Обучение игре в шахматы было прервано неожиданным гостем.

– Джейсон, – сказала Луиза, заглянув в кабинет сына, где тот объяснял Эйлин функцию слона. – К тебе министр.

Джейсон нахмурился.

– Ты не могла сказать ему, что меня нет дома?

– Ты ведь прекрасно знаешь, что я не выношу ложь.

Джейсон вздохнул и повернулся к дочери.

– Ладно, придётся отложить шахматы на вечер.

Эйлин кивнула и выскользнула из кабинета прежде, чем в него вошёл министр магии. Из кабинета отца она прошла в смежную с ним библиотеку, взяла книгу и села в своё любимое кресло.

Однако ей было тяжело сосредоточиться на чтении. Глухие голоса, доносившиеся из кабинета, становились всё громче. Стало возможным различить отдельные слова.

– Я уже сказал вам: нет! – прогремел голос Джейсона.

– Мистер Велл, откуда этот эгоизм? – вкрадчиво говорил министр. – Обмен опытом будет полезен и вам лично, и всей Британии. Неужели вы не хотите представить свою страну в лучшем свете? Где ваш патриотизм?

– Прошу не трогать мой патриотизм, – холодно проговорил Джейсон. – Я объяснял вам много раз...

– Да, вы боитесь оставить надолго свою семью, понимаю. Но ради карьеры приходится чем-то жертвовать.

– И почему этим «чем-то» должна быть именно моя семья? Сейчас такая сложная обстановка. Вы сами не считаете, что я больше нужен в Британии?

– В том-то и дело, – вздохнул министр, – что именно в Британии вы нужны меньше всего. Вы читали вчерашний выпуск «Пророка»?

– И что же?

– В ваш адрес поступило столько критики. Вы не боитесь?

– Чего мне бояться?

– Вы сами сказали, что обстановка сейчас сложная. Хорошо, вы не хотите оставлять свою семью. Так может, вы все вместе переедете?

– Исключено! – воскликнул Джейсон. – У моей дочери здесь школа.

– Можно перевести в другую.

– Ну, нет. Ещё неизвестно, как она перенесёт переезд.

– А вы не боитесь за свою дочь?

– Хогвартс – самое безопасное место.

– Вы сами в этом уверены? – министр засмеялся.

Это было последней каплей. Джейсон горячо любил школу волшебства, в которой раньше учился, и не переносил оскорблений в её адрес.

Эйлин вздохнула и убрала книгу на полку. Стараясь не вслушиваться в гневную тираду отца, она вышла из библиотеки, спустилась по лестнице и прошла на кухню, где Норма с Луизой готовили шарлотку.

– А ты боялась, что до обеда не успеем, – сказала волшебница невестке и протянула Эйлин чашку с яблоками. – С такой помощницей дело пойдёт быстрее.

Эйлин покорно села за стол и стала резать яблоки.

– Папа ещё не освободился? – спросила Норма.

– Нет.

– Ох уж это велловское упрямство! – вздохнула Луиза. – Если бы не оно, Джейсон бы давно уже был министром магии!

Норма мягко улыбнулась.

– Но ведь он и не стремится к этому. Он любит свою работу.

– А я была против, чтобы он становился мракоборцем, – продолжала Луиза. – Говорила: хочешь помогать людям, становись целителем, как я! Но нет же, упёртый, как...

– Как вы, – засмеялась Норма.

Губы Луизы тоже дрогнули, собираясь улыбнуться, но она пресекла эту попытку.

Эйлин умело очистила яблоки от кожуры и порезала их на аккуратные кусочки. Так было заведено в их семье: уборка и готовка являются обязанностью женщины. Бедолагу домового эльфа Луиза освободила ещё много лет назад. Поэтому к своим четырнадцати годам Эйлин могла похвастаться кое-какими навыками в ведении домашнего хозяйства, чего не могли сделать многие её чистокровные сверстницы.

Хлопнула входная дверь, возвестив о том, что министр магии в очередной раз ушёл ни с чем. Джейсон зашёл на кухню как раз в тот момент, когда шарлотка готовилась отправиться в духовку.

– Поговорили? – иронично подняла брови Луиза, снимая с себя фартук.

– Ага, – кивнул Джейсон и попытался стащить с разделочной доски кусочек яблока. Строгий взгляд матери удержал его от этого искушения. – Ну, что ты ещё хочешь услышать? Как же мне уже надоело объяснять вам всем, что я не могу уехать!

Луиза глубоко вздохнула и возвела глаза к потолку.

– У нас корица закончилась. Будь добр сбегать в магазин и купить.

* * *

Это был самый жестокий февраль в жизни Эйлин. Свернувшись калачиком и закрывшись балдахином, она лежала в своей кровати, слушая смех и болтовню соседок по спальне. Как же всё это уже надоело, как она устала...

Из забытья её вырвал новый взрыв смеха. Что-то такое прозвучало в нём, что заставило Эйлин выйти из своего импровизированного убежища. Посреди спальни стояли четыре девочки и читали что-то на листе бумаги. Эйлин похолодела и вспомнила, что забыла убрать с тумбочки свой последний стих.

Она неуверенно подошла к однокурсницам.

– И давно ты, Велл, стишки Блэку пишешь?

Она неуверенно потянулась к листу бумаги, но девочки подняли его над головой.

– Интересно, Блэк в курсе?

Эйлин снова попыталась забрать лист со стихом.

– Верните, пожалуйста...

– Сначала покажем его Блэку. Как он отреагирует?

– Не надо ему показывать, пожалуйста! – закричала Эйлин, но её небрежно оттолкнули, как кошку.

Однокурсницы ушли; она осталась в спальне одна, на полу и со слезами на глазах.

Утром она сидела за столом в Большом зале рядом с Регулусом. Он говорил, говорил, не переставая, стараясь расшевелить Эйлин. Но она не могла ни о чём думать.

– Какой у тебя первый урок?

– Зельеварение, – сдавленно ответила она и всхлипнула. Слёзы подкатили к глазам. Эйлин встала из-за стола и выбежала из Большого зала.

Она пришла в подземелье за несколько минут до начала урока. В центре класса стояла компания гриффиндорцев. Увидев Эйлин, Сириус засмеялся своим прерывистым смехом, который ещё недавно вызывал в её сердце приятный трепет.

– Велл, ты как раз вовремя! Вот, читаем твои стишки. Если честно, я не ожидал, что ты можешь опуститься до такой чуши.

Эйлин покраснела, быстрым шагом подошла к Сириусу и потянулась за листком, который тот держал в руке. Он поднял листок над собой.

– Отдай...

– Поцелуешь – отдам.

Эйлин посмотрела в его насмешливые глаза.

– Что?

– Не хочешь? И правильно! Мне кажется, твой поцелуй мерзок и ядовит, как укус змеи.

Эйлин сделала новую попытку схватить стих, но Сириус поднял его ещё выше.

– За что ты так со мной?!

– А ты хочешь это знать? – резко сказал он. – Хорошо. Я ненавижу тебя, Эйлин Велл. За то, что ты такая... такая правильная, хорошая, безупречная. О чём ты думала, когда писала мне это признание? Что я приму тебя с распростёртыми объятиями? Это тебе урок того, что не всё в жизни даётся легко.

– Так ты меня ненавидишь за то, что я тебя люблю? – со слезами на глазах прошептала она.

В лице Сириуса не осталось и следа насмешки. Он скомкал лист со стихами, посвященными ему, и бросил в огонь, горевший под котлом.

– Гриффиндор и Слизерин не могут быть вместе, – сказал он под оглушающую трель звонка.

Все расселись по своим местам, и только Эйлин ещё стояла посреди класса, оглушённая словами Блэка.

– Мисс Велл, вам нужно особое приглашение? – сказал Слизнорт, пройдя к учительскому столу.

Эйлин извинилась и села за парту.

Как она ни пыталась сосредоточиться на том, что им говорил Слизнорт, в голове по-прежнему звенели слова Сириуса. В подземелье вдруг стало душно. Не выдержав, она подняла руку и сказала:

– Простите, профессор Слизнорт, могу я уйти с урока? Я плохо себя чувствую.

– Что с вами, мисс Велл? – поинтересовался Слизнорт.

– Голова кружится... и болит.

– Так болит или кружится? – улыбнулся профессор под дружный смех класса.

Эйлин потупилась, готовая расплакаться.

– Ладно, – сказал вдруг Слизнорт. – Можете прогулять один мой урок, так и быть. Вы и без того слишком прилежны в учёбе.

Стараясь ни на кого не смотреть, Эйлин собрала вещи и вышла из класса.

Ей казалось, что все портреты осуждающе глядят ей вслед. Подумать только, она прогуливает! Но находиться на уроке было ещё невыносимее. Эйлин решила взять себя в руки и вернуться к следующему уроку.

В спальне было непривычно тихо. Бросив где-то сумку, что было на неё совершенно не похоже, Эйлин упала в кровать и закрыла глаза. Хотелось лежать так всю жизнь.

Вдруг она услышала стук в стекло. Нехотя встав с кровати, она открыла окно и впустила в спальню сову. В такой час почты не было, что насторожило Эйлин. Она поспешно взяла у совы письмо и развернула конверт.

«Здравствуй, Эйлин!

Извини, что пишу тебе в такое время, ты, вероятно, ещё на уроке, но мне срочно нужно высказаться.

В предыдущий понедельник к нам снова заходил министр магии. Чувствую, он так и не отстанет. Ведь ему выгодно, чтобы Англию представлял лучший мракоборец. Вот только твой отец не соглашается. Командировка может занять от одного года до нескольких лет, а он боится оставлять нас надолго. Но это ещё полбеды.

Помнишь то интервью, в котором папа... скажем так, не очень лестно отзывается о чистокровных семьях волшебников? Об этом ещё писали в ваших газетах. Недавно... бабушка и отец запретили мне об этом тебе писать, но я не могу молчать. Так вот, недавно нам пришло несколько писем с угрозами. Похоже, многим интервью твоего отца пришлось не по нраву. Если честно, мне страшно.

Извини, если я тебя потревожила, но мне нужно было высказаться. Сама ты ничего не бойся, ведь Хогвартс – самое безопасное место, верно?

С любовью, мама»

Эйлин перечитала письмо несколько раз. Беспокойство матери, которое та безуспешно пыталась скрыть, передалось и дочери.

Эйлин мерила спальню шагами и взъерошивала себе волосы. Потом села за стол и придвинула к себе чистый лист пергамента и чернильницу с пером.

Письмо она начала писать уверенно, но вдруг рука её дрогнула, и на пергаменте расплылась клякса. Эйлин посмотрела в окно. Пейзажи Хогвартса были красивы, живописны, но в сердце ничего не дрогнуло при мысли, что она может расстаться с ними навсегда.

– Ты всё делаешь правильно, – сказала себе Эйлин и уверенно дописала письмо.

* * *

Джейсон был рад вернуться в стены родной школы. Волшебник снял перчатки и дотронулся до перил лестницы.

– А это что? – спросила Норма, кивнув на песочные часы.

– Это количество очков, заработанное каждым факультетом, – объяснил Джейсон. – Смотри: изумрудов больше всего. Слизерин ведёт!

– Это там, где учится Эйлин?

– Да.

Джейсон окинул высокие каменные своды любящим взглядом и вздохнул.

– Жаль, что Хогвартс не стал для неё таким же домом, каким он был для меня. Ладно, пойдём к Дамблдору, а не то ещё опоздаем. А он человек занятой!

В это время у Слизерина шёл урок истории магии. Профессор Бинс бубнил что-то себе под нос, убаюкивая класс. Даже Эйлин, обычно внимательная, рисовала на полях тетради. Бережным движением она выводила сердце, пронзённое стрелой, и священный вензель: Б, да С.

Монотонное жужжание профессора Бинса было прервано бумажным самолётиком, прилетевшим на учительский стол. Брови у призрака поползли вверх, он замолчал и развернул самолётик.

Пока профессор читал записку, класс постепенно ожил. Послышались шепотки: ребята строили догадки, от кого эта записка, и что в ней.

– Кто из вас... э-э, – профессор прищурился. – Мисс Велл?

Эйлин подняла слегка дрожащую руку.

– Вас приглашает к себе в кабинет директор.

Шепотки стали отдалённо напоминать потревоженный улей. Эйлин встала и подошла к столу учителя. Профессор Бинс протянул ей записку. Эйлин пробежала по ней глазами и вышла из класса.

Перед дверью кабинета директора её остановила горгулья:

– Пароль?

– Кофейная гуща, – произнесла Эйлин словосочетание из записки.

Дверь открылась, и слизеринка вошла в круглый кабинет, где её встретили родители и улыбающийся Дамблдор.

– Добрый день, мисс Велл, – сказал он. – Я полагаю, вы понимаете, для чего я вас вызвал. У меня только один вопрос: вы тверды в своём решении?

– Да, профессор, – уверенно сказала Эйлин, стараясь не замечать огонёк разочарования в глазах отца.

– В таком случае, вопрос закрыт, – сказал Дамблдор, повернувшись к Джейсону.

Тот не удержался и вздохнул.

* * *

По своему обыкновению задержавшись в пустой гостиной, Эйлин сняла с шеи серебряный медальон и открыла его. В тёплом свете камина молодые бабушка и дедушка на фотографии словно ожили. Эйлин поглаживала пальцем ребристый край медальона.

Это было не просто красивое украшение. Это был фамильный медальон Веллов. Женившись на Луизе, дедушка Эйлин подарил ей этот медальон и вложил в него фотографию с их свадьбы. Луиза носила этот подарок много лет не снимая и рассталась с ним, когда родилась Эйлин. Она сказала, что любовь, с которой связан этот медальон, будет оберегать девочку на всём её жизненном пути.

Драгоценную фотографию скрывала овальная крышка с изображением орла и настоящим сапфиром.

– Красивая подвеска, – прозвучал чей-то голос у Эйлин над ухом. – Кто это?

– Мои бабушка и дедушка, – ответила она.

– А ты на них похожа, – заметил Регулус и сел в кресло рядом с Эйлин. Он был одет в зелёную квиддичную форму.

– Снова тренировка была?

– Ага. Матч с Когтевраном не за горами. Если победим их, Кубок школы точно будет наш!

Регулус говорил с таким забавным азартом, что Эйлин не сдержала усмешку.

– Чего ты смеёшься?

– Извини. Просто... Я не понимаю всей этой борьбы между факультетами.

– Борьбы, – повторил Регулус. – Скажешь тоже! Это здоровое соперничество.

– Выходит, что не очень-то и здоровое, – пробормотала Эйлин, вспомнив слова Сириуса о том, что Гриффиндор и Слизерин никогда не будут вместе.

Замолчали. Каждый думал о чём-то своём. Эйлин закрыла медальон и надела себе на шею.

– Регулус, я должна тебе сказать...

Регулус при этих словах насторожился.

– В общем, – Эйлин стиснула руки, – когда этот учебный год закончится... я уеду.

Она повернулась к Регулусу. Тот улыбался.

– Ну, конечно, ты уедешь! – весело сказал он. – Все мы уедем на летние каникулы.

– Нет, ты не понял. Я насовсем уеду... и не вернусь. Моя семья переезжает в другую страну. И я буду учиться в другой школе.

Она посмотрела в глаза Регулуса. В них были тоска и разочарование. Да что ж это такое? Второй разочарованный взгляд за день!

– Прости, – зачем-то прошептала она и отвернулась.

– Но я же смогу тебе писать?

– Если хочешь.

– А ты? Ты этого хочешь?

Она не ответила. Регулус встал и положил руку ей на плечо.

– Удачи, – искренне пожелал он.

И ушёл. Эйлин снова осталась в гостиной одна.

* * *

На пути к «Хогвартс-Экспрессу» Эйлин старалась не оглядываться на замок. И только перед тем, как зайти в поезд, она обернулась.

– Прощай, – без капли сожаления сказала она.

По платформе девять и три четверти она шла твёрдым шагом, ведя перед собой тележку с чемоданами. Ласковые улыбки родителей были для неё свидетельством того, что всё, наконец, закончилось.

– Ты даже не попрощаешься с друзьями? – спросила мама.

– Мне не с кем прощаться, – ответила Эйлин, но всё же посмотрела назад.

Регулус и Сириус шли рядом, о чём-то разговаривая. Эйлин скользнула взглядом по младшему Блэку и задержала его на Сириусе. Ветер несколько растрепал его волосы, но красота от этого не померкла. Он что-то горячо говорил, и его глаза при этом сверкали серебром.

«Дура! – сказала себе Эйлин. – Ты по-прежнему влюблена в него, пусть тебе и противно с ним разговаривать».

Но уцелевшая часть нежности проснулась в её сердце и вновь потянула к Сириусу. Эйлин почувствовала настоящую тоску по нему, ей хотелось, чтобы он подбежал к ней, остановил, не позволил уйти... Но он не показал к этому ни малейшего желания.

– Пошли, – сказала Эйлин и направилась к порталу.

* * *

С первого взгляда Дурмстранг мало отличался от Хогвартса. Классы в нём были точно такие же, аналогом Большого зала был Обеденный зал. Эйлин понравилась библиотека. Это было большое круглое посещение, под высоким потолком на цепях свисали светильники, вокруг которых кружились мотыльки, возле столиков стояли мягкие кресла и диванчики. Когда Эйлин попыталась взять с полки книгу, на корешке той выступили тонкие шипы.

– Некоторые книги здесь с характером, – заметила директриса.

Эйлин с отцом переглянулись.

– А здесь ученики отдыхают после занятий и делают уроки, – сказала директриса, приведя их в просторное помешение с каминами, креслами и комнатными растениями. – Знаете, наша школа выпустила многих великих волшебников.

– К примеру, Грин-де-Вальда, – ехидно заметил Джейсон.

– Да, – директриса вздохнула. – Замечательный мальчик. Вежливый, красивый. Жаль, что выбрал не тот путь.

Джейсон поймал встревоженный взгляд Эйлин.

– Если ты не хочешь, мы ещё можем вернуться, – тихо сказал он дочери.

Она оглядела камины, шкафы с книгами и вырезанных из камня орлов на стенах.

– Я остаюсь.