Впервые Чанёль увидел этого парня в коридоре, возле кабинета заведующего роддомом, омега выглядел не очень: грязная, порванная в нескольких местах одежда, спутанные светлые волосы, почти босые ноги, если не считать потрёпанных резиновых сланцев.

      Омежка скромно сидел на стуле, поглаживая свой большой живот и что-то тихо нашёптывая. Чанёль лишь покачал головой, думая о том, как можно было дойти до такой жизни.

      Альфа прошёл мимо, улавливая лишь часть фразы, сказанной мужчиной, вышедшим вместе с главврачом.

— Останешься здесь, а потом решим, что с тобой делать, — звучало с презрением и отвращением, но парень на стуле даже бровью не повёл, продолжая разговаривать о чём-то со своим ещё не родившимся ребёнком.

      Второй раз Чанёль наткнулся на этого парня у входа в буфет, омежка резко спрятал за спину сжатые в руках сладкие булочки.

— Воруем? — в шутку спросил альфа, замечая, как бледнеет омега.

— Нет, нет, — активно замотал он головой, а в уголках глаз скопились слёзы. — Я не вор, нет…

— Тише, успокойся, я же пошутил, — несмело улыбнулся Чанёль. — Ты куда-то спешил?

— Ах, да, простите, — спохватился омега и поковылял в сторону двора. Он выглядел очень забавно, словно маленький колобок, по размеру живота альфа определил, что парень дохаживал последние денёчки.

      Чанёль взял в буфете кофе и пошёл в свой кабинет. Он работал в этой больнице не первый год, хирург с прославленным именем, «светило медицины», будущее нашей больницы — Пак Чанёль, как часто любил говорить главврач. Высокий, красивый альфа, с каштановыми волосами, лучезарной улыбкой, большими глазами и торчащими ушами, многие омеги вздыхали по нему, но он был женат, он нашел свою истинную пару еще в институте. Его омежка был милым, улыбчивым, все считали, что они прекрасная пара. Чанёль красиво ухаживал, дарил подарки, носил на руках, несколько лет после свадьбы они жили душа в душу, пока Чанёль не задумался о детях. Альфа очень любил наблюдать за молодыми родителями, ведь хирургическое отделение соседствовало с родильным, и Чанёлю часто приходилось проходить мимо этих радостных папаш и отцов.

— Дорогой, ты принимаешь какие-то противозачаточные? — спросил однажды Чанёль.

      Омега немного смутился.

— Зачем тебе?

— Просто я подумал, что пора от них отказаться. Мы столько лет вместе, думаю, нам пора перейти на новую ступень семейной жизни, разве ты не хочешь детей?

— Чанни, я… — несмело начал омега, его голос дрожал, что заставило альфу заволноваться. — Понимаешь, до встречи с тобой у меня уже был альфа…

— Да, я понимаю, но я же…

— Подожди, — перебил Чанёля муж. — Мы были молодыми, ни о чём не думали, короче, я увлекся противозачаточными и заработал себе страшный приговор. Я бесплоден, Чанёль.

      Альфа стоял в ступоре, это какую нужно было вести жизнь, чтобы подорвать своё здоровье?

      Омега тихо заплакал, а Чанёль прижал его к себе, они же истинные, они справятся, ребёнка можно же и усыновить. Прошёл ещё год. Отношения между супругами стали меняться, всё чаще они ссорились по пустякам, но снова и снова просили друг у друга прощения, ведь все-таки истинная пара дана тебе Богом.

Вот и сейчас альфа сидел в своём кабинете и пил кофе, потому что абсолютно не было желания идти домой. Он подошёл к окну, вглядываясь в серое небо, вот-вот должен был начаться дождь, альфа поёжился, вспоминая, что не взял зонт.

      В третий раз Чанёль встретил того странного омегу через пару недель. Парень стоял возле большого окна реанимации для новорожденных и, прижимаясь лбом к холодному стеклу, водил по нему пальчиком. Альфа отчётливо видел мокрые дорожки от слёз на его щеках. Омега был укутан в больничный халат, плотно затянутый поясом, живота больше не было, а это могло означать только одно…

— Что-то случилось? — осторожно спросил Чанёль, подходя к омеге.

      Парень вздрогнул и перевёл на альфу заплаканные глаза.

— Нет, всё хорошо, я просто пришёл полюбоваться на сынишку, — дрожащим голосом ответил омега.

— А почему он не с вами? — искренне удивился Чанёль, в их больнице новорожденных обычно оставляли с папами с первого дня.

— Я…

— Лухан! — разнесся на весь коридор голос главврача. — Ты ещё здесь? Я ведь явно дал тебе понять, что ты больше не можешь существовать за счёт нашей больницы, собирай пожитки и выметайся.

      Омега опустил глаза в пол.

— Ну, можно мне хотя бы дотронуться…

— Суд состоится через месяц, а пока этот ребёнок находится под опекой социальных служб.

— Но это мой ребёнок, вы мне его даже подержать не дали, — Лухан вскинул полные боли глаза на старшего.

— Тебе напомнить, что ты временно лишаешься родительских прав из-за отсутствия надлежащих ребёнку условий обитания. Ты даже прокормить его не сможешь…

— А что ему даст ваш приют? — плакал Лухан.

— Любящих родителей, — ответил мужчина. — Я должен ещё раз напоминать? На выход!

      Главврач указал на дверь, а потом, наконец-то, заметил Чанёля, который стал невольным свидетелем этой сцены.

— Чанёль-ши, а вы какими судьбами тут? — улыбнулся альфе главврач.

— Мимо проходил, — закивал Чанёль.

— Как поживает ваш муж?

— Прекрасно, а ваш?

— Замечательно.

      Чанёль поклонился старшему и направился в сторону своего кабинета. Заплаканные глаза омеги заставляли сердце биться чаще. Вот ведь напасть, кто-то не может иметь детей, а у кого-то их попросту отбирают. Что значит социальный статус, по сравнению с кровным родством?

      Альфа бросил последний взгляд на зарёванного омегу и ушёл к себе. Весь оставшийся день мысли снова и снова возвращались к тому разговору и несчастному омеге с его малышом.

      За окном снова лили дождь, уже неделю день за днём мрачные тучи нависали над городом, заливая их потоками воды, но Чанёль очень надеялся на то, что скоро в их город, как и в его жизнь вернётся солнце.

      Пак собрался и поспешил на выход, уже у самой двери замечая главврача, что снова спорил о чём-то с зарёванным омегой. Чанёль неосознанно сделал шаг назад.

— Почему, почему? Неужели ты ещё не понял, Лухан? — возмущался старший. — Мы обязаны так поступить, потому что ты не в состоянии обеспечить малыша. Это наш долг заботиться о благополучии будущего поколения. Чего ты хочешь? Хочешь, чтобы твой сын умер на холодных улицах, мучился от голода? Ты не можешь ему ничего дать, признай это.

— Но я… Я его папа, я ведь за девять месяцев не потерял его, обеспечил всем, чем нужно, заботился о нём, разве я сейчас не смогу сделать то же самое?

— Это совсем разные вещи, — возмутился врач. — Да и вообще, будь моя воля, я не позволил бы таким, как ты, производить на свет потомство. Вы только увеличиваете число неблагополучных детей. Ты видел, сколько брошенных детей ходит по городу, да сам ты, откуда ты, где твои родители? Ты оказался им не нужен? Они не сумели тебя прокормить? Выбросили на улицу? Ты просишь, чтобы я позволил тебе уйти отсюда с ребёнком, но не сегодня-завтра он тоже окажется на улице. Он станет для тебя обузой, так почему я должен так рисковать? Мы найдём для ребёнка достойных родителей, социальные службы позаботятся о нем, а ты… Ты можешь быть свободен, и будь добр, в следующий раз подумай, прежде чем пускать кого-то в свою постель.

      Врач развернулся и пошёл прочь, а омега медленно опустился на корточки и заплакал.

— Это все ты виноват, — шептал он. – Ты, ты, ты… если бы ты сейчас был жив, у меня бы не отобрали сына!

      Чанёль видел, как парня начало трясти, он задыхался, его и так бледная кожа стала ещё белее.

— Эй, — подбежал к омеге Чанёль. — Что с тобой? Тебе плохо?

      Пак почувствовал, как в его руки крепко вцепились пальцы омеги, он цеплялся за него, как за спасительный круг, и альфа не мог оставить человека, нуждающегося в его помощи. Подхватив парня на руки, Чанёль пошёл в сторону своего кабинета, осторожно укладывая младшего на кушетку. Омега не мог успокоиться, слёзы лились нескончаемым потоком, а альфа понимал, что это было настоящее отчаяние. Налив в стакан воды, он подошёл к младшему.

— Выпей, — сказал Пак. — Легче станет.

      Дрожащие руки потянулись к стакану, Чанёль покачал головой и сел рядом, поднося воду к губам омеги и крепко сжимая его руку.

      Омега пил, отчаянно цепляясь за руку альфы, вода медленно стекала по подбородку, шее, прячась где-то под воротом растянутой футболки. Младший крепко сжимал руку человека, что за столько лет впервые не остался равнодушен, не прошёл мимо. Вода закончилась, облизнув губы, омега отвёл взгляд, он не хотел, чтобы кто-то жалел его, во всём, что с ним происходило, он был виноват сам. Он сам поверил, сам шёл слепо за тем человеком, сам не смог спасти его от удара в спину. Он сам был виноват, что когда-то оставил всё и оказался здесь. Там в другой жизни у него был дом, имя, семья, а здесь… здесь он был простым попрошайкой, что жил на улице, что потерял всё.

— Успокоился? — вырвал омегу из воспоминаний голос альфы.

— Спасибо. Извините за беспокойство, — не поднимая глаз, сказал Лухан. — Думаю, мне стоит уйти.

— На улице дождь, у тебя есть зонт? — спросил Чанёль, осматривая омегу.

      Лёгкие брюки, светлая футболка, а на ногах всё те же сланцы. Омега старательно отводил взгляд, а Пак видел, как всё ещё подрагивали руки младшего.

— Давай, я отвезу тебя домой, — поднялся Чанёль, поставив пустой стакан на стол и замечая на себе напуганный взгляд. — Что-то не так?

      Лухан замотал головой.

— Не нужно беспокоиться, тут недалеко, — подскочил на ноги младший. — Спасибо вам за всё, мне, и, правда, пора.

      Омега побежал к выходу.

— Подожди, — попытался остановить его Пак, но младший был проворнее.

      Альфа грустно вздохнул, выключая свет и направляясь в сторону подземного гаража. В дождливые дни он старался добираться на работу на машине, дождь навевал на него тоску. Ему казалось, что эти капли с неба отражают состояние его души. Внутри Чанёля было мрачно, холодно, одиноко. Вчера они снова поругались с мужем. Чимин взбесился, когда Чанёль завёл тему об усыновлении, омега кричал, что не хочет воспитывать чужого ребенка.

— Но ведь своего у нас быть не может, так почему бы не осчастливить какого-нибудь кроху, потерявшего родителей? Подумай, этот дом наполнится детским смехом…

— Разбросанными везде игрушками, грязным бельём и посудой, истериками, нет, Чанни, прости, если от своего ребенка я это бы стерпел, то выкрутасы чужого терпеть не намерен. У нас прекрасная семья, замечательная работа, хороший секс, что ещё нужно? Тебе пророчат должность главврача, мне – директора целого телеканала. Я журналист, Чанёль, я обязан быть там, где «горячо», а ты врач, что срывается в клинику на первый зов, нам не выделить время на занятие воспитанием чужого ребенка.

— Но…

— Давай закроем эту тему.

— Ты карьерист, не хочешь заниматься малышом? Так давай я буду заниматься им, мне не нужна эта работа, из-за которой я не могу уделять время семье. Я готов оставить всё и посвятить себя ребенку, только…

— Ты в своём уме? — смеялся Чимин. — Подумай только что подумают о тебе люди.

— Мне все равно, — ответил альфа. — Я всегда мечтал о большой семье, я надеялся, что у нас с тобой будут прекрасные дети, что будут скрашивать нашу жизнь. Ты только представь, что тебя будут любить, называть папочкой, искать у тебя защиты…

— Не знал, что ты такой сентиментальный, — усмехнулся омега. — Раз так, извини, что не смог стать идеальным. Я не хочу детей, Чанёль. Мне не всё равно, что будут говорить люди, если тебе наплевать на меня и на мою карьеру, вперед, усыновляй хоть полк, только без меня, я не хочу участвовать в этом цирке.

      Омега хлопнул дверью и ушёл, а Чанёль остался один в пустынном доме. У них даже прислуги не было. Всю работу по дому выполнял альфа, после того, как омегу повысили и сделали ответственным за новостной канал, Чанёль практически не видел его дома. Чимин носился в горячие точки, брал интервью у известных политиков, был всегда на виду, а Пак как-то незаметно для себя стал его тенью. Муж, хранящий репутацию идеальной семьи. Чанёля это начинало бесить, но стоило почувствовать любимый запах, все обиды уходили. Чимин был прав, у них был отличный секс, но разве в этом заключалась суть настоящей семьи?

      Чанёль понимал, что постепенно он исчезал, становился «ничем», нужно было что-то менять, но разве можно решиться перечеркнуть столько совместно прожитых лет?

      Альфа сделал глубокий вдох, чувствуя, как любимый когда-то запах дождя проникает в каждую клеточку, когда-то он вызывал трепет, а сейчас лишь отчаяние и страх того, что всё, что было, он уже потерял, но ведь в этом нет его вины?

      Пак не хотел обвинять мужа во всех своих бедах, в своём одиночестве. Не хотел верить, что именно Чимин был той темнотой, что медленно проникла в его жизнь. Внутри все сжималось от мысли, что он больше не ощутит на своем теле этих прикосновений, не почувствует вкус этих губ, но в память снова и снова врезалась фраза, брошенная омегой: «только без меня», неужели тот тоже считает, что их отношения изжили себя?

      Чанёль выехал со стоянки, медленно рассекая лужи. Дождь разошёлся не на шутку, а в сердце поселилась тревога. Оглядевшись по сторонам, Пак заметил Лухана, что стоял у витрины магазина. Он с тоской смотрел внутрь, одежда омеги уже успела промокнуть насквозь, вода стекала со светлых волос. Омега был освещён уличным фонарем и казался таким хрупким и беззащитным. Грустно вздохнув, он пошёл по улице, обхватив себя руками. Чанёль видел, как дрожал младший, хотелось выйти из машины и силой затолкать парня в салон, но альфа понимал, что если сейчас он покажется перед ним, парень снова убежит.

      Машина медленно двигалась следом за омегой. Чанёль думал, что парень идёт в сторону своего дома, но после двух часов бесцельного блуждания, он так нигде и не остановился. Дождь закончился, но поднялся сильный ветер. Альфа видел, как младший зашёл в одну из подворотен, и, прислонившись к стене, начал медленно опускаться на корточки, закрывая глаза. Это насторожило альфу, и он решил выйти.

      Ледяной ветер тут же заставил Чанёля поёжиться, он ускорил шаг, направляясь к омеге, что опустился на асфальт и сжался в комочек.

— Эй, Лухан, — окликнул младшего альфа. — Ты чего здесь? Почему не идёшь домой?

      Омега приоткрыл один глаз и улыбнулся.

— Вы такой красивый, — сказал омега. — Надо же, давно мне не снились такие красивые сны. Знаете, вы первый, кто заботится обо мне, даже мой собственный муж променял меня на какой-то белый порошок. Ладно, не берите в голову, это же просто сон, утром я проснусь, и всё будет как прежде. Я ничтожество, у меня ничего нет, даже ребёнка у меня отобрали. Я так жалок…

      Чанёль видел слёзы на щеках омеги, видел посиневшую метку на его шее, что говорила о том, что альфа, поставивший её, больше не сможет защищать своего омегу. Его больше нет на этом свете. Пак неосознанно потянулся к младшему, поднимая его на руки и прижимая к себе, в нос ударил приятный запах зелени. Чанёлю вдруг показалось, что листва на деревьях зашелестела, а сквозь мрачные тучи пробились лучи солнца. Альфа помотал головой, отгоняя наваждение, и осторожно уложил Лухана на заднее сидение. Омега что-то прошептал, но Чанёль не разобрал, просто на несколько секунд зависнув на пухлых губах.

— Что за чертовщина, — тихо шепнул он, садясь за руль и направляясь в сторону дома. Не оставлять же парня на улице?

      Предвидя бурю от мужа, Чанёль осторожно внёс Лухана в дом, который встретил его тишиной. На часах было десять вечера, в это время Чимин обычно сидел в кабинете и просматривал отснятый за день материал. Альфа осторожно опустил Лухана на диван и отправился на поиски мужа, нужно ведь было предупредить его о госте. Обойдя все комнаты, и не обнаружив омегу, Чанёль усмехнулся, потянувшись к телефону и набирая заученный номер.

— Да, — послышался голос Чимина в трубке.

— Ты где?

— Надо же, ты только спохватился? — сострил омега.

— Мне не до шуток, — ответил Пак. — Почему тебя нет дома в такое время?

— У меня возникли срочные дела, — ответил омега. — Считай, что я в командировке на месяц.

— Что значит в командировке? — опешил Чанёль.

— Мне выпала уникальная возможность снять эксклюзивный материал, я вынашивал эту идею пару месяцев, и вот, наконец, руководство дало добро.

— А заранее мне сообщить было не судьба? — разозлился Чанёль.

— А тебе когда-нибудь было дело до моей работы? — ответил равнодушно омега. — Ты только и твердишь всё о детях, да о детях. Ты стал скучным, Чанёль.

— А я как погляжу там тебе весело? — огрызнулся альфа.

— Очень даже. Америка страна свободы, — ответил Чимин. — Нам давно стоило разъехаться, пожить отдельно и разобраться в себе. Вспомнить о том, какие мы на самом деле…

— Чимин, ну ты идёшь? — послышался на фоне чей-то голос.

— Одну минутку, — отозвался омега, а Чанёль отчетливо слышал в голосе омеги улыбку. – Всё, Чан, мне пора. Ещё созвонимся.

— Ты…

      Но альфу уже не слушали, лишь короткие гудки врезались в сознание. Чанёль швырнул телефон в сторону, сжимая кулаки, а чего он ожидал? Какая из них теперь семья, если омега ни во что ни ставит своего альфу?

Пак медленно опустился на пол, путаясь пальцами в своих каштановых волосах. Он не интересовался жизнью мужа? Он донимал его глупыми вопросами и просьбами? Он командовал, угнетал, обижал мужа? Нет! Он носил того на руках, сдувал пылинки, смирился с тем, что не услышит смех родного ребенка. Он был слишком добр? Вот за это и расплачивался сейчас, может, стоило всё закончить уже тогда, когда альфа впервые почувствовал на омеге запах другого? Может, тогда, ещё до свадьбы стоило бежать без оглядки, а Чанёль, не глядя, сам нырнул в болото, которое с каждым днём засасывает всё сильнее.

      Альфа вытер слёзы, сорвавшиеся по щекам, и поднялся на ноги. Он сам был виноват во всём, а значит, не имел права быть слабым. Он всё исправит, обязательно. Чимин прав, им нужно разобраться в себе, набраться смелости сделать всего один шаг. Вот только как решиться отпустить того, кого Бог избрал твоей парой?

      Чанёль вернулся в гостиную, Лухан спал, свернувшись калачиком, бледный, до ужаса худой, мокрый. Альфа опустился рядом, проведя рукой по влажным волосам и делая глубокий вдох, снова думая о солнце, что так давно не освещало его жизнь.

      Омега заворочался и открыл глаза, тут же подскакивая и оглядываясь по сторонам и замирая, поймав на себе полный боли взгляд альфы.

— Как я здесь оказался? — спросил Хан, пытаясь унять сорвавшееся сердце.

— Ты уснул на улице, — ответил альфа. — Я не мог тебя оставить.

— Почему? — посмотрел на старшего омега.

— Я врач, моя работа помогать людям, а ты, как я понял, нуждаешься в помощи. Я отправил тебя домой, а ты бродил по улицам. У тебя нет дома, верно?

      Лухан отвёл взгляд. Ему было стыдно признавать это перед незнакомцем. Да, этот мужчина не раз выручил его за сегодня, но они были совсем чужие.

— Не хочу засорять вашу голову лишней информацией, — натянуто улыбнулся омега. — Спасибо, что проявили участие, но я не могу пользоваться вашим гостеприимством. Не хочу причинять вам неудобство. Я пойду…

— Ты никуда не пойдёшь, — сказал альфа.

— Нет, вы не понимаете…

— Ты никуда не пойдёшь, — повторил Чанёль твёрдым голосом.

— А какое право вы имеете командовать? — возмутился омега. — Мы чужие друг другу. Я благодарен вам за всё, но дальше наши дороги расходятся.

      Омега поднялся на ноги, но голова закружилась, и он потерял равновесие, оказываясь в крепких руках альфы. В глазах потемнело, и только свежий запах ментола держал в реальности.

— Я же сказал, что ты никуда не пойдёшь, — тихо сказал Чанёль в самое ухо омеги. — Для начала ты должен встать на ноги.

      Альфа осторожно опустил омегу на диван, погладив по голове.

— Посмотри на меня, — сказал он.

      Лухан отрицательно помотал головой. Чанёль грустно вздохнул.

— Я сейчас приготовлю тебе комнату. Примешь тёплую ванную, поешь и ляжешь спать.

— Есть на ночь вредно, — пробурчал омега.

— А вообще не есть ещё вреднее, — выдохнул альфа, поднимаясь. — Отдыхай пока и не делай глупостей, твоему ребёнку нужен здоровый папа.

— У меня нет ребёнка, — всхлипнул омега. — У меня его отобрали.

— Мы постараемся это исправить, — сказал альфа.

      Омега поднял на него растерянные глаза.

— Вы…

— Я смогу тебе помочь, если ты будешь во всём меня слушаться, — улыбнулся Чанёль.

      Омега закивал, устраиваясь на диване. Пак улыбнулся, направляясь на второй этаж, готовить комнату для гостей. Он пока сам ещё не знал как, но он решил, что поможет этому омеге вернуть сына, ведь кто знает, может этот малыш станет единственным утешением парня. Вдовцам тяжело жилось на этом свете.

      Альфа ушёл, а Лухан лежал на диване и оглядывался по сторонам. В этом доме четко ощущалось два запаха. Он слышал о том, как этот альфа говорил с доктором о своем муже, так почему сейчас этот дом выглядел таким пустым? Почему омега не вышел встречать своего мужа с работы? Почему не возмутился появлению Лухана? Почему в глазах этого мужчины было столько боли, и почему он решил помочь ему? Лухан считал себя ничем не приметным, серым омегой, его запах порой терялся на фоне зеленых деревьев леса, только его истинный мог чувствовать его. Лухан родился в лесу, маленький пушистый комочек с белой шерстью и чёрным пятном на ухе. Его папа умер при родах, а отец… Его родителями стала стая. Омеги заботились о нём, а альфы учили жизни. Так получилось, что он был ничей, но и в тоже время все взрослые могли считать себя его родителями.

      Омежка беззаботно бегал по лесу, слушая причитания старших. Озорничал, но всё равно был любимцем стаи, пока к ним в лес не пришли люди. Тот парень показался Лухану неземным, омегу так и тянуло к этому альфе, да и тот, казалось, застыл, уловив запах волчонка. Было трудно поверить в связь человека и волка. Лухан всегда считал, что эти легенды обман. Что их придумали глупые люди, чтобы посеять среди волков сомнения. Волки, задумываясь о том, что среди людей могут быть их истинные, меньше нападали на поселения, всё чаще уходя в город.

      Но сейчас перед Луханом стоял его истинный, и он был человеком. Он представился Кибомом. Сказал, что владеет небольшой фармацевтической фабрикой, что они пришли в лес, чтобы предложить волкам работу. Альфа много ещё о чём говорил. А Лухан не мог надышаться прекрасным запахом мелиссы.

      Кибом красиво ухаживал, омега как-то быстро сдался, и яркая метка запылала на его шее. Всё было замечательно, пока в их дом не вошли они. Муж представил их, как своих новых компаньонов, сказав, что вместе с теми людьми начал производство абсолютно нового лекарства, которое обязательно завоюет рынок. Кибом был воодушевлен, а Лухана пугали эти люди.

      Как гром среди ясного небо прозвучала новость о том, что на фабрике мужа обнаружены несколько килограмм героина. Налетела полиция, всё опечатали. Лухан был на третьем месяце беременности. Муж отчаянно пытался оправдаться, он говорил, что ничего не имеет общего с этими пакетами, что этот склад принадлежал его партнерам. Полиция вела расследование, Лухан видел мужа очень редко, того держали в тюрьме для особо опасных, ведь если докажут его вину, ему грозила смертная казнь.

      Вскоре выяснилось, что той фирмы, с которой вел дела Кибом, не существовало. Люди, которым альфа доверял, вонзили ему нож в спину, и теперь у альфы не было шансов выйти сухим из воды. Кибом обезумел, в последние встречи с ним омега совсем не узнавал своего альфу, поэтому не был удивлен, узнав, что, не дождавшись суда, альфа вскрыл себе вены. Возможно, он просто отчаялся, а возможно кто-то помог ему. Лухан знал одно, его альфа не выдержал и нашёл самый простой способ, оставив Лухана и своего еще не родившегося ребенка ни с чем. Лухан плакал, когда пришли судебные приставы и выкинули его беременного на улицу. Всё имущество конфисковали, счета арестовали. Омега пытался доказать невиновность мужа, но все адвокаты разводили руками.

      Хан тихо всхлипнул, вспоминая месяцы, проведённые на улице, вспомнил, как его подобрал отряд полиции, именно так он оказался в клинике впервые. Все говорили ему о том, что он не сможет доносить ребенка. Но Хань боролся за себя, за жизнь своего малыша, а получилось…

      Тёплая ладонь легла на голову омеги.

— Ты снова плачешь? — спокойный голос проникал в самое сердце. — Не нужно, всё будет хорошо.

      Лухан неосознанно подался вперед, обнимая альфу, который сегодня не раз показал широту своей души. Этот мужчина был не таким как все, от него исходило тепло, которого омега не чувствовал уже очень давно. Широкие ладони скользнули по спине, успокаивая. Хотелось забыться, но ведь Лухан уже давно не верил в сказки.

      Чанёль осторожно прижимал омегу к себе, поглаживая его по голове и чувствуя, как мокнет рубашка на груди. Вскоре Лухан отстранился.

— Извините, — тихо сказал он, вытирая свои щёки.

— Ничего страшного, — улыбнулся Чанёль. — Я понимаю, тебе нужно было, выплакаться, а теперь пообещай мне, что будешь только улыбаться.

      Лухан кивнул, натянув на себя что-то наподобие улыбки.

— Не идеально, но уже намного лучше, — улыбнулся Чанёль. — Идём, я покажу тебе твою комнату.

      Лухан несмело посмотрел на альфу.

— А ваш муж не будет против того, что я останусь здесь?

— Он даже не узнает, — усмехнулся Пак. — Он уехал на месяц.

— И вы его отпустили? — удивленно спросил Хан.

— А он меня и не спрашивал, — ответил Чанёль, отворачиваясь и направляясь к лестнице. — Идём?

      Лухан засеменил следом за альфой, ему было неудобно перед старшим, ведь по виду мужчины можно было сказать, что затронутая Ханем тема была ему неприятна.

— Вот, — открыл перед омегой дверь Чанёль. — Проходи, чувствуй себя как дома. Если что-то понадобится моя комната соседняя, напротив ванная. Я приготовил тебе сухую одежду, надеюсь, она тебе подойдёт. Думаю, тебе стоит принять горячий душ, ты много времени провёл под дождём. Располагайся, через час жду тебя на кухне, будем ужинать.

— Не стоит так беспокоиться обо мне. Вы…

— Хватит «вы». Я Чанёль, просто Чанёль, — улыбнулся альфа, выходя из комнаты. — Жду тебя на кухне.

      Омега несколько секунд простоял в оцепенении, а потом бросил взгляд на широкую кровать, но которой лежали желтая футболка и серые штаны. От них исходил легкий запах дождя, но он казался таким далёким, что Лухан задумался, а был ли этот омега на самом деле?

      Часы медленно двигались к полуночи, Чанёль раскладывал приготовленный рис по тарелкам и думал о том, что завтра первым делом свяжется со своим давним другом, неплохим юристом. Нужно узнать есть ли у них шансы вернуть Ханю ребенка по закону. Альфа представил, как чудесно будет выглядеть омега с малышом на руках, как будут сиять его глаза, как пухлые губы растянутся в улыбке. Это выглядело так волшебно, что альфа решил, что сделает всё, чтобы воплотить эту свою мечту в реальность. Вдруг в голове мелькнула мысль о том, что это мог быть его омега и их ребёнок. Чанёль помотал головой, отгоняя иллюзию, но сердце уже бешено колотилось в груди.

      Лёгкие шаги вернули альфу в реальность. Лухан несмело вошёл на кухню. Одежда Чимина слегка висела на нём, а альфа окончательно осознал каким хрупким и беззащитным был этот омега.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Чанёль, не отрывая взгляда от румяного младшего.

— Спасибо, всё хорошо, — ответил Лухан, разглядывая блюда на столе. — Это всё для меня?

— А ты видишь здесь ещё кого-то? — улыбнулся Чанёль. – Ешь, а то всё остынет.

      Омега с аппетитом уплетал приготовленные Чанёлем блюда, а альфа не мог не смотреть на него.

— Ты очень вкусно готовишь, — сказал Лухан. — Редко встретишь альфу с талантом в кулинарии.

— Правда? — удивился Пак. — А мне говорили, что из меня отвратительный кулинар.

— Тот человек либо дурак, либо у него совсем нет вкуса, — ответил Лухан. — Это самое вкусное, что я ел за последние полгода.

— Может быть, — пожал плечами Чанёль, вспоминал, я как его муж всегда вяло ковырял в тарелке, когда ужин готовил альфа.

— Я тоже много чего умею, омеги нашей стаи владели многими древними рецептами.

— Стаи? — переспросил Чанёль, чувствуя, как по телу пробежали мурашки. Ему ещё не доводилось общаться с волками.

— Ой, — тихо сказал Лухан, откладывая в сторону приборы. — Зря я это сказал.

      Омега поднялся и развернулся в сторону выхода. Чанёль судорожно соображал, что делать. Волки всегда были изгоями в их мире, кое-где ещё процветала дискриминация, и волков не считали полноценными членами общества, даже в их больнице для волков были определенные условия, их держали в отдельном корпусе, хотя, по сути, они ничем не отличались от остальных. Лухан всё еще нуждался в его поддержке, и какая разница, к какой касте он принадлежал.

— Куда собрался? — решительно сказал Пак. — А доедать, кто будет?

— Но я же… Я волк, Чанёль.

— Ну и что? После этого ты перестаешь быть омегой, нуждающимся в помощи?

— Но тебя не поймут, общество…

— Главное, что я себя понимаю, а на остальных плевать. Садись, давай спокойно поужинаем и пойдём спать. Нам нужно набраться сил, чтобы вступить в противоборство с законом, чтобы отвоевать у соцслужб твоего сынишку.

      Лухан не заметил, как обошёл стол и прижался к альфе. Чанёль несмело обнял омегу, вдыхая запах новой жизни, своей собственной весны.

      Утром будильник вырвал Чанёля из беспокойного сна, ему снилась очередная ссора с Чимином. Омега швырял в него вещи, кричал, в его глазах было столько ненависти, что она пугала альфу. Значит ли это, что Чанёль поступил неправильно, дав кров Лухану? Может, стоило сообщить мужу о госте?

      Чанёль потянулся за телефоном. На экране высветилось совместное фото, вот только ни один мускул на лице альфы не дрогнул. Он нашёл в списке контактов номер мужа. Чанёль понимал, что у Чимина время приближалось к полуночи, но им нужно было поговорить. Долгие гудки резали сознание, а потом, словно взрыв, чужой голос из динамика.

— Да.

— Вы кто? — спросил Чанёль.

— А ты кто? — ответили на том конце.

— Мне нужен Чимин, — сказал Пак, сжимая кулаки.

— Прости, но он спит, — усмехнулись в трубке. — У нас была бурная ночь, так что перезвони утром, дорогуша.

— Подожди, — пытаясь держать себя в руках, сказал Чанёль. — Передай ему кое-что.

— Что же?

— Передай ему, что все документы на развод он найдет у своего адвоката, я не горю желанием видеть его в собственном доме. Пусть спит дальше.

      Чанёль отключил телефон и швырнул его в стену, аппарат разлетелся на кусочки, а альфа откинулся на подушку. Слёз не было, он уже давно подозревал, что его омега «плотно» общается со своими коллегами. Чанёль наскучил ему, а вечные разговоры про детей окончательно отдалили их друг от друга. Просто было жаль потраченных лет на этот «идеальный» истинный союз. Теперь Чанёль окончательно решил разорвать все узы, иначе они загонят его в могилу раньше времени.

      Поднявшись и спустившись вниз, альфа заметил суетящегося на кухне Лухана. Омега выглядел лучше, напевая что-то себе под нос, и жарил оладушки. Почувствовав присутствие альфы, он обернулся и несмело улыбнулся.

— Доброе утро, — сказал он. — Извини, что решил похозяйничать. Я привык вставать рано.

— Всё в порядке. Я рад, что ты преодолел свои страхи. Чувствуй себя как дома. Я в душ.

— Хорошо, возвращайся скорее, завтрак стынет.

      Чанёль улыбнулся, направляясь в ванную. Впервые в этом доме появился тот, кто готовил для него завтрак. Чимин никогда не делал этого, потому что завтракал всегда на работе в компании своих коллег, а не мужа.

Чанёль помотал головой, отгоняя непрошеные слёзы. Он же альфа, чёрт возьми, он не будет убиваться из-за какого-то омеги, будь он хоть десять раз истинным. Тёплые струи воды скользят по телу, легкий запах геля для душа возвращает в голову альфы ясность. Сегодня у него много дел, он должен взять себя в руки.

      Лухан передвигается по кухне, словно это его дом, ему здесь уютно, вещи расставлены так, словно он сам моделировал эту кухню. Этот дом многим напоминает ему тот кусочек свободы, что был у него когда-то вместе с Кибомом, но теперь у него нет ничего. Чанёль обещает ему вернуть сына, но возможно ли это? Лухану каким-то чудесным образом удалось обмануть медперсонал и скрыть свою волчью сущность, его не поместили в тот домик на отшибе и в последний месяц разрешили почувствовать себя королем, а потом отняли всё: корону, королевство и маленького принца. Лухан даже не смог дотронуться, он слышал лишь голос своего мальчика. Он казался таким родным, а лёгкий запах нежной сирени дал понять, что на свет появился маленький омежка. Хан знал, почему суд назначили через месяц, врачи решили проверить ребенка, ведь волки впервые преображаются спустя месяц после рождения. Что ждало его малыша после преображения? Крохотные волчата не могут прожить без родителей первые два месяца. Им нужна особенная забота, а у него сына отняли. Лухан боялся, что малыш попросту не выживет. Что же он за родитель такой? Почему его ребенок должен висеть между жизнью и смертью? Почему те люди ворвались в их дом, почему муж оказался так слеп?

      Омега медленно опустился на стул, после смерти Кибома не было и дня, чтобы Хан не вспомнил о нём, и если первое время он чувствовал к мужу жалость, то чем больше боли он испытывал, тем сильнее корил мужа за своё положение. Лухан понимал, что это было неправильно, но всё чаще с его губ срывалось тихое:

— Это ты виноват! Ты, ты, ты…

      Слёзы снова сорвались по щекам, омега крепко сжал кулаки. Как он теперь будет жить на этом свете?

— Вот ни на минуту нельзя тебя оставить, — послышался беспокойный бас. — Что опять случилось?

      Руки альфы легли на плечи омеги, а сам Чанёль опустился на корточки.

— Они убьют моего сына? — всхлипнул Хань. — Они дождутся, пока он обратится, и убьют.

— С чего ты взял? — растерялся Пак. — Тебе же удалось каким-то образом скрыть свою сущность…

— Но они так и не выяснили у меня, кто отец ребенка, — усмехнулся Лухан. — Думаешь, зачем им нужен этот месяц? Они могли сразу лишить меня родительских прав, но они отложили суд на месяц, понимаешь? Они ждут обращения, они…

      Чанёль крепче прижал омегу к себе.

— Всё будет хорошо. Мы не допустим этого. Сегодня же я свяжусь со своим адвокатом, он подскажет, как нам лучше поступить, доверься мне.

— Зачем тебе это? — поднял на альфу глаза Лухан. — У тебя есть дом, работа, муж. Зачем тебе чужие проблемы.

— Я не люблю, когда обижают детей. Многие люди мечтают стать родителями, но у них нет возможности. Некоторые, такие, как ты, благословлены стать родителями, способны подарить своим детям тепло, бороться за их счастье, но жестокие люди отбирают у них возможность быть счастливыми. Разве не в наших силах восстать против системы и отстоять права семьи. Пусть не идеальной, но любящей. Я верю в то, что ты подаришь своему малышу любовь, верю, что ты никогда не оставишь его, будешь бороться за него до конца. Пусть рядом с вами нет альфы, но вы имеете право на счастье…

      Лухан крепче обнял Чанёля и тихо шепнул:

— Рядом с нами есть альфа, самый лучший альфа.

      Пак грустно улыбнулся, потрепав младшего по голове.

— Ой, завтрак стынет, тебе, наверное, нужно на работу, — засуетился Лухан. — Я сейчас, садись.

      Альфа внимательно следил, как омега передвигался по его кухне. Запах свежей выпечки и кофе будоражил сознание, а Чанёль ловил себя на мысли, что сейчас он, действительно, ощущает себя дома. Ведь до появления Ханя он даже и не знал, что это такое. И пусть они знакомы всего ничего, этот омега теплый, а за то, чтобы его глаза сияли счастьем Чанёль готов отдать многое. Альфа поймал себя на мысли, что неспроста заметил этого мальчишку пару месяцев назад, с ним он снова чувствовал себя сильным альфой, а не приложением к директору телеканала.

— Я сейчас уеду на работу, — сказал Чанёль, когда Лухан поставил перед ним тарелку с оладушками. — Ничего не бойся, никому дверь не открывай. Если что звони, мой номер забит первым в памяти телефона. Я постараюсь управиться со всеми делами быстро. Постараюсь выпросить у главврача свидание с малышом.

— Это не навредит тебе? Не хочу, чтобы из-за меня пострадала твоя репутация.

— Ничего страшного. Мне не так важен свой статус, как твоё спокойствие.

      Чанёль видел, как покраснели щёки омеги.

— В обед я съезжу к своему другу юристу, попытаюсь выяснить, какие у нас шансы.

      Омега кивнул, и альфа принялся за завтрак. Чанёль поймал себя на мысли, что давно не ел таких вкусных оладий.

— Ханни, да ты волшебник, — улыбнулся Пак, замечая, как на лице омеги расползается смущённая улыбка. — Всё такое вкусное.

— Я рад, что тебе нравится, должен же я чем-то отплатить за твою заботу, — ответил омега, потянувшись к щеке альфы и вытирая джем.

      Чанёль замер, потому что прикосновение омеги вызвали странную реакцию, хотелось прижать парня к себе и никогда не отпускать. Плевать, что он недавно стал папой, плевать, что у него был альфа, ведь и Чанёль ещё как бы был женат. Просто сейчас, глядя в его глаза, он понял, что давно не дышал так свободно, а в сознании ярко замигала мысль о том, что без этого омеги он задохнется.

      Лухан тоже не мог отвести взгляда от альфы, в сердце разлилась благодарность, восхищение и что-то ещё, чего омега ещё не понял. То время, что он жил без альфы, выжало все соки. Хан чувствовал себя беспомощным, бесполезным, одиноким, хоть внутри и билось маленькое сердечко. Он чувствовал себя виноватым перед своим малышом и до сих пор чувствует, но слова Чанёля заставили его поверить в то, что они будут бороться, что они непременно победят. После встречи с истинным, ни один альфа не заставлял сердце омеги так учащённо биться, но сейчас оно готово было выпрыгнуть из груди.

      Звонок отвлёк пару от разглядывания друг друга. Лухан смущённо отвернулся, а Чанёль, улыбнувшись, подошёл к телефону.

— Ты почему не берёшь трубку? — послышался разъяренный голос Чимина.

— Я сменил номер, — ответил Пак. – Я, кажется, всё передал тебе с твоим любовником, у тебя есть какие-то вопросы?

— Ты не посмеешь, — прошипел омега. — Моя карьера…

— Ты интересный, — ответил Чанёль, замечая Ханя, что стоял в дверях. — Твой альфа говорит тебе, что подает на развод, а ты снова переживаешь не о своей семье, а о своей карьере. Я устал от этого. Я не приложение к идеальной репутации, я человек. Прости, я опаздываю на работу. Будь добр, заканчивай свои дела в Америке и прилетай подписывать бумаги о разводе.

— Я не…

— И да, передавай своему любовничку привет. Он всё-таки решил разбудить тебя, совесть замучила или вы решили повторить свою бурную ночку?

— Чанёль…

— Пошёл к черту! — прорычал в трубку альфа.

      Внутри разгорался пожар, этот идиот снова напомнил Чанёлю о том, что он не любимый муж, а человек, поддерживающий идеальную репутацию известного журналиста. Хотелось крушить всё на своем пути, но тёплые руки, что скользнули по животу и горячее дыхание между лопаток успокаивали.

— Тише, всё хорошо, — шепнул Лухан. — Забудь, он не заслуживает твоего внимания.

— Он всю жизнь пользовался мной, — выдохнул Чанёль. — У него была бурная молодость, я простил. Он сказал, что он бесплоден, я принял. Он сказал, что будет задерживаться на работе, я ждал. Он сказал, что запах постороннего альфы на нём из-за того, что свободных номеров не было, и поэтому ему пришлось ночевать в одной комнате со своим оператором, я поверил, но я больше не могу. Его знакомые смеются надо мной, я стал посмешищем целого телеканала, но я до последнего надеялся, что мы ещё будем счастливы.

— Ты всё правильно сделал, ты заслуживаешь счастья, и ты будешь счастлив.

— Хочется верить тебе, — сказал Чанёль, оборачиваясь.

— Верь мне, — улыбнулся Хан, стирая слёзы со щёк старшего. — Я тоже прошёл через многое. Мой муж покончил с собой, когда я был на шестом месяце беременности.

      Чанёль вздрогнул, представляя как больно было омеге. Он знал, что истинные пары очень чётко чувствуют боль друг друга.

— Но если бы он этого не сделал, его бы повесили, — продолжил Хан, нервно потерев шею. — Не знаю, что было бы лучше, чувствовать ту боль, разрывающую запястья, или однажды просто задохнуться во сне. Его обвинили в производстве наркотиков. Он был так наивен, что пустил на территорию своей фабрики предателей. Он был так слеп, что не видел подделки в подписываемых документах, он позволил играть своей жизнью и проиграл её. Знаешь, как больно видеть, как всё, что когда-то принадлежало тебе, у тебя отбирают. Они выкинули меня на улицу, ссылаясь на то, что по закону имущество должно быть конфисковано. Их не остановили ни мои мольбы, ни справка о моей беременности, ни мой заметный живот. Именно благодаря этим «справедливым» законам я остался на улице, без гроша в кармане. Именно эти «благородные» законы теперь пытаются отобрать моего ребёнка, но ты сам сказал, что мы не должны сдаваться. Мы должны быть сильными.

      Чанёль зарылся носом в светлые волосы омеги, вдыхая уже такой привычный запах.

— Ты прав, мы справимся. Спасибо тебе, что не дал мне заниматься ерундой. Пришла пора сделать шаг в светлое будущее.

      Губы альфы коснулись лба омеги. Лухан закрыл глаза, вцепившись в футболку Чанёля, уже очень давно он не чувствовал себя таким защищённым.

      Спустя час Чанёль уже сидел в своем кабинете и набирал номер друга.

— Да, — послышался серьёзный голос.

— Привет, дружище, как делишки?

— Чанни? — с сомнением спросили на том конце.

— Дожили, Бён Бэкхён, ты не узнаешь своего друга детства?

— Ты просто так редко звонишь. Обычно, ты вваливаешься в мой дом в стельку пьяный и проклинаешь всю свою жизнь. Я отвык слышать твой трезвый голос.

— Моё упущение, — засмеялся Чанёль. — Постараюсь исправиться. Слушай, ты не мог бы выделить для меня полчаса своего времени?

— Ты же знаешь, что двери моего дома открыты для тебя.

— У меня для тебя есть работа, — ответил Чанёль. — Не думаю, что рабочие вопросы удобно обсуждать дома.

— Что-то случилось? — насторожился Бэкхён.

— Ну, во-первых, хочу, чтобы ты занялся моим бракоразводным процессом.

— Ну, наконец-то, неужели ты созрел? Этот омега вытянул из тебя все соки. Он же ещё та скотина.

— Бэк, — остановил друга Пак.

— Да, да, помню: «Мой Чимин не такой. Он очень сильно меня любит».

— Я был идиотом, — ответил Чанёль. — Давай всё же обсудим этот вопрос лично.

— Хорошо, подъезжай через полчаса.

— Увидимся.

      Пак отложил телефон в сторону и поднялся, у него было ещё одно дело. Он знал, что вряд ли сможет добиться согласия, но стоило хотя бы попытаться. Проходя мимо детской комнаты, он невольно задержал взгляд на кроватках с малютками. Здесь держали детей, от которых отказались родители.

— Доктор Пак? — вышел из комнаты пожилой омега. — Какими судьбами здесь?

— Доктор Ли, — растерялся Чанёль. Он не думал, что сразу же наткнется на завотделением. — Да вот пришёл посмотреть на малышей. А…

      Альфа замялся, не зная, как продолжить разговор. Он вообще-то шёл к главврачу, но и этот омега мог помочь ему.

— Эти малыши такие одинокие. Неужели есть такие люди, что просто так готовы отказаться от такого счастья? — начал издалека Чанёль.

— К сожалению, такие существуют. Эти дети стали сиротами при живых родителях.

— Я вчера стал свидетелем одного разговора, — продолжил альфа. — Наш главврач разговаривал с каким-то омегой. Тот плакал и просил доктора Чхве о встрече с сыном, но тот сказал ему о каком-то суде и прогнал…

      Чанёль видел, как грустно вздохнул старший омега.

— Это Лухан. Его привезла полиция пару месяцев назад. Омега жил на улице. Из того, что я знаю, он остался совсем один. Он не мог назвать полицейским ни своего адреса, ни адреса своей семьи. Социальные службы тут же забили тревогу, они сказали, что такие омеги не имеют права рожать детей. Что бюджет государства не резиновый.

      Чанёль чувствовал, как все внутри закипает.

— В нашей стране очень сложная система, иногда соцслужбы закрывают глаза на явные нарушения, а иногда придираются к мелочам. Лухан — здоровая омега. Он мог вполне обеспечить своего ребенка, стоило ему помочь с жильём и работой, но проще отобрать у омеги ребенка, чем вложить деньги в благополучие семьи. Я пытался поговорить с главврачом, пытался защитить омегу и его малыша, но меня никто не захотел слушать. Мальчику даже не дали увидеть сына. Эти звери считают, что поступили правильно, но как можно было сделать сиротой малыша, чей папа так упорно боролся за него? Посмотри на него Чанёль-и, разве эта кроха виновата в том, что общество так жестоко?

      Омега посмотрел в сторону маленького омежки, что спал в кроватке, что стояла ближе к окну.

— У него есть папа, его любят, его ждут, но он не может высказаться, потому что еще очень мал.

      Чанёль смотрел на ребенка, а внутри всё переворачивалось. Крохотный носик, большие глазки, что сейчас смотрели на альфу. Пак не знал, видит ли его сейчас малыш, но провёл пальцем по стеклу, замирая, когда омежка проследил взглядом за его рукой.

      Старший наблюдал за альфой с грустной улыбкой.

— Доктор Ли, может, то, что я скажу, покажется вам безумием, но я хочу вернуть Лухану сына, — повернулся к Ли Чанель.

— Знаешь, — улыбнулся омега. — Я до последнего верил в то, что найдется такой человек. Я удивлен, что им оказался ты, но всё же я готов поддержать тебя. Это будет очень сложно, но я буду верить, что в твоём лице эта маленькая семья обретёт своего защитника.

      Чанёль смутился, отворачиваясь.

— Ты хороший человек, Чанёль. Не понимаю, почему судьба поиграла с тобой.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Пак.

— Ничего, забудь, — отмахнулся старший.

— Ну, уж нет, раз начали, продолжайте.

— Знаешь, я уже много лет работаю в этой клинике. Через мои руки прошло множество омег и их детишек. Многие семьи слёзно просили помочь им обзавестись потомством, многие просили меня прервать только зародившуюся жизнь. Мне было тяжело, но это была часть моей работы. Некоторые имена запоминались, некоторые сразу терялись, но было одно имя, которое я, наверное, не забуду никогда. В тот день, когда он вошёл в мой кабинет, я переосмыслил свою жизнь. Он ворвался, словно ураган, опустился в кресло и улыбнулся.

— Чем могу быть полезен? — спросил я, рассматривая карточку пациента. - Омега был абсолютно здоров, и я думал о том, что он пришёл для того, чтобы выбрать подходящее время для зачатия, но он сказал то, чего я не ожидал.

— Вы делаете операции по стерилизации?

      Я поднял на него удивленные глаза.

— Что?

— Вы всё правильно услышали, доктор. Я хочу, чтобы вы лишили меня возможности иметь детей…

— Но это же…

— Я всё оплачу. Понимаете, я не представляю себя в роли папаши. Ненавижу их, понимаете. Я успешный журналист, меня ждёт великолепное будущее.

— Но вы понимаете, что если мы проведем эту операцию, вы навсегда лишитесь детородной функции, что если вам потом вдруг захочется стать счастливыми родителями…

— Нет, доктор, оставьте свои наставления при себе. Я уже всё решил.

— А ваш муж…

— С ним я сам разберусь. Я слышал, что эти операции запрещены, но я надеюсь на ваше согласие. Будьте уверены всё, о чём мы с вами говорили, останется между нами. Я договорился с главврачом, поэтому от вас нужно лишь одно, назначить дату операции.

— Я дам вам время подумать…

— Но я…

— Приходите через неделю, — ответил я.

      Он ушёл, а мне было стыдно, очень стыдно перед человеком, который был мне симпатичен. Я много раз замечал, как ты замираешь у детских комнат, видел, как ты смотришь на этих детей, а сейчас, видя, как ты переживаешь за Лу и его малыша… У меня больше нет сил держать всё в себе. Того омегу, что добровольно пошёл на стерилизацию, зовут Пак Чимин.

      Чанёль почувствовал, как ноги отказывались держать его, он оперся о стену и медленно пополз вниз.

— Чанни! — подбежал к нему старший.

— Он сказал, что он бесплоден, — шептал альфа. — Он сказал, что это всё из-за лекарств.

— У бесплодных омег отсутствует запах Чанёль, — ответил старший. — А Чимин просто избавился от ненужных последствий, сохраняя для себя все остальные прелести омеги: запах, регулярные течки, оргазмы при половом акте. Прости, Чанёль-и, но я всего лишь подчинённый.

— Я всё понимаю, — выдохнул Пак, взяв себя в руки.

— Если бы я смог его остановить…

— Вы бы не убедили его, — усмехнулся альфа. — Он всегда знал, чего хочет, и шёл к этому. Не вы, так кто-нибудь другой.

— Прости, может, есть что-то, что я могу сделать для тебя.

      Альфа решительно посмотрел в глаза омеге.

— Разрешите Лухану увидеть сына, — сказал Пак, чувствуя, как напрягся старший. — Я не прошу отдать ему малыша. Мы пойдём в суд, мы сделаем всё возможное, только разрешите омеге взять на руки своего ребенка. Вы тоже папа, вы же знаете, как это важно.

— Хорошо, только ты должен мне пообещать, что Хан не будет делать глупостей.

— Я ручаюсь за него, — засиял Чанёль.

— Сегодня вряд ли получится, потому что главврач здесь, а он ой как не любит конфликты с социальными службами, а завтра у него лекции в университете, и он ненадолго покинет клинику. Я позвоню тебе, но сам понимаешь, что у вас будет не больше получаса.

— Донхэ-ши, — обнял старшего Чанёль. — Вы не представляете, что вы сейчас сделали…

— Представляю, — улыбнулся омега. — Иди уже, у тебя нет других дел?

— А, да, — кивнул Чанёль, бросив взгляд на малютку в кроватке. — Спасибо, ещё увидимся.

      Альфа побежал в сторону выхода, а омега проводил его улыбкой.

— Надеюсь, что теперь в твоей жизни всё наладится.

      Чанёль без стука влетел в небольшой кабинет. Альфа, сидевший за столом подпрыгнул, а когда увидел, кто перед ним, лишь закатил глаза.

— Тебя не учили стучать, Пак?

— Мне некогда, — отмахнулся Чанёль. — Как наши дела?

— Какие именно?

— Бэк, я, кажется, просил тебя начать бракоразводный процесс.

— Да, я помню, но мне нужно прикрепить к делу какие-то веские основания, ведь, как я понял, Чимин не горит желанием разводиться с тобой. Я говорил с ним полчаса назад, и он сказал, что хрен тебе, а не его подпись.

— Веские основания? Измена, обман…

— Измена? У тебя есть доказательства? Одних твоих слов не достаточно, Чан. Обман?

— Мой разлюбезный муж, находясь в браке, без моего ведома сделал себе операцию по стерилизации, а мне сказал, что бесплоден.

      Глаза Бэкхёна полезли на лоб.

— У меня целая больница свидетелей, Бэкхён-и.

— Я сегодня же отошлю документы в соответствующие органы. Только ты обязан привести свидетелей в суд.

— А я могу потребовать медицинское освидетельствование?

— Но это же может подорвать его безупречную репутацию.

— А мне плевать. Я устал быть его игрушкой. Если не хочет оказаться в кресле врача, решим всё мирно, ведь от него нужна всего лишь одна подпись.

— А если он выразит претензии по поводу совместно нажитого?

— Поделим все пополам. Что там, две машины, счёт в банке?

— Дом…

— Дом принадлежит моим родителям. Чимин не имеет к нему никакого отношения.

      Бэкхён поежился под пристальным взглядом Пака.

— Хорошо, как скажешь. Ты хотел поговорить ещё о чем-то, — попытался сменить тему Бён.

— Да, и это дело намного серьёзнее. Мне нужно помочь одному человеку сохранить ребёнка.

— Что? — непонимающе смотрел на друга Бён.

— Год назад за городом накрыли подпольный цех по производству героина. Был арестован владелец фармацевтической фирмы. Именно он был главным подозреваемым, и ему грозила смертная казнь. Спустя несколько месяцев после ареста альфа вскрыл себе вены. Оставшись без обвиняемого, полиция арестовала всё его имущество и выставила на улицу его беременного омегу. Спустя полгода в нашей клинике этот омега подарил жизнь чудному малышу, а сейчас социальные службы пытаются разлучить их, ссылаясь на то, что омега не в состоянии содержать собственного ребёнка. После родов папе не дали даже подержать сына, а потом и вовсе вышвырнули омегу на улицу. Через месяц должен состояться суд, на котором омегу официально лишат родительских прав, и я прошу тебя помочь отстоять право малыша быть рядом с папой.

      Бэкхён шокировано смотрел на друга, пытаясь подобрать слова.

— Я всё понимаю, но почему именно ты пришёл ко мне с этой просьбой. Это омега твой родственник?

      Чанёль отрицательно помотал головой.

— Он такой же сломленный, как и я, — ответил Пак. — Ну, так что, ты поможешь нам?

      Бэкхён поднял глаза на Чанёля, видя в его глазах решимость, а ещё какое-то давно забытое чувство, что было в его глазах тогда, когда он впервые встретил Чимина. В глазах Чанёля снова засияла жизнь, и Бэкхён готов был сделать всё, чтобы Пак снова не потух.

— Я помогу вам, но для начала ты должен познакомить меня со своим омегой, — улыбнулся Бён.

— Бэкки, — улыбнулся Чанёль. — Ты чудо. Конечно, хочешь, можешь прямо сегодня приходить. Ханни дома, знаешь, он готовит такие вкусные оладьи.

      Бэкхён смотрел на Чанёля и улыбался, он давно не видел своего друга таким счастливым.

— Приедешь? — спросил Пак, поймав утвердительный кивок. — Тогда я домой, предупрежу Лухана. Мы ждём.

— Иди уже, — засмеялся Бён, а потом набрал номер адвоката Пак Чимина. Бёну самому не терпелось разорвать оковы, что связывали его друга столько лет.

      Лухан не мог усидеть на месте. Ему казалось, что он непременно должен отплатить Чанёлю за его заботу. Достав из шкафа ведро и тряпку, он принялся за уборку. В доме было не грязно, хотя было заметно, что хозяева всё-таки не со всем успевали справляться. Лухан мог их понять, ведь они оба были очень занятыми людьми.

Чанёль был очень хорошим, даже в голове не укладывалось, как такому замечательному альфе достался этакий вздорный омега. Лухан не знал мужа альфы лично, но вся та боль, скопившаяся за столько лет в глазах Пака, говорила сама за себя.

      Протерев пыль, омега разобрал вещи альфы и занялся стиркой. Пока машинка работала, Лухан успел пересадить парочку цветков и занялся ужином. Он чувствовал приятную усталость, когда развешивал во дворе чистые вещи. Запах альфы пропитал каждый уголок этого дома, было так спокойно. Сегодня Лухан мог назвать себя счастливым, вот только не хватало ощущения крохотного родного комочка в руках. Интересно, какого цвета будет шёрстка его сыночка?

— Минсок, — тихо сказал омега. — Мой маленький Минни, скоро мы снова будем вместе.

      В гостиной зазвонил телефон, а Лухан напрягся. Чанёль не давал инструкций насчёт телефонных звонков. Аппарат настойчиво трезвонил, омега вошёл в комнату и сел на диван, взглядом умоляя телефон замолчать, но внезапно в голове возникла мысль о том, что это может быть что-то срочное. Вдруг что-то случилось с альфой?

Лухан в панике поднёс трубку к уху.

— Алло, — несмело сказал он. Голос дрожал, потому что Хан боялся услышать что-нибудь плохое.

— Ты кто? — раздалось на том конце. — Что ты делаешь в моём доме? Где Чанёль?

— Чанёль на работе, — немного успокоившись, ответил Лухан. Он понимал, что бояться этого омегу нет смысла. — Меня зовут Лухан, и я…

— О, да мой муж ещё тот мудак. Только омега за порог, так он сразу привёл в дом любовника. Ты знаешь, что он женат, детка?

— Знаю, а ещё я знаю, что он как честный муж хотел предупредить вас обо мне, но ему ответил посторонний человек.

— Думаешь, я тебе поверю? — усмехнулся Чимин. — Мой муж считает себя таким идеальным, но я ещё подпорчу ему репутацию.

— Идеальным ваш муж считал только вас, — ответил Хан. — Вам нечего ему предъявить. Я замужем, у меня есть сын, и я не спал с Чанёлем. Да, у меня тяжёлые времена, ваш муж протянул мне руку помощи, и я всегда готов отстаивать его честное имя.

— Трудные времена, говоришь? — хитро сказал Чимин. — Может, у нас есть шанс договориться? Я дам тебе вдвое больше того, что даёт тебе Пак, если ты выступишь в суде с заявлением о том, что Пак Чанёль изнасиловал тебя.

      Лухан побледнел, чувствуя, как дыхание перехватило и стало нечем дышать.

— Что? — неверяще переспросил он.

— Я заплачу столько, сколько скажешь, если ты очернишь имя моего любимого мужа.

      Лухан слышал биение собственного сердца, старший омега ещё что-то говорил, но Ханю было не до него. Он даже подумать не мог, что столько лет Чанёль жил бок о бок с таким человеком.

— Ханни, я дома, — влетел в комнату улыбающийся Чанёль, но замер, замечая бледного, как мел младшего с телефоном в руках.

— Эй, ты, странный, язык что ли проглотил? Согласен на моё предложение? — услышал альфа голос мужа.

      Лухан поднял на Чанёля полные слёз глаза.

— Нет, — ответил младший, не отрывая взгляда от альфы. — Я никогда не сделаю этого, а если понадобиться, расскажу в суде о вашем предложении.

— Тварь! — прошипел Чимин. — Только посмей! Я раздавлю тебя. Я лишу тебя всего!

— У меня ничего нет, и мне не страшны ваши угрозы. Можете вытряхнуть из меня душу, но Пак Чанёль честный человек, а вы…

— Ты меня плохо знаешь, мальчик…

      Чанёль подошёл к омеге, забирая телефон из его рук.

— Зато я тебя слишком хорошо знаю, Чимин, — сказал серьезно Чанёль. — Поэтому, будь добр, исчезни из нашей жизни. Не вынуждай меня пойти на крайние меры.

— Крайние меры? Что ты можешь?

— Поинтересуйся у своего адвоката.

      Чанёль отключил телефон и ободряюще приобнял Ханя.

— Ну, ты чего раскис? Не обращай на него внимания.

— Он предложил обвинить тебя в изнасиловании. Как он…

— Ему надо чем-то отстоять своё имя, но не бойся, ему не удастся выйти сухим из воды. У меня есть очень весомый аргумент.

      Лухан посмотрел на Чанёля и несмело улыбнулся. Альфа улыбнулся в ответ.

— Знаешь, я поговорил со своим другом, он согласился тебе помочь.

      Чанёль видел, как засияли глаза омеги.

— А ещё… — альфа специально сделал паузу, чтобы усмирить свое сердце. — Доктор Ли разрешил тебе увидеться с сыном.

— Правда? — неверяще переспросил омега. — Я смогу увидеть Минни?

— Не только увидеть, но и подержать, — ответил Чанёль, тут же чувствуя на себе тяжесть чужого тела.

— Ты не представляешь, что ты сделал для меня, — говорил Лухан, крепко обнимая альфу. — Ты вернул меня к жизни. Ты вернул смысл моего существования. Если бы не ты, не знаю, где бы я сейчас был.

— Ты меня слишком захвалил, — засмеялся Пак. — А мы ведь только в начале пути, если так и дальше пойдёт, я зазнаюсь.

      Лухан отстранился и заглянул в глаза старшего. Они оба замерли не в силах оторвать взглядов друг от друга. Омега видел в человеке напротив своё спасение, а Чанёль видел в Лухане свою силу.

      Немыслимое притяжение родилось между ними, но ни тот, ни другой ещё не были готовы переступить черту.

Альфа первым отвёл взгляд и выдохнул, ведь казалось, что всё вокруг замерло, даже дыхание.

— Бэкхён сказал, что заедет на ужин. Он очень хочет с тобой познакомиться.

— Вы давно знакомы? — спросил Лухан, поднимаясь с колен альфы и ёжась, без тепла Чанёля вдруг стало так пусто и одиноко.

— Замёрз? — с беспокойством спросил альфа.

      Лухан улыбнулся и отрицательно помотал головой.

— Так ты не ответил, — сказал омега, направляясь в сторону кухни.

      Чанёль направился за ним.

— Да, с самого детства, когда-то семья Бэкки жила в соседнем доме. Мы часто носились вместе по улицам, сдружились. Он на год младше, но границы уже давно стерлись. Бэкхён и Чимин не очень ладили. Бён называл моего мужа пустышкой, а Чимин звал того зазнайкой.

— Хм, твой друг мне уже нравится. Прости, но твой муж, действительно, пустышка.

      Чанёль усмехнулся, он и сам уже это понял, только теперь понял.

— Твой друг одинок? — спросил омега, доставая из холодильника овощи.

— А почему тебя это интересует? — настороженно спросил Чанёль.

      Лухан обернулся и засмеялся.

— Ты чего? — растерялся Чанёль.

— Выглядишь, как ревнивый муж.

      Чанёль смутился, но он, действительно, не хотел, чтобы Лухан думал о других альфах. Чанёлю очень хотелось, чтобы улыбка этого омеги светила только ему. Хань улыбнулся и, отложив продукты в сторону, подошёл к старшему.

— А знаешь, мне нравится. Меня ещё никто никогда не ревновал.

      Омега осторожно коснулся губами щеки альфы.

— Спасибо, что помог почувствовать себя полноценным, — шепнул Хан, а потом отошёл к плите, пытаясь не сорваться и не кинуться на альфу с объятиями. Он и так уже много позволили себе.

      Чанёль находился будто в прострации, он нервно провёл пальцами по месту поцелуя, что пылало огнём. Сейчас он думал о том, что многое отдал бы за то, чтобы снова ощутить эти нежные губы на своей коже. Лухан давал ему то, о чём он не смел даже мечтать. Мимолетные ласки, ощущение силы, ощущение целостности. Рядом с Ханем Чанёль ощущал себя настоящим альфой, готовым перегрызть глотку любому, кто посягнет на спокойствие его омеги.

Этот парень слишком быстро стал частью этого дома. Чанёль, конечно, заметил, что Хан навёл порядок в доме. Он за день сделал то, что альфа откладывал неделями. С той секунды, как этот омега переступил порог дома, старые стены задышали, как когда-то, когда здесь всем заведовал папа Чанёля.

      Родители воспитывали в сыне настоящего альфу, и Чанёлю было стыдно появляться отцу на глаза, после того, как Чимин сделал из него «тряпку».

      Последний раз Чанёль видел отца на похоронах папы. Мужчина с каким-то сожалением смотрел на сына. Чанёль не мог, не хотел терпеть жалость. Он уехал. Раз в неделю, как примерный сын, он звонил и интересовался здоровьем старшего, но так и не посмел переступить порог нового дома отца.

      Пак старший управлял небольшой фермой, после смерти мужа он изъявил желание покинуть город и обосновался в далекой деревеньке.

      Небольшое поголовье скота, с десяток рабочих рук, свежий воздух. Чанёль был рад, что отец нашёл себя, а сам он в конец запутался в расставленных сетях.

      С появлением Ханя в его жизни, наконец, наступили перемены. Омега на многое открыл ему глаза, и Чанёлю хотелось верить в то, что теперь в их жизнях всё будет хорошо.

      Приятный запах жареных овощей наполнил кухню. Лухан что-то резал, а Чанёль вдруг почувствовал острую необходимость ощутить это хрупкое тело в своих руках.

      Он поднялся на ноги, осторожно подошёл сзади и пустил руки на талию младшего. Лухан дёрнулся, но не отстранился, продолжая нарезать кусочками мясо. Чанёль понял, что ему дали зелёный свет, поэтому медленно скользнул руками на мягкий живот омеги и уткнулся носом в светлую макушку.

— Я ещё не в лучшей форме, — несмело сказал омега. — После родов кожа на животе…

      Чанёль коснулся руки омеги, откладывая нож, а потом развернул младшего к себе лицом.

— Ты прекрасен, — шепнул альфа. — Ты настоящий. От тебя пахнет весной и свободой.

— В стае говорили, что у меня скучный запах, что он не будоражит кровь. Я пах лесом и ничем не выделялся. Альфы говорили, что у меня будет сложная жизнь, потому что ни один волк не захочет связать свою жизнь со мной. Старшие омеги говорили о том, что я слишком красивый волк, что мне очень трудно будет в жизни, потому что с таким запахом я затеряюсь среди людей.

      Старшие альфы гнали меня из леса, а омеги наоборот просили остаться, а я до конца не мог понять хороший я или плохой.

      Мой муж не разрешал мне обращаться. Говорил, что из-за меня у нас могут возникнуть проблемы. Он любил меня, но так и не смог принять мою звериную сущность. А я ведь один, одно целое. Я не хочу, чтобы ты тоже жил как на вулкане из-за меня. Я — волк, Чанни. Нас до сих пор считают изгоями среди людей. Я слабый Чанёль-и, я не выдержу здесь. Я ведь даже ребенка своего защитить не смог. Мне так хорошо рядом с тобой, но я…

— Ты мне нужен! — прервал младшего Пак. — Я не смогу дышать без тебя. Больше не смогу.

      Альфа уткнулся лбом в лоб омеги.

— Ты можешь отказать мне, можешь уйти, можешь сказать, что я тороплюсь, что это всё мои глупые фантазии, но не смей называть себя изгоем и недостойным. С тех пор, как я увидел тебя впервые, мои мысли снова и снова возвращаются в тот день. Уже тогда в сердце что-то ёкнуло, стоило услышать, каким тоном говорил с тобой тот соцработник. Я увидел тебя не вчера, не неделю назад, я наблюдал за тобой с первого дня твоего появления в клинике. Уже около года наша жизнь с Чимином напоминает пороховую бочку, мы ссорились, я просил его подумать о ребёнке, он находил всё новые и новые отговорки. Я стал всё чаще задерживаться на работе. Стоял у окна и наблюдал за людьми в больничном парке. Всё чаще останавливая взгляд на тебе. Ты постоянно общался со своим малышом, а я завидовал, понимая, как я одинок. Ты одной своей улыбкой на протяжении двух месяцев давал мне силы, так не дай мне разрушить себя сейчас.

      Лухан слушал биение своего сердца. Этому альфе хотелось верить. Он за два дня сделал столько, сколько его муж не сделал за два года совместной жизни. Чанёль принимал его таким, какой он был, не это ли счастье?

— Если нам удастся отвоевать Минни, следующий месяц мне придется провести в своём истинном обличье. Малышу будет нужна защита и…

— Я никогда не видел настоящего волка, — улыбнулся Чанёль. — Это будет что-то новое, но я готов помогать тебе во всём.

      Лухан почувствовал слёзы на своих щеках, а потом подался вперёд, касаясь губ альфы своими. Вот теперь всё было правильно.

      Чанёль трепетно прижимал к себе младшего, цепляясь за него, как за спасательный круг. Теперь он не отпустит его, теперь он сделает всё, чтобы эти глаза больше не знали слёз, чтобы в них сияло лишь счастье.

      Звонок в дверь прервал пару.

— Чёрт! Я совсем забыл о Бэкки, — засмеялся в самые губы омеги Чанёль.

— Ничего, — скользнул языком по своим губам Лухан. – Иди, встречай своего друга. Мне осталось совсем немного. Сегодня я угощу вас коронным блюдом нашей стаи.

— Надеюсь, обойдемся без крови?

      Лухан хмыкнул и, чмокнув старшего в губы, отвернулся к плите, а Чанёль поплёлся к двери, всё ещё ощущая на губах вкус своей свободы.

— А вот и я, — улыбнулся Бэкхён другу, когда тот открыл дверь. — Как делишки?

— У нас всё прекрасно, — ответил Чанёль, забирая из рук друга бутылку вина. — А у тебя есть новости?

— Ну, я повторно связался с адвокатом твоего мужа, намекнул, что мы знаем его тайну, и если омега не согласится подписать бумаги добровольно, мы попросим суд об обследовании.

— И что?

— Чимин попросил выслать ему бумаги о разводе, но при условии, что забирать их приедешь ты.

— Он вернулся из своей командировки? — усмехнулся Чанёль. — Знал бы ты, как я не хочу его видеть.

— Догадываюсь, — ответил Бэкхён, усаживаясь на диван. — А где твой гость? Почему ты не познакомишь нас?

— Ханни на кухне готовит для нас своё фирменное блюдо. Мы немного отвлеклись и не уложились.

— Я помешал вам? Какая незадача. Извините уж меня непутевого, — засмеялся Бён, он ведь с самого начала заметил покрасневшие губы старшего.

— Пошёл к чёрту, — смутился Чанёль, отворачиваясь и замечая в дверях не менее смущённого омегу.

      Бэкхён проследил за взглядом старшего и по-доброму улыбнулся. Младший альфа поднялся и протянул омеге руку.

— Бён Бэкхён, — представился он. — Друг детства этого недоразумения.

      Омега улыбнулся, пожимая руку альфы.

— Лухан, рад знакомству. Чанёль-и сказал, что вы согласились помочь нам вернуть ребёнка.

      Бэкхён покосился на Пака, который был красный как рак.

— Конечно, я помогу вам, но я уверен, что если у вас рядом такой альфа, как Чанёль, моя помощь вряд ли пригодится. Чанёль идеальный, и я надеюсь, что вы станете для него надежной поддержкой. На его пути попадались слишком уж мерзкие люди…

— Бэк… — прервал друга Чанёль.

— Что я сказал не так? Взять, к примеру, твоего муженька, а я ещё тогда говорил, что что-то он темнит, а ты твердил истинный союз, истинный союз, ну что насладился семейной жизнью?

— Многим свойственны ошибки, — ответил Лухан. — Особенно, если дело касается любви.

      Омега подошёл к Чанёлю и сжал его руку. Альфа улыбнулся младшему, притянул к себе и коснулся губами виска омеги.

— Спасибо, — шепнул альфа.

— Идёмте ужинать, — улыбнулся Хан.

      Парни собрались на кухне. Бэкхён и Чанёль расхваливали кулинарные способности омеги. Лухан краснел, ему давно не говорили столько комплиментов.

      За чашкой чая омега рассказал Бэкхёну о своей жизни. Альфа внимательно слушал и искал, за что можно было зацепиться.

      Закончив, омега вытер слёзы со своих щёк, Чанёль прижал его к себе, ласково целуя в висок.

— Что я могу сказать, — выдохнул Бэкхён. — Из того, что я услышал, могу предложить вам следующее: органы опеки могут отобрать ребенка, если будет доказано отсутствие постоянного жилья у родителей и низкое состояние дохода; чтобы утереть нос этим выскочкам, мы должны предоставить суду документы, подтверждающие то, что у Ханни есть жилье и постоянный доход, а ещё лучше, доказать им то, что у него есть альфа, готовый обеспечить омеге и малышу достойную жизнь.

— Я… — начал было Чанёль, но тут же поник.

— Даже если Чимин не будет вставлять нам палки в колеса, развод ты получишь не раньше, чем через месяц после того, как ваши заявления попадут в нужные инстанции. Вам никак не успеть заключить брак до суда.

— Тогда что нам делать? — с мольбой в глазах спросил омега. — Никакой здравомыслящий человек не возьмет на работу омегу с грудным ребенком.

— Так уж и никакой? — спросил Бён, хитро посмотрев на Чанёля.

— Ты же не думаешь…

— Думаю, — закивал Бэкхён. — У твоего отца частный бизнес, но это не значит, что он не берётся в счёт. Люди на его ферме работают официально, получают зарплату. К тому же он предоставляет нуждающимся жилье. Работа у него посменная, допустим, если Лухан уйдет на свою смену, за малышом приглядят соседи.

— Вот ещё, никаким соседям мы не доверим нашего Минни, — фыркнул Чанёль.

— Это ваше право, вы можете не ходить на работу вообще, нам нужно лишь свидетельство о трудоустройстве и сносные жилищные условия. Они ведь устроят проверку, нам нужно устроить всё в лучшем виде, а потом, когда ты освободишься от Чимина, ты сможешь официально взять Лухана в мужья и усыновить его малыша.

      Пак посмотрел на омегу, в глазах которого загорелась надежда.

— Хорошо, я поговорю с отцом.

— Вот только согласится ли он?

— Разве он не желает своему сыну счастья? — улыбнулся Бэкхён. — Уже поздно, я пойду. Позвони мне завтра после того, как поговоришь с дядей. У нас нет времени медлить.

— Да, я понимаю, — кивнул Чанёль, чувствуя руку Лухана в своей ладони.

— Бэкхён-ши, спасибо вам, — сказал омега.

— Пока не за что, — ответил Бён.

      Чанёль проводил друга, а потом вернулся на кухню, где Лухан мыл посуду.

— Ты не ладишь со своим отцом? — спросил вдруг омега.

— С чего ты взял? — встрепенулся альфа.

— Твое лицо изменилось, когда Бэкхён упомянул о нём.

— Нет, у нас хорошие отношения, я раз в неделю звоню ему, интересуюсь его делами, но… Я не могу набраться смелости посмотреть в его глаза, мне стыдно перед ним за то, во что я превратился. Он всегда гордился своим сыном-альфой, а я… Я стал тенью амбициозного омеги. Я разочаровал его, я…

— Для меня ты альфа, Чанёль. Самый настоящий, самый сильный и отважный, — сказал Лухан. — Именно таким я представлял альфу в своих детских фантазиях. Альфа — это не тот, кто направо и налево козыряет своим превосходством, альфа — это тот, кто, молча, обеспечивает спокойствие и безопасность для своей семьи, для своего омеги. Ты — альфа Чанёль-и, мой альфа.

      Омега подошёл к старшему, нежно целуя. Чанёль крепче прижал к себе младшего, чувствуя, что теперь всё на своих местах.

— Идем спать? — спросил Чанёль. — Завтра я подниму тебя рано. Поедем в больницу и будем ждать звонка Донхэ-ши. Повидаемся с Минни, а потом поедем к отцу.

      Лухан кивнул, а потом заглянул в глаза альфы.

— Можно я посплю с тобой? В той комнате так одиноко.

— Тебе можно всё, — улыбнулся Пак.

— Не балуй меня, сяду на шею, — засмеялся омега, чмокнув старшего в щеку, и побежал на второй этаж.

      Чанёль улыбнулся и пошёл следом, открыв дверь своей спальни, альфа невольно замер, омега стянул с себя футболку и искал что-то в шкафу. Взгляд альфы пробежался по ровной спине и замер на пояснице.

— Не смотри на меня, — чуть дрогнувшим голосом сказал омега, рефлекторно прикрывая руками свой живот. Чанёль медленно подошёл к младшему.

— Ты стесняешься меня? — спросил альфа, обнимая младшего. — Я всё понимаю, просто…

— Я хочу быть красивым для тебя, а эти складки. Доктор сказал, что нужно много заниматься, чтобы восстановить былую форму, но когда тут заниматься. Я…

— Ты красивый, Ханни. Очень красивый, — сказал Чанёль поворачивая омегу к себе и опускаясь перед ним на колени. — А это самая красивая твоя часть. Ведь именно здесь зародилась новая жизнь, наш малыш, наш…

— Минсок, — шепнул Лухан, чувствуя нежные поцелуи на своём животе.

— Я планирую ещё не одного ребенка, и ты всегда вот так будешь стесняться меня?

      Омега отрицательно помотал головой.

— Вот так-то лучше, а теперь в душ и спать.

      Уже почти засыпая и прижимая к себе младшего, Чанёль услышал тихий вопрос.

— Чанни, а ты видел нашего малыша?

      Альфа, молча, кивнул.

— И какой он?

— Замечательный, весь в папочку. Спи милый, завтра и ты сможешь увидеть его.

      Утром, собравшись за полчаса, они направились в больницу. Лухан нервно теребил края своей футболки.

— Малыш, успокойся, — улыбнулся Чанёль.

— Не могу, мне кажется, что что-то пойдет не так, что нас обязательно заметят. Я не хочу терять сына.

— Никто у тебя его не отберет. Бэкхён сказал, что как только получит документы от отца, подаст иск в суд на органы опеки, он обещает, что сделает всё, чтобы ты в ближайшее время смог забрать Минсока из больницы.

— Я верю твоему другу, но…

— Никаких «но» Ханни. Всё будет хорошо.

      Вскоре они оказались в кабинете Чанёля, медбрат, что ассистировал Паку, с подозрением посмотрел на омегу. Лухан сжался под этим взглядом.

— Эй, что за манеры, — возмутился Чанёль.

— А господин Чимин знает, что вы водите в свой кабинет посторонних омег?

— С некоторых пор мнение господина Чимина меня мало волнует, — ответил Чанёль. — Будь добр, займись своими делами.

      Медбрат ушёл, а Чанёль усадил Лухана в своё кресло.

— Фанаты твоего мужа? — спросил Хан.

— Скорее моего положения. Молодой, красивый, обеспеченный без пяти минут заведующий хирургическим отделением. Чимин был у них костью поперёк горла. Его ненавидели, но преклонялись перед его властью.

— А теперь этой костью стану я?

— Не хочешь?

— Не особо горю желанием, но я им тебя не отдам, как ты там сказал: «Я задохнусь без тебя».

      Чанёль поцеловал омегу в висок.

— Посиди здесь, я проверю обстановку.

      Лухан кивнул, а альфа вышел из кабинета. У детской комнаты он заметил главврача и доктора Ли.

— Что этот мальчишка не появлялся больше? — спросил альфа.

— Лухан?

      Главврач кивнул, а Чанёль прислушался.

— Нет, но я слышал, что он нашёл хорошего адвоката, чтобы оспорить решение органов опеки.

— На какие шиши? — усмехнулся альфа. — Вы предупредили его, что любые связи после родов могут плачевно отразиться на его организме.

— Вы думаете…

— А где ещё этот голодранец мог найти деньги на адвоката? Подставлять свою задницу – его профессия…

      Чанёль чувствовал, как ярость закипала внутри, но ему нельзя было совершать глупостей, ради Ханни и Минни. Старший омега заметил Чанёля, и отрицательно помотал головой.

— Знаешь, если бы этот малец не спал со всеми подряд, не залетел бы от волка. Ты же сам принимал роды, ты видел, что малыш родился в «пузыре», так появляются на свет лишь волчата. Скорей бы всё это закончилось, на эту сучку претендуют уже не один ценитель. Осиротевшие волки редкое явление в городе. Обычно обитатели леса не идут рожать сюда.

      Ли, молча, опустил голову, не мог же он признать, что принял уже не одни такие роды.

— Так, у меня нет больше времени, следи за этим крохой, за него обещают неплохие деньги.

— Но органы опеки…

— В доле, — усмехнулся альфа. – Так, я ушёл на лекции, больница под твоим присмотром.

      Альфа направился прочь, а Ли подбежал к Чанёлю.

— Сынок, дыши глубже, всё хорошо, — говорил он, гладя младшего по голове.

— Тварь! Как такие люди оказываются на таких важных должностях? Да я его…

— Чанёль, успокойся, мы не отдадим им малыша.

— Конечно, не отдадим, потому что завтра же я подам в суд на этого шарлатана.

— И что ты скажешь?

— Правду, — посмотрел на старшего Чанёль.

— У тебя есть доказательства? Хоть что-то, что может подтвердить его слова?

      Чанёль отвёл взгляд.

— Даже я не могу выступить свидетелем, ведь это всё просто слова. Если сейчас мы выступим против него, знаешь, сколько людей останется без поддержки? Он выживет нас отсюда, я не переживаю за себя, я переживаю за тех омежек, что останутся без защиты. Знаешь, сколько таких, как Лухан, прошло через мои руки? Отличие их в том, что они приходили и приходят сами, а Лу попался под горячую руку. Мы не можем сейчас пойти против главврача, но я верю, что однажды Бог его накажет. Давай, ты успокоишься и приведёшь Ханни, у нас мало времени, а малыш нуждается в папочке.

      Чанёль взял себя в руки и пошёл в свой кабинет, стараясь натянуть улыбку. Стоило ему войти и увидеть омегу сердце сжалось. Лухан поднялся с кресла.

— Надо идти, да?

      Альфа кивнул.

— Ты какой-то странный, — сказал омега, поравнявшись со старшим. Чанёль крепко его обнял.

— Ты у меня самый лучший, слышишь?

— Да что с тобой? — с беспокойством посмотрел на альфу, Хан.

— Все хорошо, Минни ждёт, идём.

      Доктор Ли открыл перед ними дверь детской комнаты, Лухан смущённо поклонился старшему.

— Спасибо вам, — шепнул он.

      Донхэ потрепал его по голове. Хан подошёл к кроватке своего мальчика и не смог сдержать слёз. Нежный запах сирени заполнил лёгкие. Омега осторожно взял кроху на руки и прижал к себе, малыш сразу же уткнулся в грудь папочки.

— Потерпи маленький, скоро мы будем вместе, — шепнул омега, а потом посмотрел на Чанёля. — Чанни, иди сюда, хочешь подержать нашего Минни. Он такой красивый.

      Альфа несмело подошёл к омеге, который осторожно передал ему малыша. Чанёль замер, стараясь даже не дышать, потому что это чувство было так ново, но так прекрасно. Минсок посмотрел на старшего большими глазками и крепко сжал его палец. Лухан встал рядом, умостив голову на плече старшего. Именно сейчас Чанёль почувствовал себя полноценным человеком. Немного повозившись с ребёнком, и получив разрешение от доктора Ли на новое свидание, пара направилась к машине, сегодня их ждало ещё одно важное дело.

      Дорога медленно уводила их за город, в сторону больших когда-то лесов и маленьких деревень, в которых уже практически никого не осталось. Чанёль задумчиво следил за дорогой, думая о том, что скажет отцу, а Хан тихо сопел. Альфа улыбнулся, Лухан был похож на ангела. Чанёль и не мечтал о том, что солнце осветит его жизнь так скоро.

      Омега словно светился изнутри, и Чанёль надеялся, что как только они вернутся к нормальной жизни, эта бледность пройдёт, а лицо младшего всё чаще будет освещать улыбка.

      На горизонте показались очертания знакомой деревеньки, а пальцы крепче сжали руль. Лухан прав, Чанёль изменился, он рискнул поменять свою жизнь, и теперь ему нужно сделать ещё один шаг, обезопасить любимых людей от коварного общества.

      Машина остановилась около большого дома. Чанёль бросил взгляд на закрытую калитку, а потом на спящего Ханя. Не хотелось его будить, но он дёрнулся и открыл глаза. Улыбка осветила лицо омеги, когда он заметил на себе взгляд старшего.

— Приехали? — спросил Хан, осматриваясь. — Здесь красиво.

— Да, отец очень тщательно выбирал место для своей фермы. Он хотел чтобы рядом было всё: лес, поля, речка. Не просто содержать крупный рогатый скот.

      Лухан поёжился.

— Никогда не любил коров, — поморщился он.

— Почему? — удивился альфа.

— Я волк, Чанёль-и, — ответил омега. — Как-то не принято нам ладить.

      Чанёль засмеялся и прижал Лухана к себе, целуя в макушку.

— Ладно, идём, — выдохнул альфа. — Нет смысла тянуть.

      Парни вышли из машины, Чанёль взял младшего за руку, и они направились в сторону калитки.

— Похоже отец где-то на ферме, — заметил альфа, поддевая замок и открывая. — Ну, подождём, теперь нам торопиться некуда.

      Под ковриком нашлись ключи от дома, Чанёль открыл перед младшим дверь и пригласил внутрь.

— А ничего что мы вот так, без приглашения? — спросил омега, осматриваясь.

— Всё в порядке, это как бы и мой дом тоже.

      Дом был большой и светлый. Омеге здесь уютно, лёгкий запах ежевики не раздражал нос. Картины, развешанные на стенах, приковывали взгляд. Лухан замер у одной из них. Небольшие домики посреди лесной чащи, этот пейзаж напомнил ему о детстве.

— Отец сам рисует, — сказал Чанёль, подходя к омеге и обнимая. — Он у меня мастер на все руки.

— Я жил в такой деревушке, когда был маленький. Не думал, что люди знают о них.

— Отец работал спасателем. Им приходилось бывать в разных местах и видеть многое. Именно он рассказал мне о том, что на свете всё ещё существуют волки, которые…

— До сих пор нуждаются в нашей помощи, — закончил фразу третий голос.

      Пара резко обернулась и отстранилась друг от друга, хотя альфа продолжал трепетно сжимать руку омеги. Напротив них стоял мужчина лет шестидесяти и внимательно разглядывал гостей.

— Объезжаю я, значит, владения, а тут звонок, говорят, сын ваш приехал с каким-то омегой. Не верил я, не думал, что сможешь ты мужа своего сюда затащить, но сердечко ёкнуло, мчусь сюда, а тут…

— Прости, что без звонка, но у нас срочное дело, — начал альфа. — Мы…

— Чанни, — прервал старшего Лухан, а потом повернулся к старшему и поклонился. — Здравствуйте, меня зовут Лухан. Я очень много слышал о вас, и очень рад, что смог познакомиться с вами лично.

— Меня зовут Пак Чансу. Это вам я обязан тем, что за долгие годы впервые вижу своего сына в своём доме?

— Простите ему это. Он немного запутался в себе, но впредь, обещаю, он будет навещать вас чаще.

— Ловлю вас на слове, — улыбнулся старший альфа. — Проходите на кухню, я сейчас заварю свежий чай.

      Мужчина направился в соседнюю комнату, а Чанёль посмотрел на омегу.

— Что…

— Он твой отец, а не деловой партнер. Будь мягче. Идём, выпьем чаю и поговорим, — сказал омега, потянув альфу на кухню. — Расслабься.

      Чансу суетился на кухне, Лухан подрывался ему помочь, но старший усадил его обратно.

— Вы гости, а я ещё на что-то способен, не надо делать из меня беспомощного, сынок.

      Лухан смутился, пряча взгляд, а мужчина улыбнулся. Когда чай дымился в чашках, а неловкое молчание затянулось, Чанёль нервно прочистил горло.

— Отец, разреши тебе представить Лухана…

— Ну, мы как бы уже знакомы, — улыбнулся старший.

— Нет, позволь тебе представить своего будущего мужа — Лухана.

      Чансу непонимающе посмотрел на пару.

— А Чимин…

— Я подал на развод.

— Ну, слава Богу, — выдохнул старший и, поймав осуждающий взгляд сына, прикусил язык. — Прости.

— Ну, так вот, мы с Ханем планируем пожениться, но есть кое-что, что мешает нам…

      Чанёль взглянул на поникшего Лухана, а потом начал свой длинный рассказ. Он постарался не скрыть ничего, чтобы отец понял всю серьезность ситуации.

— И вот теперь нам нужен документ о том, что Хань работает и у него есть достойное жилье, иначе у нас отнимут ребенка.

— Сэр, — дрожащим голосом сказал омега. — Я не хочу потерять ребенка, я…

      Омега заплакал.

— Ну, тише, милый, — сказал Чансу, поднимаясь и обнимая Лухана. — Слезами горю не поможешь. Я, конечно же, помогу вам. Теперь вы — моя семья. У меня есть свободная вакансия. Мне нужен помощник по дому, я один не справляюсь. Тебе не придется надолго расставаться со своим малышом. Я сегодня же свяжусь со своим юристом, документ будет у вас на руках через два дня.

— Сэр, — поднял на старшего взгляд омега. — Спасибо, сэр…

— Ну что это? Что за «сэр», ты муж моего сына, а значит тоже мой ребёнок.

      Чанёль неверяще смотрел на отца. Он не видел, чтобы старший так же трепетно относился к Чимину. Лухан творил чудеса, он в мгновение завоевывал сердца его родных людей. Сперва Бэкхён, теперь отец, Чанёль не мог поверить своему счастью.

— Эй, счастливый отец, — усмехнулся Чансу, посмотрев на Чанёля. — Тебе под силу создать условия для нормального проживания своего омеги и вашего ребенка? У меня есть свободная комната, но она пока никак не соответствует званию детской.

      Чанёль улыбнулся и кивнул.

— Иди сюда, недоразумение, — засмеялся старший.

      Альфа подошёл к родителю и оказался в кольце крепких рук. Об этом он не мог и мечтать.

      Дни полетели, словно гонимые ветром. Чанёль завозил Лухана к доктору Ли, занимался своими пациентами, а потом они вместе с омегой ездили по магазинам, обустраивая детскую. Документы о работе, как и обещали, были сделаны в течение двух дней. Бэкхён собрал нужные бумаги и подал в суд прошение о разрешении Лухану видеться с сыном, а так же подал прошение о рассмотрении возвращения Ханю родительских прав. Органы опеки выразили желание осмотреть условия, в которых будет находиться ребенок, и назначили дату инспекции. Бэкхён добился присутствия в комиссии людей не связанных с больницей. Всё было почти готово. Лухану не терпелось взять на руки своего малыша и не отпускать никогда. До инспекции осталось пару дней, и нервы были на пределе.

      Чанёль сидел в кафе и попивал кофе. У него была назначена встреча, хотя хотелось сейчас быть совсем в другом месте. Сегодня органы опеки должны были навестить новое место жительства Лухана и дать окончательный ответ на то, сможет ли омега забрать ребенка из больницы. Рядом с Ханем был отец и Бэкхён, но Чанёль знал, что омега ждал только его. Он бы давно был на пути к ферме, если бы один человек не задерживался уже на целых полчаса.

      Когда стул напротив со скрипом отодвинулся, альфа усмехнулся.

— Даже развестись по-человечески не можем, — сказал он, посмотрев в глаза Чимина, что опустил на стол папку с документами и сел.

— Ну, извините, я человек занятой, — усмешкой ответил омега.

— Знаешь, если бы у меня не было более важных дел, я бы высказал всё, что о тебе думаю, но меня ждут в другом месте.

— А ты изменился, прямо так и чувствуется сильная аура альфы, — сказал омега. — Даже думаю, не поторопился ли я?

— У нас всё равно ничего не получилось бы, — ответил Чанёль, а потом наклонился ближе и шепнул в самое ухо омеге. — Я никогда не смогу простить тебе обман.

      Альфа забрал документы, проверил наличие подписей и поднялся с места.

— Приятно было пообщаться, надеюсь, что мы больше не пересечёмся.

      Омега фыркнул, а потом с вызовом сказал:

— Он же замарашка, скучная, серая мышь…

      Чанёль спокойно ответил:

— Зато у него есть то, чего нет у тебя. Он сможет подарить мне ребенка, а ты продолжай упиваться своей неотразимостью и властью. Посмотрим, кто впоследствии окажется в выигрыше.

— Ты думаешь, что я буду переживать? Вот ещё, да у меня ещё сотня альф будет.

— Пожалуйста, карты в руки. Меня это не касается.

      Чанёль хотел было уйти, но повернулся, и снова склонившись над омегой, шепнул:

— Будешь лезть в нашу жизнь, все в округе узнают о незаконной операции, которую ты оплатил.

      Омега побледнел, а альфа, довольный произведенным эффектом, пошёл прочь. Ему нужно было быть в другом месте.

      Руки Лухана тряслись, он нервно поглядывал на часы, а потом снова и снова проверял, всё ли было на месте в детской.

— Успокойся, всё под контролем, — приобнял его Бэкхён.

— Они вот-вот приедут, а Чанни нет, — шептал омега. — Его присутствие меня успокаивает.

— На, выпей вот, — вошел в комнату Пак старший, протягивая омеге чашку с зелёным чаем. — Станет легче.

      У дома затормозило несколько машин.

— Ну, вот и гости, — сказал Бэкхён. — Дядя, вы для Ханни работодатель. Человек, согласившийся помочь бедному сироте. Об остальном им знать не обязательно.

      Чансу кивнул и направился встречать комиссию. Несколько омег и альфа пристально осматривали каждый уголок дома. Задавали вопросы, на которые отвечал старший альфа. Лухан ходил бледный, как приведение, покорно склонив голову.

— Работа у меня несложная, пыль протереть, за огородом последить, да обед, ужин приготовить, — говорил Пак. — У меня на ферме дел много, не справляюсь я с домом, а Хан очень аккуратный и исполнительный мальчик.

— Вы не против того, что с ним будет жить его ребенок? — спросил один из омег.

— Ну, коли есть, сыночек, не на улицу же его выкидывать, скажете тоже, ребёнок должен расти с родителями. У меня тоже есть сын, мы с мужем и день и ночь пахали, чтобы его обеспечить, работали в две смены. Я знаю, что это такое, поэтому всячески готов помогать Ханни. Да и если он человека хорошего найдет, что примет его с малышом, поддержу.

      У дома остановилась ещё одна машина. Лухан поднял голову и улыбнулся, ещё издалека чувствуя запах ментола. Альфа вошёл в дом и поклонился.

— Это сын мой, Чанёль, — сказал Чансу.

— Он тоже здесь живет?

— Нет, я живу в городе, но часто навещаю отца, — ответил Чанёль, передавая Бэкхёну документы, подписанные Чимином. — А вы…

— Эти люди из органов опеки, — ответил Бэкхён. — Они решают, достоин ли Лухан быть папой.

— Лухан прекрасный человек, — улыбнулся Чанёль младшему. — Он устроился к отцу не так давно, но уже успел произвести на меня впечатление. Из него получится замечательный папа.

— А вы, Чанёль-ши, кем работаете, если не секрет? — спросил один из омег, заинтересованно посмотрев на альфу.

— Временно исполняющий обязанности заведующего хирургическим отделением городской больницы, — ответил альфа, заметив, как Лухан сверлил взглядом омегу, задавшего вопрос. Это смешило, но одновременно по телу разливалось приятное тепло.

— Вы женаты? — продолжил омега, не чувствуя, что скоро вспыхнет под взглядом Ханя.

— Без пяти минут в разводе, — честно ответил Чанёль.

— Что так?

— Не сошлись характерами, — ответил Пак. — Но мне кажется, вы здесь, не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь. Кажется, вас интересовал Ханни.

      Альфа из комиссии, что до этого молчал, лишь усмехнулся, а потом посмотрел на Бэкхёна.

— Господин Бён, оценив обстановку, и прочие приложенные документы, мы пришли к выводу, что мы снимаем вопрос о лишении господина Лухана родительских прав. Мы надеемся на то, что впредь господин Хан будет выполнять все наши предписания. Все документы на ребенка получите завтра в нашем офисе, так же завтра можете забрать малыша из клиники.

      Лухан засиял от счастья. Сейчас ему хотелось оказаться в крепких объятиях Чанёля и забыть обо всем. Он слышал, как колотится его сердце, и как только Бэкхён выпроводил гостей из дома, омега тут же оказался в руках любимого.

— Неужели у нас получилось? — спросил омега, не обращая внимания на слёзы, что текли по щекам. — Неужели завтра мы сможем забрать Минни?

      Чанёль нежно целовал лицо омеги, собирая губами соленые капли, ему самому было трудно поверить, что за какой-то месяц его жизнь так круто изменилась.

— Теперь всё будет хорошо, — улыбнулся Чанёль, чувствуя, что и сам не в силах сдержать слёз.

      Пак старший лишь улыбнулся и пошёл на кухню готовить успокоительный чай, но теперь уже на всех.

      Прошло две недели с тех пор, как Лухан, Минсок и Чанёль перебрались в дом отца. Бракоразводный процесс приближался к концу, осталось пару дней до тех пор, как Чанёль, наконец, сможет стать официально свободным. Пару дней назад он сделал Лухану официальное предложение и теперь на их пальцах сияли обручальные кольца.

Омега был счастлив и постоянно улыбался. Альфа научился менять пеленки и готовить молоко для малыша, но день обращения близился, и Хан нервно ходил по комнате.

— Ты предупредил отца? — спросил Лухан, плюхнувшись на кровать рядом с альфой.

— Да, — кивнул Чанёль, притягивая омегу к себе и вдыхая его аромат. Запах омеги усиливался, а это значило, что скоро они смогу стать ближе.

— Я не подумал о том, что после месяца снова вернутся эти дни, — краснея, сказал Хан. — Минни обратится, и я тоже должен. Ему нужна моя сила. Моё молоко.

— Это так странно, — заметил Чанёль. — Омеги не кормят детей грудью, а ты…

— Я волк, Чанёль-и, а волкам это свойственно лишь в истинном обличье. Мы должны защитить своё дитя. Если малыш рождается волчонком, папа волк кормит его первый месяц грудью, а потом обращается вместе с ребёнком. В нашем случае всё наоборот, поэтому на кормление отводится второй месяц. Именно поэтому для малыша так важны первые два месяца. Цикл обращений не стабилен, и если рядом не будет папы, малыш просто не выживет.

      Чанёль притянул омегу к себе, целуя, Лухан не заметил, как оказался под альфой. Он с тихим стоном прогнулся, когда руки Чанёля скользнули по его груди. Соски стали слишком чувствительны к ласкам, и старший буквально чувствовал, как дрожал под ним омега.

      Футболка ползёт наверх, а Чанёль касается губами напрягшихся сосков, язык обводит ореол и надавливает на вершину. Лухан стонет, цепляясь сильнее за сильные плечи.

— Чанни, это слишком…

— Ты так сладко стонешь, что мне вот-вот сорвёт крышу.

— Ещё не время, — шепчет омега, притягивая альфу к себе и целуя. Они забываются в нежных ласках, но тихий скулёж вырывает их из пьянящего дурмана.

      Омега легонько отталкивает альфу и подбегает к кроватке, понимая, что сейчас он видит прекрасного, рыжего, словно солнышко, волчонка. Малыш ворочается и тыкается носом в подушку. Лухан улыбается, а потом смотрит на немного опешившего Чанёля.

— Принесёшь его мне? — говорит омега, делая пару шагов назад.

      Альфа замирает, видя, как рядом с ним появляется большой белый волк, с красивым пятнышком на ухе. Волк смотрит на него до боли знакомыми глазами, а потом прыгает на кровать, устраиваясь поудобнее. Чанёль осторожно берёт в руки рыжий комочек и подносит его к омеге. Волчонок тут же утыкается в грудь старшего, а Лухан прикрывает глаза.

      Чанёль чувствует, как сбивается дыхание, потому что он не видел ничего прекраснее. Он опускается на кровать с другой стороны. Хань приоткрывает один глаз, а потом тянется к альфе, и Чанёль чувствует шершавый язык на своей щеке. Он наклоняется ближе и утыкается носом в белую шерсть, так они и засыпают втроём, прижавшись друг к другу.

      Утром Лухан укладывает малыша в кроватку и ложится рядом с Чанёлем. Специально, чтобы быть с ними в этот сложный период, альфа взял отпуск. Омега путается пальцами в каштановых волосах и думает о том, что не ошибся в альфе.

— Я думал, что ты теперь целый месяц будешь бегать пушистым облачком, — тихо говорит альфа, поймав ладонь младшего и поднося её к своим губам.

— Большую часть, но я не мог отказать себе в желании ещё немного побыть рядом с тобой. Пока Минни спит, я принадлежу тебе.

— Это льстит, — смеется Чанёль.

      Омега наклоняется ближе, даря старшему нежный поцелуй.

      Чанёль начал понимать, что маленький ребенок в доме — это очень сложно, и пусть он всего лишь крохотный волчонок, но почему-то всё вокруг понеслось кувырком. Стирка, уборка, кормление, прогулка — всё это разбавило когда-то однообразную жизнь альфы. Чанёль не заметил, как пролетело три недели. Ночью он проснулся от того, что дом наполнил запах свежей травы. Он был везде, а Ханя нигде не было видно. Альфа поднялся, удостоверившись, что Минсок спал в своих яслях, альфа пошёл на поиски омеги. Силуэт волка на пригорке заставил насторожиться, а когда вместо волка на траве оказался его омега, сердце Чанёля чуть не вырвалось из груди.

— Ханни, что происходит? — подбежал к дрожащему омеге Чанёль.

— Чанни, мне плохо. Она горит, она мучает меня, я не могу… — шептал Лухан, пальцами скребя по воспалившейся метке.

      Альфа вздрогнул, он понял, что происходило с омегой. Он вспомнил всё, что он знал о метках. Лухан был замужем, но его альфа погиб. Омега ждал ребенка, поэтому ничего не почувствовал, боль «вдовца» раздирает омегу во время течек, а эта была первая течка после родов.

— Тише, маленький, я с тобой, — шепнул альфа, прижимая младшего к себе.

— Почему так больно? — плакал Лухан. — Теперь так будет всегда?

— Нет, малыш, я постараюсь всё исправить, если ты позволишь мне.

      Омега крепче вцепился в альфу, открывая глаза. Чанёлю показалось, что он проваливается в бездну. Они были недалеко от леса, запах Лухана смешивался с запахом листвы, но Чанёль понимал, что именно этот омега сводит его с ума.

— Сделай что-нибудь…

      Чанёль наклонился, захватывая в плен губы младшего. Теперь им никто не помешает, теперь он сделает этого омегу своим.

      Лухан податливый, ласки альфы отвлекают от боли. Чанёль языком скользит по чужой метке, чувствуя слабую пульсацию, а потом затягивает кожу. Омега кричит, а альфа чувствует острые ноготки, что впились в плечи. Язык снова скользнул по свежей метке, чужой запах становился слабее, омега начал льнуть к старшему. Снова крик разорвал тишину, а Чанёль почувствовал вкус чужой крови на зубах. Лухан подался вперед и поцеловал. Он был натянут как струна, поэтому руки Пака скользнули по обнаженной коже, сжали бока, замерли на бедрах. Альфа оторвался от омеги и посмотрел в его глаза.

— Сделай меня своим, — шепнул Лухан, чувствуя, как тонкой струйкой кровь стекает из новой ранки.

Чанёль сорвался, стоны заполнили всё вокруг. Омега отдавал себя без остатка, а альфа готов был на всё ради счастья нежного существа, что металось под ним. Лухан забыл, когда ему было так хорошо, а Чанёль думал о том, что сейчас он чувствует себя полноценным. Он дышит полной грудью, дышит в губы омеги и чувствует, как их дыхания смешиваются, они дышат друг другом, ведь поодиночке теперь они задохнутся.

      Раннее солнце осветило две фигуры, что затерялись среди высокой травы. Омега спал на сильной груди своего альфы.

— Ох, отчаянные, — улыбнулся Чансу, поднимая на руки Минсока, который причмокивая, сосал свой пальчик, и смотрел на дедушку большими карими глазками. — Ну что, герой, идём, покормлю тебя что ли ? Пусть твои родители насладятся друг другом.

      Малыш что-то агукнул, цепляясь ручкой за рубашку дедушки, и улыбнулся, как маленькое солнышко, которое теперь будет светить своему отчаянному папочке и герою-отцу.