— Я хочу выйти… — полузадшуено хрипит Кумико, нервно теребя рукава своей одежды.

Тоджи откладывает бумаги, — наверняка, важные! — смотря на неё цепким, холодным взглядом, от которого по спине бегут мурашки. В зелёных глазах — мутное, тёмное болото, глубины которого изучать не хочется.

Кумико на мгновение отводит взгляд, почти задыхаясь.

Сердце падает куда-то в желудок.

К этому разговору она готовилась несколько месяцев, собирая остатки смелости их самых глубин своей забитой души. Но сейчас, когда настал этот момент, когда она наконец решилась — в голове оказалось лишь одинокое перекати поле.

Кумико уже сама была готова отступить, просто сбежать, запрыгнув в общую кровать. Скрыться от этого взгляда под ворохом одеял.

Откуда она столько смелости наскребла…

Тоджи закрывает глаза, расслабленно ухмыляясь.

— Ты же помнишь, что там опасно? — уточняет он.

Кумико сглатывает.

О, Ками-сама…

— Д-да, но… — голос предательски дрожит. — Может, только в соседний парк? И… С тобой?

Она складывает дрожащие пальцы в замок.

— Я занят, детка, — вздыхает мужчина. — Я не могу отпустить тебя одну.

«Я занят, детка».

«Не сегодня».

«Может быть позже, детка…»

Пустые обещания грузом ложатся на её плечи, все надежды со временем осыпаются горьким пеплом, сквозь который она пропускает пальцы. Обещание пустые настолько же, как и её голова.

Она ссутулилась, опустив плечи.

Тоджи хмыкает под нос, отодвигается на стуле и протягивает к ней руку:

— Иди сюда, детка, — воркует он.

Кумико расцепляет свои пальцы, только чтобы зацепиться за большую, сухую ладонь мужчины. Он удивительно ласково, провел большим пальцем по тыльной стороне её ладони, прежде чем осторожно дернуть на себя. Из груди вырывается почти испуганный вздох, она вновь жмурится, чувствуя, как её усаживают на колени.

— Т-тоджи? — она сдавленно сипит, боясь открыть глаза.

— Ты же знаешь, что папочка хочет как лучше, правда? — он прижимает её к себе.

— Я…

— Здесь, со мной, ты в безопасности, — заверяет её мужчина. — Папочка знает, как будет лучше.

Кумико цепляется дрожащими пальцами за его большую кофту.

Дома он любил носить свободную одежду, под которой всегда пряталось потрясающее, накаченное тело. И выглядел в этой одежде он таким обычным, домашним… Уютным. и всё для неё.

Вина обжигает грудь раскалённым клеймом.

— Я знаю… — глаза у неё слезятся.

Ей стыдно.

Он ведь столько всего для неё делает…

Жизнь в четырёх стенах не так плоха, как кажется. У неё есть абсолютно всё, что надо — папочка покупает ей всё, что нужно. Не прерывает её связь с миром, ведь она всё ещё может общаться с другими в интернете.

Здесь тихо.

Безопасно.

Здесь есть всё, что нужно.

Ты так неблагодарна.

— Ну вот, — удовлетворённо проговаривает мужчина, небрежно касаясь губами её щеки. — Слушайся папочку. Плохого не посоветует.

Кумико кивает.

По щекам бегут горячие слёзы вины.

— Прости… — выдавливает из себя девушка, всхлипывая.

— Ничего страшного, — он стирает слёзы большими пальцами. — Я всё понимаю.

Ей становится ещё хуже.

Посмотри, какая ты неблагодарная.

Вина подобна острым иглам, проникающим в нежную плоть. Они тонки настолько, что едва заметны, зато боль от них — это хрипы и жалобные всхлипы. Мысленно Кумико ругает себя за то, что осмелилась на этот бессмысленный разговор, отвлекая его от несомненно важных дел.

Тоджи довольно щурится.

Пусть это потребовало времени и усилий, но, посмотрите, какой хороший вышел результат!

Милая, маленькая, послушная комнатная жена, которая никогда не покинет эту квартиру. Просто не посмеет. И телом, и разумом Кумико принадлежит ему, добровольно вложив собственную жизнь в чужие руки.

Разве может она ослушаться его?

Ведь там, за дверью их квартиры, обязательно будет что-то враждебное. Не так важно, будет ли это проклятый дух, хулиган, вор или насильник — опасность поджимает на каждом углу. И защитить её может только он.

— Я люблю тебя, папочка, — шмыгает носом она, упираясь лбом а его плечо.

Тоджи на это не отвечает.

Он никогда не говорит «я люблю тебя».

Ни-ко-гда.

Кумико это не нужно.

Она легко убеждает себя в том, что слова — это лишь слова. Нет ему смысла попусту сотрясать воздух, если он может доказать свои чувства поступками, правда? Ведь он всегда был рядом, когда так нужен.

Она уверена в его чувствах.

— Хорошая девочка, — он проводит ладонь по её волосам.

Кумико буквально растекается на его коленях в невнятную лужицу, наслаждаясь каждым прикосновением. В конце концов, он единственный, с кем она может контактировать в реальной жизни, ощутить человеческое тепло, внимание.

В конце концов он единственный, кто не хочет ей навредить.

Кумико уверена, что он не стал бы ей лгать.

Кто угодно, но только не он.

Безвылазно сидеть в их общей квартире не такое мучение, как может показаться. Пока папочка прямо не говорит, что она никогда не покинет это место, пустые, рассыпающиеся надежды поддерживают её существование.

Стены не давят.

Она счастлива.

— Ты же знаешь, как нужно извиняться? — шепчет ей на ухо, спуская руки на её ягодицы.

Кумико закусывает губу, ощущая, как в её бедро упирается что-то твёрдое.

«Что-то», ага.

— А как же твоя работа? — она пытается обернуться, чтобы посмотреть на стол, где всё ещё лежали документы, с которыми он работал.

— Это может подождать, — он не позволяет ей обернуться. — Папочка хочет тебя.

— Я… — она шумно выдыхает, проводя пальцами по его крепким плечам. — Конечно. Как скажешь.

Как она может отказать ему?

Кумико быстро убеждает себя в том, что папочка устал. Ну разумеется! Ведь он так усердно работает для того, чтобы их жизнь была намного, намного лучше! Она уверена, что сейчас ему нужно немного помочь расслабиться. Что это единственное, чем она может ему помочь.

Это ведь логично!

Девушка слезает с его колен, заглядывая в зелёные глаза.

За столько времени она научилась игнорировать мелькающие в этом болоте тени — чёрные, пугающие. Лезть в глубины его души она не хотела — боялась. Было достаточно того, что он ей доверяет.

То есть ничего.

— Чего хочет папочка? — она проводит ладонями по своей груди, спустилась ими по талии ниже, задерживая их на бёдрах.

Кумико собирается сегодня искупить свою вину перед ним.

Тоджи медленно осматривает её тело, — принадлежащее ему, и только ему, — прежде чем задержать взгляд на розовых, ухоженных губах.

Кумико и без слов понимает, чего он хочет и послушно опускается на колени.

У неё нет сомнений в любви папочки, нет сомнений в его действиях. Он делает для неё всё, даже если она не может этого осознать.

Ведь папочка умней.