— Ко мне, — приказывает Тоджи, занимая в кресле скучающую позу.
Комната тонула в полумраке. Мутный жёлтый свет от настольной лампы не способен был осветить большое пространство, оставляя в углах комнаты клубящуюся тьму. От этого неровного света на лицо мужчины падают искажённые, изогнутые тени.
Кумико елозит по полу, послушно подползая к его ногам. Цепь между кожаных наручников гремит по полу почти оглушающе, смешиваясь с её шумным дыханием и стуком сердца. Ей казалось, что этот звук — предательского сердца — слышен ему.
Она сглатывает скопившуюся во рту слюну, встав на колени.
— Хорошая девочка, — мужчина довольно щурится, легонько потрепав её по волосам.
Между ног становится невыносимо влажно.
Волосы её собраны в два высоких хвоста, на голове — очаровательный ободок с собачьими ушками. Она неловко двигает бёдрами. Задница запечатана анальными шариками с очаровательным, пушистым собачьим хвостом.
— Гаф!
Кумико показательно счастливо гавкает и поднимает зубами поводок своего ошейника, вручая его прямо в ладонь Тоджи. И всё это без рук.
Мужчина дёрнул за поводок, вынуждая её поддаться вперёд, почти соприкасаясь носом с твёрдым членом. Кумико вскидывает взгляд, всего мгновение обводя им грубые черты его лица.
— Сделай хозяину приятно, — отдаёт приказ, откидываясь спиной на мягкую спинку кресла.
Кумико послушно проводит языком по стволу, игриво трётся носом о горячую кожу, задевая вену, скользит влажным языком выше, к розовой головке. Показательно высовывает язык, заглядывая ему в глаза с собачьей верностью, прежде чем взять в рот.
Давится большим членом и почти отстраняется, чтобы сделать свободный вдох, но на затылок ложится его тяжёлая ладонь, жёстко надавливая. По щекам её потекли горячие слёзы.
— Плохая сучка, — выдыхает мужчина, проникая в её горло.
Кумико приглушённо скулит, строя жалобные глазки. Слезящиеся, блестящие в рассеянном свете настольной лампы глаза лишь дополняли картину.
От дополнительной вибрации мужчина блаженно жмурится, начиная двигать её головой.
Позволяет отстраниться лишь через некоторое время, когда делает несколько грубых толчков бедрами, прежде чем кончить.
— Глотай всё, — приказывает, сжимая пальцами её волосы, собранные в два хвостика.
Кумико медленно сглатывает, проводит по зубам языком, тщательно проверяя, чтобы во рту ни осталось ни одной капли спермы. Затем открывает рот, показывая, что сглотнула всё и трётся грудью о его ногу, жалобно поскуливая.
Требует ласки.
Тоджи довольно ухмыляется.
Кумико с жадностью следит за маленьким шрамом на правом уголке его губ, ощущая, как в груди разливается искрящийся восторг.
Его лицо сильнее погружается в тень, когда он открывает спину от мягкой спинки кресла, чтобы небрежно потрепать её мягкую щёку мозолистыми пальцами.
— Хорошая сучка, — он убирает руку. — Покажи хозяину, как с тебя капает.
Кумико разворачивается к нему задом, грудью ложится на пол, приподнимая бёдра вверх. Вскоре её дыхание сбивается, потому что стоять в такой позе тяжело, прогнутая поясница начала пылать от боли.
Зато сердце в груди сладко сжималось, бешено колотясь.
Каждый раз, когда взгляд мужчина проходился по её промежности, вагинальные мышцы судорожно сжимались, как будто просили наконец-то что-то туда запихнуть. Желательно, член.
Это так унизительно.
Кумико закусывает губу, краснея.
Это так потрясающе.
Стыд опаляет грудную клетку, вынуждая её тихо простонал.
Мозолистые пальцы скользнули по влажным, трепещущим складкам половых губ, дразнящие раздвигает их в стороны и касается судорожно сжимающегося отверстия. Но не входит. Убирает пальцы, вырывая из Кумико жалобный скулеж, после чего шлёпает её по влажным складкам.
— Поднимайся, — говорит мужчина. — Время прогулки.
***
Было в этом что-то…
Унизительное, да.
Кумико послушно ползёт за своим хозяином, внутренне содрогаясь от каждого дуновения ветерка.
На улице было тепло.
Пусть ночью в этом парке никого не было, но сам факт того, что сейчас она находилась в общественном месте сводил с ума. По бёдрам текла горячая смазка, мышцы вокруг пустоты сжимались почти болезненно.
Сердце в груди билось часто-часто.
Её ведь кто-то может увидеть…
Она снова заскулила.
Боль между ног становилась нестерпимой. Горячее желание ощутить член хозяина доводит до вступления, несчастные остатки мозгов словно растекаются в кашу. Ожидание просто невыносимо…
Тоджи останавливается и присаживается перед ней на корточки, смотря с насмешкой.
— Что такое, девочка? — тянет он. — Хочешь моей член?
Кумико согласно гавкает, высовывая язык. Строит самые жалобные глазки из всех возможных, на щеках застыл лихорадочный румянец.
Она действительно сходила с ума.
— Потерпи ещё немного, — усмехается мужчина.
Кумико тяжело задышала.
Она уже готова была сорваться, — подняться на ноги, заговорить по человечески, наброситься на него, больше всего на свете желая сейчас насладиться на его член, — но хорошие девочки так не поступают. Нельзя.
В глазах её мелькает нечто схожее с отчаянием и мольбой.
Пожалуйстапожалуйстапожалуйста.
Но Тоджи остался безжалостным.
Жестокий, отвратительно-прекрасный мужчина.
Он поднимется на ноги и продолжает тянуть её за собой, натягивая тонкий собачий поводок. Когда ошейник натягивается, начав давить на шею, Кумико с разочарованным скулежом начинает двигаться за ним.
Колени и ладони уже болят, хотя это ничто по сравнению с болезненно пульсирующим узлом возбуждения.
И избавления от этого нет.
Тоджи не позволит ей даже подрочить.
Он садится на лавочку и достаёт из кармана штанов простой, маленький мячик, легонько помахивая им. На его лице застыла расслабленная ухмылка.
Кумико гавкает, неловко двигая бёдрами.
Анальные шарики в анусе — это недостаточная стимуляция. Лишь дразнит ощущением наполненности в одном отверстии, а второе — абсолютно пустое.
Невыносимо.
Тоджи кидает мячик. Намеренно недалеко.
С его силой вполне возможно, что этот мячик мог улетел настолько далеко, что она бы и за месяц не смогла его отыскать. Особенно на карачках.
Кумико послушно следует за мячиком, виляя бедрами.
Кожу чуть ли не жжёт от чужого взгляда, грудь сдавливает от колючего, острого чувства стыда.
Кумико берёт мячик зубами и возвращается к лавочке, вставая на колени между раздвинутых ног мужчины. Челюсть быстро устаёт. Опирается ладонями о его колени, а затем отпускает мячик на его ладонь, вновь кидая жалобный взгляд на его лицо.
Двигает бедрами, привлекая внимания к искусственному хвосту.
Ну же, пожалуйста…
Наконец, он поднимается с лавочки.
— Хозяин доволен, — Опускает руку на ремень штанов. — Хочешь мой член? — задаёт риторический вопрос.
Кумико хрипло гавкает, тяжело дыша.
Тоджи удовлетворённо хмыкает:
— Забирайся, — указывает кивком головы на лавочку.
Кумико послушно забралась на лавочку, вжимаясь грудью в холодную спинку. Руками хватается за металлическую, ржавую опору, неловко подставляя задницу под грубые пальцы мужчины.
Ахает, когда он вытаскивает из её ануса хвост с анальными шариками.
Он входит грубо, резко, сжимая её бёдра пальцами. На коже наверняка опять будут пестреть лиловые синяки, на которые она будет натыкаться взглядом в зеркале. Снова. И снова. И снова.
Дискомфорт проходит быстро, оставляя за собой только долгожданное удовольствие.
Она сжимает его изо всех сил, кусает свои губы и щёки не в силах сдержать громких криков и стонов. Рот наполняется металлическим привкусом, по подбородку, вместе со слюнями, стекает также маленькая струйка крови.
Когда между толчками у затуманенного раза наступают мгновения просветления, когда там проскальзывают хоть какие-то мысли.
Сжимается ещё сильнее от вспышку осознания, что их кто-то может увидеть или услышать, прежде чем вновь рухнуть в эту горячую бездну удовольствия. Чистое сумасшествие.
— Ещё! — просит она, скуля от наслаждения.
Ну прям как собачка, а?
— Блять… — выдыхает мужчина, для ещё один резкий, грубый толчок бёдрам. — Хорошие собачки гафкают.
Он замедляется, вырывая из её груди полный разочарования стон.
Он оставляет смачный шлепок на её ягодице. А затем снова.
Кумико извивается, не в силах слезть с его члена; её тело зажато между спинкой лавочки и горячим, большим телом мужчины. Ками-сама, насколько же он огромен…
Из его хватки не сбежать.
Да и не хочется.
Кумико жалобно тяфкает, всхлипывает, содрогаясь от каждого шлепка. Ягодицы горели огнём, а каждый последующий шлепок ощущался сильнее предыдущего. Вымолить прощение у него тяжело.
Наконец он возобновляет движение, уже через пару толчков не сдержав хриплого, низкого стона, от которого у Кумико словно пробежался электрический ток по телу. Голос его — это то, от чего сносит крышу даже в обычной жизни.
Вагинальные мышцы быстро сокращаются, спину выгибает под каким-то невероятным углом. Она кричит, едва не ломая ногти об металлическую опору спинки лавочки.
— Моя сучка… — кусает кожу на её шее, оставляя красный след.
За мгновением эйфории следует ощущение заполнености — Тоджи изливается, заполняя её спермой. По ощущениям не оставив ни единого пустого места внутри.
Тело расслабляется.
Пока она пытается отдышаться и скучковать остатки своего вытекающего из ушей мозга, мужчина нормально усаживает её на лавочку. На место, которое не было запачкано их пошлыми игрищами.
Стянул с неё ошейник и ушки, убирая игрушки в полиэтиленовый пакет, чтобы после запихнуть их в рюкзак.
Кумико проводит ладонью по вспотевшему лбу.
Всё тело пылает от боли.
Тоджи достаёт из рюкзака большую футболку, способную заменить ей платье и пачку влажных салфеток.
Им пора домой.