Впервые Сил-Халар увидел Язета на одном из раутов в Шадах-Мекхес. Этот дурацкий этикет, требующий ношения масок в обществе, играл таким как он изгоям на руку. Сил-Халар редко отказывал себе в удовольствии покрасоваться на больших аристократических сборищах на Острове — он от души наслаждался собственной безнаказанностью и возможностью немного подурачить этих зажравшихся аристократов, считавших его отщепенцем и преступником за отказ присягнуть этому их Клановому собранию и прим-лорду в частности. У него была вполне надежная легенда, и он не опасался быть узнанным. 

В тот вечер его взгляд привлек всполох огненных волос на фоне безупречно-белой кожи, а потом лицо, с которого поверх голов смотрели светло-карие глаза. Редкая внешность. Редкая красота. Как истинный ценитель красивых вещей, а в особенности юношей. Сил-Халар просто не смог равнодушно пройти мимо. В свободном развороте плеч и в гордо задранном подбородке молодого униженного аристократа ощущался какой-то надлом. Но выдержка — восхищала! 

Однако тот факт, что красивый как бог мальчик принадлежит лорду кай Морета на оговоренный законом срок, привлек Сил-Халара гораздо больше, чем вся его исключительная внешность и гордость. В тот миг Рагвальд посмотрел на юношу совсем другими глазами, увидев в нем уникальный, почти единственный, шанс получить то, чего хотелось больше всех редкостей мира. Узнав некоторые подробности дела молодого аристократа, Сил-Халар просто дождался удобного момента и выкрал юношу. Его жгла не страсть к прекрасному телу, его цель была куда более глобальной. И эта цель имела такое огромное значение, что Сил-Халар ни перед чем не остановился бы ради ее достижения. Впрочем, лукавством было бы утверждать, что Рагвальд не собирался воспользоваться представившейся возможностью попробовать на вкус эти сочные, плотно сжатые губы и сломать его гордость.

* * *

Очередное просветление наступало медленно и неотвратимо как восход солнца. Язет не хотел просыпаться, как не хотел засыпать. В поле зрения обретал четкость овал лица в ореоле белых волос. До отвращения знакомые пальцы, которые одинаково умело делали и хорошо, и больно, будили его своим холодным прикосновением. Язет неуверенно сел, чувствуя слабость во всем теле и легкое головокружение, как каждый раз после долгого полусна-полуяви. Он попытался немного осознать себя в действительности, восстанавливая прошлые события, но понял, что не хочет над этим задумываться: все было до ужаса предсказуемо: наслаждение, боль, откровенный шепот и снова наслаждение под чье-то довольное воркование. Планы юноши абсолютно все выкинуть из головы грубо нарушил сладкий как патока голос: 

— Доброго дня, мой солнечный мальчик. Пора вставать и приводить себя в порядок. Сегодня у меня грандиозные планы на тебя. 

Язет поневоле поднял голову и встретился взглядом с Сил-Халаром: в глазах, которые не затрагивала легкая приятная улыбка, было предупреждение, и юноша на миг оказался под их гипнозом. Странные это были глаза. Бледно-фиолетовая радужка, почти не различимая на фоне белка, могла принадлежать только полукровке, но северный лорд не пах ни граммом человеческой крови и выглядел абсолютным, стопроцентным аристократом.

— Неужели?.. — автоматически хрипло каркнул юноша, вовсе не испытывая того сарказма, что звучал в комментарии, и наконец-то смог отвести свой взгляд. Простые действия. 

Сосредоточиться на слабых руках, едва удерживающих тяжелое меховое одеяло, на подгибающихся ногах, пытающихся принять на себя его вес, на том, чтобы стоять, а не падать. И тогда всё пережитое отойдет на задний план, перестав терзать его и без того измученную память. Плечи окутал мягкий кашемир купального халата, Сил-Халар неожиданно заботливо отвел Язета в ванну и поддерживал, пока тот не погрузился в ароматную горячую воду. Юноша старался не думать, чем вызвана такая забота. Достаточно было и того, что в ближайшее время его, кажется, не будут поить омерзительным зельем, забирающим разум. Хотя бы несколько часов ясного сознания. От этого питья он терял всякую способность мыслить.

* * *

После такого долгого перерыва ощущать на себе одежду, довольно тяжелую из-за необходимого в условиях севера меха, было не столько непривычно, сколько приятно. Как будто Язет натянул на себя старую, давно знакомую кожу. Она придавала уверенности вместе с комфортом. Казалось, что он за ней как за щитом, и ничего неприятного произойти не может. Кроме того, его впервые выпустили из спальни в состоянии относительного осознания себя. Он осторожно осматривался, запоминая детали и дорогу, которой они шли. Замок был не таким большим, как казалось раньше. Инстинкт самосохрания подсказывал ему, что существуют и иные способы бегства, кроме смерти, лишь бы появился шанс...

Понемногу темнело, и в жилых комнатах, в том числе в той, в которой они расположились, зажигали светильники и камины. Сил-Халар, полулежа на софе, изучал огонь через призму играющего бликами красного вина в бокале. Вообще, вино, или же любое другое спиртное, для аристократов-найдазе было скорее диковинным развлечением — оно не опьяняло, но вместо этого притупляло их жажду крови. Язет подозревал, что Сил-Халару избавляться от жажды было ни к чему, скорее ему просто нравился его вкус. Зато сам Язет не отказался бы от нескольких глотков — лорд-отступник не баловал юношу кормлениями. Более того, запретил ему входить в эмоциональный контакт с добровольным донором-отдающим, а это делало юношу слабее, еще больше туманило и без того чумную голову, делало зависимым от воли Сил-Халара. 

Язет настороженно изучал профиль северного лорда, стоя неподалеку. Юноша ничего не мог поделать со своим нежеланием приближаться к светловолосому аристократу, хотя от слабости стоять тоже было трудно. Рагвальд Сил-Халар указал на софу рядом с собой.

— Присядь. Упадешь еще. Пожалуй, я успею познакомить тебя с остатками местной фауны, пока все соберутся лететь. 

Язет нахмурился и не смог скрыть своей нервозности. Он осторожно присел на самый край и уставился в огонь камина. Юноша понимал, что у него должны зародиться хоть какие-нибудь вопросы к северному лорду, но никак не мог сформулировать ни одного — голова плохо работала с самого пробуждения. Сколько бы раз его ни будил Сил-Халар, Язет всегда плыл в каком-то ломком мареве и едва-едва соображал. В настоящий момент его хватило только на короткий очевидный вопрос.

— Зачем? 

— Хм?.. — лорд-отступник слегка озадаченно посмотрел на юношу. — Ну, хотя бы из соображений приличия. Кое-кого, с кем ты так хорошо проводил время, представлять излишне, но остальных ты не знаешь. Кроме того, полагаю, ты уже достаточно успокоился, чтобы мне нужно было поить тебя дурманом. Ты же умный мальчик, мой огненный цветок. Значит, пора тебе осознать и принять все происходящее. Только глупостей не делай - я тебе всё равно не позволю, а последствия могут быть очень неприятными.

Подступающий страх образовал пустоту в районе солнечного сплетения. Сегодня тоже? Только в полном сознании? Еще один вечер полного бессилия и чужих тел. Зачем тогда нужно было его наряжать как для выхода в свет? Юноша вскочил, пытаясь заставить себя дышать ровно и спокойно. От резкой смены положения голова пошла кругом, в глазах почернело и на минуту совсем пропал слух. Язет не ощутил, что падает, только жесткий захват у себя на плече. Потом — подушки под спиной. Голос, зовущий его, проступил сначала как будто сквозь вату, но потом зазвучал словно в самой голове.

— Язет… Язет. Посмотри на меня. 

Юноша приоткрыл мутные глаза. Губ коснулся холодный край бокала, в нос ударил терпкий винный запах. Он показался таким резким, что Язет оттолкнул руку с бокалом от себя. 

— Не надо, — хрипло пробормотал он, отворачиваясь. 

— Надо, — жестко ответил лорд-отступник. 

Он заставил юношу выпить несколько глотков. Горло обожгло с непривычки, и Язет закашлялся. Ему раньше не приходилось пробовать человеческого спиртного, и оно ему не понравилось. Однако в голове резко прояснилось, а с глаз будто сдернули полупрозрачную пыльную тряпку. Юноша прикрыл глаза и остался неподвижно лежать на подушках, впитывая окружающий мир во всем его многообразии. Кажется, он наконец-то окончательно проснулся.

Гнев и страх пополам с разочарованием, которые он использовал, чтобы разозлить Сил-Халара при первом их знакомстве, давно утихли. Осталась усталость и куда более сильная, но непонятная тоска, которая теперь наконец-то вылилась в те вопросы, которые он не мог задать раньше.

— Сил-Халар, зачем все это? Зачем я тебе нужен? — спросил Язет, стараясь не подпустить в голос отчаяние.

— А зачем ты нужен был Энверу? — спросил лорд-отступник иронично приподняв бровь.

Язет промолчал, пытаясь проглотить горький комок в горле. Рагвальд выждал паузу и, слегка улыбаясь, пояснил:

— Видишь ли, ты меня развлекаешь. Ты особенный, поскольку для меня внове владеть столь редким и ценным товаром. А я люблю дорогие и красивые вещи. Тебе ли не знать, что найдазе-рабы — редкость. Кроме того, тебе так же должно быть известно, что ты исключительно красив, хотя, возможно, ты не осознаешь в полной мере собственной привлекательности. Просто смотреть на тебя — чисто эстетическое удовольствие. 

Язета покоробило сравнение его с вещью. Ему показалось, что он — просто еще одна неодушевленная древняя ваза в коллекции Сил-Халара. Или статуэтка. И чувств у него столько же, сколько у вазы. Как и прав на желания. 

— Хорошо, я развлекаю тебя, на твой вкус, это понятно… А зачем остальные? Все эти ночи?.. — голос все-таки дрогнул на последнем слове. Юноша позволил себе короткую паузу, чтобы совладать с собой. — Зачем ты отдаешь меня… им? 

Сил-Халар пригубил свое вино и прикрыл глаза, наслаждаясь букетом. Юноша подумал, что он не ответит. Кажется, он даже не расслышал его вопроса. Но светловолосый аристократ все-таки снизошел. 

— Считай это мерой воспитательного воздействия. Ты, конечно, хорош, но любой природный камень нуждается в огранке и шлифовке. Или, на худой конец, в подходящей оправе. Как только ты полностью смиришься и подчинишься мне не только физически, — Рагвальд уперся пальцем в его лоб, — но и здесь, эта мера, как излишняя, будет исключена из списка твоих развлечений. Тогда же я разрешу тебе подпитываться эмоциями, — Сил-Халар сделал паузу, снова пригубив вино, и неожиданно впился в Язета внимательным взглядом, так непохожим на его обычную слегка легкомысленную манеру: — Видишь, я не оставил тебе выхода, мой огненный цветок. Я подчиню тебя, так или иначе. Впрочем, потом ты поймешь, что добровольное сотрудничество со мной имеет свои серьезные выгоды.

Хорошо поняв, о каком сотрудничестве идет речь, ощутив, как начинают полыхать щеки, Язет машинально спросил, чтобы скрыть смущение:

— Какие выгоды?

— Ты еще не готов… Вернемся к этому разговору позднее. А сейчас расслабься, мой милый, сюда идут, а у тебя сердце скачет как кобыла под неопытным наездником. 

Язету потребовалось несколько долгих секунд, чтобы взять себя в руки и заставить успокоиться до приемлемого состояния. Он приподнялся, садясь на софе ровнее, скрестил руки и ноги — никуда не годная поза откровенной защиты, но иначе он уже не мог — и снова уставился в огонь.

Лорд-отступник приподнял с плеч юноши медные волосы, которые успели немного отрасти, и принялся наматывать прядки на пальцы. 

— Ты не хочешь спросить, куда мы летим? 

— Разве есть разница?..

Соратники Сил-Халара по северу приходили по двое и по одному… Полушепотом Сил-Халар представлял ему каждого, порой давая краткую биографическую справку к наиболее интересным представителям местного общества. Здесь собрались, пожалуй, все смертники и ублюдки, которых когда-либо порождала раса найдазе. И не только найдазе. Насколько Язет мог судить, среди северных изгоев было немало Детей Истинных. Правда никто из таковых не входил в ближний круг Сил-Халара и не присутствовал сейчас в этой комнате. 

Среди первых примчался Ройс — подонок, каких поискать. 

Вообще, было странно, что Рагвальд его терпит — Ройс относился к тому типу паразитов-потребителей, которые вообще редко кому-либо нравятся, и совершенно не вписывался в подчеркнуто аристократическую компанию лорда-отступника. Ройс отказался от вина, предложенного слугой, но при этом плотоядно взглянул на юношу, сидевшего на софе. 

От Язета взгляд не укрылся, но молодой аристократ продолжал, хоть и не слишком успешно, изображать из себя воплощенное равнодушие. Эта маска, в конце концов, была ничем не хуже многих других, таких же фальшивых и неубедительных. 

Потом гости стали приходить один за другим, но Язет уже потерял к ним интерес, почти не запоминая имена и лица. Он больше всего хотел, чтобы его оставили в покое, но при этом суета вокруг отвлекала его от неприятных воспоминаний. Правда, при каждом новом имени независимо от его воли, в голове вставала картина, как этот спокойный сейчас взгляд жадно шарит по его обнаженному телу, или еще хуже — эти руки беззастенчиво лапают его везде, куда могут дотянуться. Впрочем, далеко не все из пришедших знали его так близко. Для многих он был просто очередным любимцем Сил-Халара. Некоторые, по признанию самого лорда-отступника, не заслужили такой чести — отведать медноволосого пленника, а некоторые не разделяли склонности Сил-Халара к мужчинам, несмотря на то, что с женщинами на севере всегда было сложнее.

Единственными, кто действительно привлек ненадолго внимание самого Язета, оказались два довольно молодых мужчины с запоминающейся внешностью. По ним было сразу заметно, что они составляют пару. Они были похожи: темно-каштановые волосы с красивым бронзовым отливом и серо-зеленые кошачьи глаза. Словно прочтя его мысли, а может, просто проследив направление его взгляда, Сил-Халар сказал:

— Это Сандер и Вьен, они братья. Пришли сюда сами несколько лет назад, когда их отец решил женить Сандера, старшего, на какой-то родственнице семьи. Младший, тот, у которого наивные глазки и кукольное личико, ревнует брата на грани психоза. А Сандер — один из лучших наших тактиков, планирующих рейды. Ты им нравишься, поскольку ты — один из немногих, с кем Вьен согласен делить Сандера в постели. Всех остальных милашка-Вьен уже давно закопал в глухом уголке. 

Язет не шелохнулся. Он всегда нравился чуть ли не всем. Если судить по смутным «постельным» воспоминаниям, это уже не было новостью. Но юношу понемногу начинало опять мутить. Встречаться наяву со всеми, с кем ему приходилось спать — вряд ли он смог бы придумать пытку хуже. Очередной садистский эксперимент Сил-Халара. Немного спасало то, что он мог позволить себе не реагировать на приветствия, которыми одаривали лорда-отступника. 

Найдазе собрались в маленькой комнатке, как будто ожидая какого-то слова. Бормотание тихих разговоров было натянутым, все ждали лишь мига, в который можно будет прекратить изображать праздность. Язет наблюдал за ними всеми из-под полуопущенных век. Никто не надевал масок, и ему, привыкшему к этикету больших сборищ аристократии на Острове, это казалось странным, но все чувствовали себя вполне комфортно. Сам Язет ощущал легкую неуверенность от того, что постоянно приходилось думать о том, чтобы не напрягать мышцы лица. В поле его зрения снова попали Сандер и Вьен, оба чем-то недовольные. За Сандером на тонкой цепочке поводка пытался успеть худенький мальчишка. Хотя, скорее, юноша, просто очень хрупкий и до смерти напуганный, отчего казался моложе своих лет. Братья тихо, но ожесточенно переругивались, остановившись в тени большого камина. Когда Вьен ткнул пальцем в спрятавшегося за спиной мужчины мальчишку, Язет понял, что тот был камнем преткновения в тесных отношениях двух братьев. Напрягая слух, Язет различал обрывки слов и чуть более громко прозвучавшую фразу:

— Оставь в покое мой военный трофей! Я официально попросил его у Сил-Халара. Когда я с ним наиграюсь, можешь делать с ним все, что заблагорассудится. 

Вьен что-то прошипел, как подзаборная кошка, потом резко отвернулся от Сандера, хлестнув того по лицу кончиками длинных волос, и с равнодушным видом уселся в свободное кресло. Сандер проводил его не менее злым и раздраженным взглядом. Кажется, он собирался еще что-то сказать братцу, но досмотреть спектакль до конца Язету помешал далекий гонг, прозвучавший как набат. 

Сил-Халар буквально скинул Язета с софы и поднялся, отставив бокал с недопитым вином. Юноша, заставив себя кое-как стоять прямо и не шататься от голода, прислушивался, как волнами набегает на собравшееся общество тишина. Сил-Халар неспешно направился к выходу, Язет последовал за ним, подчиняясь короткому взгляду в свою сторону. Как армия за полководцем все потянулись за ними, выстраиваясь в некое подобие порядка. 

На причальной площадке под самой крышей свистел ледяной, кусачий ветер. Там же, сквозь острые иголочки летящих снежинок, проступали очертания небольших двух— и трехместных воздушных катеров с уже раскинутыми парусами. В таком же гробовом молчании все рассаживались по кораблям, как будто заранее условились, кто куда садится. 

Язет засмотрелся на Сандера. Тот оттолкнул худенького юношу, которого колотило в ознобе на ветру, в черноту лестничной площадки и что-то резко приказал. Из-за странного, отчасти глупого любопытства к происходящему, Язет едва не пропустил, в какой из катеров поднялся лорд-отступник, но жизнь юноши последнее время была так скудна на события, что он готов был жадно смотреть на все, что попадалось на глаза. 

В катере было тепло, и Сил-Халар уже взялся за управление, готовясь к подъему. Язет устроился в соседнем кресле. Это всеобщее молчание казалось ему странным и знаковым. Он не рискнул его нарушать, как будто ощущая что-то особенное в этом моменте. Ему на ум пришел канун Дня мертвых. Правда, уже давно никто не соблюдал традицию молчать до завершения праздника. В столице из этого действа вообще устраивали грандиозный парад. Язет не слишком его любил, сколько себя помнил. День мертвых был единственным днем в году, когда можно было задать волнующие вопросы мертвым рода, не опираясь только на память крови, на ее голос, звучащий в сознании каждого чистокровного найдазе. А так же это был единственный день в году, когда те, кто принял решение отказаться от имени, памяти, привязанностей и даже эмоций ради того, чтобы погрузиться в постижение безграничности знаний вселенной, могли это сделать. Изначально это был просто ритуал, на который приходили лишь немногие желающие проводить того, кто отрекался от прошлого и настоящего и становился проводником чистого знания - жрецом без религии. Чуть позже в эти дни стали устраивать шествия, желая напомнить найдазе о том, что есть среди них те, кого позвала гораздо более высокая миссия, чем политические склоки и личные дрязги. А сам ритуал, даже если не было желающих его пройти, буквально кричал собой, что этот шаг совсем не так прост, как порой кажется заигравшимся в высокие идеалы мальчишкам. У Язета всегда мороз пробегал по коже, когда он ощущал волну доходившей до него магии от круга, который ставил старейший из присутствующих на празднике найдазе. 

Но на Острове-столице этот ритуал давно превратился в зрелищный балаган, и Язет не был уверен, что ему придают то же значение, что и раньше. Отвернувшись от сосредоточенного Сил-Халара за штурвалом, он смотрел в большие окна в пол, обрамляющие кабину пилота. Такие катера не используют для налетов, пришло ему на ум. Они слишком заметны и уязвимы. Значит, флот Сил-Халара обширен и не испытывает недостатка в кораблях.

Внизу как мазки небрежной кисти ускользали за границы окон скалы, каменистые плато в снегу и редкие чахлые заросли можжевельника. Язет растворился в ощущении полета, в мелко вибрирующей под ногами палубе. Если это и в самом деле был День мертвых, думалось ему, то значит сейчас середина зимы. Его похитили в начале октября. Он на севере всего несколько месяцев, а кажется, что долгие-долгие годы. 

Хлопок компактно свернувшихся парусов словно разбудил его. Они приземлились в небольшой вытянутой долине, усыпанной битыми кусками скальной породы. Недалеко чернел узкий темный провал в неизвестность. Аристократы, прилетевшие чуть раньше, зажгли факелы и уже исчезали в голодном зеве входа. Сил-Халар с Язетом замыкали шествие. Юноша так и не услышал ни от кого ни единого слова. 

Узкий проход заканчивался большим круглым залом явно искусственного происхождения. Найдазе вставали вдоль стен, стараясь не наступать на змеящиеся в камне частично стертые слова древнего языка. Пол к центру снижался, образовывая широкую чашу, на дне которой замерзло озерцо воды. Из-под полупрозрачного льда выбегали извилистые строки, образуя неровный круг. Сил-Халар остановился у самой кромки льда, отдал свой хорт Язету, покачнувшемуся под весом меха, сбросил остальную одежду, оставив только длинное полотнище тонга. Вскрыв широким острым лезвием запястье, Рагвальд пустил темную густую кровь бежать по неровным пиктограммам и иероглифам. Кровь извивающимися ручейками застыла у края замерзшей воды, как будто не желая пятнать чистый гладкий лед. Язет ощутил, как завибрировал воздух вокруг присевшего на колено северного лорда. Пахнуло жарким ветром пустыни, разлетелись светлые волосы и лед начал стремительно таять, наполняя воздух тяжелым удушливым паром, запахом пыли и мокрого железа. Это был запах магии на крови, который ни с чем нельзя было спутать.

Сил-Халар вошел в талую воду и с губ его полились слова древней формулы посвященного. Голос приобрел необычную силу и звучность. Язет смотрел на полуобнаженного мужчину, стоящего по колено воде, и как будто видел его заново: он всей кожей чувствовал острую притягательность и опасность северного лорда. Под бледной кожей скользили темные линии, как будто кровь в венах пыталась найти новые, причудливые пути. Власть и сила магии Рагвальда Сил-Халара наполняли пещеру так плотно, что зал буквально физически сжимался в размерах, заставляя присутствующих впечатываться в стены и благоговейно трепетать. Язет стоял не шелохнувшись. Даже если бы он захотел уйти, то не смог бы. Обтекающие его тягучие волны магии напоминали трущихся о ноги кошек. 

Сил-Халар стоял лишь в шаге от центра силы. Обычно в самом сердце круга находился тот, кто хотел принять на себя обузу знания. С каждой новой строчкой, напеваемой речитативом, то взмывающим, то падающим в определенном ритме, присутствующие потихоньку поддавались завораживающей власти этого голоса. Это был Голос мага - гематора. Язет лишь однажды слышал Голос, обладающий такой силой. Он вибрировал в костях, отражался от стен, рассыпался многократным эхо, порой напоминая стрекот жестких крыльев насекомых. Он манил к себе, тянул подойти и попытаться потрогать то, чего не было. Напряжение нарастало, накапливалось под потолком, как электричество копится в грозовых тучах. И когда воздух почти ощутимо начал потрескивать разрядами, юноша машинально передал кому-то тяжелый хорт лорда-отступника и шагнул к Рагвальду в воду, в кокон окутывающей его неконтролируемой силы. 

Сил-Халар сразу почувствовал, что кто-то вошел в круг за его спиной. Он уже не мог остановить действие магии на крови. По накатившему сквозь аромат сухих цветов запаху дождя, лорд-отступник узнал своего пленника. Протянув назад руку, он помешал ему войти в центр и поставил юношу себе за спину. Ледяные руки мальчишки обвились вокруг его талии и он прижался к его спине. Речитатив все еще звучал, сливаясь в непрерывный рокот, вобравший в себя пение ветра, гул приближающегося ливня, холодный утренний свет и подступающую ночную тьму с пением цикад. Сила кипела и бурлила, словно подготавливаясь к последнему акту.

Когда магия обрушилась в центр как тяжелый молот на наковальню, на мгновение все как будто оглохли. Но следом за абсолютной тишиной и покоем ударная волна поднялась над их головами, почти физически осязаемая, и накрыла собой и маленький зал, и даже каменистую долину за его пределами. На доли секунды все присутствующие ощутили, как под напором этой стихии вымываются из их душ привязанности, страсти, эмоции и мотивы. Вспыхивает и тускнеет ненадолго память рода, заставляя каждого, независимо от глубины проступков и чистоты происхождения, ощутить всех, с кем он связан кровью, как паутинкой невидимых линий. Вместо всего, что было важно и неотделимо, остается только голодная зияющая пустота, которую хочется немедленно чем-то заполнить. Направленная на кого-то одного, эта магия уничтожала память крови и память рода, стирала их навсегда, как будто ставя железный запор на двери в прошлую жизнь. Дороги назад для Не-Имеющих-Имени - адептов всех знаний мира, лекарей, магов - не было. Кто-то из присутствующих опустился на колени, придавленный мощью гематора и тихо сосредоточенно обращался к памяти Рода.

Язет почувствовал, как ураган силы отрывает его и уносит прочь вместе со всем, что составляло его личность. Он крепче обхватил руками талию Сил-Халара, все еще продолжающего выпевать слова. Ритм пения стал ровнее, как будто лорд-отступник успокаивал свирепого зверя. Магия неистовствовала вокруг, не найдя своей истинной жертвы, но она больше не была опасна. И уже не пугала так сильно. Последние слова вплелись в гулкость каменного зала и истаяли дымом, вытягивающимся в щель. Узоры на коже медленно уходили вглубь, не оставляя следов. Сил-Халар развернулся, окутанный энергией как плащом, и натолкнулся на жадные, тянущиеся к нему губы Язета. Чистейшая энергия, отданная Сил-Халаром всем присутствующим, не коснулась юноши, поскольку тот вошел в круг к тому, кто эту энергию отдавал.

Сила текла как будто сквозь его тело, и юноша поглощал ее, голодный, опустошенный и измученный. Он только сейчас осознал, насколько ему этого не хватало. Сил-Халар отрезал его от источника этой силы, запретив вступать в контакт с отдающими. И сейчас Язет восполнял потерю со всей страстью и силой, на какие был способен, ведомый голодом и подспудным страхом, что Сил-Халар вот-вот оборвет канал, соединяющий их, пока сплетались их языки. Но лорд-отступник впервые отдавал ему вместо того, чтобы брать. Они целовались до тех пор, пока Язет не начал задыхаться, чувствуя, как его переполняет энергия. Сила все еще пульсировала внутри круга, но теперь она была похожа на стоячую воду в озерце у них под ногами. Юноша оторвался от губ Рагвальда и почувствовал, что вода снова остыла и покрывается тонким звенящим ледком. Все остальные аристократы, благоговейно трепеща, уже покинули пещеру, стремясь оказаться подальше от того, что только что ощутили. Магия колыхалась, позволяя забыть о своем существовании, но лишь на мгновение. Медноволосый пленник внезапно осознал, что вокруг их ног энергия крутится водоворотом, стягиваясь со всего зала тонкой поземкой — вся та мощь, которую не вобрали присутствовавшие при ритуале. Лорд-отступник слегка отстранил юношу, продолжая удерживать его руки, и шагнул назад — в центр круга. На мгновение глаза его закрылись, дрогнули наслаждением губы, когда магия дала ему возможность заглянуть и в прошлое, и в будущее, как тому, кто лишается имени ради знаний. Язет не знал, что он там увидел, но прозрачные глаза вновь распахнулись спустя миг и в незащищенном взгляде Язет прочел истинное потрясение. Язет машинально поднял руку и коснулся руки Сил-Халара. Пальцы до боли зажала в тиски ладонь лорда-отступника и, дернувшись, юноша запнулся в воде о камень и оказался в объятиях светловолосого аристократа, все еще отсутствующе и потрясенно взиравшего на противоположную стену. Но этого Язет уже не видел. Едва только он вошел в круговорот спокойной холодной магии, уже исполнившей свое предназначение, как она рванула в центр его существа, где все еще сохранился маленький комочек пустоты от ритуала. Она заполнила его, как вода заполняет пустой сосуд, и уютно свернулась там, как будто и должна была быть в этом месте всегда, вместе со знанием, которое промелькнуло в голове цепочкой черных мрачных картин. Он увидел то, чего на самом деле боялся больше всего на свете: свое неизбежное падение. 

В себя его привели уверенные руки, развернувшие его безвольное тело. И еще ощущение того, что он смертельно устал, но умиротворен и насыщен, наконец, наполнившей его энергией. Сил-Халар запрокинул голову Язета так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Голос все еще был наполнен эхом силы.

— Сегодня я приду к тебе, и ты подчинишься. И будешь просить, чтобы я тебя взял.

Язета передернуло, но он почему-то был уверен, что именно так и произойдет: он обхватит светловолосого аристократа руками, ногами и будет двигаться в такт, навстречу, шире раздвигая бедра, закусывая губы от наслаждения, и будет просить еще, сильнее и глубже, впервые в жизни с полным осознанием. Голос мага вибрировал в нем, заставляя отзываться ту силу, которой Рагвальд напоил его, и Язет почувствовал, что не может сопротивляться этому Голосу и магии внутри себя. Он зажмурился, гоня от себя образ предстоящего, но только еще ярче увидел то, чего хотел бы не видеть никогда. Магия не оставит ему выбора.

Сил-Халар шагнул от него прочь, не скрывая ледяного торжествующего взгляда, и исчез в коридоре, ведущем к выходу. Язет замер посреди воды, на дрожащих ногах, чувствуя внезапно накатившую слабость во всем теле. Прижав к пылающим губам тыльную сторону ладони, юноша с трудом выбрался на сухой край пола и поплелся следом за лордом-отступником, приподнимая липнущую к ногам мокрую одежду. Ему хотелось бы упасть замертво посреди этой пещеры, навсегда замерзнуть в ледяных скалах этого края и уничтожить даже память о себе. Вместо этого он просто переставлял ноги, понимая, что если он не пойдёт, его поволокут.

Всю дорогу обратно, погруженный в полудремотное состояние, Язет прокручивал в голове события последнего часа, насыщенного переживаниями не меньше, чем несколько предыдущих месяцев. Кто бы мог подумать, что не где-то, а именно здесь на севере, среди изгоев, будет соблюдаться истинный ритуал Дня мертвых. В том первозданном виде, в каком он проводился в маленьких общинах, провожавших своих избранных и говоривших со своими мертвыми много веков назад. То, что можно было увидеть и почувствовать на площади в Шадах-Мекхес сейчас не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел только что. Язет теперь был уверен, что та формула, которую читали, вызывая магию на Острове-столице, была лишь имитацией, не требующей никакой иной цены кроме крови. Но Сил-Халар творил истинную магию на крови. А это значило, что он платил за нее сполна. Язет никогда не осмелился бы спрашивать, какова же была цена. А потом был этот поцелуй, которого он никогда не стал бы планировать, находясь в здравом уме и твердой памяти. Магия же как будто загипнотизировала его, лишив способности думать и предвидеть последствия своих поступков. Сил-Халар ловко поймал его на этом, отлично поняв то, что с ним происходило. По здравом размышлении Язет не был уверен в том, что лорд-отступник не спланировал этого специально. То краткое как вспышка молнии во мраке пророчество, что пришло к нему чуть позже, он вспоминать боялся. Он боялся, что не сможет сохранить знаменитую аристократическую невозмутимость. Его спокойная отрешенная маска рассыплется, когда истинное лицо исказит отвращение и ужас этих воспоминаний. Он боялся, что едва только об этом подумает — закричит. И, возможно, не сумеет остановиться. Думать о том, какую же цену платил за магию Сил-Халар, было гораздо проще…