«Папа хочет познакомиться с тобой и Юнги, чтобы решить вопрос о моем переводе».

Единственное сообщение от Сынхи после встречи пришло вечером. Оно было настолько неожиданным, словно дождь среди ясного дня, или словно низкая оценки за экзамен, когда ты был уверен в высоком балле. У Тэхёна ровно такие чувства. Он смотрит на короткий текст и не может поверить в это. Оно неожиданно, как и от девушки, так и в такое время, когда они встречались несколько часов назад, хотя сейчас поздний вечер. Да и тем более причем в данном контексте Юнги? Парень знал, что рано или поздно это произойдет, но не так скоро же.

«Почему еще с Юнги-хёном?» — пишет вопрос Сынхи Тэхён.

«Я рассказала, что надо мной издеваются, и что у меня появились друзья, которые хотят моего перевода в их школу. Я сказала про тебя и Мин Юнги», — приходит ответ незамедлительно, словно девушка не выпускала его из рук.

«Ты придешь?» — тут же спрашивает Сынхи.

«Да, но еще не знаю, когда точно. Да и у Юнги-хёна могут быть планы на вечер. У меня начинаются тренировки со следующей недели», — отвечает Тэхён.

Он не врет. Намджун написал ему раньше, чем Сынхи. Да и сам Ким знает, что перерыв между соревнованиями и тренировками не такой большой. Не в правилах давать спортсменам длительный перерыв, ведь из-за этого на процесс восстановления формы уйдет слишком много времени, что не может допустить ни один тренер. И тем более этих дней было вполне достаточно, чтобы отдохнуть. Хотя Тэхён с удовольствием еще бы пару недель не приходил в зал и не отбивал мяч то от стены, то от пола. Тренировки выматывают физически да и морально тоже.

«Хорошо», — последнее сообщение от Сынхи, и больше ничего не приходит.

И больше Тэхён старается не думать о предстоящей встрече с господином О. Временно, конечно. Но ему надо на некоторое время забыть об этом. Например, как сейчас, когда он решает логарифмические уравнения. Время подходит к двенадцати, но Ким продолжает сидеть за столом и упорно заниматься, хотя глаза так и норовят закрыться. Он включает какую-ту классическую музыку, чтобы хоть что-то заняло его мысли помимо математики и посторонних мыслей, и чтобы мозг окончательно не поплыл к завершению домашнего задания.

***

Знакомый запах школьной раздевалки, который за какие-то несколько лет стал таким родным. Тэхён настолько привык к этому, что порой скучает по нему. Ему нравится атмосфера перед тренировкой, в частности, после длительного перерыва. Все парни оживленные, относительно отдохнувшие, восторженные и ожидающие тренировки. Она для них стала неким расслабляющим элементом в их жизни. Вот, казалось бы, очень загруженный день в школе, после которого хочется либо полежать на кровати, либо повеситься, но команда из двенадцати человек идет вместо этого в спортзал и переодевается. Сначала им просто нравилось заниматься баскетболом, потом появилась ответственность перед честью школы, а в самом конце удовольствие от самого процесса игры, когда можешь выпустить пар, намотать несколько километров за время всей тренировки и просто получить некие положительные эмоции, которые затмевают желание повеситься после школьного учебного дня.

Тэхёх любил эти ощущения, он отдавался им полностью, наслаждался и тонул в них. Баскетбол стал для него не просто видом спорта, не просто способом прославиться среди остальных студентов их школы. Баскетбол создал такого Тэхёна, которым он сейчас является. Благодаря ему парень нашел друзей в лице Ким Намджуна и Чон Хосока, которые и подвигли Кима прийти и записаться в самом начале первого года обучения старшей школы. Благодаря баскетболу Тэхён познакомился с Мин Юнги и Чон Чонгуком, которые стали хёнами, прекрасными людьми и бариста в одном лице. И наконец, благодаря этому спорту парень полюбил кофе. Для него эти, казалось бы, незначительные пункты занимают важную часть его жизни.

— Ну что, парни, вы занимались дома, пока не было тренировок? — громко говорит тренер, когда вся баскетбольная команда выстроилась в шеренгу.

— Да!

— Не лгите. Знаю, что вы все равно не делали утренние и вечерние физические упражнения, — господин Квон свистит в свисток и продолжает. — Забыли? Десять минут бега. Давайте, давайте!

Парни нехотя поворачиваются по направлению бега и начинают движение. Их тренер прав: они практически не занимались упражнениями, но какое это имеет дело, когда в любом случае господин Квон так скажет? Однако они соврут, если скажут, что им противны тренировки. Иначе они бы и не ходили, не так ли?

Тэхён сдерживает улыбку, но обманывать себя не может. Не в его стиле и не в его принципах. Он скучал по этим едким замечаниям тренера, который всегда показывал свой пофигизм и упертость, но парень знает, как и вся команда, что господин Квон ценит их, а это только его специфическая форма общения.

Десять минут бега, за которые выстиранная и выглаженная форма намокает от пота. Десять минут бега, за которые дыхалка немного сбивается, но парням не в первой, это их постоянная разминка. Десять минут бега, за которые в ногах появляется напряжение. Десять минут бега, после которых команде нужна бутылка с водой, чтобы восстановиться и продолжить изнуряющую тренировку.

— Что встали? Пятьдесят отжиманий и столько же приседания. Давайте, у вас остался последний год и еще два этапы игры. Нам надо снова утереть им нос! — кричит господин Квон и принимается считать и контролировать количество указанных упражнений.

С непривычки мышцы не слушаются. Ощущение, будто они задеревенели. Приходится прикладывать еще больше усилий, чем обычно. Но без этих, казалось бы, простых упражнений не будет смысла в тренировке, в игре и, конечно же, в победах, которые парни одерживают практически постоянно. Бег, отжимания и приседания — база для любого спорта, база, без чего не будет смысла в занятии спортом и сохранении здорового тела.

— Берите мячи и отбивайте их от стены! — снова кричит господин Квон.

Парни послушно следуют его указаниям, хотя и без напоминаний, они знают, что надо делать. За столько лет баскетболисты выучили расписание их тренировок. Тэхён кидает мяч в стену, он отскакивает и возвращается в руки владельца. Он продолжает делать монотонную работу, но еще ни разу не пропустил мяч. С каждым разом увеличивая скорость. Скорость и ловкость, которые вырабатываются в этом упражнении и которые так необходимы в игре. Пот уже стекает в глаза, но Ким не обращает внимания. Он, как и остальные одиннадцать человек, не прекратят кидать мяч в стену, пока не услышат свисток тренера. Он вершитель их судьбы в этот момент и в это время. Господин Квон командует здесь. Он воспитал не одно поколение баскетболистов, которые либо продолжили это дело, либо полюбили этот спорт и время от времени практикуют его.

Свисток.

— Молодцы. С каждым разом у вас все меньше ошибок. В этот раз я насчитал всего десять. Молодцы, так держать! Теперь тоже самое, но с перемещением в бок. Давайте, что стоите, словно девушка, у которой украли первый поцелуй.

Парни издают легкий смешок, но отворачиваются к стенам и начинают упражнение. Дышать уже тяжело, легкие начинают гореть пламенем, но баскетболисты упорно выполняют упражнение. Тэхён слышит, как Намджун почти на исходе. Он не может долго одно и тоже и без воды. Она ему необходима. Но Ким не может помочь Наму. Ведь ему самому не лучше. Тэ слышит собственный пульс, его рот ловит разгоряченный воздух, но даже это не помогает. Руки болят от напряжения, ноги ноют от согнутого состояния и постоянного перемещения влево и вправо. Терпение. Настойчивость. Сила. То, что вырабатывается в этой игре. Баскетбол — не просто игра, она формирует качества человека, которые так необходимы в современном обществе. Тэхён раньше не понимал этого в самом начале, но сейчас парень активно их использует. В жизни, в учебе, даже в ситуации с Сынхи. Тэ старался не думать о ней, но снова его мысли об этом. Настойчивость, чтобы ей помочь. Терпение — ожидание и формирование последовательных действий, которые точно бы ей помогли. Сила — стремление показать, что Тэхён может ее защитить от Санни, от ее же суицидальных мыслей.

Тренировка продолжается. Изредка тренер давал парням перерыв, чтобы они попили воды и отдохнули немного. Хотя десяти минут вряд ли хватит на отдых, но сделать несколько больших глотков и помассировать ноги вполне хватает. Даже не доходя до самой игры, парни изрядно устали. У них бы не хватило сил на игру. Разминка и подготовка к игре вымотала их настолько, что у них было только одно желание: сходить в душ и распластаться на полу. Тэхён мечтал точно об этом же, наплевав на свою любовь к баскетболу. Иногда случается перебор в чем-нибудь, из-за чего отпадает все желание делать эту вещь, несмотря на приятные чувства к этому. А господин Квон явно переборщил с указаниями в тренировке.

— На вас тошно смотреть. Будто вы не баскетболисты, а бомжи с улицы, которых заставили играть. Свободны! Чтобы на следующей тренировке не были умирающими лебедями!

Господин Квон уходит, а за ним и парни. Они комкают одежду и тут же идут в душ.

— Тэхён, ты с нами? — спрашивает Хосок, намыливая мочалку.

— Нет. Мне надо зайти к Юнги.

— Зачем? — продолжает Чон.

— Это по поводу Сынхи.

— Что у тебя с ней? — спрашивает Намджун.

— В каком смысле?

— Ну, ты же ведь с ней встречался уже два раза. Это было типа свидание?

— Какое свидание, хён? Я хочу ей помочь, хочу, чтоб она начала видеть мир красками, а не через боль и страдания. Она прошла через многое, и я не хочу, чтобы она страдала еще больше.

— Насколько все серьезно? — Хосок, наконец смыв гель для душа, говорит.

— Не знаю пока. Я застрял на ее дневнике. Но я узнал, что у нее погибла мама в автокатастрофе, которая и стала отправной точкой. Из-за этого ее начали гнобить в школе, а потом это стало по приколу. Глава шайки стерва та еще. Я ее видел. Может, слышали. Санни какая-то…

— Ли Санни? Из той школы, с которой у нас была последняя игра? — Намджун резко поворачивается к Тэхёну.

— Да. Ты ее знаешь?

— Я слышал, что в средней школе она лично отправила парня и девушку на тот свет. В один день они спрыгнули с крыши. Она распустила слух, что девушка занимается проституцией, а потом ее изнасиловали в школе. А на парня нагнали, что он распространяет наркотики. Они не выдержали. А Санни ничего не было, потому что не было доказательств, что это она, да и ее покрывали.

— Пиздец, — вырывается из уст Тэхёна раньше, чем он успевает подумать.

— И из этого получается, что…

— Что Сынхи не просто терпела издевательства. Все могло быть еще хуже.

Ким больше ничего не говорит. Он не может заставить себя, будто слова застряли где-то в горле, и они не могут выйти наружу, противно разъедая нежные стенки и заставляя их кровоточить. Жалко, что кровь нельзя сплюнуть, потому что ее нет, но она все равно скапливается в полости рта, в носу, в глазах и в остальных частях тела, не обращая внимания на то, что кровь и так есть во всем человеческом организме. Только кровь эта не красного цвета, как следует думать, а ядовито черного, которая смешивается с идеально чистой красной.

Тэхён хочет от нее избавиться, но не может. Недавно узнавший факт от Намджуна по поводу Санни бьет по голове. И именно этот факт становится еще одной причиной, чтобы защитить Сынхи и поднять ее из пучины самоненависти.

— Что будешь делать? — спрашивает Нам в раздевалке.

— Не знаю пока. Сначала надо убедить ее отца о ее переводе в нашу школу. С Юнги мы этим и займемся.

— Поэтому ты и идешь в кофейню?

— Да. Она рассказала все господину О. Он хочет нас видеть.

— Знаешь, хоть я с ней мало знаком, но мне тоже хочется, чтобы она избавилась от Санни. От таких сук надо бежать, пока не поздно, — яростно говорит Хосок.

Тэ молчит на замечание друга. Ему нечего сказать, парень и так согласен с этим. Сынхи не должна находиться там, где ее могут отправить на тот свет без ее на то согласия. Казалось бы, вот девушка стоит сама над пропастью, готовясь умереть, но резко передумывает, потому что она боится. Ей хочется жить, но девушке страшно, у нее опоры. А потом приходит какая-та сука и лично толкает ничего не подозревающую девушку в пропасть. Печальный конец с не менее печальной и трагичной судьбой, которую Тэхён не может допустить. Сынхи не достойна такой жизни, она достойна лучшего, светлого, воздушного, но никак не грязи, лицемерия, предательства и лжи.

***

Парень направляется в известную кофейню, но в которой постоянно тихо и хорошо, и которая не потеряла своей атмосферы и тепла, исходящая от работников и интерьера. Солнце светит и согревает спину парня. Хоть после разгоряченной тренировки и не менее горячего душа хочется чего-нибудь прохладного, но солнце не портит весь кайф от этого. Оно наоборот предает городу и улице какой-то уют и что-то теплое и родное, которое никак не хочется отпускать.

Тэхён заходит в кофейню и подходит к барной стойке. Юнги за ней не видно, наверное, он где-то на кухне. Ким уверен, что хён сегодня работает, потому что иначе просто не может быть, и просто потому, что некому его заменить. Вскоре Юнги выходит и приветствует парня.

— Юнги, у меня проблемы с Сынхи, — говорит сразу, потому что не знает, как начать.

— Что случилось? — Юнги даже снимает турку с огня и поворачивается к тонсену. Бариста боялся услышать эти слова, ведь они не значат ничего хорошего.

— Она согласилась перевестись в нашу школу, но с одним условием: чтобы я был в ее классе. Это не проблема. Но она рассказала господину О о том, что над ней издевались, и что она хочет перевестись в другую школу, рассказав и про нас.

— И в чем тогда проблема? — лоб Мина разглаживается, но тревога с лица все еще не сходит.

— Он пригласил нас с тобой на ужин.

Секунды молчания, за которые парни смотрели друг другу в глаза и не двигались, будто стали живыми статуями. Они медленно текли, заставляя время двигаться в еще замедленном ритме.

— У меня завтра выходной, — наконец говорит Юнги.

— Тренировки завтра нет, — в таком же стальном, боязливом и холодном тоне говорит Тэхён.

— Тогда завтра?

— Завтра.

— Время напишешь?

— Конечно.

И Тэхён уходит на негнущихся ногах, забрав с собой стаканчик латте. Он знал, что Юнги согласится, но, несмотря на это, он боялся отказа. Хотя это было бессмысленно.

Для Юнги фраза Тэхёна, что у него проблемы с Сынхи, означала, что Ким облажался, он поссорился с ней, она замкнулась еще сильнее в себе, что уже на пути к самоубийству. Теперь он не будет стоять в стороне, он поможет вытащить Сынхи на прекрасный свет. Бариста до сих пор сожалеет, что не заметил изменений в своей девушке, что не видел ее стремления к смерти. Ханыль боялась воды, избегала ее, а в итоге нашла свою смерть в реке. Ирония, от которой Юнги до сих пор больно. Лилии. Он до сих пор приносит их на ее могилу и проводит там несколько часов. Ханыль. Бэк Ханыль.* Ее имя даже было созвучно с лилиями*. Мин не допустит, чтобы О Сынхи уничтожила себя. Для него она, будучи незнакомкой, стала сестренкой, за которой хочется приглядывать и оберегать. Раз он не смог защитить любимую девушку, то сестренку точно убережет.

***

«Ты завтра свободна вечером?» — пишет Тэхён по приходе домой.

«Да. Вы придете?» — отвечает девушка.

«Да. У Юнги завтра выходной, а у меня нет тренировок».

«Спасибо большое».

«Чем занята?» — снова пишет Ким. Он не горит желанием прекращать общение и превращать какао в скучные диалоги.

«Рисую Ким Минджи», — Сынхи строчит сообщение и присылает фотографию девушки с красными волосами, слегка развевающимися, в черной одежде, которая напоминала черный кожаный топ и какой-то еще предмет гардероба, что закрывал плечи и руки. Она смотрела с бумаги пронзительными глазами, будто зазывая к себе. А маленький микрофон на ее щеке говорил, что девушка — айдол.

«Кто она?» — спрашивает Тэхён.

«Участница одной женской группы, которая мне нравится».

«Расскажешь?»

«Нет. Ты должен сам прочитать и понять», — отвечает Сынхи и больше не присылает сообщений.

Тэхён смотрит на рисунок и поражается. Он знал, что девушка рисует, но не представлял, что очень хорошо. Красноволосая девушка выглядит живой, завораживающей, словно она сейчас выйдет с бумаги и заберет тебя с собой, куда угодно. А Тэхён подчинится, потому что девушка с рисунка прекрасна даже в таком небрежно зарисованном варианте.

«День 91: Наконец спустя столько дней я поговорила с Еын-онни. Она рассказывала о своей жизни, о ее университета, студентах. Мне нравилось ее слушать. Ее голос был такой восторженный, воодушевленный. Я бы так просидела весь день. Но она начала расспрашивать о моей жизни. Мне пришлось все рассказать о вчерашнем случае. Еын-онни только хмурилась и вновь принялась что-то записывать, только уже не в блокноте, а на синим стикере, что лежал рядом. Она не перебивала меня. Только когда я закончила, онни сказала: «Не думала, что после твоей трагедии, у тебя обострится боязнь сцены и публики. Я сейчас не могу видеть полной картины, потому что мне нужен полноценный контакт с тобой, сделать пару упражнений, чтобы лучше понять. Единственное, что могу пока сказать, постарайся успокоиться, когда выходишь выступать или рассказывать что-то, или представь, что перед тобой не люди, а… не знаю. Например, ветчина, которая одета в человеческую одежду». Не скажу, что это меня воодушевило, но подбодрило и рассмешило немного. У нее всегда такой странный способ, но этим мне она и нравится.

День 92: Весь день шел относительно хорошо, пока во время обеда ко мне не подсела Санни и не начала пристально смотреть на меня. Я пыталась ее игнорировать, но сделать это было крайне сложно. Так продолжалось, пока она не произнесла: «Знаешь, О Сынхи, я вот все думала и не могла понять, как так произошло, почему тебе все сходит с рук, почему ты продолжаешь получать оценки выше, чем я? И все это тогда, когда ты мелкая, отвратительная особа, которая выпендривается и покрывает свои пропуски в целый месяц смерти матери? Где в этом смысл?» Я молчала. У меня не было слов. Хотя нет, не так. У меня было, что сказать, но слова будто исчезли, будто их и не было. «Молчишь, да? Что, нечего сказать, потому что знаешь, что в этом и есть твоя вина? И правильно думаешь, потому что ты отвратительна!» Мне пришлось опустить голову, потому что слезы начали скапливаться, и я не могла допустить того, чтобы она увидела их. «Что, плохо, обидно? Правда режет? А вот так тебе и надо. Тварь!» И только после этого Санни уходит, а я так и остаюсь сидеть с опущенной головой. Слезы капали на стол, а я ничего не могла поделать с этим. Ведь в ее словах и была доля правды. Кто же еще пропускает целый месяц школы после смерти одного из родителей? Неделя или несколько дней — максимум, а я не ходила месяц. Тридцать дней! Ее слова не только ранили, они заставляли задуматься о своей жизни. Правда ли я настолько никчемная и ужасная?

День 93: Снова круги под глазами. Только не понятно от чего именно они: от слез или от недосыпа, потому что после вчерашней записи я не легла спать, а продолжила сидеть за учебниками и готовиться к тесту. И теперь я ужасно хочу спать. Я бы и уснула на уроках, но сегодня были важные предметы, а проспать их — значит получить плохие баллы. Ужасная система обучения! Еще вечерние курсы. Мне хочется умереть, я чувствую себя ужасно. Меня чуть снова не облили соком, чуть не опрокинули тарелку с едой, я чуть не упала с лестницы. Так много этих «чуть». Они раздражают, но я не могу избавиться от них. Они преследуют меня на каждом шагу, не дают ступить спокойно и шага. Кажется, будто эти «чуть» показывают, что скоро придет моя смерть. Надеюсь, что так и будет, и мне не придется больше терпеть. Жалко только отца, потому что он изо всех сил старается подбодрить меня, утешить и помочь. Но я ничем не могу отплатить ему. Это тоже убивает.

День 95: На улице уже во всю светит солнце, тепло. Раньше я любила это время года, потому что весна и конец весны означают начало новой жизни, но не сейчас. Эта весна скрасилась в оттенки серого и мрачного, в цвет слез и горечи. А май превратился в разочарование собой и этим миром, отсутствием чего-то теплого и родного. Для меня таким человеком была мама, но сейчас, по прошествии трех месяцев, я не чувствую этой теплоты, что она мне давала. На сколько бы сильно солнце не светило, как бы горячо не было на улице, мне будет одиноко и холодно постоянно. Папа в последние дни проводит еще больше времени в компании, он приходит поздно ночью. Его лицо все время уставшее, но он говорит, что делает все, чтобы обеспечить мне хорошее образование и жизнь. Но какая хорошая жизнь в таком состоянии, когда солнце обжигает, а не греет? Еын-онни уже давно не писала, даже в лайне не появлялась давно. Мне хочется поговорить хотя бы с ней, хотя я уверена, что этого мне не хватит.

День 100: Сто дней. Юбилей, как я веду эти заметки. Скоро приблизятся экзамены, к которым я готовлюсь. Меня немного успокаивает, что Санни на время отстала. Ее родители начали пилить, чтобы она получила хорошие баллы. Забавно. Потому что мне папа посоветовал отдохнуть, смотря на мое лицо. Мне даже видеть себя в зеркале не хочется, потому что смотреть на синяки под глазами, на полумертвый взгляд, безжизненную кожу — не хочется совсем. Но мне приходится. Ведь расчесывать волосы в школу надо. Если бы я могла, я бы ничего не делала, потому что в этом смысла нет совершенно. Пытаться привести внешний вид в порядок, когда ты умираешь внутри и ничего кроме боли не чувствуешь — пустая трата времени и сил… Сто дней. А кажется, будто прошла целая вечность».

Манипуляции Санни. Происшествия в виде «маленьких чуть», которые приводят к несовершенным действиям. Отсутствие стремления к жизни и теплого общения, — еще ряд причин, которые привели девушку к порогу смерти.

Тэхён идет на кухню попить воды. Сколько он причитал? Пять записок, от которых во рту стало сухо, как в пустыне. Еще три причины, которые снова ломают его миропредставление и которые доказывают, насколько могут быть жестоки люди, в частности, школьники, в частности, в корейской школе, в частности, без особой на то причины.

— Тэхён, ты чего не спишь? Уже полвторого ночи? — из-за угла выходит госпожа Ким в розовом халате и в мягких тапочках.

— Зачитался книгой, мам, — отвечает парень, не отрываясь от стакана с водой.

— Ложись спать, у тебя был трудный день, — также мягко говорит женщина, а после уходит.

Тэхён кивает матери, хотя та не видит этого. Он не будет продолжать читать, ведь морально не готов к следующей записке. Вода немного успокоила его нервы и смочила комок в горле, но на большее она не способна. А как раз-таки большее и нужно Тэхёну. Без этого у него чувство, будто сходит с ума, читая дневник Сынхи. Он напрягает его нервы похлеще любого ужастика на ночь, даже сильнее книг Стивена Кинга в два часа ночи. Ким, если бы дневник был бы книгой ужасов, закрыл бы ее и поставил бы на самую дальнюю полку. Но он не может это сделать, потому что это не книга, а вполне реальные мысли вполне реального человека, и потому что дневник виртуальный, написанный в блокноте на телефоне. Простые и очевидные вещи, которые добавляют масло в огонь.

***

Сынхи снова лежит на кровати, раскинув руки и слушая Faded. Для нее это стало уже привычкой: приходить домой вечером после курсов и слушать эту песню. Но только сейчас она не плачет от текста, а наоборот наслаждается песней. Она дает силы и энергии. Силы через боль. Не это ли ирония? Девушка усмехается с этой мысли, ведь ирония стала главной спутницей ее жизни. Казалось бы, что все относительно плохо и хорошо, но потом приходит ирония и ломает ее привычную жизнь, противореча.

Ее мысли блуждают, перескакивают с одного момента на другой. Девушка не старается захватиться за что-то, она отдыхает от тяжелого физически и морально дня. Санни вырвала ей клок волос, но Сынхи даже не обратила на это внимания, рассмеявшись Ли в лицо. И чем еще разозлила Санни, но у той просто не было времени отомстить: прозвенел звонок на последний урок. Что очень сильно радовало девушку. Она хотела зайти еще в кофейню за напитком перед курсами, но на это не было времени.

Печально.

Сынхи думает, а потом в ее голове появляется образ Ким Минджи из какого-то выступления. Она вспоминает фотографию и не может уже устоять. Девушка так давно не рисовала, что соскучилась по ощущению карандашей и маркеров в руке. Она не помнит, когда в последний раз рисовала даже. Сынхи поднимается и открывает блокнот, который лежал где-то за кипой учебников. Действительно, что прошло так много времени? Девушка берет карандаш и начинает вырисовывать линии, которые постепенно приобретают вид прекрасной девушки с длинными волосами, развевающимися на ветру. Черный кожаный топ и черная кофточка с длинными рукавами. Завораживающее лицо, которое завлекает к себе, в сон, в кошмар, откуда и пришла таинственная девушка с красными волосами. Сынхи рисует и берет толстые маркеры. Черные широкие линии, небрежность, четкий контур и огненно-красные волосы, которые двигаются в собственном, только им известном, танце.

Девушка слышит, как через воду, звук уведомления из какао толк. Она не поднимала бы телефон, но только один человек мог написать там, и только от него девушка ждет сообщения. Сынхи несказанно рада, что Тэхён и Юнги придут, потому что она не может больше терпеть Санни, хотя забивает на ее действия. Боль и страх переросли в мазохизм и пофигизм. Когда это произошло? Когда Тэхён ответил на ее твитты? Когда Юнги рассказал про его бывшую девушку? Сынхи не знает ответа, но сейчас так плевать на это. Она рада, что Тэхён с Юнги свободны. Она присылает парню фотографию Ким Минджи и смеется, но девушка молчит, кто она. Сынхи не может рассказать сейчас, ведь тогда это значило, что она рассказала спойлеры, которые не должны быть раскрыты раньше времени. Спойлеры к ее жизни. Никто бы не захотел узнать их раньше времени, ведь тогда где азарт и некая свобода от происходящего? Его просто нет, а без этого жизнь стала бы скучной и никчемной.

Сынхи не хотела бы узнать спойлеры о смерти матери, о насилии в школе, о ее суицидальных наклонностях.