За плотно закрытым окном гнусно завывает ветер, поднимая вихрями свежевыпавший снег и волоча по дорогам поземку. В такую погоду едва ли хочется куда-то идти. Наверняка, поэтому сегодня так мало клиентов, один неразговорчивее другого: у бедняг замёрзли языки — иначе невозможно объяснить их упорное молчание в ответ на попытки завязать хоть какой-то диалог. Хотч профессионал: понимает, зачем к нему приходят. Работает качественно, принимая во внимание любой запрос, своевременно обрабатывает и стерилизует инструменты, заранее готовит эскизы, присматривается, советует, отговаривает или уговаривает, когда надо. Но конечное решение, как ни крути, всегда остаётся за клиентом. И вот сегодня почему-то все разом выбирают молчание. Так и с ума сойти можно… Впрочем, не ему жаловаться: хоть кто-то пришел в такую бурю — уже хорошо.

В очередной раз распахивается входная дверь, обдавая холодом небольшое помещение. Хотч ведёт машинкой по коже, вырисовывая узор. Не отвлекаясь, он краем глаза косит на порог.

— Присаживайтесь, — приветствует дежурным тоном, не поднимая головы. — Пара минут и освобожусь. Одежду можно оставить на вешалке у входа. — Предпоследняя линия. Игла рисует ровный изгиб. Салфеткой стираются капельки краски.

Сквозь жужжание тату-машинки едва различимо слышится небрежный ответ:

— Да я ненадолго.

И сначала Хотчу хочется одарить нетерпеливого клиента многозначительным взглядом, чтобы пресечь лишние комментарии на корню и спокойно закончить работу, но внезапно для себя даже под гудение тату-машнки различает знакомые интонации. На лице рисуется ухмылка, предвещая занимательный диалог.

— Кто к нам пожаловал, — негромко говорит, растягивая гласные.

Закончив выводить линии, он обрабатывает участок с татуировкой, рассказывает подробно про предстоящие этапы восстановления и, в конце концов, отпускает клиента, не забыв уточнить впечатления от процедуры. Мужчина оказывается вполне себе довольным резной змеёй на руке и уходит, обещая отметить профиль Хотча в соцсетях. Мужчину провожает тепло салона, когда дверь захлопывается.

Хотч снимает перчатки и начинает собирать инструменты, не особо торопясь встречать своего клиента.

— Кажется, кто-то сильно замёрз, — со смешком комментирует он, бросив взгляд на Рикса, всё ещё сидящего в куртке у порога. Парень похож на ледяную глыбу, заледеневшую до самых ушей, покрасневших и мокрых от растаявших снежинок. Аккуратно раскладывает собранные инструменты по пакетам и слышит звук чужой молнии, съезжающей вниз.

— Ага, погодка сегодня замечательная. И таксисты невероятно пунктуальные.

— Заставили тебя бедного ждать на холоде? Как жаль, что в прайс не входит дарить безответственным пассажирам шапку, — жалостливо тянет Хотч, заканчивая сортировку, и помещает многоразовые инструменты в сухожар. Запустив процесс, он возвращается к Риксу, который уже успел снять свою куртку и надеть бахилы. Предусмотрительно.

— Ладно, герой. Мне нужно будет успеть подготовить рабочее место до прихода следующего клиента. — Хотч замечает, как на этих словах его знакомый напряжённо высматривает что-то в его лице, как будто собирает информацию для своего собственного досье. — Но, честно сказать, я бы не расстроился, если б тебе захотелось задержаться. — В глазах парня мелькает удивление. — Ты случаем никуда не торопишься?

— Да нет, — пожимает плечами Рикс, заглядывая в окно. — Я больше туда не высунусь.

Тату-мастер бросает на него понимающий взгляд и с лёгкой ухмылкой исчезает за стеной. Завершив обязательные процедуры по стерилизации, он возвращается к расположившемуся на диванчике Риксу уже с двумя чашками чая.

— Выпьем? — заискивает, протягивая горячую чашку. Рикс охотно принимает напиток, чувствуя, как тепло расходится по онемевшим пальцам, а горячий пар щекочет кожу.

— Только если есть повод, — в тон отвечает он, и со стороны действительно может показаться, что язык барабанщика не заплетается, а идеальная улыбка не дрожит в такт стуку зубов. Делает глоток, на миг прикрывая глаза. — В честь чего такой аттракцион невиданной щедрости?

— Это называется нормальный сервис, — Хотч глотает чай, — да и у меня перерыв накрылся. — Он кивает головой в сторону окна, намекая на отвратительную погоду.

— Только из-за этого? — С сомнением спрашивает Рикс: в его жизненные ситуации пока не входило чаепитие с малознакомым татуировщиком.

Хотч пожимает плечами.

— Не буду же я тебя выгонять.

— Как мило с твоей стороны, — с иронией отвечает Рикс.

— Поверь, красавчик, это не всё, на что я способен. Будешь приходить почаще — узнаешь. — Хотч смотрит на гостя искромётным взглядом, хитро улыбаясь.

Рикс смеряет его нечитаемым взглядом. Хотчу ещё только предстоит узнать о его вчерашних похождениях, в результате которых Рикс приобрёл незабываемый опыт, а теперь остерегается проявлений внимания со стороны других мужчин.

— Зачем я тебе?

— Это моя работа. Надо же клиентуру привлекать.

— Для этого ты даже в бар пошёл?

Хотч отводит взгляд.

— Может, пора бы начать там искать людей.

Они смеются. Кажется, впервые за этот отвратительный день у него появилась возможность нормально поговорить с другим человеком и шанс провести перерыв с удовольствием.

— Как жизнь? — Спрашивает Хотч, вновь отхлебывая чай.

— Нормально. — Рикс выдерживает паузу. — Никогда бы не подумал, что буду организовывать свадьбы. — Он даже толком не обдумывает эти слова, не решает для себя, стоит ли делиться такими вещами с человеком, которого он знает без году неделя: уставший мозг просто подбрасывает эти слова, а Рикс, не задумываясь, мямлит их себе почти под нос.

Но Хотч все прекрасно расслышал: он в удивлении вскидывает брови, ожидая дальнейших разъяснений. Риксу приходится заканчивать свой рассказ.

— Друзья собрались играть свадьбу, попросили заняться организационными вопросами.

— А почему тебя?

— Я волонтёр. Культурная деятельность, знаешь?

— А-а, те самые волонтёры, которые каждый раз ставят танцы, рисуют плакаты и водятся с абитуриентами? — Хотч иронически улыбается. — Знаю таких.

— Пока даже не представляю, что делать. — Рикс рассеянно разводит руками. Видно, что сейчас он находится где-то в своих мыслях. — Я ведь никогда не организовывал свадьбы. — он загибает пальцы, — дресс-код, программа, ведущий, фотограф…

Под вопросительный взгляд Хотч встаёт из-за стола, судорожно вспоминая, чему его учили родители. Ногу вперед, изящным движением руку назад, аккуратный поклон. Едва сдерживая смех, он остаётся в таком положении на пару секунд, а затем выпрямляется, преисполненный весёлым настроением и гордостью. Скорее всего, мужчина в свободном стиле одежды, неуклюже делающий реверанс — зрелище нелепое и забавное. Но именно в этом заключалась работа его родителей — развлекать других людей своими представлениями.

— Перед тобой организатор мероприятий с трёхлетним стажем работы.

Непонимание на лице Рикса сменяется удивлением. Кажется, Хотч попал в точку.

— Ты? Но ведь…

— У меня родители были цирковыми артистами. Это помогло: во время студенчества я подрабатывал организатором разных мероприятий.

Рикс складывает два плюс два.

— Хочешь вспомнить былые времена?

— Почему бы и нет? — Хотч пожимает плечами. — Да и знаешь… деньги никогда не будут лишними. — «особенно сейчас» — вертится в голове, но он лишь заискивающе подмигивает, пряча фирменную улыбку с хитрецой в кружке чая.

Рикс пару секунд смотрит на Хотча, а затем расплывается в широкой улыбке.

— Спасибо, дружище. Я у тебя в долгу.

Хотч кивает, мягко улыбаясь.

— Не благодари раньше времени. Кто знает: может, я стану причиной твоего провала?

— Тогда это будет самый грандиозный провал в моей жизни, — в тон отвечает, гоняя чаинки по дну кружки. — А тебе не заплатят.

— У меня останется аванс, я в любом случае в плюсе.

— Ага, твой последний аванс.

— Как комедианта может быть, — пожимает плечами. — Но я обычно всё-таки людей разрисовываю, не забывай.

Рикс хмыкает.

— Забудешь тут. — Он оставляет опустевшую чашку на кофейный столик.

— Ещё?

Бросив взгляд на непрекращающуюся метель за окном, кивает. В ожидании новой порции горячего напитка он уже предвкушает их следующий острый диалог, и это на секунду даже перестает быть вынужденной мерой. Рикс готов признать, что находит татуировщика забавным и даже интересным собеседником, хотя его по-прежнему смущает то, что может скрываться за маской талантливого актера. А Хотч такой, несомненно, и есть — почему-то это кажется очевидным.

Их прерывает звук открывающейся входной двери, а бросив взгляд на циферблат, Рикс обнаруживает часовую стрелку, перевалившую уже за третий час.

— У тебя гости, — то ли спрашивает, то ли констатирует он.

— Ага, как обычно: когда я развлекаюсь, они решают начать быть пунктуальными, — вскользь закатывает глаза Хотч, весело поднимаясь со своего места и убирая посуду.

— Тогда увидимся?

Хотч замирает в проходе, задерживая на нем свой взгляд.

— Напиши мне вечером, скину личный номер, — предлагает он и, подмигнув, скрывается за углом.

Рикс проходит в холл, кивает новому клиенту и снимает с вешалки куртку. Как следует застегнувшись, он натягивает многострадальную шапку и тянет ручку двери.

— Бахилы снять не забудь, — доносится из другой комнаты, прежде чем Рикс окончательно покидает салон.

Он уверен, что фраза прозвучала больше с иронией, чем с заботой — но бахилы всё-таки снимает.