Гермионе было хорошо.

      Впервые за черт знает сколько лет хотелось вытянуться на кровати, постепенно растягивая мышцы приятно затекшего тела.

      Не было неприятного ощущения укачивания, которое возникало после частого употребления зелья «сна без сновидений», не было тяжести, мысли легко плыли куда-то в невесомость наслаждаясь свободой от оков.

      Теплая рука, все это время сжимающая грудь девушки, плавно соскользнула на талию, комкая легкую хлопковую ткань и притягивая гриффиндорку ближе к все еще спящему телу.

      Желание нежиться в постели моментально отпало.

      События вчерашнего вечера обрушились на Гермиону сносящим все мысли торнадо, хотелось закричать, спрятаться, взвыть, словно раненное животное, угодившее в капкан.

      Как такое вообще могло произойти?

      Глотая слезы, сдерживая всхлипы, староста девочек медленно соскользнула с кровати, подкладывая под руку Малфоя подушку, надеясь тем самым не потревожить его сон. Не хватало еще издевок, которыми он, несомненно, одарит ее сполна.

      Девушка поймала взгляд собственного отражения и застыла на пару мгновений, волосы пушились и походили на воронье гнездо, так часто случалось, если их не высушить должным образом и применить магию, на шее и ключицах, которые не были прикрыты мужской белой рубашкой, виднелись уже начавшие синеть отметины.

      Мысленно выругавшись и попытавшись отложить размышления на чуть позже, Гермиона призвала палочку, невербальная магия отозвалась покалыванием на кончиках пальцев и через мгновение из-под шкафа выкатилось заветное древко.

      Подхватив магическое оружие, гриффиндорка наконец позволила себе оглядеться. Комната старосты мальчиков мало чем отличалась от ее собственной, разве что только цветовой палитрой. Возле кровати валялись ее босоножки с разорванными ремешками, там же покоилась нижняя часть ее белья. Дурацкое розовое платье, очевидно, было оставлено в ванной, девушка решила, что заберет его позже, когда окажется в безопасном пространстве собственной спальни и хоть немного придет в себя.

      Одной из самых отвратительных побочек зелья возбуждения было то, что выпивший его прекрасно помнил все совершенное, видит Мерлин, это был тот случай, когда Грейнджер совершенно точно предпочла бы все забыть.

      Гермиона подобрала элементы своей одежды и тихо, на цыпочках, прокралась к двери, напоследок зачем-то обернувшись на все еще спящего парня.

      Малфой был до отвращения прекрасен.

      Платиновые волосы ореолом разметались по подушке, длинные ресницы чуть подрагивали в такт равномерного дыхания, не изуродованное насмешкой или отвращением лицо выглядело идеальным, даже привлекательным.

      Гриффиндорка помнила вкус его кожи, знала насколько мягкими ощущаются белоснежные пряди, когда закапываешься в них пальцами.

      И искреннее ненавидела себя за это.

      Дверь тихо скрипнула, выпуская старосту девочек из комнаты, несколько шагов и Гермиона в безопасности, на своей территории, где больше нет нужды притворяться.

      Заперевшись в спальне, Грейнджер прижалась спиной к стене и тихо съехала по ней на пол, пряча лицо в спутанных кудрях.

      Если бы слезы могли очистить ее разум от воспоминаний о ласках, прикосновениях, поцелуях и диком животном удовольствии — она бы ревела навзрыд.

      Если бы крик мог освободить ее от возможности анализировать и думать о последствиях — она бы кричала как умалишенная.

      Но глаза были сухими, а в горле застрял огромный липкий ком, состоящий из невышедших своевременно криков отчаянья. Староста девочек не была уверенна в состоянии ли она вообще произнести хоть слово.

      Весь вчерашний вечер казался бредом, фантазией больного воспаленного разума, потому что в реальной жизни ее имя и его даже в одном предложении стоять не должны.

      Хлопок соседней двери срикошетил словно выстрел в мечущиеся подобно птице в клетке сердце.

      Тело непроизвольно дергалось, содрогалось от звука шагов за стеной.

      Малфой едва слышно постучал костяшками пальцев по деревянной поверхности и, не дождавшись ответа, выдал:

      — Эй, Грейнджер, рубашку можешь не возвращать, наверняка ты уже успела залить ее своими соплями. — привычное отвращение и брезгливость в голосе слизеринца заставили девушку сжаться сильнее. — И, на твоем месте, я бы не пропускал завтрак, а то вдруг твои ДРУЗЬЯ чего заподозрят.

      То, как змееныш выделил слово «друзья», заставило Гермиону вскинуть голову, мысли активизировались, рванули недожавшись команды, пролистывая вчерашний день словно альбом с колдографиями.

      Рон.

      Напитки.

      Туман.

      Похоть.

      Оба раза в гостиной Гриффиндора пунш ей приносил Уизли.

      А еще в память врезался странный, сальный взгляд, которого она не заметила, будучи уже отравленной.

      Это было слишком.

      Виски сдавило отчаянной болью, казалось где-то внутри взорвалась бомба с ядом, мгновенно заражая, вынуждая гнить заживо.

      Гермиона схватилась за волосы и начала раскачиваться из стороны в сторону, словно одна из вынужденных пациенток Мунго, в карточке которой стоит отметка «без шансов на выздоровление».

      Она же любила.

      Она доверяла.

      Гриффиндорка буквально видела перед глазами силуэт маленькой наивной девочки, на шеи которой затянули петлю те, в ком она никогда бы не посмела сомневаться.

      Добро пожаловать во взрослую, уродливую жизнь, Гермиона Грейнджер!

      Вновь хочется закричать, но вместо звуков подступает рвота.

      Уизли не додумался бы до подобного самостоятельно.

      Тишину комнаты разрывает истеричный смех, напоминающий лай своры бездомных псов.

      Внезапно стала понятна чрезмерная настырность Джинни, ее стремление вырядить старосту девочек как гребенную проститутку. Колкий, полный ненависти взгляд Браун, она-то уж точно знает, КАК нравится Уизли.

      Осознание, что на ее чувства наплевали, наступили, размазали ознобом металось по телу, охлаждая кровь, замораживая сердце.

      Хотелось метнуть в себя сектумсемпру, чтобы из образовавшихся порезов вылилось доверие, которое ощущалось гноем.

      Подобное заживает долго.

      Но она справится.

      Это пройдет.

      И когда душа излечится, когда сил вновь будет достаточно, она вынудит их сознаться, поставит на колени, чтобы выслушать исповедь предавших.

      Гермиона медленно поднялась с пола, до завтрака оставался час.

      Целый час, чтобы собраться и выйти к «друзьям».

      Всего лишь час, чтобы осознать и принять новую реальность.

      Рубашка приятно прилегала к телу, создавая иллюзия фантомных объятий, сохранившийся на ней аромат хвои, с легким нотками яблока и корицы почему-то успокаивал.

      А ведь Рон искал ее, Грейнджер четко помнила эхо его голоса, разносящегося по коридору, а еще она помнила горький привкус огневиски на губах слизеринца и то, как фамильное кольца с выгравированной буквой «М» царапало кожу при лихорадочных, спешных прикосновениях.

      Она совершенно точно лишилась рассудка.

      Быстро скинув с себя рубашку Малфоя, староста девочек, игнорируя собственную наготу, направилась в ванную комнату.

      Стоило переступить порог, как взгляд наткнулся на кусок розового атласа в углу.

      — Инсендио.

      Платье вспыхнуло, мгновенно обращаясь в пепел, принося Гермионе какое-то странное, совершенно точно нездоровое удовольствие.

      На сборы ушло куда меньше времени, чем гриффиндорка предполагала, склеить себя из осколков оказалось до омерзения просто.

      Старый серый свитер с вышитыми розовыми сердечками выглядел нелепо, но высокий ворот прекрасно скрывал алые отметины на шеи, так что, надев его и уложив нормально волосы, вычесав образовавшиеся за ночь колтуны, староста девочек направилась в Большой зал, надеясь, что успеет поест до прихода представителей семейства Уизли.

      К несчастью, план был сорван, Рон, Джинни и Гарри появились у дверей ровно в ту секунду, как Грейнджер заняла свое место.

      Друзья моментально оккупировали личное пространство девушки:

      — Гермиона, ты в порядке? — первой подала голос младшая Уизли.

      — В полном. — натягивая до безобразия лицемерную улыбку отозвалась староста школы.

      — Мы очень заволновались, когда Невилл сказал, что ты себя плохо почувствовала. — встрял в разговор Рон.

      — Простите, — девушка спрятала рвущийся наружу сарказм, за уплетанием глазуньи, — мне правда стало нехорошо, и я решила не

портить вам праздник.

      — Ты бы ничего не испортила. — друг притянул к себе тарелку с завтраком, но к еде не притронулся. — Я

сразу пошел за тобой, хотел убедиться, что все в порядке и проводить до башни.

      — Это было опрометчиво, — равнодушно отметила Гермиона, — тебя могли поймать дежурные или кто-то из преподавателей.

      — Так ты добралась сама? — поинтересовался парень как-то совсем растерянно.

      — Нет. — лед в голосе гриффиндорки заставил всю компанию напрячься, Гарри прищурился, с каким-то нервным интересом изучая профиль подруги, но девушка не стала акцентировать на этом внимание, решив выдать хотя бы часть горькой правды. — Я встретила Малфоя.

      — Малфоя? — голос брата и сестры слились в унисон, староста школы с наигранным недоумением приподняла брови.

      — Он ведь ничего не сделал, да? Все в порядке? — голос Рона дрогнул.

      — А что он должен был сделать? — Грейнджер нахмурилась.

      — Ну, ты была подвыпившая, мало ли… — пришла на выручку брату Джинни.

      — Вы о чем? — Гермиона, сама поражаясь своей актерской игре, изобразила изумление. — Во-первых, не думаю, что он опустился бы до того, чтобы пытаться что-то сделать с «нетрезвой» девушкой. — Удар прямо под дых, заставивший обоих Уизли нервно переглянуться. — Во-вторых, это же Малфой, учитывая его положение, максимум, на что он способен — это скрасить наш поход до башни своими мерзкими шуточками и обзывательствами.

      — Хорошо, — выдохнула подруга, но тут же спохватилась, — то есть плохо, конечно, что тебе встретился Малфой, но хорошо, что он сопроводил тебя.

      — Миона, — Рон придвинулся ближе, и староста школы едва сдержалась, чтобы с отвращением от него не отпрянуть, — если бы вдруг он позволил себе что-то лишнее, ты бы рассказала нам?

      — С чего у вас двоих такие…? — договорить Грейнджер не успела, в разговор вклинился Гарри:

      — Просто у Малфоя не самая хорошая репутация, а ты была очень уязвима. — Поттер дружелюбно похлопал старосту по спине. — Мы переживаем, будь ты хоть трижды героиня войны, ты все равно остаешься девушкой, а у девушек есть вполне конкретные слабости.

      Гриффиндорец поднял взгляд на Рона и Джинни и было в нем что-то странное, холодное, пугающие, заставившее брата и сестру тут же пристыженно отвернуться.

      — Мы рады, что все обошлось. — «Золотой мальчик» потрепал подругу по голове, словно маленького ребенка и вернулся к поеданию остывающего завтрака.

      Тема была закрыта, разговоры перетекли в безопасное русло, и Гермиона позволила себе немного расслабиться, однако взгляд сам собой зацепился на вскочившую из-за слизеринского стола Паркинсон.

      Кожа девушки была бледнее, чем обычно, что-то сказав, она развернулась и понеслась к выходу, напоследок бросив полный ненависти взгляд на гриффиндорку.

      Или ей показалось?

      Не мог же Малфой разболтать о случавшемся?

      На лицах представителей змеиного факультета читалось недоумение, а, в случае Забини и Нотта, оно разбавлялось очевидным сочувствием.

      Уже встав со своего места, Грейнджер уловила заданный ей вопрос:

      — У тебя на сегодня есть планы?

      Поразительно.

      У ублюдка еще оставалось наглости вести себя подобным образом.

      — Да, — ответила не глядя на собеседника, — хочу закончить доклад по травологии.

      — Но его сдавать только через неделю. — недоумевающе предпринял еще одну попытку Уизли.

      — Ты же знаешь, я не люблю оставлять все на последний день и, кстати, вам тоже не советую. — приняв решение не дожидаться друзей, Гермиона поспешила из Большого Зала.

      Однако целеустремлённость улетучилась буквально возле первого же поворота.

      — Так значит, ты все же добилась своего? — голос однозначно принадлежал одной из сестер Патил.

      — Само собой, — слащавое попискивание Браун тоже сложно было перепутать с кем-то другим, — стоило ей перестать маячить перед глазами, как он тут же переключился на меня.

      — Не очень-то это красиво. — видимо, «голосом разума» была Падма.

      — Ой, да брось, наверняка она побежала ноги раздвигать перед Макмилланом, благодарить за спасение. Заметили, как часто они стали проводить время вместе? — Лаванда наиграна вздохнула. — Бедный мой Бон-бон, эта сука только и может, что на чувствах его играть!

      — Фу, Грейнджер, разве маглорожденных не учат, что подслушивать — это нехорошо.

      Тихий шепот отозвался мурашками в затылке, Гермиона резко обернулась, едва не впечатавшись в грудь чуть наклонившегося к ней Малфоя.

      Взгляд моментально уперся в покрытую засосами шею, которые слишком резко контрастировали на бледной коже слизеринца.

      Мерлин, какого хрена, он их не свел?!

      Какого хрена она их не свела, а спрятала?!

      Ужас осознания ошибки выбил из колеи, змееныш же, бросив полный отвращения взгляд на свитер гриффиндорки, резко толкнул ее в сторону, вынуждая девушку отступить в нишу возле гобелена. Задыхаясь от злости и негодования, Гермиона уже раскрыла было рот, чтобы возмутиться, но староста мальчиков ее опередил:

      — Слышал, Нотт, гриффиндорские шлюхи уже нищеброда делят, а ты все от одиночества страдаешь.

      Послышался дружный смех и, поравнявшись, парни завернули за угол, где сплетничали подруги.

      Староста девочек высунулась из укрытия и, убедившись, что коридор пуст последовала за слизеринцами. Остаток разговора она не слышала, но застать красную от злости и стыда Лаванду успела.

      Сокурсница бросила полный ненависти взгляд на Грейнджер и, толкнув ее плечом, побежала в сторону Большого зала, Парвати метнулась следом, и только Падма, покачав головой, выдала тихое «прости», прежде чем тоже исчезнуть за поворотом.

      Гермиона нахмурилась, казалось, все окружающие ее люди в одно мгновение вместо того, чтобы искать способ справиться с проблемами, предпочли просто сойти с ума.

      Обижало, что ее в эту компанию, очевидно, предпочли не звать, иначе как объяснить все еще функционирующий разум.

      Добравшись до своей спальни гриффиндорка четко осознала, что не готова оставаться наедине с собственными мыслями. Стоило ей хоть на мгновение расслабиться, как все они неслись в одну единственную сторону, вынуждая снова и снова вспоминать платиновые волосы, привкус огневиски, капли стекающей ледяной воды по подтянутому торсу и взгляд до краев наполненный пусть и вызванным искусственно желанием.

      А в противовес этому выжидающая, едва заметная улыбка Уизли, и его голос эхом отражающийся от каменных стен коридора.

      Взвыв, Гермиона раскрыла учебник по травологии, информация совершенно не хотела усваиваться, но девушка настырно, снова и снова перечитывала один и тот же параграф.

      Ощущение времени было совершенно полностью утрачено и пришла в себя староста школы лишь когда игнорировать чувство голода стало практически невозможно.

      Оказалось, обед гриффиндорка проворонила и, если не поспешит, может опоздать еще и на ужин.

      Аккуратно сложив вещи, староста поспешила в Большой зал, однако, даже не дойдя до намеченной цели, осознала, что что-то не так.

      Гнетущая атмосфера заполнила едва ли не каждый коридор Хогвартса, то тут, то там, Грейнджер натыкалась на тихий подавленный шепот, задумчивые, потерянные взгляды.

      Заняв место в привычной компании, девушка поинтересовалась все ли хорошо и, после недолгой паузы, Дин протянул Гермионе свежий выпуск «Пророка».

      — Кто-то нападает на Пожирателей, которые перешли на сторону Ордена вовремя последний битвы, — пояснил сидящий напротив Симус, — на данный момент известно уже о трех покушениях, кажется, министерство пыталось скрыть эту информацию.

      — Но кота в мешке не утаишь. — поддержал разговор темнокожий однокурсник.

      — В двух первых случаях пострадавшие выжили, — продолжил Финниган, — они сейчас в Мунго, пишут, что на них какое-то мощное проклятие, все сильнее сводящее их с ума, снять его пока не выходит. А третьих убили. Полагаю, именно этот факт вынудил министерство придать происходящее огласке.

      Мир, к которому Гермиона так отчаянно пыталась привыкнуть содрогнулся и начал разваливаться, каждый обломок бил четко в сердце, оглушая, парализуя.

      Девушку словно швырнули в бездну, которая оказалась извечным вакуумом, ты не падаешь, не летишь, а замираешь в воздухе с ужасом наблюдая за разрушениями, которые не в силах предотвратить.

      — Нападавших не вычислили? — собственный голос кажется гриффиндорке чужим, раздающимся откуда-то со стороны.

      — Не-а, — Симус покачал головой, — те, кто выжили не в состоянии дать показания.

      — Держу пари в этом замешаны слизеринцы. — почти шепотом встрял в разговор Рон. — Поняли, что не светит им после всего произошедшего светлого будущего и решили выпендриться напоследок.

      — Мне кажется, ты не прав, — раздавшийся за спиной как всегда спокойный и монотонный голос Полумны привлек внимание компании, — им ведь сейчас есть что терять. — Взгляд когтевранки устремился в сторону стола змеиного факультета, чуть склонив голову вбок, девушка продолжила рассуждать. — Да и недовольных итогами прошедших судов более, чем достаточно.

      — Намекаешь, что этим может заниматься кто-то из Ордена? — Уизли нахмурился.

      — Не знаю. — Лавгуд пожала плечами. — Война закончилась, но мир все еще в шатком состоянии, слизеринцам и так приходится тяжело, есть ли смысл снова привлекать к себе внимание?

      — Это был их выбор. — зло отрезал рыжеволосый гриффиндорец.

      — Скорее, это был выбор их родителей, — Полумна перевела взгляд на парня и мягко улыбнулась, — разве мы не готовы были бы на все ради спасения родных и близких?

      Гермиона практически не слышала рассуждений, погрузившись в собственные мысли, невидящий взор примагнитиелся к почти пустому столу серебристо-зеленого факультета. Рассуждения жужжали в голове, причиняя дискомфорт, дробили сознание, толкая девушку к очевидным выводам.

      Малфой изучал книгу по темной магии из закрытой секции.

      Мог ли он быть замешан в этом?

      Почувствовала бы Гермиона благодаря их связи хоть что-то, что дало бы ответ? Или змееныш еще со времен прислуживания Темному Лорду научился притуплять подобные эмоции?

      Пуля с гравировкой «действовать» раздробила черепную коробку, попав прямо в мозг, теперь Грейнджер сделает все, чтобы выяснить правду.

      — Ты хорошо себя чувствуешь? — участливый голос Рона вынудил девушку вынырнуть на поверхность реальности. — Может попросишь кого-нибудь подменить тебя сегодня на дежурстве?

      Дежурство.

      Гриффиндорка побледнела, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

      Как она могла забыть?

      Сегодня ночью ей предстоит патрулировать замок в компании второго старосты школы.

      Мерлин, где же она так согрешила?!

***

     Малфой шагал по коридору, спрятав руки в карманы, практически не слушая бормотания идущего рядом Нотта, лишь изредка в затянувшиеся паузы неуместно кивал или ухмылялся.

      — Значит, это так и останется тайной? — Теодор поймал растерянный взгляд друга и хохотнул. — Дама, что очаровала тебя настолько, что ты решил не сводить засосы.

      Драко нахмурился, рефлекторно потерев шею, сине-бордовые пятна отозвались тупой болью.

      Он не «решил их не сводить», а просто банально не подумал об этом.

      Слизеринец, кажется, впервые с момента возвращения Темного Лорда проснулся отдохнувшим. Сонная дымка никак не хотела покидать мысли, разливаясь по телу желанием как можно дольше нежиться в постели.

      Девушка в объятиях старосты мальчиков заворочилась, тоже возвращаясь в реальность, и Драко даже хотел шепнуть ей что-то до ужаса приторно-банальное.

      Пэнси явно заслужила чуждой ему сентиментальности.

      Однако, приоткрыв глаза, вместо привычных прямых темных волос на подушке Малфой обнаружил спутанное подобие вороньего гнезда.

      События вчерашнего вечера моментально отрезвели рассудок.

      Грейнджер.

      Первой и вполне естественной мыслью было скинуть грязнокровку с кровати к дракловой матери, но то, как сладостно девушка потянулась, растягивая затекшие мышцы, как доверчиво прижалась к парню, согревая тело, охладило пыл.

      Драко даже притворился спящим, позволяя гриффиндоке осознать весь пиздец ситуации и самостоятельно покинуть его территорию.

      Грейнджер, выскользнув из постели, начала метаться по комнате словно маленький, загнанный в ловушку зверек, и парень испытал странное, глупое удовольствие, наблюдая за этим из-под полуопущенных ресниц.

      Он поднялся с кровати, лишь когда дверь соседней комнаты захлопнулась, погруженный в собственные мысли принял душ, кажется, бросил что-то ядовитое, притихшей за стеной девушке, скорее для демонстрации, что между ними все по-прежнему, нежели с целью реально ее задеть.

      Неладное слизеринец почувствовал лишь сидя за столом своего факультета в Большом зале, подозрительно притихшие друзья и упорно не смотрящая на парня Пэнси, быстро сорвали с языка раздраженное:

      — Что?!

      Паркинсон, побледнев, вскочила со своего места, тихо извинилась, слишком сильно сжимая ремень сумки, висящей через плечо и поспешила на выход. Малфой перевел вопросительный взгляд на однокурсников, Нотт не скрывал очевидного осуждения, а Забини, оттянув ворот своей рубашки, указал на шею.

      Только в тот момент до Драко наконец дошло.

      Горячие жадные губы, впивающиеся в кожу зубы и скользящий по ранам язык, приносящий ненормальное животное удовольствие.

      Староста мальчиков машинально потер шею, лишь теперь ощущая дискомфорт, страшно даже представить, как он выглядел в данный момент.

      Взгляд сам собой метнулся в сторону гриффиндорского стола, выцепляя из толпы хмурую фигуру старосты девочек, ворот убогого растянутого свитера надежно прятал все следы прошедшей ночи.

      Что же, теперь в поведении Пэнси появилась логика.

      Не то, чтобы их отношения отличались верностью, Малфой не упускал возможности отдохнуть в компании других девушек, да и сама Паркинсон периодически искала утешение в чужих объятиях. Драко даже догадывался, кто именно помогал слизеринки забыться, но не лез.

      Это была ее жизнь, и пытаться устанавливать там какие-либо правила казалось чем-то неправильным.

      В конце концов они никогда не клялись друг другу в вечной любви, в их положении вообще мало кто решался заводить что-то серьезное, ведь родительские идеи на тему помолвок, увы, непостижимы.

      Нотт продолжал умело маскировать нотации под идиотские шуточки, большая часть которых была направлена на демонстрацию того, какой Малфой козел и как не заботится о чувствах друзей, а они ведь души в нем не чают.

      Можно подумать это действительно была для кого-то открытием.

      Забини не выдержал нравоучительного каламбура и предпочел удалиться первым, Драко тоже попытался сбежать, но Тео явно не планировал так просто закрывать тему.

      — Пэнс бы в любом случае поняла, что я с кем-то был, — попытался поставить точку староста мальчиков, — она всегда с невероятной точностью вычислила подобное, считай, что я просто облегчил ей работу.

      — И продемонстрировал всем свое скотское отношение. — парировал друг.

      Слизеринцы пересекли порог теплицы, в которой вот-вот должен был начаться урок по травологии, подозрительная тишина вынудила друзей закрыть тему и сосредоточиться на подскочившим к ним Блейзе.

      — Мы в дерьме. — Забини протянул парням очевидно только что доставленный свежий выпуск «Пророка».

      Взгляд моментально сосредоточился на статье, занимающей едва ли не большую часть главной страницы.

      «Нападение на оправданных Пожирателей смерти. Почему министерство пытается скрыть правду?»

      — Какова вероятность того, что это недовольные Орденовцы? — Теодор моментально сменил дотошно-игривое амплуа на серьезную собранность.

      Малфой потер виски, гулкий стук крови заглушал мысли, упорно не давая сосредоточиться на чем-то далеком, но чертовски важном, снова и снова ускользающем.

      Он что-то знает, что-то произошло, что-то…

      Мой лорд.

      Драко распахнул глаза, осознавая, что все это время лихорадочно растирал предплечье под напряженными взглядами друзей и однокурсников.

      Он слышал шипящий голос, пока ебанная грязнокровка лишала его рассудка, ощущал присутствие того, кого не должно было больше существовать.

      Темный Лорд или какая-то его часть были в Хогвартсе.

      — Тебе что-то об этом известно? — аккуратно поинтересовался Блейз.

      Драко покачал головой, решая не вмешивать друзей раньше времени, опустил рукава рубашки, зафиксировал манжеты пуговицами и молча проследовал к своему месту.

      Почему сейчас? Почему так скоро?

      Неужели они не заслужили хотя бы небольшой передышки?

      Пэнси и Дафна присоединились к парням, темноволосая девушка, отчаянно скрывая очевидную обиду прильнула к Малфою.

      — Помни, чтобы не произошло, мы на твоей стороне. — Паркинсон коснулась губами щеки старосты школы, оставляя на коже невзрачной след от помады, тем самым давая понять, что не собирается мусолить тему его ночного приключения.

      Драко ответил подруге на редкость мягкой и теплой улыбкой, его слизеринка стала взрослой и умной девочкой, порой, в некоторых аспектах, казалось, что она понимала его куда лучше, чем он сам.