю светит солнце. Еще не так жарко, но теплый ветер колышет мои волосы. Мне нравится это. На крыше школы так спокойно. Хорошо, что именно сегодня забыли закрыть вход сюда. Будь моя воля, осталась бы здесь навечно. Но, увы, мне нельзя. Скоро урок, а мне обязательно надо быть там. Обычно сюда выходят старшие классы, чтобы покурить, но пока никого нет. Еын-онни предложила сегодня провести сеанс в парке, а я не против, ведь погода такая чудесная.

День 66: Шестьдесят шесть — такое красивое число. Двойное. Не думала, что моих заметок так много уже, хотя их действительно меньше, чем дней. Но кого это волнует, если только я буду читать их? Если вообще буду. Вчерашнее занятие с Еын-онни прошло превосходно. Мы ходили по парку, и там было мало людей. Я рассказывала ей все, что произошло в школе, а потом мы просто разговаривали. Но с каждым новым занятием, она хмурится чаще и задумчиво смотрит, будто скоро ожидается что-то плохое. Хотя обычно так и происходит. Не может все быть так прекрасно, как сейчас.

День 71: Как я и писала когда-то, что все не может быть таким воздушным и прекрасным — так и оказалось. На последнем занятии Еын-онни сказала, что наши сеансы закончились, потому что она видит, что мне лучше уже, и что ее отправляют учиться в Америку. Я, конечно, рада за нее, но мне она нужна. Мне необходимы разговоры с ней, она стала моим другом, которого не было все это время. Еын-онни говорит, что все в порядке, что она будет писать, но я знаю, что рано или поздно это закончится. Она не сможет уделять мне так много времени, как сейчас. Черт, мне будет ее не хватать. Она тот лучик света, который окружил меня в это темное время. Но сейчас мне придется выбираться как-то самой. Ведь это моя жизнь. И мое будущее зависит полностью от меня, но я боюсь, что мне не хватит смелости и решительности сделать все то, чтобы стать счастливой. Мне страшно…

День 72: Сегодня я пришла увидеться с Еын-онни. Не как к психологу, а как к другу. Она рассказывала о своей жизни, а я смеялась. Вне стен кабинета она была очень открытым человеком, который весело провидит время с друзьями, с парнем, играет в компьютерные игры. Никогда бы не подумала, что эта девушка, что сидит в белом халате с чашкой чая, играет в кровавые компьютерные игры. Чан Еын-онни казалось очень светлым человеком, мне бы хотелось когда-нибудь стать на нее похожей. Она говорит, что я смогу. Я надеюсь, что так и будет, потому что я не знаю даже, что будет, когда Еын-онни уедет. Я обязательно пойду ее провожать, даже если будет слишком поздно или мне надо будет идти в школу. Папа мне разрешил сделать это. Он не против, а меня это успокаивает.

День 75: Еын-онни улетела в штаты. Я не знаю, когда она вернется. Но мне бы хотелось, чтобы она хотя бы приехала на каникулы. Они же ведь должны быть? Надеюсь, что будут. Я держалась в аэропорту, чтобы не расплакаться, но сейчас не могу сдержать слезы. Они стекают по щекам и падают на подушку. Если я не перестану, утром подушка будет мокрой или влажной. Мне пришлось пропустить пару уроков в школе, но я не жалею даже. Когда я в последний раз обняла Еын-онни, она шепнула мне одну фразу: «Даже если будет тяжело, знай, что где-нибудь есть человек, который выслушает тебя, даже если он еще не знает о твоем существовании». А потом она села в самолет и улетела. Я смотрела, как он набирал скорость, а потом взлетал в небо. Я стояла около окна, пока он не скрылся, а затем мне пришлось уйти. Мне очень грустно. Утром снова лицо будет красное и опухшее, и, возможно, Санни вновь примется за старое. В последние дни она ничего не делает, игнорирует меня, как и вся школа, но мне это даже к лучшему. Но это не сможет продолжаться вечно. Когда-нибудь снова что-то произойдет…»

— «Даже если будет тяжело, знай, что где-нибудь есть человек, который выслушает тебя, даже если он еще не знает о твоем существовании», — шепчет Тэхён и снова и снова перечитывает эту фразу. Она будто специально для него была сказана, будто Еын-нуна знала, что когда-нибудь появится он и захочет помочь Сынхи. Даже если слова были сказаны просто так, то сейчас они имеют гораздо другое значение. Значение, что Тэхён обязательно будет рядом с девушкой, будет ей помогать и вытаскивать из пучины под названием «суицид».

Прошел почти день, завтра выходной, а парень так и не позвонил или не написал Сынхи. Он не хотел ее тревожить и беспокоить. Понимает, что сейчас ей еще тяжелее. Она хотела все закончить быстро, но быстро не получилось. Тэхён прочитал эти пять записок и нашел еще маленькую причину ее желания умереть: Еын-нуна ее бросила тогда, когда Сынхи нужна была помощь. Хоть вины психолога в этом нет, Тэхён уверен. Он помнит, как Чонгук тогда сидел перед ними в кофейне, пил фарисей* и рассказывал, что Еын уезжает в Америку на учебу. Она даже не мечтала об этом, ей было достаточно того, чего она имела тогда, но профессора в университете решили по-другому. И поэтому девушка все еще в Америке. Почти год как она там. Тэхён помнит, что Чонгук был очень сильно разбит.

Парень смотрит на телефон, на черный экран. Быстрая мысль, и он уже строчит сообщение девушке в Какао.

«Даже если будет тяжело, знай, что где-нибудь есть человек, который выслушает тебя, даже если он еще не знает о твоем существовании». Помнишь эти слова Чан Еын? Как думаешь, я могу стать этим человеком для тебя?»

Ким надеется на ответ, но не ждет его скоро. Сынхи никогда не отвечает так скоро. Поэтому поводов для беспокойства нет до завтрашнего вечера, когда пройдет двадцать четыре часа. А пока парень может на время отбросить все посторонние мысли и заняться уроками. Хотя они волнует его в самую последнюю очередь.

***

Девушка мечется по кровати, волосы разбросаны по всей подушке. Лицо искажается от боли, а капли пота стекают по височным долям. Челка прилипает ко лбу и намокает от выступавшей влаги. Брюнетка изворачивается, запутывается ногами в одеяле и все сильнее старается выбраться, но все безуспешно. Она повторяет про себя «нет» по несколько раз, молит о пощаде, но ночной кошмар не проходит, а только усиливается. Только один выход у нее есть, но злосчастный сон не хочет уходить и покидать ее тело и разум, а девушка страдает от этого. Капли слез вытекают из ресниц и стекают по щекам. Они попадают на губы и соленой влагой смачивают сухую кожу. О Сынхи чуть ли не воет, с каждым разом все громче и громче. Она хочет вырваться, но кошмар поселился в ее сознании.

Открывается дверь, и к кровати подбегает встревоженный отец. Он трясет за плечи дочь, но та не просыпается. Мужчина громче зовет девушку, и только через пару минут кошмар сжаливается над Сынхи и уходит, а девушка резко открывает глаза. Она озаряется по сторонам, разглядывает лицо отца в полутьме. Ее все еще трясет, сон был слишком реалистичный, впрочем, как обычно. Слезы продолжают идти из ее глаз, но Сынхи даже не замечает их, ее трясет от пережитого. Понимает, что разрыдалась только тогда, когда отец вытирает соленую жидкость с ее щек.

— Снова кошмар? — вопрос, на который ответ не требуется. И так все ясно и понятно. Но Сынхи все равно кивает, чтобы подтвердить. — Они все еще не закончились?

Снова кивок.

— Как часто они тебе снятся?

«Каждый божий день». Хочет сказать Сынхи, но вместо этого произносит:

— Несколько раз в неделю.

— Чан Еын не говорила, когда приезжает? — господин О гладит волосы Сынхи и старается сделать из них более нормальный вид после сна.

— Нет, — говорит девушка надломлено. Ей все еще больно от этого факта. Онни так давно не писала, что кажется, будто ее бросили. Ведь это так. Ее оставили наедине с собой, со своими суицидальными мыслями, которые грызут ее. Даже бросили одну тогда, когда у нее не было никого рядом из друзей. Еын-онни стала для нее не просто подругой, а именно «онни», которая поддерживала ее и пыталась помочь.

— Попытайся уснуть, — шепчет господин О и целует Сынхи в лоб.

Он не может сейчас ничего сделать. Он не психолог, чтобы понимать, что творится с дочерью. Она молчит, не говорит, скрывает, а О Минсу не лезет в ее жизнь, хотя видит, что синяков под глазами становится больше, что понурый вид проскальзывает все чаще, а отеки делают лицо еще больше опухшим.

— Сынхи, все в порядке в школе? — уже на выходе спрашивает отец девушки. Он должен был задать этот вопрос, хотя знает, что получит вполне очевидный ответ.

— Да, — говорит Сынхи, отворачиваясь в другую сторону и пытаясь скрыть брызнувшие из глаз слезы. Далеко не все в порядке.

Плакать в три часа ночи уже стало как ритуалом для нее. Ее организм и внутренние часы будто издеваются над ней. Словно кажется, что спать смысла нет совершенно, но даже крохотный сон ей нужен. Без него брюнетка уже давно бы наложила на себя руки и уснула бы навеки. Только вот ее точно никто бы не простил. Это уж однозначно. Что она скажет отцу? Что ее избивают в школе, над ней издеваются? Что она хочет умереть? Что жизнь после гибели мамы стала полным адом? Что у нее нет друзей и просто хоть кого-нибудь, кому она может довериться? Сейчас в ее жизни появился странный парень по имени Ким Тэхён, который пообещал, что станет ее другом, но каков шанс, что он не убежит, когда дочитает ее дневник? Вдруг он так же, как и Хансоль использует ее в своих целях. Сынхи плохо от своих же мыслей. Она хочет избавиться от них, но горячие слезы напоминают ей об этом. Девушка берет телефон и просматривает твиттер. Она уверена, что Тэхён не мог обойтись без чего-нибудь такого.

Он установил ей Какао Толк. Сынхи понимает для чего. Но ей уже плевать. Она читает сообщение, и девушке хочется еще больше разрыдаться. Уже который раз за день. Она пытается быть сильной, но у нее не получается. О терпит боль, а потом та нахлынивает вечером, под покровом ночи, и девушка не может ей сопротивляться. У нее просто нет сил, чтобы бороться с собственными слезами.

«Даже если будет тяжело, знай, что где-нибудь есть человек, который выслушает тебя, даже если он еще не знает о твоем существовании». «Помнишь эти слова, Чан Еын? Как думаешь, я могу стать этим человеком для тебя?»

Сынхи усаживается на кровать, утирает слезы и пишет ответ. Сейчас она даже рада, что парень установил ей приложение. Сама бы она вряд ли решилась на этот шаг. В твитторе девушка не может высказать и написать все свои эмоции, а тут она может написать огромное сообщение, и ей ничего не скажут, не будет ограничения в символах.

«Ким Тэхён, ты точно уверен, что захочешь стать моим другом, тем, кто выслушает меня, когда прочтешь дневник? Я в этом сомневаюсь. Ты не знаешь всего того, что происходило тогда. А я не хочу вспоминать, но вынуждена все это помнить, чтобы знать, кто я сейчас. Ты представляешь, сколько боли мне это приносит? Пожалуйста, оставь меня одну, я не хочу еще больше сама страдать. Оставь меня. Позволь мне умереть, пожалуйста».

Сынхи перечитывает и перечитывает, но боль в груди не унимается. Она еще больше распространяется по ее грудной клетке, ползет по рукам, ногам, заполняет каждую клеточку. И выходит через соленую жидкость. Девушка врет сама себе, противоречит. У нее не хватит смелости прыгнуть с моста или перерезать вены. Она хочет довериться этому парню, потому что терять уже нечего, но ей все равно страшно. Рана от прошлого предательства все еще свежая и кровоточит. Из нее кровь вытекает фонтаном, попадает на ее одежду и впитывается. Девушка хочет выбраться и избавиться от постоянной боли, вины, самоуничтожения, но ей просто страшно признать это и попросить о помощи. Вот, вроде, стоит человек, готовый ей помочь, который не отступает, стоит протянуть руку чуть вперед, и Сынхи дотянется до него. Но ее вечный друг «страх» стоит за спиной и дышит в затылок. Именно он не позволяет девушке написать несколько предложений. Сынхи дышит глубоко, снова утирает слезы и пишет:

«Ты знаешь, что такое страх? Он стоит за твоей спиной, контролирует тебя, говорит, что делать. А ты сопротивляешься. Но сейчас я иду против него. Мне страшно, Тэхён. Пока страх немного отступил, но в любой момент он может появиться, и уже не будет этого сообщения. Мне страшно довериться тебе, попросить о помощи тебя или папы. Мне страшно увидеть упрек или разочарование в ваших глазах. Пожалуйста, помоги мне. Я больше не могу так. Не могу жить в таком ритме. Он меня убивает. Я умираю каждый вечер, каждую ночь. Постоянно просыпаюсь в три часа ночи от кошмара. Я устала лить слезы. Пожалуйста, помоги…»

Сынхи смотрит на желтую стрелку и, закрыв глаза, нажимает ее. Ей страшно даже сделать это маленький шаг, но она должна, иначе единственная возможность попробовать все наладить уйдет, ускользнет, исчезнет как мираж. И она будет молчать и также страдать. Девушка видит в этом парне спасательный круг, без которого она не поднимется. В его лице, в его взгляде видела поддержку, не скрытый интерес и что-то еще, что внушало доверие и желание довериться.

***

Парень с черными, как ночь, волосами сидит, сложа ноги наподобие лотоса перед низким столиком и пьет чай из маленькой чашки. Перед ним расположился довольно пожилой мужчина со светлыми волосами, но в его глазах не видна старческая усталость, скорее умиротворение и радость.

— Чудный чай. Что Вы в него добавили? — учтиво спрашивает молодой человек, ставя на стол чашку.

— Лаванду.

— Превосходно.

Стоило парню произнести последние слова, как его телефон издал звук уведомления. Парень, поклонившись в знак уважения, достает гаджет и читает сообщение:

«Чонгука-а, возможно, что скоро моя практика и учеба в Америке закончится. Прости, что так долго не писала, у меня не было возможности и времени на это. Обещаю, что до лета вернусь. Знай, что я люблю тебя».

Парень не может сдержать улыбку. Уже долгое время Еын не писала ему и не отвечала на его сообщения. Он понимает, в чем причина, и не винит ее. Какой смысл, если его девушка во время долгих разговоров описывает свою жизнь в Америке. Она рассказывает о материале, который надо заучить, о практических проектах, которые надо сделать за неделю, и на которые должны давать минимум месяц. Чонгук в такие редкие разговоры по скайпу только кивает и советует больше отдыхать. Хотя какой отдыхать? У Еын порой даже сил сидеть нет, он видит это по ее склонившейся позе за столом или по полулежащей позе на кровати.

Прошел почти год, как она уехала. В первое время Чонгуку было одиноко, он полюбил эту девушку всей душой, когда она впервые вошла в его кофейню будучи студенткой и заказала мокачино. Этот напиток стал символом их любви. Еще тогда, несколько лет назад, Чонгук отчаянно бегал за ней, приглашал на свидание, но Еын отказывала. Только потом она призналась, что ей было неловко. Парню тогда не нужно было что-то большее, он хотел быть рядом с этой девушкой, видеть ее сладкую улыбку и перебирать длинные каштановые волосы. Сейчас же, когда Чонгук стал владельцем кофейни, открыл еще одну, парню не хватает Чан Еын, не хватает ее уже черных волос, тепла на другой половине кровати. Он терпел и пытался смириться с этим, но ничего не выходило. Кофейня тогда давила на него. Парень приходил, а потом уходил. Его держала в Корее только Еын. И поэтому сейчас Чонгук уехал в Китай, чтобы хоть как-то заполнить брешь в сердце и дождаться приезда своей девушки.

Он хотел бы быть Хатико, но не может. Ему тесно в четырех стенах без Чан Еын, душно в собственных кофейнях, тошно от кофе. Поэтому парень перешел на лучший китайский чай, чтобы хоть как-то забыться и дождаться. Просто Чон помнит всё, что было между ними, почти каждое свидание, прогулку. Эти места напоминают об этом, и в его груди тут же начинает расцветать тоска, стоит парню пройтись по этой улице, месту или парку. Прошло уже порядка семи лет с их первой встречи. И скоро будет шесть лет, как они встречаются, но прошлую годовщину парню пришлось праздновать в одиночестве. Грустно с этого.

— Твое лицо омрачилось. Тебя что-то тревожит? — из раздумий парня вытащил голос пожилого мужчины.

— Да, так и есть. Я со своей девушкой не виделся уже давно. Она живет уже как год в Америке.

— Печально это слышать.

И больше никто не произносит ни слова. Разносились только звуки птиц, отдаленные голоса жителей деревни, звуки машин и шум ветра. Но Чонгуку и не надо было еще какие-нибудь слова от пожилого человека, который славится своим чаем и молчаливостью. Парень искал это место долго, потому что ему нужен был перерыв после стольких скитаний. Он хотел остановиться в каком-нибудь месте, где не будет атмосферы мегаполиса, где никто не будет его знать, и где можно будет спокойно насладиться природой и привести собственные мысли в порядок. Тайм-аут специально для того, чтобы морально отдохнуть, а потом вернуться в Сеул, когда Еын прилетит в Корею.

Беспокойство и тревога, родившиеся в сознании, уходят после обретения умиротворения или после полного их сжигания.