Гермиона чувствовала себя полной идиоткой.

      В компании друзей, пусть с огромным трудом, но она смогла сохранить маску беспечной беззаботности, фактически насильно растягивая губы в улыбке, гриффиндорка посмеивалась над неуместными и, местами, откровенно глупыми шутками однокурсников.

      Кислый привкус паники подступал к глотке после каждой бессмысленной проверки расписания дежурств. Словно количество прочтений могло как-то повлиять на текст и заменить ненавистную фамилию на любого другого старосту.

      Но, увы, чуда не произошло, буквы над девушкой не смиловались, и Гермиона вынудила себя переодеться в школьную форму, готовясь к неизбежному.

      Драклов день пронесся словно в тумане, деля жизнь Грейнджер на светлое «до» и безжизненное «после».

      Она так отчаянно пыталась найти выход из сложившейся ситуации, что совершенно не заметила, как оказалась в самом центре лабиринта собственных кошмаров.

      А за углом Минотавр, принявший обличие Малфоя, с самодовольной ухмылкой наблюдающий за ее поражением.

      Староста девочек закрыла глаза, снова и снова повторяя бессмысленное «справлюсь» и «смогу», дрожащими пальцами фиксируя резинку на волосах, собранных в хвост. Застегнутая до самой последней пуговицы рубашка неприятно сдавливала шею, создавая иллюзию петли, благосклонно скрывая при этом начавшие синеть отметины.

      Гриффиндорка несколько раз заносила палочку, намереваясь свести доказательство собственного падения, но всякий раз что-то останавливало ее, вынуждая отдавать предпочтение одежде с высоким воротом.

      И, поди разбери, была ли это попытка сохранить напоминание о предательстве того, кому она доверяла, или желание оставить в памяти отголоски полученного презираемого удовольствия.

      Гермиона спустилась в гостиную за несколько минут до назначенного времени и, чтобы не выглядеть совсем уж по-дурацки, взяла со стола выпуск «Пророка», решив еще раз более детально изучить нашумевшую статью.

      Физиономия Малфоя возникла на лестнице ровно в 22:00, проигнорировал тут же вставшую со своего места девушку, слизеринец направился к выходу, Грейнджер молча поспешила следом.

      Змееныш шагал чуть впереди, спрятав руки в карманы, периодически заглядывая в пустующие классы, девушка ровняться с ним желанием не горела и, потому, чуть сбавляла ход всякий раз, когда слизеринец проверял помещения.

      Староста мальчиков явно пренебрегал школьной формой, отрицая правила, прописанные в уставе школы. Рукава белой рубашки по обыкновению были закатаны, несколько пуговиц у ворота расстёгнуты, являя миру россыпь засосов, серебристо-зеленый галстук свободно болтался на шее.

      Грейнджер снова и снова вынуждала центр внимания смещаться с места, где заканчивался затылок на спину парня, надеясь тем самым себя обезопасить, пока слизеринец не дернул лопатками, словно стряхивая ее взгляд.

      Тогда она решилась.

      — Малфой!

      Парень не отреагировал, продолжая идти в своем темпе.

      — Малфой, подожди! — девушка ускорила шаг, обгоняя второго старосту и замирая перед ним, вынуждая Драко притормозить. — Я хотела поговорить!

      — Нам не о чем говорить. — отрезал холодно, едва слышно, огибая растерянную девушку и продолжая свой путь. — Но, учти, они наверняка полезут изучать мою память и увидят там, в каком состоянии ты была, — обернулся, одаривая гриффиндорку насмешливым взглядом, — вот скандал-то будет, герой войны пытался изнасиловать подружку, но вместо этого подложил ее под пожирателя, — губы парня изогнулись в елейной ухмылке, — то, как старательно ты отсасывала, полагаю, они тоже увидят.

      Гермиона замерла, ноги словно приросли к каменному полу, царствующая всё это время пустота внутри начала заполняться стыдом и яростью.

      — Я не… — Грейнджер мотнула головой, отчего несколько прядей выправились из хвоста и упали на лицо. — Ты, что, решил, что я собираюсь докладывать о случившемся министерству?

      — Так поступают хорошие, послушные девочки, разве нет?

      — Откуда ты узнал, кто подлил мне зелье?

      Слизеринец наконец полностью повернулся к девушке и задумчиво посмотрел куда-то за её спину, прищурился, протер глаза, снова посмотрел, наклонил голову вправо, влево, пока нервы старосты девочек не сдали.

      — Что?! — она даже обернулась, чтобы убедиться, что в коридоре они одни.

      — Ищу толпу долбоебов, которые мечтают тебя выебать.

      — Думаешь, это смешно? — Гермиона приблизилась к змеенышу, сжимая руки в кулаки.

      — Вряд ли, — слизеринец пожал плечами, — отсутствие кандидатов— это скорее грустно.

      — В любом случае, я хотела тебя поблагодарить, — под насмешливым взглядом выдавливать из себя слова стало ещё сложнее, — спасибо, что ты… ты… не сделал ничего непоправимого.

      Смех заставил Гермиону вскинуть голову.

      — Непоправимого, Грейнджер, серьезно? — парень, не стирая с лица веселья, выгнул бровь. — Я не сплю с грязн… с маглорожденными! Полукровки ещё куда не шли, но ты… фу! — скривил лицо. — От подобного же потом не отмоешься, если бы я проснулся с осознанием, что выебал тебя, то немедля отправился бы на поиски Деметора и засосал бы его, потому что даже такая перспектива куда более привлекательна, чем жизнь с осознанием, что трахал такую грязь.

      Больно.

      Это было больно.

      Слова впиваются в спину огромной острой спицей.

      Не прогнись, а то сдохнешь.

      Холод и насмешка в ртутно-серых глазах, вынуждают пропустить вдох, нахрен разрушая ритм дыхания.

      Ногти впиваются в ладони, хочется впечатать в ублюдка кулаком, стерев это самодовольство с его лица, как когда-то на третьем курсе, но тело отказывается подчиняться.

      В Гермиону словно швырнули Петрификус Тоталус, и, кроме как смотреть на слизеринца, подавляя злость и обиду, она ни на что не была способна.

      Словно подливая масло в огонь, Малфой приблизился, Грейнджер правда очень-очень старалась не дышать, но едва уловимый, уже знакомый ненавязчивый тандем хвои, корицы и яблок проник в легкие, туманя рассудок.

      Боковым зрением она видела, как тонкие пальцы тянутся к её горлу, наверняка даже не удивилась бы, сожми он крепче и придуши её, но зрительный контакт принципиально не прерывала.

      Слизеринец не без удовольствия наблюдал за тем, как темнеют глаза девушки из-за расширяющихся зрачков из карих превращаясь в обсидиановые, осторожно подцепив верхнюю пуговицу рубашки, он беспрепятственно расстегнул её.

      Затем ещё одну

      И ещё.

      Бордово-синие отметины раскрашивали светлую кожу на шее и ключицах.

      — Ой, ёй, Грейнджер, только не говори, что ты ждала повторения.

      — Что? — староста девочек очнулась от странного транса, резко оттолкнула от себя змеёныша, шлепнув его по руке. — Какого хрена ты себе позволяешь?!

      — Расслабься, я просто хотел удостовериться в своей правоте, — губы Малфоя дернулись в ироничной усмешке, — и у меня для тебя не самые приятные новости, — поймав озадаченный взгляд, староста продолжил, — без возбуждающего зелья ты не представляешь никакого интереса.

      — И слава Мерлину, — подрагивающие от злости пальцы с трудом справлялись с возвращением пуговиц в слишком тугие петли, — интерес с твоей стороны можно рассматривать как личностную деградацию, не хотелось бы оказаться в одном ряду с Паркинсон и ей подобными.

      — Спрячь коготки, нетакуся, — в какой-то неуловимый момент улыбка слизеринца стала больше походить на оскал, — отрадно, конечно, видеть, что к восемнадцати годам ты наконец осознала, где твое место и что твой предел — это никчёмные придурки вроде Уизли и Макмиллана. — В ртутных глазах отражались отблески горящих факелов, делая Малфоя в этот момент каким-то неуловимо жутким. — По крайне мере, как мы успели удостовериться, сосешь ты неплохо.

      — Какой же ты мерзкий.

      — Ага, — парень повернулся к девушке спиной, намереваясь продолжить обход, — держи эту мысль в голове, когда в следующий раз решишь взять еду или напиток из рук своих честных и верных друзей.

      Это были последние сказанные им слова в этот вечер, Гермионе понадобилось несколько долгих секунд, за которые слизеринец успел дойти до конца коридора и исчезнуть за поворотом, прежде чем она нашла в себе силы последовать за ним.

      Грейнджер понимала, что идея поговорить с грёбаным хорьком изначально была провальной, но необходимость расставить всё на свои места, превратить ненавязчивое тепло, возникающие при воспоминании о ловких пальцах, фривольно блуждающих по её телу, во всепожирающее пламя, сжигая дотла любое проявление положительных эмоций, раздирало черепную коробку.

      Каждый раз, стоило девушке подумать о слизеринце, в памяти возникали отчаянные поцелуи в нише за колонной, сильные руки, без труда несшие её до башни, полный отчаянного желания взгляд потемневших глаз, тихий, успокаивающий, почти нежный шепот, вынуждающий её шагнуть в неизвестность и довериться.

      Малфой вчерашней ночи был совсем не похож на Малфоя сегодняшнего, и гриффиндорка облегченно выдохнула. Стало совершенно очевидно, что зелье исказило её восприятие, вынуждая видеть в хорьке идеального героя какого-нибудь банального любовного романа.

      Хорошо. Соберись.

      Для него это тоже досадная ошибка.

      Гермиона достаточно быстро нагнала второго старосту и вновь заняла позицию за спиной змееныша, не позволяя расстоянию между ними сокращаться больше, чем на пять шагов.

      Всё оставшееся время слизеринец упорно делал вид, что её не существует, коридор за коридором, кабинет за кабинетом, и вот они вновь у входа в башню старост. Горгулья, завидев Малфоя, радостно распахнула крылья, приветствуя его и, явно неслучайно, задевая выточенным из камня хвостом девушку, едва не сбив её с ног.

      Хорек, даже не пытаясь скрыть веселья, протянул руку, и змееподобный дракон вытянул морду, принимая ласку и едва не урча.

      — Вот же каменюга продажная! — прошипела девушка сквозь зубы. — Тростниковый сахар!

      Горгулья зашипела, явно демонстрируя недовольство, нехотя отстранилась от слизеринца и открыла проход, напоследок, опять же, очевидно «чисто случайно», хлестнув старосту девочек кончиком крыла по бедру.

      Грейнджер взвизгнула, потирая ушибленное место и бросила взгляд на все так же нагло ухмыляющегося, входящего следом Малфоя.

      Поджав губы, гриффиндорка поспешила в свою спальню, где, достав ежедневник, внесла в список покупок драгоценные камни, в наивной надежде заслужить снисхождения у разбалованного создания.

***

      Стоило Драко пересечь порог совятни, как белоснежный фамильный филин, приветственно ухнув, уселся на подставленный изгиб локтя. Парень погладил птицу по холке, зафиксировал на лапе письмо и слегка встряхнул рукой, давая понять, что та может отправляться в путь.

      — Он любит яблочные крекеры, ты знал? — спокойный, слегка монотонный голос привлек внимание слизеринца, Полумна сидела на полу, прижавшись спиной к каменной стене, вокруг неё гордо расхаживали совы, периодически, с показным снисхождением, принимая из рук девушки угощения.

      — Догадывался. — бросил Малфой, разворачиваясь и направляясь к выходу, однако замер, выдохнул. — Спасибо, что заботишься о нем.

      — О, мне совсем не сложно. — лицо Лавгуд осветила мягкая, вне всяких сомнений искренняя, улыбка.

      Драко не единожды поражался, как когтевранка после всего случившегося смогла остаться такой же спокойной, доброй и миролюбивой.

      Возможно, где-то в глубине потрепанной души, он даже завидовал ей.

      Одних только показаний Лавгуд с кусочками её воспоминаний из мэнора было бы достаточно, чтобы слизеринец схлопотал пожизненное в Азкабане.

      Но Полумна отмалчивалась, девушка присутствовала практически на всех заседаниях суда, но ни разу не сказала ничего, что могло бы усугубить положение принесших ей столько боли пожирателей.

      — Как Ксенофилиус? — неуверенно решил поддержать разговор Малфой, когтевранка подняла на него светло-серые глаза, моргнула, словно возвращаясь из транса и снова заулыбалась, делая ситуацию еще более неловкой.

      — Он старается, — девушка погладила очередную подошедшую к ней сову, — ему нелегко, он много пишет, но практически ничего не публикует, говорит, это помогает ему ощущать реальность происходящего.

      — Мне жаль.

      — Ты такая же жертва обстоятельств, — собеседница поднялась с пола, отряхивая юбку от крошек и песка, — никто из нас тебя не винит. Но, Драко, пожалуйста, будь осторожен, — Полумна понизила голос до шепота, — вокруг тебя кишит стоя мозгошмыгов, кажется, они только и ждут, когда ты расслабишься, чтобы проникнуть в голову. — задумчиво постучав пальцем по подбородку, она добавила: — Вообще в последнее время их стало слишком много, видимо чувствуют, что мы уязвимы, если хочешь, я могу сделать тебе оберег.

      Ответить парень не успел, в совятню тяжело дыша, устало вполз профессор Слизнорт.

      — О, мистер Малфой! Вот вы где! Там прибыли из аврората, требуют аудиенции с вами.

      Староста школы демонстративно закатил глаза, явление мракоборцев по его душу было вопросом времени, странно, что они не заявились с первым же выпуском «Пророка» про нападения под мышкой.

      — Идемте, — декан кивнул в сторону выхода, — вас ждут в кабинете директора.

      Драко молча последовал за преподавателем, спрятав руки в карманы и игнорируя любопытные взгляды встречающихся на пути студентов.

      Наверняка половина из них уже мысленно исключила его из Хогвартса, в то время как вторая, отправила в Азкабан.

      МакГонагалл встретила слизеринца извиняющейся улыбкой, рядом с ней стояла мелкая блондинка в форме мракоборца, которая была ей явно велика.

      — Мистер Малфой, — аврор вышла чуть вперед, — позвольте представиться, Джорджина Смит, сотрудник Брита…

      — Я догадался, можно не продолжать. — холодно перебил девушку староста школы.

      — Мистер Малфой, — старуха недовольна поджала губы, — у мракоборцев есть к вам несколько вопросов, они были бы благодарны, если бы вы

на них ответили.

      — Спасибо, директор, — Джорджина сложила руки на груди, отчего плечи кителя приподнялись, придавая девушке еще более несуразный вид. — Вы не могли бы оставить нас минут на десять наедине?

      — Боюсь, это невозможно, …

      Раздражает. Просто неимоверно.

      При других обстоятельствах Драко с удовольствием послал бы обоих к дракловой матери.

      — Профессор МакГонагалл, я не против поговорить наедине.

      Старуха с сомнением бросила взгляд сначала на слизеринца, затем на гостью и, покачав головой, покинула кабинет.

      — Итак, мистер Малфой, для начала я хотела бы уточнить, где вы были позавчера в период отбоя.

      — Налаживал контакты с маглорожденной.

      — Простите?

      — Прощаю.

      Джорджина сморщила носик, очевидно осознавая, что допрос пройдет не так легко, как ей того хотелось бы. Разумеется, о непростом характере парня она была наслышана, но святая вера во всеобщее уважение к аврорам и свое умение налаживать контакты, ослепляли, придавая уверенности.

      Она не могла провалить это задание.

      — Когда вы впервые узнали о нападениях?

      — Слушай, ты… — внезапная агрессия вынудила девушку отступить назад.

      — Вы. — все же поправила сорвавшимся голосом.

      — Ты! — отрезал слизеринец. — Бездарная маглорожденная, заебашая своих коллег настолько, что они сбагривают тебе заведомо бесполезные задачи, лишь бы ты не маячила у них перед глазами и не совала свой нос куда ни попадя. Я попросил старуху уйти только для того, чтобы доступно тебе объяснить: съеби нахуй.

      — Да как вы… как вы… — нижняя губа Смит задрожала, девушка отчаянно пыталась держать себя в руках, но задетая оскорблениями гордость вставала поперек горла липким комом. — Вы подозреваемый! — наконец собралась с духом.

      — Подозреваемый? — Малфой хмыкнул. — Не смеши меня. Будь я реально подозреваемым, здесь был бы нормальны аврор, а не девочка на побегушках.

      — Вы ошибаетесь!

      — Правда? — слизеринец выгнул бровь, елейно ухмыляясь. — И в чем же? Неужели у сотрудников Министерства провалы в памяти? Твоё начальство забыло, что моя семья тоже отвернулась от Темного Лорда? При чем в самым ответственный момент, прямо перед финальной битвой! — Драко облокотился на директорский стол, не спуская глаз с растерявшейся девушки. — Вместо того, чтобы обвинять меня в возможной причастности к этой хуйне, вы должны было обеспечить нам защиту.

      — У Министерства есть основания…

      — О, Мерлин! — Малфой возвел глаза к потолку. — Скажи-ка мне, когда там произошло первое нападение?

      — Че-четвертого сентября. — потерянно отозвалась собеседница.

      — Надо же, за два дня до того, как кто-то наебался с ингредиентами для нашего с Грейнджер зелья, какое невероятное совпадение! — промелькнувший в глазах мракоборца испуг подтвердил выстроенную слизеринцем теорию. — Вы же слышали о невероятно вовремя случившемся недоразумении?

      — Да, — Джорджина отвела взгляд, — нам докладывали о последствиях зелья «жизни взаймы», но это никак не связано…

      — Слушай сюда, это первый и единственный урок по темной магии, которым я готов поделиться, — в голосе Драко начала отчетливо прослеживаться усталость, — для любого проклятия или непростительного заклинания самым главным является желание. Тот, кто практикует черную магию не имеет права сомневаться в своих намерениях, это должна быть очень сильная эмоция. Настолько сильная, что человек, делящий с тобой жизнь, не может её не почувствовать. — заметив в глазах аврора понимание, не скрывая иронии, Малфой продолжил. — Стоя сейчас здесь и задавая мне вопросы о причастности, ты выказываешь сомнения в лояльности героини войны, которая не спряталась среди маглов, как крыса, а боролась за мир, которым убогие вроде тебя теперь наслаждаются.

      — Как давно вы поняли?

      — Про то, что зелье было испорчено намеренно? С целью держать меня на повадке? — слизеринец хмыкнул. — Вчера после обеда, когда увидел «Пророк», а сегодня, благодаря тебе, убедился в своей правоте.

      — Мисс Грейнджер не в курсе. — зачем-то поясняет мракоборец.

      — Кто бы сомневался. — Драко потер переносицу. — Попытка манипулировать людьми — это кривая

дорожка, Темный Лорд, в своё время, тоже считал, что действует во благо общества.

      — Да как вы смеете сравнивать?

      — А, по-твоему, разница столь велика?

      Ртутно-серый взгляд проникал куда глубже, чем девушка могла допустить, выуживал из подсознания все сомнения, выворачивая их наизнанку.

      От необходимости отвечать на заданный старостой мальчиков вопрос Джорджину спасла вернувшаяся МакГонагалл, внимательный взгляд женщины просканировал поникшего аврора и смягчился, девушка почти физически ощутила привкус сочувствия.

      Малфой же, оттолкнувшись от стола, направился в сторону выхода, по пути снизойдя до девушки, все же поинтересовался:

      — Мисс Смит, вы узнали все, что хотели, я могу идти?

      Мракоборец кивнула, едва слышно поблагодарив Драко за сотрудничество и тот, наконец, смог покинуть чертов кабинет.

      Злость в нем кипела, обвивая глотку, застывая и становясь ошейником.

      Эмоции — слабость.

      Эмоции — уязвимость.

      Окунись единожды и очнешься беспомощно грызущим клетку зверем.

      Хотелось ударить.

      Хоть что-то.

      Въебать со всей дури, чтобы боль отвлекла, рассеивая мысли.

      Хотелось унизить.

      Никого-то.

      Конкретно.

      Грейнджер.

      Выплюнуть что-то пошлое, сладко-приторное, ядовитое.

      Чтобы её щёки запылали, глаза потемнели.

      Поставить на колени, схватить за волосы, раскрыть её рот и вдалбливать всю эту непомерную ярость, любуясь отчаянными слезами.

      Малфой резко остановился, разодранное до крови предплечье зудело, нервно зачесал спадающие на лицо пряди волос назад, пачкая их в темно-бордовой влаге.

      Докатился, блять.

      Ему нужен душ.

      Душ и Паркинсон.

      Слизеринец поспешил дальше по коридору, даже не подозревая, что в зале, под кабинетом директора, трясясь от лютой злобы Гермиона Грейнджер швыряла атакующие заклинания, не давая своему оппоненту даже секунды на передышку.

      Первое занятие для младшекурсников по основам дуэлей явно выходило из-под контроля, вести его должны были старосты Гриффиндора, но в последний момент Лаванда ушибла запястье и, теперь, с максимально несчастным видом, наблюдала за тем, как мадам Помфри фиксирует на её руке повязку с мазью. Естественно, заменять несчастную пришлось Гермионе и, поначалу, все шло очень даже неплохо, девушка прекрасно держала себя в руках, но в какой-то момент копившаяся внутри ярость начала быстро заполнять чашу терпения, выплескиваясь из нее.

      Рон перестал отшучиваться и теперь едва поспевал уклоняться и отбиваться, подруга загнала его в угол и выглядела при этом действительно ужасающе, вероятно, сорвись с её палочки сейчас зеленый луч никто бы не удивился.

      Пару разнял пришедший поддержать друзей Гарри, обезоружив старосту школы под восторженные восклицания учеников.

      Гриффиндорку трясло, помимо злости в душу закрадывалась что-то еще, что-то темное, вязкое, словно патока, приторно-сладкое, как лакрица. Извинившись и сославшись на плохое самочувствие, девушка поспешила покинуть помещение.

      Гермиона шла по коридору, практически ничего не замечая на своём пути, будучи уверена в том, что спонсором ее несдержанности являлся Малфой.

      В это же время Драко спускался в подземелье, предсказуемо обвиняя в своей ярости грёбаную Грейнджер.