Катер Сил-Халара приземлился на площадку одним их первых. Язет с трудом заставил себя ровно спуститься со сходней, все еще чувствуя слабость, навалившуюся на него в пещере. Ему хотелось забраться в свою постель и выкинуть из головы все, что там крутилось, навевая головную боль и тоскливое тянущее чувство где-то в районе желудка.

Порядок найдазе, неспешно тянувшихся к спуску в башню, рассек бегом бежавший слуга. Он подскочил к Сандеру, сейчас являвшему со своим младшим братом картинку полного взаимопонимания, и что-то передал ему после торопливого поклона. Сандер ушел вместе с ним вперед остальных. Рядом с дверным проемом сжался в ожидании знака давешний мальчик. Он проводил Сандера тоскливым взглядом, но тот не заметил его, и юноша остался стоять. Вьен тоже приостановился и проводил брата внимательным взглядом, потом неспешно повернулся и уставился на мальчишку. На лице молодого аристократа с кошачьими глазами блуждала ехидная и довольная улыбка. 

Собиравшиеся небольшими группками найдазе, поджидавшие прилета остальных, начали с интересом поглядывать на Вьена. Все знали нрав младшего брата, и все заметили бурную, хотя и тихую ссору между ними, имевшую место быть не далее как пару часов назад. Растерянный взгляд мальчишки тем временем встретился с кошачьей зеленью глаз Вьена, подошедшего к нему. Непонятно откуда взявшись, в руке Вьена сверкнул нож. Он не любил тянуть с исполнением задуманного и никогда не боялся пускать кровь. До хрупкого раба только в этот момент дошел истинный смысл происходящего. Мальчик отпрыгнул от Вьена. Последний проворно наступил на цепочку поводка, упавшую на пол из вскинувшихся рук, и мальчишка рухнул под ноги молодому мужчине. Подняв поводок, Вьен начал медленно наматывать его на руку, подтаскивая упирающегося раба все ближе к себе. Взгляд мальчика, поначалу просто испуганный, по мере приближения к вампиру все больше наполнялся леденящим ужасом перед смертью. 

Жажда жизни взяла верх над паническим оцепенением, когда нож пошел в замах: мальчик рванулся прочь, ведомый инстинктом. Цепочка порвалась, он упал на спину, ловко перевернулся, отполз от Вьена, и его взгляд с молчаливой мольбой пробежался по кругу аристократов, цепляясь за каждого. В окружающих его лицах легко читалось равнодушие, порой легкая заинтересованность, но ни грамма сочувствия. Обращаясь в пустоту, невольник прошептал:

— Помогите… Пожалуйста… Я же ни в чем не виноват… Ну пожалуйста… 

Его общий язык звучал с сильным акцентом — братья привезли мальчишку из одного из своих набегов на южные города, где помимо общего языка использовали свой диалект. Раба пробрала нервная дрожь, когда он осознал свою беспомощность, стоя в центре неподвижного круга. Растерянный неверящий взгляд все скользил и скользил по бледным лицам, по щекам непрерывно бежали слезы, которых мальчик даже не замечал. Вьен, поняв, что жертва уже никуда не денется, с усмешкой наблюдал за жалкими попытками мышки выбраться из захлопнувшейся мышеловки. 

Язет, из-за спины Сил-Халара наблюдавший развернувшуюся перед ними сцену, читал по выражению лица, как мучительно не желает сдаваться надежда на спасение. Что такого увидел в его лице в этот миг мальчик, встретившись с ним глазами, что заставило его поверить? Из последних сил он рванулся к застывшему юноше, схватил его руку и, мешая поцелуи и мольбы с клятвами верности на своем родном языке и на общем, стоя на коленях, просил защитить. Язета охватило странное оцепенение. Ему не хватало сил вырвать руку из холодных липких ладоней. За спиной мальчика вырос Вьен, ухватил его за ошейник и вздернул в воздух. Наложник закричал совершенно диким нечеловеческим воплем, загребая воздух руками в стремлении дотянуться до Язета, как до единственного спасательного круга. Страх оставил от него только животное, которым двигало единственное желание — жить.

На площадку, перескакивая через три ступени, выскочил Сандер, видимо, снизу услышавший вопли и решивший вернуться. 

— Только тронь! — крикнул он брату.

Вьен обернулся, недовольный тем, что ему помешали. 

— И трону, — ядовито заверил он. — Ты мне ответишь за то, что притащил его в нашу постель. Будет тебе на будущее наука.

Сандер медленно приближался к брату как к непредсказуемому психу — стараясь не делать резких движений.

— Если убьешь его, не приходи потом просить прощения, выродок ревнивый! Даю слово, тебе его не вымолить — я устал от твоих сцен.

— А ты даже не пытайся ко мне приблизиться, братец! Я тебе руки переломаю. Ты как всегда нагло врал, когда говорил, что тебе нужен только я! Стоило только появиться свеженькой тушке, как ты и побежал, спотыкаясь!..

Вьен перехватил голову дергающегося мальчика, прижал к своему бедру, задирая подбородок вверх, чтобы удобнее было перерезать горло. Сандер был слишком далеко, чтобы помешать. 

Язет внезапно осознал, что больше не может оставаться просто зрителем этого отвратительного театра. Прыжок и взмах руки слились в одно движение. Выбитый нож чиркнул по полу и со звоном улетел в сторону. Вьен смотрел на вмешавшегося юношу, и было заметно, что сейчас он прикидывает, стоит ли впиться в шею Язета зубами, или все же доделать задуманное, а потом уже заняться любимчиком Сил-Халара, убивая его неспешно и с наслаждением гурмана. 

За их спинами как металл жестко прозвучал голос:

— Хватит! 

Все замерли и затихли, обернувшись к лорду-отступнику. Тот вышел вперед, хмуро созерцая развернувшуюся перед ним мизансцену.

— Если мои подданные не в состоянии разумно договориться о владении имуществом, я имею право это имущество конфисковать: нет объекта - нет проблемы. На севере не место глупым скандалам на почве ревности.

Сил-Халар подошел и выдернул наложника у Вьена из рук, оттолкнув до смерти перепуганного трясущегося мальчишку в сторону. Затем обернулся к Язету:

— Что касается тебя, то в следующий раз, когда ты влезешь в дело, которое тебя не касается, я предоставлю тебе возможность выпутываться из него самостоятельно. И последнее, — это уже к Сандеру: — Извинения оставляю на ваше усмотрение, но чтобы завтра я увидел лучшую иллюстрацию к теме братской и не братской любви в вашем непревзойденном исполнении. 

Лорд-отступник резко крутанулся на пятках и размашистым шагом направился к лестнице вниз. Язет последовал за ним. Несколько секунд помявшись, спасенный мальчик тоже побежал следом, ладонями пытаясь стереть следы слез со щек. Он не понял ничего из того, что говорил на непонятном языке вампиров светловолосый аристократ, который вмешался последним, но инстинкт самосохранения гнал его подальше от братьев за тем, кто остановил занесенную над ним руку. Он все еще судорожно всхлипывал, не в состоянии прекратить овладевшую им истерику после того, как внезапно осознал, что все еще жив. 

Сил-Халар остановился в самом низу лестничной площадки, поджидая, когда его нагонит Язет. Он сгреб юношу за волосы на затылке и зло процедил:

— Значит так. Слушай и запоминай. Видимо мне придется насильно избавить тебя от излишних иллюзий и опасного альтруизма. Каждая спасенная твоими благими намерениями жизнь, даже какой-нибудь нищей швали, становится твоей личной собственностью — ты о ней заботишься, кормишь, защищаешь, ты за ней следишь, и ты за нее отвечаешь. Шкурой своей. Так что если не хочешь бесконечного увеличения свиты на твоей шее, за каждый чих которой я буду наказывать тебя, больше не совершай глупых импульсивных поступков. Что касается свиты — это ее первый представитель, — Рагвальд не глядя ткнул пальцем в сторону осторожно подкрадывающегося к ним мальчишки. 

Аристократ отпустил волосы юноши, почти нежно провел пальцами по лицу Язета, и на прощание добавил, сопроводив слова легкой пощечиной:

— Не забудь, что я приду к утру. Вздумаешь перерезать себе вены - я теперь почувствую, и всё, что я с тобой делал, покажется увеселительной прогулкой.

* * *

Рассвету всегда предшествует предчувствие какого-то события. Чего-то грандиозного и необъятного. Рассвет — это рождение нового дня и смерть старого. Это как будто новая надежда. 

Язету этот незаметный еще подкрадывающийся свет, от которого выгорал купол неба на востоке, никаких надежд не приносил. Все только начиналось, не давая времени на размышления, на то, чтобы выбрать линию поведения. Хотя еще до сих пор ощутимая сила, гудящая в теле, вряд ли даст ему вообще какой бы то ни было выбор, пока не уйдет. Юноша застыл в оцепенении, кутаясь в свой халат, как в броню. Немного влажные после быстрого купания волосы намочили ткань на спине — от этого в кости пробирался холод. Язет сам не понимал, что весь обратился в слух, ожидая с минуты на минуту шагов на лестнице, ведущей в эту башню. Он боялся, что, когда дверь отворится под давлением уверенной руки, он ударится в панику. Что он предпримет в состоянии этой паники, сказать было сложно. Может, забьется в угол постели и поднимет крик, а может, бросится на Сил-Халара. Или так и будет стоять соляным столбом. Глубоко под застывшей маской царило смятение. 

Еще больший сумбур вносило осознание того, что будет он сопротивляться или нет, Сил-Халар легко подчинит гуляющую в нем силу (вместе с самим Язетом) одним лишь Голосом. Язет сам угодил в ловушку, расставленную вольно или невольно, - поддался жадности и голоду и впитал эту силу.

Он непроизвольно вздрогнул, скорее почувствовав, чем услышав признак чужого присутствия возле его двери. Однако дверь, на которую напряженно уставился молодой аристократ, так и не открылась. Кто-то по ту сторону замер, готовясь или прислушиваясь к царившей внутри тотальной тишине. Этой тишины не нарушало даже потрескивание пламени — никто не разжег камин, когда он погас. Язет не выдержал первым. Он мог пережить что угодно, кроме неизвестности. Когда он рывком распахнул тяжелую створку, расположившийся на последней ступеньке перед дверью мальчишка едва не скатился вниз. Распластавшись по стене в узком лестничном пролете, мальчик во все глаза смотрел на выросший на фоне чуть более светлого проема силуэт. 

Не сразу перейдя на общий язык, медноволосый аристократ все-таки умудрился спросить с тихой угрозой в голосе:

— Ты что здесь делаешь?

Худенький юноша, уже не однократно проклинавший свою судьбу, которая заставила его попасться на глаза капитану корабля налетчиков, заикаясь, попытался ответить. Язет не стал дожидаться, когда он сложит буквы в слова и совладает со своим голосом. Еще один более мощный рявк заставил раба подпрыгнуть. Быстрая, почти незаметная в своем движении рука ухватила мальчика за шиворот.

— Я тебя спрашиваю, какого выродка ты тут делаешь?

Мальчик зажмурился и от страха у него, наконец, прорезался голос.

— Простите, господин, простите!.. Но вы не сказали мне, где спать… Вообще ничего не сказали. Куда еще мне было пойти?.. 

Язет замолчал, поставил мальчишку на ноги, слегка отталкивая от себя. Ему казалось, что он испачкал руки.

— Я тебе не хозяин. Уйди. 

— Н-но… Светловолосый вам… — он на долю секунды осекся и поправился, — мужчина сказал мне, что вы…

Юноша перебил мальчика ледяным тоном, выливая на него весь накопившийся страх и напряжение, принявшие форму злости.

— Я ничем тебе не помогу. Я здесь так же бесправен, как и ты. Уйди.

Дверь с еще большим грохотом захлопнулась. Некоторое время Язет стоял, уставившись в темноту, пока не понял, что она уже не такая густая — светало. Почти сразу за этим на лестнице отчетливо прозвучали шаги — уверенные и неспешные. Их уже ни с чем нельзя было спутать. Рагвальд Сил-Халар. Шаги затихли, сменившись едва различимым звуком голосов. Тихий разговор закончился вполне отчетливым мужским смешком под благодарный лепет. 

Язет не мог заставить себя отойти от двери в комнату, не мог даже отвернуться. Как будто ноги приросли к полу. Сил-Халар едва не столкнулся с ним в дверях, вынуждая отойти вглубь. 

— Мой солнечный мальчик, как жаль, что ты позволяешь себе игнорировать мои приказы, — в голосе Сил-Халара отчетливо слышалось наигранное сожаление. — Я надеялся, что мы еще сегодня днем все выяснили. Как я вижу, пока рано говорить об исключении некоторых методов воспитания из твоего списка. Пока я поил тебя травами, ты был куда более сговорчивым и внимательным к моим приказам.

Язет ощутил холодок страха, прокравшийся по позвоночнику, но тут же с раздражением вскинулся — он устал все время бояться Сил-Халара. Он устал бояться Дагмара. Он не хотел больше бояться. Что, в конце концов, может быть страшнее будущего, которое он видел в мимолетном предсказании, и которое уже практически было его настоящим. Юноша заставил себя сбросить оцепенение, задавить нервную предательскую дрожь, которая пока только пыталась зародиться где-то в центре его существа.

— Что прикажешь мне с ним делать? Я всего лишь твой раб, кто меня послушает, если я велю кормить его?

— А ты не задавался этим вопросом, когда отбирал нож у Вьена? Или твои умственные способности не включают в себя прогнозирование? 

— Я действовал инстинктивно, — выдохнул Язет, уже поняв, что его оправдания звучат крайне наивно.

— На будущее: если твой интеллект столь скуден, сделай одолжение — не думай. Просто исполняй мои приказы, — ухмыльнулся Сил-Халар. — Я тебе приказывал взять этого мальчишку под свою ответственность. 

Сил-Халар приоткрыл дверь, кивком приказал мальчику-рабу войти в комнату. Потом быстрым шагом прошел мимо, обдав Язета волной смолисто-терпкого запаха можжевелового мыла, которое предпочитал остальным, и склонился над небольшим сундучком, в котором под замком хранил всякие мелочи. 

Неожиданно перейдя на общий язык, светловолосый аристократ спросил у робко притаившегося у двери мальчика:

— Как думаешь, тот, кто спасает, должен отвечать за того, кого спас?

Вскинутый опасливый взгляд раба-человека говорил, что он тоже почувствовал какой-то другой смысл в этом вопросе. Он не знал, как ответить, и, в конце концов, ответил, как думал:

— Если нет, то какой смысл кого-то спасать?

Сил-Халар тихо рассмеялся:

— Вот и я так думаю. Но наш друг — нет. Подозреваю в нем скрытого мазохиста. 

Язет непроизвольно начал пятиться к стене. Дагмар вызывал в юноше страх перед физической болью, перед бессилием отвратить неизбежное. А вот Рагвальд Сил-Халар пугал его своей непредсказуемостью. Все те короткие или слишком длинные — как посмотреть — часы, когда Сил-Халар приходил разбудить его и насладиться его растерянностью, Язет уже научился опасаться его игривых настроений, выливавшихся в жестокие игры, убивающие не тело, а разум. Иногда на короткий миг юноше казалось, что если бы у него была возможность выбирать — остаться с Сил-Халаром, равным ему аристократом, или вернуться к Дагмару, к низшему — он с радостью бы отправился к Дагмару. По крайней мере, действия последнего можно было логически объяснить и над этим выродком Язет обладал какой-никакой властью, а Сил-Халар не давал ему манипулировать собой. Вот только вряд ли Язет когда-нибудь сможет покинуть Север.

Лорд-отступник повернулся к притаившемуся у входа новому рабу и жестким тоном отчеканил:

— Смотри внимательно, мальчик, я не терплю, когда перечат моим приказам. Воспринимай это как урок на будущее и себе тоже, — и, уже в сторону Язета: — Раздевайся. 

Миг неприятного удивления. Хотя этого приказа следовало ожидать: что еще от него могут попросить в месте, где он играет роль подстилки? Язет скривился, с какой-то отстраненной мыслью, что уже на самом деле, в общем-то, все равно — все это они уже проходили. После короткого колебания, он отбросил шелковый халат на кресло и остался ждать, какие еще идеи посетят светлую голову лорда-отступника. 

— Подойди-ка сюда, к окну, мой огненный. 

У стрельчатой арки окна, возле которого остановился Сил-Халар, стоял небольшой письменный стол, который по назначению, кажется, никогда не использовался. Язет вряд ли успел в полной мере осознать, что происходит, как его ловко уложили животом на столешницу. Он вздрогнул от неприятного холода на нежной коже, от того, как край стола впился в чувствительное место над пахом и еще от того, как комок липкого страха поднялся к груди из желудка. Он еще немного контролировал свой голос, пытаясь придать ему спокойные интонации, юноша заговорил на языке найдазе:

— И теперь ты позовешь всех, Сил-Халар, чтобы мальчик знал, что его ждет?

— Нет, зачем же, я просто дам тебе то, что ты заслужил. А мальчик на самом деле достаточно сообразителен, чтобы не пойти твоим путем. Всяко поумнее тебя.

Сил-Халар ловко прикрутил запястья Язета своим ремнем к ножке стола и вытащил из-за пояса короткую мягкую семихвостку, прихваченную из сундучка, и на секунду продемонстрировал ее уложенному на стол юноше. Когда полоски кожи обожгли чуть задранные ягодицы, Язет вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности и недоверия. Порка… Неужели Сил-Халар выпорет его?! Унизит до уровня простого раба!.. Но плеть опускалась на тело снова и снова, на самом деле болезненно отзываясь только на его аристократической гордости, боли в теле он почти не чувствовал. 

Бесконтрольная ярость поднималась в глубине естества юноши, и само тело, отвечая внутреннему состоянию, злобно и отчаянно вырывалось из пут, держащих его распластанным на гладкой доске. Освободиться. Уничтожить посмевшего поднять руку. Стереть даже память о нем вместе с его поступком. Даже изнасиловавший его Дагмар не вызывал в нем такой бешеной злобы. Яркая вспышка боли поперек нетронутой спины немного отрезвила и привела Язета в сознание. Теперь Сил-Халар бил в полную силу, оставив развлечения. Полузадушенный отчаянный рык вырвался из сжатого спазмом горла и глаза наполнили бессильные слезы — пленник понимал только то, что его унизили на глазах человеческого раба. Низвели до положения грязи под ногами. До того состояния, когда страшно поднимать взгляд на других, в ожидании увидеть там знание о пережитом позорном наказании. А вместе со знанием — презрение. Пороли только рабов. Даже Детей Истинных плеть обходила стороной, не говоря уже о потомственной аристократии. 

* * *

Тело быстро заживило незначительные раны и синяки. И следа не осталось. Гораздо труднее оказалось смириться с чувством позора. Язет чувствовал себя невероятно грязным, после того, как Дагмар осквернил его тело, ему было стыдно за свое бессилие и безответность, но он не ощущал себя опозоренным. Не так, как сейчас.

Когда и как мальчик, присутствовавший при экзекуции, покинул комнату — этого в памяти юноши не отложилось. Отложилось другое: он, словно животное, страстно стонал и самозабвенно отдавался лорду-отступнику, подчиняясь власти магии в себе, когда Рагвальд, наконец, отложил плеть. И получал от этого удовольствие, отголоски которого смутно припоминались ему сквозь пелену последовавшего позже короткого сна, лишенного сновидений. 

Когда Сил-Халар оставил его в покое, в смятенном мозгу, которым уже не получалось успешно управлять, сами собой вспышками горели картины короткого как миг пророчества, которого он не хотел. Он кричит, он наслаждается; он предлагает себя и с удовольствием делает то, что наперебой твердят мужские голоса… Он видит то, чего больше всего боится; то, к чему его ведет Сил-Халар, не скрывая этого. Он — шлюха. И всегда ею был, если позволил себе так пасть и получал от этого наслаждение. 

Странное решение на грани бреда возникло в голове, когда в спальне, окруженной снегом, царила тишина. Тяжесть руки поперек талии и закинутая на бедра нога не дала ему встать и превратить свой горячечный бред в явь сразу же, едва смутные образы превратились в слова. Сделать это он мог лишь тогда, когда Сил-Халар не сможет управлять им Голосом.

Состояние полузабытья тянулось до тех пор, пока Сил-Халар не поднялся и не покинул, наконец, согретую постель. Юноша поднялся вскоре следом за ним. Он смотрел на дверь, которую никто не подумал запирать, он смотрел и не чувствовал холода от каменного пола, охватившего босые ноги, он не ощущал холода от окна и затухшего камина. В голове билась цепочка образов, конец которой был ему так желанен — покой. Абсолютный покой смерти, который уже никто не заставит его покинуть. Все остальные преграды и крепости недостаточно надежны. Смерть же обелит имя его рода, навсегда несмываемо запятнанное тем, что он делал и тем, что делали с ним. Смерть оставит все позади. Его жизнь, превратившаяся в какой-то кошмар наяву, просто развеется, как утренний туман. Попробуй он причинить себе прямой вред, Сил-Халар ощутит это мгновенно. Нужно было что-то, что не взволнует его поначалу, усыпит его бдительность.

Выбегая из спальни, Язет споткнулся о подскочившего со ступеней раба-мальчишку, который был свидетелем его унижения. Мальчик ойкнул и уставился на медноволосого юношу. Язет на миг подумал, что тот его непременно выдаст и нужно надежно заставить его замолчать, но идея бегства слишком захватила его, и он уже не мог остановиться, как будто влекомый лавиной происходящих событий. Остаток дня он прятался на одном из больших воздушных катеров, которые заполняли причальную площадку замка. Днем никто не будет его искать, а едва стемнеет, и охрана пойдет на пересменку, он угонит маленький незаметный черный катер и будет мчать его у самой земли, пока хватит сил. Как можно дальше. Где-нибудь в середине ночи он заклинит руль, сломает прибор контроля высоты и прыгнет с борта. В горах много засыпанных снегом и льдом расселин, в которых никто не сможет его найти. Мягкий пушистый или жесткий и обледенелый покров гор скоро сделает свое дело — пленник заснет вечным сном. Его кожа станет такой же белой и прозрачной как ледяная корка на снегу и все исчезнет для него: и Сил-Халар, и Дагмар и Дьюла, и даже он сам. 

Как гладко и красиво, совсем как в его картинках в голове, получилось все, что он задумал. Его белый легкий шелковый хорт сливался со снегом, огненный всполох волос он спрятал под капюшон и, прижимаясь онемевшей щекой к смерзшемуся колкому снегу под ледяным козырьком, оставшимся от давней метели, Язет спокойно и отрешенно ждал, когда ему захочется заснуть. Конвульсивная дрожь остывающего тела уже прошла, и кончики пальцев на ногах приятно покалывало, как будто от тепла. Юноша прикрыл глаза, почувствовав, что ждать уже недолго. Он прятался здесь уже несколько часов — организм найдазе упорно сопротивлялся смерти, но и его силы были не безграничны. Скоро на мягких лапах сюда придет рассвет, но, кажется, он его уже не увидит, хотя ночные чернила уже вымылись до серого цвета в ожидании солнца. Стало совсем тепло, сон придавил усталые веки.

Язету снился легкий шум снижающегося катера…