Несмотря на то, что учитель говорил громко, чётко и даже интересно, Дазай никак не мог сосредоточиться на уроке и наконец отвлечься от внезапного выпада. В голове раз за разом прокручивалась одна и та же сцена, от которой ему хотелось разорвать себя на части и спалить в огне. Как, ну как он мог это допустить?! Чтобы Юкино так разозлилась… Это казалось чем-то немыслимым.

Он нервно покрутил карандаш между пальцев. Левая рука дрожала и ужасно напрягалась, готовая в любой момент либо выронить его, либо сломать. Было очень досадно, что это нисколько не помогало освежить мысли и прогнать нарастающую тревогу, а лишь усиливало напряжение и ускоряло пляску последних нервных клеток, пребывающих в изнеможении. На душе словно начались помехи, как на старом радио. Всё внутри противно трещало. А фоном играл оркестр разных чувств, инструменты которого были расстроены и разбиты по тысяче раз, а дирижёр вусмерть пьян и болен паркинсонизмом^[1], не стесняясь попутно издавать посторонние звуки.

«Что, тяжело тебе?» — насмешливо пронеслось вдруг где-то в голове.

Ошарашенный Дазай стал опасливо оглядываться — этот голос звучал совсем иначе, чем обычно. На несколько тонов ниже, чем его собственный, куда глубже и словно издалека. Таинственно, как у божества. Вокруг не обнаружилось никаких изменений — почти все ученики внимательно слушали учителя, который продолжал спокойно вести урок, а кто-то лишь притворялся, но не было никаких признаков того, что кто-либо мог смеяться пару секунд назад. Никто не поглядывал на Дазая и не пытался скрыться.

«Так, спокойно». — Он решил не придавать значения странному явлению и вернуться к прежней теме размышлений — «Это ж Юкино, не угадаешь, что она может выдать в тот или иной момент. Я ведь буквально ничего не сделал, не так ли? Подумаешь, нагрубил немного её подруге, меня вообще довели, ничего, переживёт. Вряд ли она даже злится на это, скорее всего, просто ищет любой повод поиздеваться надо мной».

Он стал вспоминать, что наговорил Манами.

«Я вроде ничего такого не сказал. Разве только то «Ты совсем с дуба рухнула?» и правда было резковатым. Ну действительно», — Дазай выдохнул с облегчением, убедившись в правоте гипотезы — «Это естественная реакция любящего брата, она не могла это не предвидеть. А значит, и обидеться. Вот бы знать ещё, когда она показывает настоящие эмоции, а когда притворяется». — Его кольнуло странное приятное ощущение. По затылку как будто прошлись мурашки, когда он снова вспомнил поведение Юкино — «Может, в этот раз было по-настоящему?.. Тогда у неё должен был быть другой повод».

Он бросил карандаш на парту и запустил пальцы в волосы. Голове резко стало свободнее, мыслительный процесс чуть облегчился. Дазай снова прокрутил в памяти всю сцену разговора и принялся подробно разбирать каждый момент.

«Начало прошло вполне гладко, вëл себя, как нужно. Возможно, она бы хотела инициативы от меня, но это уже совсем ерунда, она сама должна понимать, что было бы, как минимум, странно, если бы такой, как я, действительно осмелел за пару дней». — Он дошëл до до изменения динамики диалога — «Дальше я немного сменил тон, однако это вполне соответствует моему характеру. Да и Манами не злилась на это. По крайней мере, по ней было не видно, явно злорадствовала. Хотя кто знает, может, у них какой-то тайный язык есть, жесты там, губы, глаза… Надо будет понаблюдать». — Вскоре началась самая напряжëнная часть — «А вот когда речь зашла о Ëшико, то да, ей могло…надоесть. Юкино молчала и намекала только на то, что надо извиниться, а не ещë сильнее разозлить. Потом я вспылил и повысил голос, но быстро унял себя. Манами осталась не в восторге, но, судя по всему, она и без того ко мне относится, как к отбросу».

Дазай задумался о том, что его успокоило в тот момент, и вдруг вспомнил пойманный в коридоре взгляд, полный сочувствия. Взгляд, который прервал кипящий от происходящего поток эмоций и немного охладил пыл. Он ужаснулся оттого, что уловил связь, и ощутил накатывающее гигантской волной чувство вины.

«Я отвлёкся и посмотрел на девочку…» — сокрушённо подумал он и закрыл лицо ладонями.

Картина сложилась. Весь сыр-бор произошёл из-за обычной ревности, тоже показной, как и все остальные чувства, или же настоящей. Могло ли бы хоть что-то в сложившейся ситуации быть хуже, чем то, что Юкино, помимо сталкерши, манипуляторши и просто лицемерной змеи, оказалась ещё и собственницей? Определённо, могло, но Дазай совсем не хотел сейчас об этом думать.

Всему есть цена, он это прекрасно понимал, однако кто мог предположить, что обычное желание обеспечить себе безопасность и докопаться до истины обойдётся настолько дорого? Теперь придётся расстаться со своими интересами, счастьем или даже личностью.

«Ах, бедный, как тебя жалко». — притворно вздохнул голос, от которого снова по коже пробежали мурашки.

Одноклассники всё так же продолжали заниматься кто чем.

«Ну посмотрел, и посмотрел, — намеренно уводя от него внимание, подумал Дазай — «Понял, что хоть кто-то не враг, это уже совсем идиотский повод разозлиться. Возможно, она сама это понимает и так лишь показывает своё главенство. На Манами же я смотрел, и ничего не было. Или нет?..»

Его пальцы судорожно застучали по парте, точно пытаясь сыграть «Полёт шмеля» Римского-Корсакова в предельно быстром темпе. Шумное прерывистое дыхание подыграло им аккомпанемент. Мышцы ощущались деревянными, неповоротливыми, сжимаясь резче обычного.

«Что ж теперь делать? Как с ней мириться?» — спросил он сам себя, уже представляя ответ.

«Просто напоминаю: ма-а-анга-а-а…» — заговорщически протянул голос, по которому определённо можно было сказать, что его обладатель, пусть и незримый, едко ухмыляется.

— Заткнись. — шёпотом буркнул Дазай — Сам знаю.

Голос и не думал успокаиваться:

«Ну давай-давай, кради этот томик».

— Угу… — Дазай показывал всю свою незаинтересованность.

«У родной сестры, что его оберегала».

— Допустим.

«Правда, красть — это как-то слишком скучно…»

— Ну и хрен с ним.

«Всего лишь осквернишь память дорогой тебе Ёшико…»

— Да-да, всё, отвали.

«Лучше было бы вообще навредить всем твоим неприятелям, а может, даже прикончить». — На миг голос стал абсолютно серьёзным и безжизненным, озадачив Дазая, и тут же хмыкнул с презрением — «Но ты ж у нас слабонервный, куда там…»

— Чего?.. — прошептал он, не ожидавший подобных слов в своей голове.

«Или нет?» — с вызовом ехидно бросил голос.

Грудь сжало от неприятного предчувствия и осознания того, что всë-таки придëтся сделать выходящее за рамки морали. Тело переполнила агрессия и желание своротить стол.

— А-а-а, тварь!.. — выдавил он, сжав руки в кулаки.

— Дазай-кун! — вдруг строго окликнул его учитель.

— А?

Дазай посмотрел на него, а затем на доску, на которой уже было что-то начерчено.

«Твою мать, невовремя прослушал, если сейчас облажаюсь…»

Он снова перевёл взгляд на чертёж, который представлял собой вписанный в окружность угол DEF с данными значениями дуг DE и EF. Найти, судя по всему, надо было градусную меру угла.

«Сумма дуг… Сто пятьдесят плюс шестьдесят восемь — двести восемнадцать градусов, дуга FD, получается…сто сорок два градуса, а дальше поделить на два».

— Семьдесят один градус.

— Что? — недоумённо спросил учитель.

— Угол равен семьдесят одному градусу. — уже менее уверенно повторил Дазай. По спине пробежали мурашки.

Учитель застыл в замешательстве, словно услышал либо невообразимо глупую вещь, либо бессвязную, лишëнную смысла.

— Что-то не так, учитель Накамура? — робко спросил Дазай — Я где-то ошибся?..

«Нет-нет, я не мог ошибиться!»

— Нет, всё правильно. Не разговаривай во время урока, ты отвлекаешь одноклассников.

— А… Прошу прощения… — склонив голову, пробормотал он.

— А сейчас разберём решение… — как ни в чём не бывало, продолжил учитель.

Дазай выдохнул с облегчением, однако сердце всё ещё отбивало сто ударов в минуту. Он осмотрелся, обыкновенно ловя косые взгляды одних и тех же надоевших лиц за партами спереди. Очевидно, после урока должны были начаться очередные разборки.

«Чёртова привычка. Теперь ещё и эти достанут, ну что за день…»

Он лёг на парту, подложив руки под голову, и стал глубоко дышать, приводя в норму сердечный ритм.

Теперь покоя не мог дать внезапно показавший себя голос. Было странно, что он возник в момент тяжёлых раздумий с такими словами, подобное являлось разве что во снах. Хотя и сны зачастую показывали либо весёлую или страшную бессмыслицу, либо предстоящие события, при этом выступая скорее наравне с Дазаем, без заметной власти. Они не давили на него, просто констатировали факты и давали пищу для размышлений, и, самое главное, включали в себя обычных людей, таких же, как и он сам. Был ли голос частью Дазая, или же действительно пришёл откуда-то свыше?

«Ой, да с чего бы вдруг какому-то богу, если он существует, обращаться ко мне? В конце концов, я всего лишь ребёнок, пылинка на Земном шаре, которую никто не заметит, если её стереть. То, что у меня большие успехи почти во всём, ещё не делает меня особенным». — Дазая внезапно насторожили собственные мысли — «А может, это просто слуховая галлюцинация? Да, определённо. О чём я вообще подумал, это же бред…» — закатив глаза, подумал он — «Интересно, это достаточное доказательство, что у меня уже крыша едет? Хотя кому на это будет не плевать?»

Речь учителя стала сливаться в один сплошной поток звуков, среди которых не представлялось возможным разобрать что-то членораздельное. Дазай почувствовал, что заболела голова, а веки отяжелели, и понял — он очень устал.

«Надо вздремнуть». — решил он и закрыл глаза, слушая происходящее в классе, словно колыбельную.

По ощущениям, прошло минут десять, и вокруг внезапно стало очень шумно, будто одноклассники остались без присмотра. Дазая смутило, что это случилось заметно раньше, чем он ожидал, поэтому осталось понять — это он проспал весь урок, что вероятнее всего, или же у учителя произошёл форс-мажор?

— Дазай-кун! — громко раздалось над ухом.

Он вздрогнул от неожиданности, окончательно проснулся от тычка в спину и, выпрямляясь, вяло бросил:

— Прошу прощения, учи…

«Так, стоп, учитель бы не стал меня трогать!»

Увидев вставших вокруг его парты троих мальчиков, под смех Дазай с испугу вместе со стулом повалился назад.

— Хорошо спалось, да? — сдувая чёрную чёлку с лица, хмыкнул стоящий слева Китамура, который, судя по всему, и окликнул его.

— Конечно, выпендрился наконец, можно спать спокойно. — поддакнул Ониши, опершись на парту.

Дазай перекатился вправо, вскочил на ноги и побежал из класса, пока его не успели поймать.

***

На улице истерично завыла сирена. Дазай посмотрел в окно, провожая взглядом разбрызгивающую на скорости лужи машину «скорой помощи».

«Кому-то плохо. — подумал он — Его спасут, и он будет жить. Или не спасут… Как деда. Почему его не вылечили? Неужели он этого не заслуживал? А заслужу ли я? Я же веду себя хорошо, маму слушаюсь и… Всё? Пока что. Чего же не добился он, раз его оставили умирать? А если бы остался жив, смог бы добиться? А стоила ли бы его жизнь этого? Жизнь такая большая, а успехи — это просто успехи. Зачем это всё? Все ведь когда-нибудь умрут и, скорее всего, не успеют сделать огромное множество вещей, которые ни на что не повлияют. Ну вот что толку с того, что я стану великим скрипачом? А если не стану? Мама всё равно никогда не будет довольна. Так странно…»

— Не отвлекаемся! — звонко бросил учитель, и Дазай поспешил повернуться обратно к доске.

«Отвлёкся, меня ругать будут». — с досадой подумал он.

Урок шёл гладко. В один момент последовал вопрос, и Дазай, подняв руку, ответил на него.

— Правильно, только мы не выкрикиваем, а ждём, пока спросят. — строго сказал учитель.

— Хорошо, извините.

«Ладно, зато можно сказать, что я показал свои знания, может, мамочка похвалит».

Дазай почувствовал на себе чьи-то взгляды и обернулся. На него смотрели несколько одноклассников с каким-то осуждением.

«Странно, я вроде всё правильно сделал».

Стразы и яркий свет излишне сияли вокруг так сильно, что почти ослепляли — это выделялась та звезда, что была лучше всех сверстников в свои девять лет, на которую настоятельно рекомендовали равняться. Дазай, именно он был самым успешным и прилежным учеником, почти даже не прилагавшим усилий. Всё то великолепие, восхищённое многочисленными взрослыми, вызывало зависть у учеников, которым приходилось стараться куда больше, чтобы хоть немного приблизиться к нему, но Дазай этого не замечал. Пока что.

На перемене он решил остаться на своём месте и почитать учебник. От увлечённого изучения нового материала его вдруг отвлёк тычок в плечо. Дазай поднял взгляд и увидел мальчика с длинными волосами, Фурукаву, который смотрел на него не особо дружелюбно. Как после непрошенного ответа. За ним было ещё трое с точно такими же взглядами.

— Привет, Дазай-кун, — улыбнулся он.

— Привет… — Дазай неуверенно раздвинул уголки губ в ответ.

— Ты здесь самый умный, да?

— Нет, почему, я просто интересуюсь всем наперёд, а так я ведь такой же, как и все…

Едва успел он договорить, как Китамура схватил его за воротник и потянул к себе. От неожиданности Дазай свалился со стула, приземлился на колени и тихо произнёс:

— За что? Что вам нужно?

— Пошли поговорим. — протянул Номура, беря его под руку.

Они привели Дазай в пустой закуток и оттолкнули в угол.

— Что вам нужно? — снова спросил он.

 — Такой же, как и все, ага… — процедил сквозь зубы Китамура — Выпендривался много, вот за что! — а затем ударил его в живот.

Дазай еле слышно застонал.

— Если хочешь похвастаться своими знаниями, делай это в другом месте, — сказал Ониши — Здесь они нахер никому не сдались.

— Я не хвастаюсь! — возразил он.

— Ах, точно, просто показываю, какой я умный и какой молодец, что бегу вперёд всех, — язвительно протянул Фурукава, пнув его по колену.

— Во-во, поменьше зазнавайся, хвастунишка. — бросил Номура, щёлкнув Дазая по лбу. Это оказалось больнее, чем он ожидал.

Дазай замолчал, не зная, что сказать, кроме банальных оправданий, которые не будут слушать. Между ними вдруг сверкнула молния, вылившаяся в продолжившиеся с удвоенной силой тумаки — мальчики повалили его на пол и принялись бить ногами. Места ударов — грудь, живот, пах, ноги — тут же противно заныли, словно в них вшили кипятильник. Дышать стало едва ли возможно. Это продолжалось до тех пор, пока не раздался разъярённый голос учителя:

— Что вы делаете? Прекратите немедленно!

Мальчики вмиг бросились наутёк. Учитель не обратил на это внимание и стал расспрашивать о состоянии Дазая, который всеми силами пытался подняться.

— Мне больно… — простонал он — Голова не болит, не кружится.

— Пойдём со мной. — сказал учитель, беря его под руку, и повёл его в медпункт.

Вернулся в класс Дазай боязливо, крадучись. Мальчики бросили на него полные гнева взгляды — очевидно, их серьёзно отругали. Он, стараясь не издавать звуков, пробрался к своему месту и сжался в комок.

После уроков он собирался было пойти на сольфеджио, но его снова окружили одноклассники и потащили в безлюдное место.

«За что? — в панике подумал Дазай — Они же не могли увидеть, даже если бы я нажаловался!»

Они остановились и снова начали его бить, в этот раз куда сильнее и с большей частотой.

— Что я вам сделал? — только и мог прохныкать он.

Всё прекратилось спустя несколько минут по команде Китамуры, оповещающей о том, что кто-то проходит мимо. Мальчики ушли, бросив Дазая. Он поднялся и, всхлипывая, пошёл на занятие.

— Здравствуй, мама… — вздохнув, сказал он, когда переступил порог дома.

— Здравствуй, сын, — ответила мать — Как успехи?

Дазай промолчал и затрясся, готовый вот-вот заистерить.

— В чём дело, Осаму? — сурово спросила она.

— Я… Я ответил на уроке… Правильно… Правда, не дождался, пока спросят… А потом меня побили. Два раза!

— Ну так и нечего было выкрикивать! — нахмурилась мать — Сам нарвался!

— Но что в этом такого? Почему за это можно бить?

— Я тебе что говорила? Работай на уроках активно. Где ты тут услышал «хвастайся знаниями»?

— Я не хвастался…

— Ой, и как ты только такой вырос… — прорычала мать, хватаясь за голову.

— Я больше не хочу ходить в школу!

— Что значит «не хочу»?! Совсем сдурел? Я тебе не схожу!

— Меня опять будут бить… — на его глаза навернулись слёзы.

Раздался звонкий звук пощёчины.

— Хватит ныть! Что ты как девочка маленькая?

— Мне больно. Мне теперь всегда будет больно!

— Дазай закрыл глаза рукой, будто это могло остановить плач. Мать схватила его за волосы и потянула в сторону его комнаты.

— Отпусти! Больно-больно-больно! — завыл он.

— Прекрати реветь! — рявкнула он — Живо переодевайся и за скрипку! И так уже время теряем.

Дазай упал на пол своей комнаты, когда хватка ослабла; дождавшись, когда мать уйдёт, он прижал ноги к груди и тихо заплакал.

«Почему мама меня ругает? Почему не помогает?»

Через минуту он понял, что это бесполезно, поэтому вытер слёзы и принялся послушно переодеваться.

«Ёшико должна скоро прийти, надо потерпеть немного, будет повеселее».

***

«Куда бежать? Где её найти?» — думал Дазай, несясь по коридору в сторону соседнего класса.

Он слышал приближающийся топот позади, но не замедлялся, несмотря ни на что, тщательно просчитывая траекторию бега, чтобы не задеть никого из проходивших мимо. Ученики косились на него, как если бы он был в вызывающей одежды или вообще без. Но он старался игнорировать это, чтобы не терять скорости и ни во что не врезаться — ситуация могла стать ещё хуже.

Дазай, казалось, уже делал второй круг по всему этажу, однако угроза всё ещё не сокращала дистанцию. Когда силы уже были на исходе, он с досадой остановился, переводя дыхание. Мальчики всё-таки его догнали.

— Дазай-кун, ты правда считаешь себя умнее всех? — грозно спросил Номура — Думаешь, тебе все эти углы да круги в жизни помогут?

— Демона вызвать, если только. — усмехнулся Ониши.

«Дураки, мою мать не нужно вызывать, она сама всегда приходит».

— Согласен, бесполезные знания. Только память занимают. — невозмутимо ответил Дазай.

— Хочешь, почистим?

Китамура прижал Дазая к стене так резко, что его голова ударилась с отчётливым звуком.

— Может, прекратите? — на тех же низких тонах произнёс Дазай, стараясь не меняться в лице — Больно, вообще-то.

— Ах, ну конечно… — вздохнул Номура — Ребят, бедному Дазай-куну больно, давайте отстанем?

Втроём они его ударили в грудь.

— Много хочешь, умник. — сказал Ониши — Поплачь ещё.

— Эх, как жаль… — притворно вздохнул Дазай — Кстати, вас же больше обычно, где четвёртого потеряли?

— Фурукаву? Тебе-то зачем?

— Да вот, подошёл ко мне утром один, держался поодаль от вас. Я подумал, что вы поссорились, стало интересно проверить. Ну и непривычно, когда состав неполный.

Как по команде, они хором хмыкнули. Номура вдруг стал во что-то вглядываться и ухмыльнулся, закусив нижнюю губу:

— О, а кто это там один стоит, подслушивает? Ну-ка сюда иди, Фурукава-кун.

С тихими ругательствами себе под нос Фурукава вышел из-за угла и приблизился к ним, всем телом вопрошая, зачем его позвали.

— А теперь объясни, почему избегаешь нас. — сказал Номура.

— Дазай-куна испугался? — со смешком спросил Ониши.

— Или после разговора заразился нелюдимостью? — хмыкнул Китамура.

— Вы чё, поверили ему? — раздражённо выдохнул Фурукава.

Он кинул сердитый взгляд на Дазая и беззвучно прошептал: «крыса».

— Ой, извини, я не знал, что это не надо говорить. — якобы виновато протянул тот.

— Ах ты…

— Ай-ай-ай, уж от тебя такого не ожидал… — покачал головой Ониши.

— Да не было ничего, п…дит он! — возмутился Фурукава.

— Да что ты? Всю жизнь одну лишь правду говорил, а тут сразу п…дит?

— Вы ещё не знаете, что он может… Да, падла? — Он ударил Дазая кулаком в лицо. Тот болезненно застонал.

— Но я правда ничего не делал, за что? — непонимающе спросил он — Я был слишком груб?

Фурукава вдруг отчего-то покраснел и отвернулся, скалясь.

— Да, сука, тебе стоило подумать хоть немного.

— Теперь ясно, кто тебе… — насмешливо начал было Номура.

— Это всё слухи. — перебил его Фурукава — Да и им сколько лет уже, вы серьёзно?

— Ну да, какие ещё оправдания будут? — хмыкнул Ониши.

Мальчики начали спорить. Пока они были заняты друг другом, Дазай решил потихоньку уйти.

— Куда? — остановил его Китамура — Мы не договорили.

— А вы что-то ещё хотите сказать? — спросил Дазай — Мы вроде уже всё обсудили…

— Непохоже, что ты всё уяснил. — процедил Номура.

— Хватит. — скомандовал Фурукава, и товарищи повернулись к нему.

— Эй, Роппа, а чего это вдруг ты его защищать начал? — спросил Номура.

— Не его, а вас, идиоты. Мало ли, что он сделать может…

— Эта мямля? И сделать что-то? — скривился Ониши.

— Ну, знаете, всякие психи ж часто в обычной жизни тихие, необщительные.

— Ты серьёзно в это веришь? — бросил Номура.

— Ну подумаешь, увидел, как Дазай посмотрел на него, и испугался. Вы же видели, как он смотрит на всех? — хмыкнул Ониши и изобразил наблюдающего за обстановкой Дазая — опустил голову и с поджатыми губами чуть нахмурился — Ещё и эти круги под глазами…

«Ух ты, я что, и правда так со стороны выгляжу? Мило».

— Ну да, как…маньяк… — уведя взгляд в сторону, пробормотал Фурукава.

— И давно ты у нас ссыклом стал? — отчеканил Номура.

— Вы просто не знаете. Не знаю, конечно, на что он способен, но…

— Ну так проверь. — сказал Китамура — Давай, скажи что-нибудь.

— Или сказал уже? — усмехнулся Ониши — А, ну ладно, поймём и простим Роппу за страдания, которые он испытал.

Дазай специально осмотрел их так же, как он показал, и хмыкнул:

— Ну говорите, говорите, я послушаю. Может, подумаю над планом убийства…

— Ха, звучишь жалко.

— Замолчи, Ониши-кун, просто замолчи. — вздохнул Фурукава.

— Сам заткнись, за…бал уже. — бросил Китамура.

— Ты хоть понимаешь, как со стороны выглядишь? — спросил Номура — Как чмошник. Как…

Фурукава с размаху ударил его в челюсть. Намечалась серьёзная драка. Пока Китамура и Ониши пытались их разнять, Дазай тихо стал отходить и, когда убедился, что про него забыли, побежал искать Юкино.

Она обнаружилась этажом выше, идущая к скамейке вместе с Манами. Судя по всему, они собирались обедать. Дазай быстрым шагом принялся их догонять.

— Я так ничего и не поняла, опять придётся к репетитору идти… — вздохнула Манами.

— Я могу помочь, мне несложно, да и платить не надо. — подбодрила её Юкино, кладя руку ей на плечо.

— Юкино! — крикнул Дазай не слишком громко.

— Чего тебе, Осаму? — спросила она, закатив глаза — Ты с первого раза не понял?

— Давай поговорим. Наедине.

— Уходи, она не хочет тебя видеть. — бросила Манами.

— Дай мне хоть знать, что я сделал. Я не понимаю.

— Настоящий мужчина бы сразу догадался.

— Ладно, признаю, я идиот и не могу понять твоих очевиднейших намёков, скажи, пожалуйста, что не так.

Юкино ничего не сказала и демонстративно отвернулась.

— Я прошёл через агрессивную толпу, которая меня пыталась избить, только чтобы поговорить с тобой. Я боролся с ними ради тебя.

— Ну молодец, поздравляю, мне поаплодировать? — нахмурилась она — В ноги поклониться?

— Да. Ты же сама мне говорила, чтобы я перестал терпеть. Я так и сделал, и это произошло именно благодаря тебе. Ты в прошлый раз меня похвалила.

— А тебе только похвала и нужна? Одобрение? Слушай, раз ты такой закомплексованный неудачник, зависимый от чужого мнения, нам с тобой не по пути. Я хочу, чтобы меня любили просто так, а не за лестные словечки. Разговор окончен.

— Подожди, всё совсем не так!

— Ты думаешь, я не вижу тебя насквозь? Ты же терпеть меня не можешь, а общаешься только потому, что больше никто не хочет с тобой дружить. Ну и потому что я делюсь с тобой обедами.

— С чего ты это взяла?

— Вспомни, ты мне хоть раз сказал, что тебе во мне нравится? Что просто нравлюсь тебе? Хоть раз сам подошёл ко мне? Отвечал на мои объятия? Скажи, почему «Снежная» я, а холодный, как ледник на Северном Полюсе, тут ты? — Юкино, казалось, была на грани слёз — Мне не хватало тебя.

— Я стеснялся. Я не привык так выражать любовь.

— Ну-ну, а по Ёшико, с которой вы были не разлей вода, так и не скажешь. — обиженно отчеканила она.

— Оставь её в покое! Тебя не касаются наши с ней отношения, мы уйму времени с ней прожили. А с тобой мы знакомы…ну… Поменьше.

— То есть, я тебе чужая? Ясно, спасибо за твои тёплые слова, я в восторге.

— Пошли, Юкино, не будем тратить время на это…убожество. — презрительно сказала Манами и, приобняв её, пошла дальше.

Дазай встал как вкопанный, растерявшись. Юкино снова оставила его в подвешенном состоянии и наверняка смеялась над этим внутри. Он поджал губы, глубоко вдохнул, догнал её и протянул руку к её плечу, чтобы остановить, но недовольная Манами толкнула его. Он потерял равновесие и, зацепив Юкино, полетел на пол.

Упали они явно болезненно. Дазай испугался и снова почувствовал сильную вину.

— Прости… Прости меня… — пробормотал он, помогая ей подняться, но она отпихнула его руку.

— Что из слова «отвали» ты не понял? — всхлипнула Юкино, отряхивая юбку — Сволочь. Не приближайся ко мне!

Дазай приблизился к ней, но Манами преградила ему путь:

— Ты всё ещё смеешь идти за ней?

— Но мы же договорились…насчёт обеда…

— Где мы договаривались? — гневно спросила Юкино — Документ покажи со всеми подписями и печатями.

— Ты сама сказала…

— Я много чего говорить могу. Забираю свои слова назад.

Дазай почти впал в ступор и показал его в двукратном объёме — опустил руки и открыл рот в изумлении. Не то чтобы он не ожидал подобного, однако эмоции сейчас были сильнее рассудка. Манами закатила глаза, цокнула языком и процедила:

— Дазай, иди отсюда и не мозоль глаза, или я тебе волосы повыдираю.

«Походу, опять придётся голодать. Как жаль».