ксюша прислушивается к двери: никого. тишина никогда не была громче. ксюша понимает, сейчас или никогда. она осторожно приоткрывает на себя. страшный коридор. её волочили по кирпичному полу. по нему нога ни разу не ступала самостоятельно. ксюша мешкается, но касается дверного косяка, держась за него, медленно выглядывает. действительно никого. она одна.

босыми ногами ксюша движется на цыпочках, прислушивается к каждой двери. поддаваясь паранойе, оглядывается назад. да даже если её поймают, что ей сделают? что-то новое? а такое можно?

коридор омерзительный. большой, просторный, он не имеет никаких секретов. из-за угла, за двадцать дверей от неё, кто-то выйдет и ксюшины поиски можно считать завершёнными.

ксюша носится непонятно за чем. дверь на свободу, в отличие ото всех остальных недружелюбных железных дверей, будет из стекла и открыта?

а вдруг?

ксюша добегает до больших полуоткрытых дверей. из-за них отчётливее всего слышен одинокий женский крик, окутанный эхом огромного помещения. ксюша настораживается. крик не успокаивается, тянется песенной композицией. его боль не заканчивается. ксюша не знает, кто она, но этот неподдельный ужас ксюша ни с чем не спутает. девушку подвергли чему-то похожему, чему подвергали ксюшу.

ксюша узнаёт путь, по нему антон тащил её к ванной, смывать пот, грязь, сперму и кровь. ксюша заглядывает.

на полу валяется обнажённая девушка, руки растирают кровь между её ног. много свежей крови. пальцы касаются больного места, ксюшу съёживает, словно касаются её собственного изувеченного влагалища. девушка слегка перекатывается с плеча на плечо, пытаясь ослабить нервы. слёзы непрерывным потоком стекают по бокам, впитываются в длинные тёмные волосы, приземляются на каменный пол амбара.

она не замечает ничего вокруг. ей больше нечего опасаться. ксюша забывает обо всём и подбегает, останавливаясь на приемлемом расстоянии. чтобы окликнуть её, предотвратив разрыв искалеченного сердца.

— можно мне подойти?

громкий плач вмиг затихает, подбородок девушки поднимается, макушка головы ложится на пол. она смотрит на ксюшу вверх тормашками.

— можно мне подойти? — повторяет ксюша.

девушка ложится виском на пол, кивая. обезумевшие глаза наблюдают за приближающейся ксюшей. снимающей толстовку. ксюша остаётся в одной белой майке. она приподнимает девушку за плечи и глазом не ведёт, пачкаясь в её крови, просовывает её руку в толстовку. на отворотах синих рукавов остаётся болезненная кровь. ксюша не знает как, но она чувствует красную муку. девушка стонет в щёки. место, скорее всего, разрывает пламенем. ксюша обнимает её, нежно шепча:

— ч-щщ, ч-щщ, не трогай.

руки девушки обвивают шею ксюши, она начинает плакать на её плече.

— как тебя зовут? — гладит её по спине ксюша.

ксюшино сердце просится через рот.

— люда.

— я ксюша.

люда кивает.

— ты же тоже?.. — мысли люды тут же перескакивают, она не дожидается ответа. — они извлекают органы из живых! они делают из этого шоу!

ксюшины глаза расширяются, брови хмурятся.

— завтра... вечером. — люда дрожит.

— тебе сказали?..

— да. когда насиловали дулом пистолета. длинным таким. — у люды начинается истерика, колени её ног сжимаются вместе.

ксюша ненавидит их всех. люда глотает слёзы, издаёт непроизвольные горловые звуки, пытаясь выговорить слова.

— люда... — ксюша почти задыхается от количества слов, накопившихся в её горле.

— пожалуйста, убей меня об стену. здесь больше ничего нет. — плачет люда.

ксюша чувствует, как по телу люды проходят конвульсии. это первый раз, когда эта девочка озвучивает смерть вслух. люду словно скрутило, всё её существо отвечает отказом на её слова.

— нет, — выдыхает тяжестью ксюша. — мы выберемся.

— что?

— я обрабатываю тут пару уродов.

— т-ты здесь дольше? — от одной мысли люду содрогает.

— они... они попросят, они найдут что-то, — ксюша чувствует презрение в своём рту. — все чудовища одинаковые, что они, что мой отец.

ксюша поднимает люду на ноги.

— идём. идём быстрее.

— куда?

— мыться. если найдёт кто-то не тот, скажешь, русоволосый оставил. найдёт русоволосый, скажешь, ксюша просит дополнительное сидение в машине для отхода.

___________________________________________

оставив люду в ванной, ксюша слышит шаги. она не может откинуть большое помещение для пыток, в котором впервые очнулась. её не пытались запутать. как примерно мог выглядеть выход из амбара? они бы не сделали его очевидным. небольшой чёрный ход и замурованный гаражный вход с два ксюшиных роста.

шаги за чёртовым дальним углом. размышлять нет времени. рядом только две двери. ксюша кидается на левую и та легко открывается. стараясь беззвучно, ксюша закрывает её за собой и оказывается между непонятных стеллажей и укрытых скатертями столов. не думая, ксюша ныряет под одну из тканей. она замирает в темноте. если шаги не знают где искать, то её пронесёт. и ксюша просидит здесь несколько дней, если потребуется.

нет шагов.

нет, не слышно, лгущая тишина. стена становится продолжением конечностей. ксюша затекает. она не замечает, как задержанное дыхание рвётся наружу, она не помнит, чтобы задерживала его.

пинок ударяет дверь о стену. нарочито громкий, знающий? ксюше легче умереть на месте. шагов не слышно и проверять не хочется. ещё очень долго не захочется.

— давай выходи. — шипит пеной задорный голос.

ксюша бы ударилась головой о стол, подскочив. она не подскакивает, но ситуацию это не исправит. хотя бы, это не антон.

— знаешь, я бы мог помочь тебе сбежать, мне тоже не нравится, что тебя ждёт. — энергичный, он приобретает мрачные нотки, где-то на задворках. — но мне не настолько тебя жаль.

шагов всё ещё не слышно. он с ней в одной комнате, но шагов просто нет. он может быть где угодно.

— я просто отведу тебя в твою комнату.

ксюша задирает скатерть. перед ней обширные ноги пухлого парня. он подаёт ей руку и вытаскивает её из-под стола без лишней грубости.

— думаю, моей карме будет достаточно, что на сегодня я спас тебя от избиения. как ты взломала замок?

— у вас тут всё на говно и шестерёнки распадается.

парень усмехается её словам.

— насколько они тебя недооценили? — меж его слов хлюпает слюна.

— достаточно, чтобы пережить завтрашний день.

он заводит её в легко открывшуюся комнату.

— я тебе верю.

кивает он ей и без проблем поворачивает ключ в её двери. ксюша ждёт комментария, но его не следует.

она сказала правду: антон уже распался на говно и шестерёнки.