Туман густой пеленой застилает землю. Вокруг не видно ничего, только дымчатая масса, что движется, подгоняемая ветром. Облака словно опустились, закрывая высокие горные вершины. Морозно, но не холодно, свежесть растекается по венам приятным томлением, покалывая на кончиках пальцев. Сильный ветер сбивает с ног, слышатся отдалённые раскаты грома, видимо, где-то идёт дождь, его запах, не спеша, добирается до чувствительных ноздрей.

      Тихо, можно услышать шуршание листвы, что гонит ветер в сторону обрыва. Внизу непроглядная пропасть, не завидна участь того, что ненароком сорвется с неё вниз.

      Сквозь серую дымку проглядываются несколько тёмных силуэтов. Пятеро мужчин в длинных белых балахонах стоят в нескольких метрах от обрыва, накинув на головы широкие капюшоны. Головы их опущены, руки сцеплены в замок на груди. Сквозь шум ветра доносятся тихие голоса. Сложно разобрать, что они говорят, ведь этот язык не предназначен для человеческих ушей. Ясно одно, они молятся за спасение чьей-то души.

— Ты уверен, что хочешь этого? — словно гром разрывает тишину властный мужской голос.

      На краю обрыва двое: мужчина, что так же одет в белый балахон, капюшон опущен, на лице нет ни одной эмоции, а в глазах непередаваемая печаль, и парень. Старший смотрит на молодого парня, что стоит перед ним на коленях. Темноволосый, светлокожий, стройный. На парне лишь свободные серые штаны, широкие плечи опущены, а грудь спокойно поднимается и опускается. Парень смотрит в пол, словно боясь встретиться с печальным взглядом старшего.

— Обратного пути не будет, — предупреждает мужчина.

      Парень грустно усмехается и поднимает на старшего решительный взгляд.

— Уверен, — говорит он. — Я должен быть там.

— Но…

— Не нужно, господин, — прерывает мужчину младший. — Вы не в силах меня переубедить. Не знаю, как поступил бы другой на моем месте, но я не смогу больше спокойно жить здесь. Моё сердце разорвется. Если этого не сделаете вы, я сделаю это сам. Только если я сам покину этот мир, я запятнаю свою душу грехом, но если вы отпустите меня, я смогу найти успокоение.

      Парень смотрит в глаза мужчины, сердце сжимается, ведь в глазах старшего застывшие слёзы, но иначе уже нельзя, там, куда стремилось его сердце, в нём тоже нуждались.

— Он не узнает тебя. Не узнает о том, что ты сделал и от чего отказался ради него. Он…

— Пусть, — прерывает мужчину парень. — Я начну всё сначала. Я подарю ему то тепло, которого он лишился.

— Мы не смогли защитить его, когда боролись вместе, так почему ты уверен в том, что сможешь защитить его в одиночку?

— Я люблю его! — отвечает парень, а в глазах слишком много безграничного отчаяния, потому что чувства, живущие в сердце, нельзя истребить. Их можно только вырезать из тела, вместе с пылающей душой. — Не вы ли мне говорили, что любовь — лучшая защита?

      Мужчина теряется, да он говорил, да, он до сих пор верит в это, но этот мальчишка…

— Не мешайте мне. Слушая вас, я чуть не потерял его. Я больше не могу видеть его слёз. Я чувствую, как умираю, потому что в том, что он такой, отчасти есть и моя вина.

— Сехун, это очень больно, — все ещё пытается достучаться до разума парня старший.

— Не больнее того, что я чувствовал, когда сердце разбивалось на осколки, когда человек, что был твоим смыслом жизни, спокойно шагнул с крыши двадцатиэтажного здания. Я едва успел поймать его у самой земли. Что я за ангел, раз допустил это? Я раскрыл себя, но вы не отстранили меня, оставив мучиться из-за того, что половина моего сердца превратилась в камень. Он ни на что не реагирует, он не хочет жить, он…

      Дыхание сбивается, лёгкие, словно сковывают цепями, и нет возможности наполнить их спасительным кислородом. Внутри всё горит, а из глаз срываются солёные капли, которые нет сил контролировать. Перед глазами стоит образ парня, что, молча, лежит на больничной койке и смотрит в одну точку, не реагируя на окружающих. Он словно живой мертвец, но он часть сердца непутёвого ангела — О Сехуна.

— Вы отняли у него всё, — плачет ангел.

— Так было нужно, — чуть дрогнувшим голосом сказал мужчина.

— Кому? — злится Сехун.

      Сейчас ему хочется подняться и вцепится в воротник старшего, хорошенько его встряхнув, но он всего лишь рядовой ангел, разве он может проявить такое неуважение к высшему чину.

— Если бы мы не сделали это, в мир ворвалось бы древнее проклятье.

— Плевать я хотел на ваш мир! Вы отняли у него его мир, маленький, тёплый. Вы…

— Се, в этом ребёнке зарождалась сила. Он попал под влияние, нам уже было его не спасти. Он должен был исчезнуть, иначе повзрослев, он бы обратил свет во тьму. Мы долго искали носителя проклятого семени. Он сам пришёл к нам, потому что снова и снова ходил по замкнутому кругу. Он умирал здесь, возрождался там и снова повторял свой путь. Он устал, мы помогли ему освободиться, а взамен он раскрыл нам того, в чьём теле возродилось древнее зло.

— Но причем тут мой Бэкхён! — прорычал Сехун.

— Ты ещё не понял? — горько усмехнулся мужчина.

      Сехун поднял на старшего полные боли глаза. Он всё понимал, но до последнего верил, что всё можно исправить.

      О Сехун был одним из самых храбрых и отважных воинов, он много веков боролся за справедливость в этом мире, пережил не одно восстание демонов и всегда был на передовой. Он рвался в бой, отстаивая законы света. Он сам вызвался отыскать „проклятое дитя“, но даже не подозревал, что всё так обернется. Мальчику было три года, рядом с ним постоянно находился его папа — светловолосый, нежный омега — Бён Бэкхён.

      Сехун всегда был твердо уверен в своей стойкости к обаянию человеческих существ, но Бён Бэкхён никак не подходил под звание „обычный“ омега. Слишком хрупкий, слишком беззащитный, слишком доверчивый. Его слишком часто обсчитывали на рынках, в магазинах, но он никогда никому не высказывал претензий, потому что понимал, что вряд ли его тихий голос услышат в привычном городском шуме, где все почти всегда с кем-то ругаются. Бэкхён не любил ссор и чаще просто, молча, уходил, слыша вслед себе обвинения в трусости, но он уходил не потому, что боялся, а потому, что его дома ждёт крошечный сынок, что не выживет без поддержки папочки.

      Бён Бэкхён был вдовцом, поэтому всё чаще соседи провожали его грустными взглядами. Он потерял мужа в автомобильной аварии, за несколько месяцев до рождения сына. Если бы не кроха внутри, Бён сдался бы уже тогда. Бэкхён верил, что альфа возродится в их сыне, но вместо человека породил на свет вселенское зло.

      Сехун много раз слышал легенду о возрождении самого опасного демона во вселенной, но О надеялся, что это произойдет через миллионы веков, а вот как получилось. По легенде проклятое семя было заключено в теле одного из Странников. Странниками называли души, что проживали по кругу короткие жизни в каждом из миров. В среднем их жизнь длилась двадцать человеческих лет, а потом они погибали, и цикл начинался сначала. Странниками чаще всего становились души, наказанные за какие-то прегрешения. За свой короткий век Странникам редко удавалось обзавестись потомством, поэтому когда-то старейшины решили заключить демона именно в семя этого существа. Таким образом, они рассчитывали на то, что демону не удастся возродиться, но мир не стоит на месте, нравы меняются и вот уже люди становятся родителями и в шестнадцать. Забили старейшины тревогу, пытаясь отыскать нужного Странника, но было их к тому времени уже несметное количество. Отчаялись ангелы, предвидя новую великую битву, но тут пришёл к ним очередной Странник и заявил: „Я расскажу вам, где „проклятое дитя“, а вы взамен освободите меня от вечных скитаний“. Ангелы согласились и, приведя Сехуна к дому своего вдовца, Странник растворился, отправляясь в лучший мир.

      Поначалу Сехун старался быть хладнокровным, у него была миссия, цель которой избавить мир от демона, но вскоре внутри всё стало сжиматься, когда он снова и снова наблюдал за тем, как Бэкхён возится с малышом. Этот ребёнок стал для омеги утешением, маленьким солнышком, вот только омега не догадывался, какое пламя бушевало внутри его любимого сыночка.

      Сехун всё дольше оттягивал решающий шаг, ребёнок начал активно проявлять волшебные способности, чего, казалось, не замечал омега. Ангелы забили тревогу, чувствуя нарастающее напряжение. Старейшины уже не просто просили, а приказывали Сехуну избавиться от демона. Впервые ангел не знал, что ему делать, сердце разрывалось, ведь если не станет малыша, Бэкхён не выживет, а Сехун уже просто не сможет без него. Без этой улыбки, этого голоса, этих коньячных глаз, этого омеги в целом. Даже не будучи альфой, Сехун полюбил, даже не будучи человеком, Сехун сходил с ума, он пылал в огне своей страсти, хотя испокон веков ангелы старались усмирять свои порывы.

      Когда малыш первый раз устроил небольшой пожар, взглядом поджигая пса, что украл с порога свежий номер газеты, старейшины спустились на землю. Трое мужчин держали Сехуна, когда старшие ангелы читали заклинания. Мальчик бледнел, задыхался, метался в своей кровати. Бэкхён судорожно набирал номер скорой помощи. Сехун плакал вместе с омегой, когда врачи забирали мальчика в больницу, а потом рухнул в ноги Бэкхёну, когда рослый альфа с сожалением сказал, что ничем не смог помочь, что у мальчика внезапно отказали лёгкие.

      В тот момент, когда Бэкхёну отдали безжизненное тело трехлетнего ребёнка, Сехун понял, что никогда не сможет больше вернуться туда, где ему сделали так больно. Ангел словно умер с этим малышом, а Бэкхён… Бэкхён потух, с каждым днем он превращался в жалкую пародию на человека. Он ничего не ел, приехавшие родители плакали у его постели, умоляя прийти в себя, но у омеги не было смысла больше жить.

      В ту ночь Сехун как всегда спал рядом с Бёном, укрывая его своими большими крыльями. Ангел верил, что эта защита самая надежная. Хотелось обнять, хотелось поцеловать, вытереть слёзы, но единственное, что он мог — это защищать. Он всё ещё был ангелом, а им категорически было запрещено показываться людям.

      Сехун не понял, почему Бэкхён резко подскочил. Ангел видел безумие в любимых глазах. Он мчался за человеком до самой крыши и в шоке смотрел на то, как омега, не раздумывая, просто перешагнул через перегородку и полетел вниз с двадцатого этажа. Ноги окаменели, а кровь закипела в венах. Сердце разлетелось на осколки и, не думая ни о чём, ангел шагнул следом, расправляя крылья. Где-то на третьем этаже он поймал Бэкхёна за руку. Сехун слышал, как его сердце замедлило свой ход. Ангел плавно опустился на землю. Не выпуская из рук своё сокровище. В тот миг он понял, что не сможет больше жить без него, не сможет оставить его одного. Он подумал о том, что снова хочет увидеть в этих глазах блеск и услышать этот чудесный смех, пусть не сразу, но он должен вернуть Бэкхёна.

      Омега на мгновение открыл глаза, ослеплённый ярким светом. Он ощущал невесомость, ведь Сехун всё ещё держал его на руках.

— Больше не делай так, — сказал ангел, касаясь губами виска Бэкхёна. — Я ведь не всегда смогу быть рядом.

      Ангел усадил омегу на лавочку у дома, а потом растворился, не замечая слёз, что побежали по щекам Бёна.

      Вот и сейчас Сехун стоял на коленях у обрыва и ждал своей участи. Вернувшись к старейшинам, он попросил лишь об одном.

— Ты, действительно, хочешь лишиться крыльев, О Сехун? — громко повторил мужчина, возвышающийся над ним.

— Хочу! Я хочу быть рядом с ним, — сказал ангел, расправляя свои огромные белые крылья.

— Я надеюсь, что ты никогда не пожалеешь об этом, — сказал мужчина, поднимая над Сехуном блестящий острый меч.

      Голоса старейшин стали громче, а мужчина с размаха отрубил белоснежные крылья. Громкий крик разорвал тишину. Сехун чувствовал пожар, что рождался где-то в районе спины и расползался по всему телу, в глазах темнело, ноги каменели. От боли он словно ослеп, но перед глазами четко вырисовывался образ Бэкхёна, а тихий голос омеги пел колыбельную. Сехун чувствовал, как земля уходит из-под ног, а потом чувство невесомости, неопределённости и пустоты. Жёсткий удар обо что-то твёрдое и визг тормозов.

— Эй, парень, ты откуда такой взялся? — напуганный голос и лёгкий аромат жжёного сахара, а потом тишина.

      Тело ломило, хотелось выть от ноющей боли в районе лопаток. Сехун медленно открыл глаза и прищурился. Он находился в светлой комнате, его грудь и спина были перебинтованы, он был заботливо накрыт одеялом, а в комнате преобладал запах жженого сахара и розмарина.

      Сехун принюхался, он потянул к носу свою ладонь и втянул воздух, осознавая, что розмарином пахнет именно он, неужели… неужели теперь он обычный человек, альфа с притягательным запахом „морской росы“. Сехун усмехнулся, старейшины оказались слишком символичны, подарив падшему ангелу запах смерти. Они желали ему счастливой дороги в страну мертвых? Ведь жизнь человека не так долговечна, как жизнь ангела.

      Альфа повернулся и зашипел, потому что спину пронзило острой болью. Эти раны просто так не заживут. Сехун подумал о том, что даже эта боль не способна остановить его на пути к намеченной цели. Собрав все силы, он всё-таки поднялся с кровати, накинул на плечи рубашку, что заботливо была оставлена на кресле, и, не торопясь, пошёл к двери.

      Комнату он уже осмотрел: кровать, небольшой комод, письменный стол с компьютером, большое окно, бежевые шторы и приятные пейзажи на стенах. Было видно, что здесь жил очень аккуратный человек. Запах сахара выдавал в хозяине альфу, сильного, но одинокого. Сехун грустно вздохнул, почему-то именно сейчас он тоже ощущал себя ужасно одиноким. Нужно было найти хозяина, отблагодарить за уход и направиться на поиски Бёна. Падая, Сехун думал об омеге, а значит, должен был оказаться где-то рядом с ним.

      В коридоре было пусто, и снова на стенах висели красивые пейзажи, Сехун осторожно провёл пальцем по холсту, понимая, что картины были написаны маслом.

— Иногда помогает отвлечься, — послышался приятный голос.

      Сехун обернулся, замечая в дверях кухни зрелого альфу. Мужчине было не больше пятидесяти, он был крепок, подтянут, а в чёрных волосах уже проглядывалась седина. О низко поклонился.

— Спасибо вам за всё, за приют, за заботу, не знаю как вас и благодарить за это, — начал младший. — Меня зовут О Сехун. Я…

      Парень замялся, а что он собственно скажет? Что он ангел и лишился крыльев из-за безумной любви к вдовствующему омеге?

— Падать всегда больно, — сказал мужчина. — Ты думаешь, что я не понял, что за шрамы красуются на твоей спине?

— Вы… — попятился Сехун.

— Не бойся, я никому не раскрою твою тайну. Я знаю, что только очень веские причины могут заставить ангела спуститься. На моем веку ты не первый такой. Я — волк, Сехун-и, портал между мирами. Моё призвание помогать таким как вы, поэтому ты здесь, а не в больнице, где тебе задали бы уйму вопросов.

      Сехун чувствовал, как сердце стучит в висках, он много слышал о „порталах“, но не доводилось встречаться с ними лично. Говорят, когда-то они чуть совсем не исчезли, но были возрождены за свою отвагу и жертвенность.

— Ты, наверное, голодный, людям же свойственно принимать пищу, — улыбнулся старший. — Не забывай об этом. Тебе предстоит ещё многому научиться, чтобы стать настоящим человеком.

— А вы…

— Зови меня Юнхо. Я тут местный староста. Мы в своё время свой квартал создали, чтобы не выделяться. Здесь за городом и воздух чище и места больше. Я как раз осматривал границы, когда на тебя наткнулся, ты чуть не угодил под колеса моей машины.

      Сехун задумался, неужели что-то пошло не так? Он ведь совсем не рассчитывал попасть в волчью общину. Бэкхён ведь не мог быть здесь или мог?

      Юнхо зашёл на кухню, Сехун последовал за ним.

— Значит, в округе здесь только волки?

— Да, но ты не переживай, я скажу всем, что ты сын моего старого приятеля. Приехал погостить. У нас народ дружелюбный, вон сосед мой недавно привёз своего друга сюда. Мальчишка совсем сдал, сначала мужа похоронил, потом сына. Бледный, как смерть ни с кем не разговаривает, молча, бродит по лесу, иногда сидит на веранде и плачет. Джонин уже не знает, чем его развлечь. Понимаю, горе, но как посмотришь на него, так сердце кровью обливается.

      Сехун почувствовал, что его сердце сбивается с ритма, а дыхание перехватывает, нет, он не ошибся, он именно там, где должен быть, осознание того, что его Бэкхён в соседнем доме, сводило с ума. Он хотел сорваться туда и сжать омегу в крепких объятиях. Вот только не имел на это никакого права. Он был ему чужим.

— Ты чего побледнел-то? Нехорошо, что ли? — засуетился Юнхо.

— Всё в порядке, — отмахнулся Сехун. — Это пройдёт.

— Конечно, пройдёт. Эх, сколько кровушки из тебя вылилось. Шрамы от крыльев очень долго не заживают. Давай, ты всё-таки поешь.

      Мужчина накрыл на стол. Сехун опустился на стул и начал есть. Ангелы не особо нуждались в пище, а сейчас парень понимал, что он безумно голоден. Юнхо с улыбкой наблюдал за младшим. Ему было приятно, что кто-то с таким аппетитом уплетал его стряпню. Мужчина привык быть один, а сейчас, ему как никогда хотелось заботиться об этом мальчишке, что сам бог вручил ему в руки. Юнхо умолчал о том, что он знал историю Сехуна, знал, потому что лично был знаком с тем ангелом, что отрубил мальчишке крылья, пряча свои слёзы. Ангел просил позаботиться о парне и помочь. Юнхо обещал, что сделает всё возможное.

      Вот и сейчас он смотрел на Сехуна и думал о том, что мальчишке придётся очень трудно, ведь он смотрел в глаза того омеги и видел в них лишь пустоту.

      Наевшись до отвала, Сехун откинулся на спинку стула и тут же зашипел.

— Осторожнее, и вообще, я думаю, что стоит поменять повязки. Ты иди в комнату, а я схожу за нужными мазями. Джонин обещал приготовить. Он потомок местного знахаря, чудо, а не мальчишка, да и альфа у него замечательный.

— Он знает о моих ранах?

— Нет. Я сказал, что поранился во время охоты, — ответил Юнхо. — Он долго причитал, но всё же взялся сварить свою чудодейственную мазь.

      Мужчина направился к выходу, а Сехун боролся со своими желаниями, в итоге победило желание увидеть Бэкхён хоть одним глазком.

— Можно мне с вами? — догнал старшего Сехун.

      Юнхо грустно улыбнулся и кивнул. Они вышли из дома. Младший огляделся. Могучий лес раскинулся до горизонта. Высокие деревья шелестели пожелтевшей листвой. Небольшая деревенька состояла из десяти-пятнадцати домиков. По улицам носились дети, радостно смеясь. Сехун вдохнул, чувствуя множество различных запахов. Будучи ангелом, он не замечал их, а теперь от них кружило голову. Сехун подумал о том, а чем пах Бэкхён? Ведь до сегодняшнего дня его это не беспокоило, а вот теперь родилась тревога, ведь собственный запах был слишком необычным, понравится ли он омеге?

      Юнхо открыл перед Сехуном калитку, пропуская его вперёд. Младший двигался немного растерянно, ведь раньше ему не приходилось общаться с людьми. Он, потупив взгляд, шёл рядом со старшим, что ободряюще похлопал его по плечу.

— Ты чего скис? — улыбнулся мужчина.

— Нет, ничего, — улыбнулся ему в ответ О. — Просто непривычно немного.

      Юнхо засмеялся, а потом постучал в дверь. Через пару минут послышались торопливые шаги. Дверь медленно открылась, и на альф уставился смуглокожий омега. На нём была белая футболка, песочного цвета штаны и фартук в цветочек. Каштановые волосы слегка вились, а карие глаза были наполнены задором, от омеги приятно пахло сливками, а на шее красовалась яркая метка.

— Юнхо-ши, — поклонился омега, а потом посмотрел на Сехуна.

— Это мой гость. Сехун. Сын моего давнего друга. Приехал погостить, я тут ему всё показываю. Вот решили навестить местного врачевателя, может, посоветуешь этому альфе какое-нибудь приворотное зелье, он ведь всё ещё одинок.

      Сехун смутился, а Джонин заулыбался.

— Думаю, что и без зелья у него всё будет хорошо. Проходите. Я всегда рад гостям, кстати, Юнхо-ши, ваш заказ уже готов, я сейчас принесу.

— Не торопись. Ты один дома?

— Нет с Бэкки. Исин ушёл в лес за хворостом. На плите зелье не сваришь, а печку топить надо. Присаживайтесь, не стойте.

      Джонин указал рукой на диван. Юнхо опустился на мягкие подушки, а Сехун пристроился у окна, движения всё ещё вызывали небольшой дискомфорт. Альфа осмотрелся. Деревянный дом, словно дышал. Каждая частичка здесь была пропитана запахом сливок и апельсина, сочетание было необычное, но Сехуну казалось очень гармоничным. Вдруг среди этих двух запахов он очень отчетливо ощутил третий. Нежный, свежий, трепетный, что заставлял все внутренности дрожать от предвкушения. Зелёный чай, что рос на просторах рая. Сехун поднял взгляд на лестницу и замер. Придерживаясь за перила, вниз спускалась его мечта, его наваждение, его сладкий сон, но в то же время его боль, его безумие, его смерть — Бён Бэкхён. Омега смотрел под ноги и не замечал никого вокруг. Он был очень сосредоточен, но Сехун видел, каким слабым он был, с каким трудом давался ему каждый шаг. Уши заложило, альфа резко подался вперед, поймав омегу, что, подвернув ногу, мог рухнуть вниз.

— Бэкки! — тут же подлетел Джонин. — Я же говорил, будь аккуратнее, а если бы Сехун-ши не успел?

— Ну, сломал бы себе пару костей, не убудет, — ответил Бён, даже не посмотрев в сторону Сехуна, что неспешно разжал свои руки, опуская омегу на пол.

— Вот же недоразумение, — причитал Джонин. — Вы его извините, спасибо вам большое, не подоспей вы вовремя, опять с ним пришлось бы возиться.

— Тебя никто не просил, — возмутился старший омега, а потом всё-таки посмотрел на Сехуна, что растерянно хлопал глазами.

      Вы когда-нибудь ощущали себя словно под асфальтоукладочным катком? Нет? А вот Сехун сейчас чувствовал себя раздавленным под этим взглядом. Коньячные глаза потеряли блеск, кожа была бледной, темные круги под глазами и в кровь искусанные губы.

      Омега тоже казалось замер, пауза затянулась. Юнхо, печально улыбнувшись, взял ничего не понимающего Джонина за руку и потащил в сторону кухни. Бэкхён был ниже Сехуна, поэтому смотрел на него снизу вверх. Казалось, он не дышал, Сехун, молча, стоял, боясь спугнуть этот момент. Старейшины говорили, что Бэкхён не вспомнит его. То падение навсегда сотрётся из его памяти, но сейчас омега смотрел так, словно все те дни, что он был рядом с ними, он видел его, чувствовал его заботу и любовь. Сехун уже думал о том, чтобы подойти и обнять Бэкхён. Прижать к себе и никогда не выпускать, но голос омеги разрушил его хрупкую иллюзию, что вмиг обратилась в пыль.

— Мы с вами встречались когда-нибудь? — спросил Бэкхён, внимательно разглядывая альфу.

— Вряд ли, — выдохнул Сехун, было больно, но на что он рассчитывал? — Я жил очень далеко, вряд ли наши дороги могли пересекаться.

— Мне кажется знакомым ваше лицо.

— Мое лицо столь типично, что…

— Нет, дело не в этом, — ответил омега, а Сехун заметил, как тот нервно ломал пальцы. — Даже не знаю, как объяснить…

— Не берите в голову, — натянуто улыбнулся альфа, протягивая руку. — О Сехун.

      Омега взглянул на протянутую ладонь, а потом несмело потянул свою. Сехун крепче вцепился в руку омеги, стараясь запомнить ощущение этой кожи на своих пальцах. Он не рассчитывал на то, что когда-нибудь сможет коснуться её ещё раз. В глазах Бэкхёна отчетливо была видна незаинтересованность в дальнейшем общении.

— Извините, я собирался прогуляться.

— Может… — все-таки решил попытать удачу Сехун.

— Я предпочитаю гулять один, — резко ответил омега и, нервно поправив челку, пошел к выходу.

      Сехун опустился на диван и запутался пальцами в своих волосах. Хотелось сорваться следом, но он лишь устало откинулся на спинку, закрывая глаза, не замечая, как слёзы сорвались по щекам. Больно, это было, действительно, больно. Будучи ангелом, он мог быть рядом круглые сутки, обнимать долгими ночами, уносить Бэкхёна в мир спокойных снов, укрывая одеялом из белоснежных крыльев, что не подпускали к омеге внешние раздражители, и даже звуки города тонули в перьях, охраняющих самое сокровенное.

      Пообщавшись со Странником, Сехун знал о том, что они с Бэкхёном не были истинной парой, юношеская влюблённость первая близость и неопытность обоих сыграли свою роль. Тогда Сехун проклинал создателя, что отдал судьбу такого страшного демона в руки, да даже не в руки… непонятно кого. Теперь из-за этой беспечности страдал такой прекрасный омега. О не знал, как снова разжечь огонь в этих глазах, что нужно сделать?

      Тёплая рука легла на плечо. Сехун вытер щёки и посмотрел на Юнхо, что лишь помотал головой.

— Идём домой? — спросил старший.

      Сехун кивнул.

— Заходите почаще, — отозвался Джонин. — Ему нужно общение, но он оградился от всего. Я понимаю, что прошло очень мало времени с момента похорон его сынишки, но… он должен жить. Ведь его счастье в его руках, нужно только доказать ему это.

      Альфы вышли, покинув двор. Сехун заметил Бэкхёна, что сидел в сторонке от детской площадки и плакал. Он судорожно вытирал щёки, чтобы никто не увидел его слабости, а потом, словно почувствовав взгляд Сехуна, обернулся. Альфа попятился от неожиданности и ударился о забор. По спине прошла волна боли, но он не подал виду, отворачиваясь, даже не замечая, как в ужасе расширяются глаза омеги, когда он видит два продолговатых кровавых следа на рубашке Сехуна. Омега подскакивает на ноги, но Юнхо резко закрывает дверь. Ещё рано, пока не время.

      Мужчина помог добраться младшему до спальни, стащил с того рубашку и покачал головой. Бинты насквозь пропитались кровью. Слишком большие нагрузки легли на раненую спину. Юнхо никогда не понимал, почему ангелы оставляли такие глубокие следы, чтобы до остатка своих человеческих дней падший смотрел на эти жуткие шрамы и жалел о своём поступке? Только вот разве кто-то пожалел? Ангелы осознанно идут на этот шаг, ведь не каждому дано пережить боль, что рождают в себе эти остатки прошлой жизни.

      Юнхо видел многих, видел раненых, покалеченных, помогал восстанавливать сломанные крылья, были на его счету и падшие. По своему опыту он знал, что боли не оставят Сехуна ещё несколько лет, ведь такую сильную боль может перекрыть только такое же сильное чувство, такое, как например, исполнение самого заветного желания. Того, ради которого ангел „упал“ с небес. Вот только Бэкхён сам не знал, чего хотел. Он оградился от мира, от людей, от жизни. На что он надеялся? Он думал о том, что, выразив свой протест, он получит обратно и мужа, и сына? С того света не возвращаются, хотя омега вбил себе в голову обратное. Каждый вечер он идёт в одно и то же место, садится на лавочку и чего-то ждёт. Дождь, снег, он всё равно сидит и смотрит в одну точку, пока Исин не привозит туда взволнованного Джонина, и они вместе не увозят Бэкхёна обратно. Чего или кого Бэкхён ждёт на этой лавочке?

      Сехун шипит, когда старший промывает раны, а потом обрабатывает их мазью, что дал Джонин. Становится немного легче. Накатывает дрёма.

— Се, что ты думаешь насчет того, чтобы дать Бэкхёну почитать древние легенды?

      О напрягся.

— Какие именно? — спросил он, посмотрев через плечо на старшего. Сон моментально куда-то испарился.

— Ну, есть у меня парочка древних книг, может он отвлечётся немного. Не нравится мне его вид. Может, хоть книги его заинтересуют?

— Не знаю, нужно ли ему это? Он человек, а люди не особо верят в легенды, — ответил Сехун, стараясь унять своё сердцебиение. Он подумал о том, что будет с омегой, если он узнает, что его крохотный сынишка был самым могущественным демоном, и что он не умер от недостатка кислорода, а был убит древней магией? Он же совсем сойдёт с ума.

— А я думаю, что ему пошло бы на пользу. Я дам тебе завтра пару книг, занесёшь?

— Я? — опешил Сехун.

— Тебе нужно привыкать общаться с людьми, если с этим странным поладишь, значит, и с остальными проблем не будет.

— Бэкхён не странный, он просто…

      Сехун пытался подобрать слово: сломленный, отчаявшийся, разбитый. Убитый — вот то слово, что очень точно характеризовало омегу. Бэкхён был именно неживым. Он существовал, но не жил. Его жизнью был его сын.

      О задумался, а разве не в его силах вернуть омегу к жизни? Он не может воскресить ему сына, а в голове мелькнула мысль о том, что он может подарить ему другого. Такого же любимого, улыбчивого и красивого. Только вот согласится ли Бэкхён на другого? Альфа понимал, что не сможет вытеснить из сердца омеги любовь к тем, кого уже нет на свете, но ведь пока сердце не умерло, оно может любить и дарить любовь другим.

      Сехун прикрыл глаза, представляя Бэкхёна с крошечным альфой на руках и себя рядом с ними. Внутри стало тепло, сон медленно сморил его, Юнхо улыбнулся, потрепав чёрную макушку.

— Эх, мечтатель.

      Альфа ушёл в свою комнату и достал чистый холст, сегодня он рисовал зимний пейзаж и ледяного мальчика, чьё сердце было под силу растопить лишь яркому солнышку.

      Бэкхён, не спеша, опустился на краешек детской песочницы, не отрывая взгляда от закрывшейся калитки. Сердце тревожно билось в груди, уши закладывало, а в голове рождались странные мысли. Омега был уверен, что уже где-то видел этого человека. Знакомый силуэт, черты лица, голос, что-то было в этом парне, что не могло унять сбившееся дыхание омеги. Бён огляделся и грустно улыбнулся, наблюдая за детьми, что возились в песочнице. Казалось, это был небольшой поселок, но здесь было всё, что необходимо для комфортной жизни.

       Бэкхён осознавал, что ему, человеку, было очень спокойно в стае волков. Пусть они все не обращались при нём и называли это место деревней, своей сущности ведь не спрячешь.

      Волки были очень дружелюбны, и Бэкхён был благодарен им за это. Он был очень рад, что однажды познакомился с Джонином. Его семья в своё время покинула лес. Мальчики познакомились в младшей школе, и до сих пор были не разлей вода. Первое время Бён даже не подозревал об особенности своего друга, пока однажды тот сам не раскрыл свою тайну. Бэкхён навсегда запомнил темную шерсть и красивые зелёные глаза большого волка. Но из-за своей трусливой натуры Бэкхён на пару часов закрылся от друга в своей комнате, но любопытство было сильнее. Внутри зарождался интерес, и спустя время Бэкхён уже без страха мог даже засыпать с огромным зверем под боком.

      Когда им было по шестнадцать, Джонин заявил, что нашёл своего альфу, и они планируют сыграть свадьбу в деревне, по волчьим обычаям. Бэкхён был первым приглашенным гостем. Там-то он и познакомился со своим будущим мужем. Он был каким-то дальним родственником Исина, жениха Джонина, альфе было семнадцать, он очаровывал всех своей улыбкой. Бэкхён был не исключением, он тоже попал под очарование парня и вскоре мог назвать его своим другом, а позже даже одним из лучших друзей. Всё изменила неожиданная течка.

      В тот день они вчетвером отправились в поход. Исин грезил узнать о родном лесе как можно больше, Джонин во всём поддерживал мужа и с энтузиазмом гонял по холмистой местности. Бэкхён рвения друга не разделял, но покорно шёл рядом со старшим альфой, что без перерыва рассказывал веселые истории. Пока волки бегали по лесу, Бэкхён решил искупаться в небольшой лесной речке. Он плескался в воде, а альфа наблюдал за ним с берега. Вода была холодная, да и ночь, проведённая в палатке, добила парня. Бэкхён чувствовал недомогание, его слегка потряхивало, поднялась температура, его всего скрутило. Боли были настолько сильными, что хотелось кричать. Джонин носился вокруг него, а потом отправил домой в сопровождении друга.

      Где-то в середине пути озноб сменился жаром, в горле пересохло. А запах альфы рождал странные желания. Бэкхён не понял, как начал прижиматься ближе к старшему, норовил коснуться его, альфа растерялся, он сам, чувствуя нарастающий запах омеги с трудом контролировал себя. Они оба не понимали что творят, Бэкхён просил избавить его от боли, а старший просто подчинился.

      Осторожные ласки, первые поцелуи и сцепка, когда они поняли, что натворили, уже ничего нельзя было изменить. Бэкхён плакал, а альфа просто обнял, пообещав, что никогда не оставит омегу одного. Они поженились и ждали появления малыша. Бэкхён очень любил своего ещё не родившегося ребёнка, а муж… муж по-прежнему был для него лишь лучшим другом.

      Когда позвонили и пригласили на опознание, омега едва устоял на ногах. В морге ему стало плохо, если бы не Джонин с Исином, он бы умер ещё тогда. Ким увёз друга из города. Бэкхён начал немного оживать, ведь он должен был позаботиться о своём сыночке. Через три месяца Омега услышал голос своего ребёнка и ощутил хрупкое тельце в своих руках.

      Бэкхён преобразился. Он сиял. Он превратился из несчастного омеги в заботливого папочку. Ребёнок был для него на первом месте, он отдавал малышу всего себя, порой забывая обо всём. Джонин, смеясь, называл это зависимостью, даже не думая о том, что был прав. Это была настоящая одержимость. Может, со стороны они казались обычной семьей, но Бэкхён чувствовал, как становился всё более зависим от мальчика. Он стал его слугой, порой он даже забывал поесть, прибегая на каждый зов своего чада. Омеге казалось, что иногда он видел странный блеск в глазах своего ребёнка, но списывал всё на освещение.

      Бэкхён любил своего сына, выполнял все его капризы. Исин иногда говорил, что омега слишком балует малыша, но Бён не слушал, ему хотелось обеспечить сына всем, ведь эта кроха был единственным родным человеком для омеги. Родители жили в другом городе и не часто выбирались в гости к сыну.

      За несколько месяцев до трагедии, Бэкхёна начало давить ощущение тревоги, ему казалось, что за ними кто-то постоянно следит. Малыш всё чаще начал капризничать и кидаться игрушками в какую-то только ему известную цель.

Бэкхён терпел, списывая это на проявление характера. Всё реже они посещали своих друзей, словно замкнувшись в своём маленьком мире. Омега никого не хотел впускать в него, поэтому долго сопротивлялся, когда врачи скорой помощи пытались забрать из его рук задыхающегося ребёнка. Дрожь бежала по телу, внутри всё горело, выжигая внутренности. Бэкхён помнил, как стоял на коленях и молился, а внутри разрасталась бездна, разрушая всё на своем пути. Это было настоящее безумие. Только чудо удержало омегу от того, чтобы не накинуться и не разорвать на части человека, что сообщил ему о смерти его мальчика, его мира.

      Всё вокруг стало серым. Омега похоронил себя рядом с сыном. У него больше не было смысла жить. Он винил себя в том, что не уследил, не уберёг, не защитил. На глазах была пелена, ничего не могло вернуть Бэкхёну свет. Потому что им для парня был его малыш.

      Папа сидел у кровати омеги и плакал, Джонин поил какими-то травками, но Бэкхёну было всё равно. Он перестал считать дни. Он отощал, часто падал в обмороки, его положили в больницу для восстановления. Он лежал на кровати и смотрел в потолок в надежде, что скоро он обязательно отправится за своим сыночком. Никто ему был не нужен. Вот только с наступлением темноты, когда в больнице становилось слишком тихо, омега мог поклясться, что слышал чьи-то неуверенные шаги, чётко ощущал чьё-то дыхание рядом, лёгкое прикосновение к виску и тепло, что согревало его изнутри, что пыталось вернуть ему силы жить. Бэкхён засыпал, словно чувствуя чьи-то крепкие объятия. Было страшно, но в то же время становилось так спокойно. Это тепло позволяло спать без кошмаров, что преследовали его наяву.

      Омеге казалось, что он сходит с ума, потому что пустота внутри начала заполняться непонятным чувством ожидания. Бэкхён каждую ночь ждал своего невидимого гостя и готов был забыть обо всём, чувствуя лёгкое касание в районе виска.

      С каждым днем в Бэкхёне боролись два чувства. Он ненавидел себя за слабость, ему казалось, что всеми этими непонятными чувствами он предает память своего сына. С каждым новым миражом Бэкхён разрывался на части и однажды просто не выдержал, внутренний голос, словно приказывал прекратить всё это. Прервать всё это безумие, сделав один лишь шаг. Всего пара минут, и он сможет обнять своего сынишку и забудет об ощущении чужого дыхания на всё ещё не помеченной шее. Муж дал время подумать, но ответа омеги услышать не успел. Они были семьей лишь по документам.

      Шаг в пропасть и ощущение полёта, внезапный страх и паника, словно пелена сорвалась с глаз, последние отголоски реальности и… Чужие пальцы на запястье, что крепко держат. Движения замедляются, а сердце замирает. Знакомое дыхание у виска и ощущение чужих рук на талии. Бэкхён делает глубокий вдох, но кроме своего запаха не чувствует больше ничего. Ему кажется, что он слышит шелест крыльев. Его опускают на лавочку, омега медленно открывает глаза.

— Больше не делай так, — тихий голос, проникающий в самое сердце. — Я ведь не всегда смогу быть рядом.

      Знакомое ощущение поцелуя на виске, а потом темнота и только слёзы на щеках. Омега огляделся, он сидел во дворе своего дома, где-то наверху горят окна его квартиры, но подниматься не хочется. Он остаётся сидеть и ждать рассвета, что неторопливо двигался в сторону его израненного сердца.

      Утром Бэкхён уже барабанил в дверь Джонина. Открыл опешивший Исин, младший, игнорируя альфу, побежал к книжному шкафу.

      Джонин вышел из спальни, сонно потирая глаза, он с интересом смотрел на то, как его друг рылся в старинных книгах, что достались Киму в наследство от дедушки. Бэкхён перелистывает легенду за легендой, пока не останавливается на одной. Бён погружается в чтение. Альфа, пожимая плечами, ушёл на кухню готовить завтрак, а Джонин осторожно опустился рядом с Бэкхёном, замечая нездоровую бледность на лице омеги.

— Джонин-а, — севшим голосом начал Бён, оторвавшись от книги. — Что ты знаешь об ангелах?

— Ангелы? — растерялся Джонин. – Ну, ангелы одни из трёх великих высших рас нашей вселенной. Они делят первенство с демонами и оборотнями. Ангелы — контрольный орган, они ведут отсчёт и охраняют баланс. Они борются за спокойствие трёх миров. Следят за демонами, предотвращают их попытки перевернуть мир. Нечасто встретится демон, способный сравниться по силе с правителем ангелов.

— А этот? — сказал Бэкхён, повернув в сторону Джонина книгу.

      Джонин ненадолго завис на больших буквах, кроваво-красным цветом рассказывающих про „проклятое дитя“, а потом отвёл взгляд.

— Не бери в голову, — нервно усмехнулся Джонин. — Этому демону не под силу возродиться. Ангелы тщательно следят за этим, они не допустят нового разрушения мира.

      Бэкхён тут же померк, Джонин видел, как медленно лицо омеги словно покрывалось тенью, взгляд опустел, а силы покинули. Он снова и снова прокручивал в голове прочитанную легенду. Всё сходилось: его муж умер, не достигнув двадцати лет, ребёнок появился на свет в больших мучениях, Бэкхён ещё помнил, как несколько раз терял сознание во время родов. Врачи выглядели растерянными, но до конца продолжали бороться. Малыш с первых дней, действительно, мог манипулировать близкими людьми. Бён вспомнил те блики в глазах мальчишки, что он списывал на свет. Получается, его сына убили молитвы. Ангелы — вот кто отнял у омеги смысл жизни, только вот проклинать их или благодарить, Бэкхён не знал, а еще он не знал, почему оставили в живых его, того, кто породил на свет демона.

      Омега вспомнил своё недавнее помешательство, шаг с крыши и существо, что вытянуло его из капкана смерти.

— А что будет с ангелом, если он откроется человеку? — слетело с губ Бёна.

— Его отстранят, — вернулся в комнату Исин. — Это хуже любого наказания, даже хуже смерти. Отстранённые ангелы словно прикованы к одному месту, вся их оставшаяся вечность проходит в пределах одной комнаты.

— Оттуда нет выхода?

— Есть один, но не все готовы на него решиться, — ответил Джонин.

— И какой он? — дрогнувшим голосом спросил Бэкхён.

— Лишиться крыльев, — грустно вздохнул Исин.

      Бён вздрогнул, вспоминая огромные белые крылья незнакомца, а потом просто встал и ушёл, не замечая, что снова пришёл к той самой скамейке, где видел своего спасителя в последний раз.

      Бэкхён чувствовал себя пустым. Он каждую ночь ждал тот осторожный поцелуй в висок. Без этого прикосновения он не мог спать ночью. Он снова проклинал себя. Во сне ему являлся его сын. Омега сидел у него в ногах, склонив голову. Он чувствовал огонь, сковывающий тело. Он должен был сгореть со своим ребёнком, но его пожалели, почему?

      Через две недели мучений, Джонин и Исин собрали его вещи и перевезли младшего в деревню. Они обещали, что энергетика волков защитит Бэкхёна от кошмаров, вот только Бён знал, что больше не сможет заснуть, пока не почувствует лёгкое прикосновение обветренных губ к своему виску.

      Сегодня что-то изменилось, во-первых, куда-то пропало окончательно чувство пустоты, во-вторых, запах розмарина заполнил каждую клеточку, восстанавливая изнутри, стало легче дышать. Тот странный парень смотрел на него такими печальными глазами, а его руки дарили знакомое тепло. Кто он? Почему он здесь, а главное, откуда взялась кровь на его рубашке? Бэкхён снова вспомнил две яркие полоски на ткани, а перед глазами предстал силуэт его ангела, огромные крылья. Омега почувствовал дрожь. Но ведь этого не может быть!

      Влетев в дом, Бэкхён тут же побежал на кухню, где Джонин возился с ужином.

— Кто тот альфа? — с разбегу спросил он.

      Ким подскочил на месте, а потом обернулся на нарушителя спокойствия.

— Который? Юнхо-ши наш сосед, он жил тут ещё при моем дедушке.

— Нет, не этот, второй, что пахнет розмарином.

— Ну, это гость нашего соседа. Его зовут Сехун, а больше я о нём ничего не знаю.

— А для кого ты варил свою дурнопахнущую мазь? — поморщил нос Бён.

— Юнхо-ши поранился на охоте, для него и варил. Странный ты.

      Джонин подошёл к младшему и положил ладонь на его лоб. Бэкхён был холодным. Даже слишком холодным. Ким насторожился. Давно он не видел своего друга таким перевозбуждённым. Бэкхён отбросил руку старшего со своего лба.

— Со мной всё хорошо, — отвел глаза Бён. — Наверное, я разучился общаться с людьми. Незнакомцы меня пугают.

— Тебе нужно начинать жить, Бэкхён-и, начать общаться с людьми. Ты не можешь прожить всю жизнь один, замкнувшись в своём маленьком мире. Да, терять любимых больно, но надо продолжать жить. Ты думаешь, им будет приятно наблюдать за тобой с небес?

      Бэкхён почувствовал, как ноги подгибаются. Ведь, по сути, всё, что у него было, ему не принадлежало. У него не было мужа, потому что ему изначально предназначено было исчезнуть. У него не было сына, потому что сущность демона была изначально вложена в человеческую оболочку. Бэкхён был просто хранилищем, перевалочным пунктом. Как же он заблуждался. Он придумал всю свою идеальную жизнь, и лишь те нежные прикосновения к виску были настоящими.

      Слёзы потекли по щекам.

— Ты чего? — подорвался к нему Джонин. — Ты прости, я порой говорю такие странные вещи, если ты так не считаешь…

— Прости меня, — плакал Бэкхён на груди друга. — Ты прав, ты во всём прав, просто мне очень тяжело. Прости, что вымотал тебе нервы. Я больше не буду, только не оставляй меня. Научи меня жить. Я не знаю с чего начать.

— Для начала перестань плакать, — улыбнулся Джонин, обнимая младшего. — Давай договоримся, что с этого дня слёз в твоей жизни больше не будет.

— Ну, это от меня не зависит, если…

— Бэкхён-и, ты опять начинаешь придумывать отговорки. Давай так, когда ты будешь вспоминать что-то из прошлого, просто улыбнись, а в будущем… Постарайся сделать так, чтобы и в твоём будущем больше не было повода для слез, а я в свою очередь обещаю помогать в любых твоих начинаниях.

      Бэкхён натянул улыбку. Джонин улыбнулся в ответ.

— Знаешь, твоя улыбка такая очаровательная, не понимаю, куда смотрят альфы. Ты совсем замкнулся в себе, а ведь ты ещё очень молод, Бэкхён-и.

      Младший смутился, отводя взгляд. После той, единственной ночи, он даже и думать не смел об альфах. У него были другие заботы.

— Начинаем программу по изменению жизни Бёна Бэкхёна, — оживился Джонин. — Пункт первый, сейчас ты садишься за стол и ешь всё, что я тебе приготовил.

      Ким засуетился, накрывая на стол.

— Джонин-а, в меня столько не влезет, — возмутился Бэкхён.

— Влезет, ещё добавки попросишь. Ешь.

      Джонин погладил Бэкхёна по голове. Младший несмело взял в руки палочки. Он уже и забыл, когда нормально ел. Всё, что было на столе, казалось таким вкусным. Бэкхён поразился, ведь раньше ему казалось, что вся еда имела одинаковый привкус. Его перестали радовать любимые блюда, а сейчас хотелось попробовать многое.

      Наевшись до отвала, Бэкхён улыбнулся Джонину, что стоял у плиты.

— Спасибо. Всё было очень вкусно.

— Ты такой милый сегодня, неужели появление этого странного альфы так на тебя подействовало?

— Причём тут он? — постарался сдержать свою растерянность Бён. — Просто, кажется я, наконец, понял, что так дальше жить неправильно.

      Джонин взъерошил волосы младшего.

— Пункт второй, вернём тебе нормальный вид.

— Что? — возмутился младший. — Что со мной не так?

— Ты себя в зеркало видел? — поморщился Ким, взяв Бэкхёна за руку, и потащил в ванную.

      Бэкхён ахнул, увидев свое отражение. Он не видел себя в зеркале с момента смерти сына, больше двух месяцев он не хотел смотреть в свои глаза, а сейчас перед ним стоял бледный, заросший омега. Волосы были в беспорядке, губы были истерзаны, глаза потускнели. Теперь Бён понимал, почему в городе люди смотрели на него с подозрением. Он стал похож на бомжа.

      Джонин потянул младшего к ванной.

— Садись, сейчас я натаскаю воды, и ты хорошенечко отмокнешь.

      Бэкхён послушно кивнул и начал раздеваться. Джонин вылил на него не одно ведро ароматной воды, запахи расслабляли, глаза наливались свинцом.

— Так, не спать. Это будет третьим пунктом нашего плана, — засмеялся Ким.

      Бэкхён понял, что ему тоже хочется смеяться вместе с другом. Через час с водными процедурами было покончено. Джонин подстриг отросшие пряди Бэкхёна, уложил их в прическу.

— Вот, другое дело, — кивнул Ким. — Думаю, что если ты будешь правильно питаться и спать по ночам, цвет лица нормализуется.

— Джонин-а, я боюсь, что не смогу заснуть. Кошмары…

— Кто твой друг?

— Самый лучший человек на свете, — сказал Бэкхёна, рассмеявшись, замечая, как покраснели щёки старшего.

— Это тоже, — сказал Ким. — Но в первую очередь я потомок великого знахаря, а значит, у меня есть зелье на любые случаи жизни. Ты пока займись чем-нибудь, а я сварю тебе хорошую успокоительную настойку, с которой ты будешь спокойно спать всю ночь.

      Джонин подмигнул младшему и ушёл на кухню, а Бэкхён опустился в кресло, потянувшись за книгой, что лежала на столе. Дверь отворилась и в дом, стряхивая с себя капли дождя, вошёл Исин.

— Ох, с трудом успел до дождя вернуться. Небо словно продырявило, — сказал альфа, вешая свою куртку на вешалку. – Ммм, так вкусно пахнет, у нас сегодня пир?

      Исин обернулся и посмотрел на Бэкхёна, что несмело отвёл глаза от пристального взгляда альфы.

— У нас гости? — хитро усмехнулся старший. — Джонин-а, представь меня этому прекрасному юноше.

      Бэкхён засмеялся.

— Син-а, это же я, Бэкхён, — сквозь смех ответил омега.

— Как? — сделал удивлённый вид Чжан. — Кто ты, и что ты сделал с нашим угрюмым Бэкки?

— Прости меня, — тихо шепнул омега, тут же оказываясь в крепких объятиях альфы.

— Будь сильным, малыш. Все ещё будет хорошо. Борись за свое счастье. Мы рождены, чтобы бороться, без борьбы мы умираем. Ты молодец, что всё-таки решился. Хватит мучить себя, мы всегда будем помнить о них, но надо идти вперёд.

— Спасибо, что вы есть у меня.

      К рукам Исина присоединились руки Джонина, они крепко обняли друг друга, и на миг Бэкхёну показалось, что он снова ощутил себя живым, вот только всё ещё не хватало нежного прикосновения к виску.

— Пойдем, я уложу тебя спать, даже если хочешь, могу спеть тебе колыбельную.

      Бэкхён отрицательно помотал головой.

— Расскажи мне одну вещь, — сказал Бэкхён, устраиваясь в кровати с дымящимся настоем в руках и дуя на него.

— Какую? — оживился Джонин, усаживаясь рядом.

— Помнишь, мы говорили об ангелах?

— Помню, — напрягся Ким, но Бэкхён сжал его руку.

— Ты сказал, что единственный способ избежать отстранения — это потерять крылья. Что это значит?

— А так не понятно? — грустно улыбнулся Джонин.

      Бэкхён сглотнул и отрицательно помотал головой. Старший усмехнулся.

— Потерять крылья — это значит потерять свою ангельскую природу, стать павшим, стать одним из сынов человеческих.

— То есть упавшие с небес ангелы, становятся обычными людьми?

— Ну, не совсем обычными. В память о своём прошлом на спине падшего остаются глубокие шрамы.

      Бэкхён почувствовал, как мурашки побежали по телу.

— А из-за чего ангелы чаще всего покидают небеса?

— Из-за любви, — печально сказал Джонин. — Но получается так, что, спустившись на землю, спустя пару лет падшие ангелы умирают.

— Почему? — растерялся Бэкхён.

— Потому что не находят ответа у тех, ради кого они лишились всего. Знаешь, живёт человек и даже не подозревает, что за его спиной постоянно находится ангел, оберегает, заботится, учит чему-то. Некоторые из небесных стражей теряют голову под очарованием своих подопечных, они бросают всё и являются перед человеком в критический момент. Спасают от смерти, оказывают поддержку, согревают теплом своего пылающего сердца. Знаешь, говорят, что крылья ангела могут излечить от любой боли, так вот ангел начинает злоупотреблять своей силой, а потом и вовсе решает спуститься к человеку и остаться с ним навсегда. Но быть ангелом и оберегать это одно, а быть человеком и любить совсем другое. Чаще объекты любви даже не узнают своих ангелов, проходя мимо них. Смотрят равнодушно, чем терзают такое хрупкое сердце. Любому падшему дают определённый срок, если за это время его не признают, то ангел просто исчезает. Его разъедает боль, или убивают его раны.

— Раны? — хриплым голосом произносит Бэкхён.

— Знаешь, как получаются те шрамы на спине, о которых я уже упоминал?

      Бэкхён поднял на старшего глаза, полные слёз.

— Главный из старейшин отрубает крылья ангела острым мечом. Знаешь, это всё равно, что отрубить руку или ногу. Крылья — это часть ангела.

      Ужас проник в сердце младшего. Он представил боль, через которую проходят эти невинные существа. Неужели любовь может причинять такую боль? Бэкхён подумал, а смог бы он позволить отрубить себе руку, только ради того, чтобы быть рядом с любимым, любимым, который возможно тебя даже не узнает в толпе.

— Шрамы от крыльев может вылечить лишь тот, из-за кого они были нанесены. Шрамы может излечить лишь любовь. Они затягиваются лишь на некоторое время, но при любом неосторожном движении они снова открываются.

      Бэкхён вспомнил, как Сехун налетел на калитку. Значит…

— Мы завели слишком грустный разговор перед сном, — отвел глаза Ким. — Ты обещал мне не плакать.

— Я не плачу, — тихо сказал Бён.

— А это что? — вытер влажные щеки младшего Ким.

— Прости, просто… Джонин-а, а если тот человек ответит? Шрамы, они затянутся навсегда? Если ангел получит любовь, о которой мечтает, над ним не будет нависать угроза?

— Не будет, если человек признает падшего парой, обращение закончится. След останется, но больше никогда не будет беспокоить влюблённых, но таких случаев было очень мало.

      Бэкхён решительно допил отвар Джонина и кивнул сам себе, он спасёт своего ангела.

— Спи давай, — улыбнулся Ким.

      Бэкхён устроился в кровати, закутался в одеяло и почувствовал лёгкое прикосновение губ Джонина к своему лбу. Тихий шёпот ворвался в сознание, а сон незаметно настиг парня.

      Сехун проснулся от яркого солнца, что светило в окно. Спина затекла, он попытался подняться, сильной боли не было, но всем телом ощущалась слабость. Альфа подошёл к зеркалу, замечая, что кожа стала почти серой. Он провёл пальцем по мешкам под глазами и вздохнул, не слишком ли рановато? Накинув рубашку, он пошёл в сторону кухни. Юнхо как раз заканчивал завтрак.

— Доброе утро, — сказал Сехун, обращая на себя внимание.

— Доброе, — ответил старший, а Сехун заметил, как поползли вниз уголки губ альфы.

— Хреново выгляжу, да? — усмехнулся Сехун. — Видимо процесс пошёл. Сколько я был в отключке?

— Две недели, — ответил Юнхо, подбегая к младшему и осматривая его с ног до головы.

— Мне дали так мало времени, — засмеялся Сехун. Он опустился на корточки, вытирая слёзы. — Интересно, сколько мне осталось? День, два, неделя?

— Он сказал помочь, — нервно шептал Юнхо. — Он сказал защитить, но он не сказал, что счёт идёт на дни.

— Ммм, значит, обо мне позаботились, приятно.

      Сехун поднялся на ноги и пошёл к выходу.

— Се подожди, поешь…

— Для чего это? Вы же знаете, что мне нужно.

      Сехун распахнул дверь и вышел на улицу, свежий морозный воздух наполнил лёгкие. Хотелось взлететь, парень усмехнулся своим желаниям. Ему бы не упасть, устоять на ногах, а он мечтает о полёте. Перед глазами всё кружилось, он ведь, и, правда, не ожидал такой подставы, падшим обычно давали год-два, но никак не месяц, что Сехун успеет за месяц?!

      Капля пота медленно стекала по виску. Альфа вышел со двора, кутаясь в собственные руки. Было слишком рано и на улице ещё никого не было. С неба падали белые снежинки. Сехун протянул ладонь, наблюдая, как маленькая резная льдинка потихоньку превратилась в каплю воды. Он никогда не чувствовал ни тепла, ни холода, а сейчас внутри бушевал пожар, а тело трясло от ледяного ветра.

      Вдруг на плечи альфы легла тёплая куртка, а в нос ударил аромат зелёного чая.

— Слишком опрометчиво стоять на улице в одной рубашке в такой холод. Вы решили заработать воспаление лёгких?

      Сехун боялся обернуться, потому что своим видом он мог спугнуть омегу окончательно.

— Почему вы не спите в столь ранний час? — спросил альфа, так и не оборачиваясь.

— Я вообще плохо сплю, — ответил Бэкхён, не предпринимая попыток встретится с альфой взглядом, ведь он и сам ещё не был готов к этому.

— Мне очень жаль. Я слышал о том горе, что приключилось в вашей семье. Это очень тяжело терять близких.

— Очень… — шепнул Бэкхён.

      Сехун почувствовал тёплые пальцы, что коснулись его заледеневших ладоней.

— Да вы совсем замерзли, — забеспокоился омега, взяв мужчину за плечи и поворачивая к себе лицом.

      Сехун видел, как полные слёз глаза разглядывали его лицо, но сейчас он не мог оторвать взгляда от омеги, что явно изменился со вчерашнего дня. Он сиял изнутри, и альфа невольно сощурил глаза.

— Господи, — напугано шепнул омега, а в голове снова и снова крутились мысли о том, что он думал, что сможет уберечь парня от этих мук. — Тебе нужно срочно лечь.

— Я только встал, — улыбнулся Сехун, крепче сжимая руку омеги в своей.

— Нет, нет, только постельный режим, идём.

      Бэкхён затянул Сехуна обратно в дом, где их встретил растерянный Юнхо.

— Почему вы позволили ему уйти? Вы видели, в каком он состоянии? — причитал омега. — А если бы он упал? Поранился или ещё чего похуже?!

— Я… я думал…

— Всё вы только думаете.

      Сехун с улыбкой наблюдал за суетящимся омегой. От пристального взгляда Бэкхён краснел и прятал глазки, но продолжал хозяйничать на кухне Юнхо.

— Сехун-ши, кажется, я просил вас лечь, — тихо сказал Бён, включая чайник.

— Да, милый, — тихо ответил альфа, и поплелся в сторону спальни.

      Уши Бэкхёна запылали, а Юнхо улыбнулся.

— Я в город, проследи за ним, только ты можешь ему помочь.

— Я знаю, — тихо ответил Бэкхён. – Сэр, вы не могли бы привезти ему тёплые вещи. Я думаю, что ему будет полезен свежий воздух, но он замёрзнет здесь. Я знаю, что вам не нужны пуховики, у оборотней горячая кровь, а Сехун…

— Я понял, только ты не опускай руки. Что-то пошло не так, но мы же не сдадимся?

— Ни за что, — сжал кулаки Бэкхён.

— У него в комнате на тумбочке стоит мазь, она смягчит боль.

— Хорошо, — кивнул Бэкхён, провожая старшего до двери.

— Ты предупредил Джонина, что ты здесь? А то твой друг опять поднимет панику.

— Он видел, куда я пошёл, — отвел взгляд Бэкхён.

— Ладно, — засмеялся Юнхо и вышел.

      Бэкхён остался один, он вернулся на кухню и, заварив крепкий чай, направился в комнату Сехуна. Альфа лежал в кровати, на висках блестел пот, он нервно ворочался, морщась от каждого движения. На простыни можно было заметить следы крови.

— Повернись, — сказал омега, опускаясь рядом.

— Не нужно, — ответил альфа, поймал ладонь омеги, что легла на его лоб. — Всё хорошо.

— Я же вижу, что тебе больно, повернись или хочешь, чтобы я развернул тебя силой. Ты не думай, что я не смогу, ты сейчас явно слабее меня.

      Сехун не знал, как реагировать, омега был слишком нежен и слишком упрям.

— Почему ты здесь? — спросил Сехун. — Ты видишь меня второй раз в жизни, ты…

— Я многим обязан тебе, — прервал альфу Бэкхён. — Например, тем, что всё ещё жив.

      Омега, приложив усилие, все-таки развернул альфу на живот, стягивая с широких плеч испачканную рубашку. То, что он увидел, повергло его в шок: глубокие длинные шрамы. Со стороны казалось, что кто-то намеренно вырезал со спины альфы куски плоти, но Бэкхён знал, что здесь когда-то были огромные крылья, что согревали его в минуты отчаяния.

— Я был не достоин этого, — шепнул омега, чувствуя слёзы на щеках. — Зачем ты сделал это? Зачем пошёл на этот кошмар. Я… я породил на свет демона. Я должен был умереть.

— Ты ни в чём не виноват, — шепнул Сехун, чувствуя как сердце готово вырваться из груди. Бэкхён знает, он всё знает, чёрт возьми! — Ты самое невинное создание, которое я встречал на этом свете. Я полюбил тебя, как только увидел, и чуть не умер, когда тебя разрывала боль, чувствовал каждую твою слезинку, должен был тебя спасти. Я готов был умереть сам, но только увидев снова улыбку на твоем лице.

— Знаешь, видимо, мне передались какие-то способности моего сына, потому что я чувствовал тебя с самого первого твоего появления в нашей жизни.

— Это нормально, по легенде, сосуд должен был оберегать демона, а это значит чувствовать его врагов на расстоянии. Так и получилось, не знаю хорошо это или плохо.

— Я тоже не знаю, но если бы не этот дар, меня бы здесь не было. За те две недели, что тебя не было, я чуть снова не сошёл с ума.

— Прости.

      Сехун приподнялся и притянул к себе омегу, нежно целуя в висок. Бэкхён заплакал сильнее, ему этого так не хватало.

— Теперь я буду с тобой, что бы ты ни делал, куда бы ты ни шёл, я не оставлю тебя. Посмотри на меня, и ты сам все поймёшь.

      Бэкхён чувствовал нежные поцелуи на своём лице, он никогда не думал, что от этого будет так хорошо, что по телу побегут мурашки, а сердце сорвётся на бешеный ритм.

      Всего несколько слов: „Всю свою жизнь, я буду рядом с тобой“, перевернули его жизнь. Ещё никому так сильно не хотелось верить. Тёплые объятия вселяли уверенность, сильные руки спокойствие, а нежные губы счастье, о котором омега не мог даже мечтать.

— Я искал способы спасти тебя и твоего малыша, но…

— Он не смог бы прожить дольше, ты ни в чём не виноват…

— Хочешь, у нас с тобой будет ещё много детей.

— Хочу, — тихо шепнул омега, поднимая глаза и разглядывая бледное лицо альфы. Осознание действительности окатило, словно холодной водой. Они могли разделить пополам свою вечность, вот только Бэкхёну ещё предстоит побороться за своё счастье.

— Ложись, — надавил на плечо альфы Бён. — Это моя вина, мне исправлять.

— Бэк…

— Молчи, — сказал омега, а потом наклонился, коснувшись губами щеки альфы. — Потерпи, будет больно.

— Я не боюсь боли.

— Это я уже понял, — вздохнул омега, потянувшись за мазью, что стояла на тумбочке.

      Прикосновения к раненой коже отдались жжением на кончиках пальцев. Каждым прикосновением омега словно наказывал себя за то, что позволил присвоить себе сердце самого чистого создания на планете. Ладони краснели, словно от ожогов, но, пересиливая боль, омега продолжал наносить мазь на раны. Сейчас больно было им обоим, но если они выдержат эту боль, их путь будет светел.

      Слёзы срывались из глаз омеги и падали на открытые раны. Бэкхён видел, как щурился от каждого прикосновения альфа, ему хотелось поскорее прекратить эту муку, но чем больше он касался шрамов, тем ярче они становились. Бэкхён думал о том, что он делает что-то не так, мазь закончилась, а раны снова кровоточили.

— Я… я не могу остановить кровь, — дрожащим голосом сказал омега. — Почему я не могу остановить кровь?

      Внутри всё перевернулось, когда он заметил, что Сехун не отвечает ему. Глаза альфы закрыты, и он, кажется, едва дышит.

— Се, — трясёт за плечо старшего омега. — Сехун!

      Паника рождается внутри, бежать за Джонином? Но ведь если Бэкхён сейчас уйдёт, всё может стать ещё хуже.

— Се, пожалуйста, очнись! — плакал Бэкхён, целуя щёки, плечи, а потом его вдруг осенило. Джонин ведь сказал, что эти раны способна залечить любовь. Бэкхён думает о том, хватит ли его любви, чтобы совершить чудо?

      Бён посмотрел на Сехуна и вспомнил все те моменты, когда они были рядом, все с первого дня, когда он ощутил чьё-то присутствие. Нежные поцелуи в висок и дыхание в районе шеи. Крепкие руки, что не давали ему упасть. Этот человек рисковал всем ради него, маленького Бэкхёна, а он столько времени не мог признать того, что он нуждается в этих губах, этих руках, в этом тепле.

      Омега склонился, касаясь губами шрамов. Солёный металлический привкус крови остался на языке, когда омега осторожно начал покрывать каждый сантиметр истерзанной плоти нежным поцелуями. Кровь альфы оставалась на губах омеги, а шрамы бледнели. Когда Бэкхён коснулся шрама в последний раз, альфа судорожно вздохнул и открыл глаза, омега потянулся к нему, закрепляя результат поцелуем.

      Сехун чувствовал вкус своей крови, внутри рождались непонятные желания. Он оторвался от губ омеги, скользнул языком по шее и замер на изгибе, дразня чувствительную кожу. Омега сильнее вцепился в сильные плечи.

— Одно твоё слово и…

— Давай, — прошептал омега.

— Ты уверен?

      Омега запутался пальцами в волосах альфы и наклонил его ближе к своей шее. Больше никому не под силу заставить этого омегу жить, больше никому не дано видеть, как он умирает. Бэкхён отдаст всё, чтобы засыпая чувствовать нежный поцелуй в висок, а просыпаясь видеть улыбку.

Острые зубы впиваются в шею омеги, всё в глазах меркнет, кровь бурлит в венах, а оба чувствуют, что всё правильно. Силы покидают, крепко обнявшись, альфа и омега опускаются на кровать, уносясь в мир грёз. Не замечая, как открывается дверь и через дверной проём на них смотрят три пары глаз.

— А ты говорил, что не получится, — шепнул Исин, поцеловав мужа в щёку. — Они заслужили быть вместе, а эти непутевые ангелы... Пусть помрут от зависти.

— Исин, что за разговорчики? — возмутился Юнхо.

— Простите, отец, — поморщился Чжан. – Ну, уж больно несправедливо ангелы поступили с этими двоими. Почему они должны были пройти через всё это?

— Потому что только так нам удалось контролировать демона. Окажись он в теле другого омеги, мы вряд ли смогли бы добраться до него, — послышался четвёртый голос.

      Оборотни склонили головы перед высшим ангелом, что заглянул в комнату, где спали Сехун и Бэкхён.

— Знаю, что у вас много вопросов, но отвечу лишь на некоторые. Да, я знал, что Сехун и Бэкхён обязательно полюбят друг друга. Я изначально разделил их, одного оставив при себе, а второго отправив на землю. Да я специально попросил вас познакомить Бэкхёна с тем Странником. Та течка тоже была не случайной. Демон рос в теле ангела, поэтому нам удавалось долгое время контролировать его оболочку. Если бы его выносил обычный омега, демон бы возродился в своём истинном обличии и убил своего родителя. Бэкхён чувствовал Сехуна, потому что они оба ангелы, просто Бэкки лишился крыльев при рождении по моей инициативе, а его раны залечивали приёмные родители, что не могли иметь своих детей и с радостью согласились приютить маленького ангела. Теперь я отпускаю их обоих. Благодаря им, мы смогли не допустить проникновение демона в наши миры. Теперь они заслужили счастье и мирное небо над головой.

— Сэр, — несмело начал Джонин. — Вот вы сказали, что они ангелы, ставшие людьми, а их дети…

— Они не возродят родительский ген. Хотя я бы посмотрел, как эти двое справились бы с воспитанием маленького ангелочка. Это очень хлопотное занятие. Впрочем, с детьми всегда трудно, скоро сам узнаешь.

      Щёки Джонина покраснели, а Исин с подозрением посмотрел на мужа.

— Я стану дедушкой? — радостно спросил Юнхо. — Да неужели?

— Ну, это… — совсем смутился Джонин. — Я сам только недавно узнал.

      Исин радостно подхватил на руки мужа и понёс к выходу.

— Надо это отпраздновать, а эти пусть спят, им нужно восстанавливать силы.

      Исин, Джонин и Юнхо вышли из дома, а старший ангел осторожно вошёл в комнату. Он нежно поцеловал омегу в лоб, а потом посмотрел на альфу.

— Береги его, сынок. Он у тебя настоящий герой.

      Ангел смахнул скатившуюся по щеке слезу и исчез, не замечая, как Сехун открыл глаза.

— Обещаю, отец, — ответил альфа, обнимая младшего и целуя в висок.

      Бэкхён повернулся, обнимая альфу и утыкаясь ему носом в грудь. Сехун закрыл глаза, снова проваливаясь в сон.

      „Утро“ для парней наступило где-то в районе восьми вечера. Первым проснулся Бэкхён, пытаясь понять, где он находится, когда в голове начали всплывать картинки, он подскочил и посмотрел на спящего рядом альфу.

Он неторопливо наклонился, касаясь губами лба Сехуна. Тот был уже не такой холодный, он размеренно дышал, чем успокоил взволнованное сердечко омеги. Оглядевшись по сторонам, Бэкхён заметил настольную лампу и, потянувшись к ней, включил свет. В комнате стало уютнее. В животе заурчало. Бён спустил ноги с кровати и встал.

— Куда собрался? — сонно протянул Сехун, поймав младшего за руку.

— Ты на время смотрел? — спросил омега. — Нужно подниматься, иначе потом будем полночи шататься по дому.

— Зачем шататься? Можно найти более интересное занятие.

      Сехун поднялся на колени и притянул омегу к себе, уткнувшись носом между лопаток Бэкхёна. При тусклом свете лампы было плохо видно, но Сехун был уверен, что омега покраснел.

— Я хочу есть, — прошептал омега, укладывая свои ладони поверх ладоней Сехуна, что лежали на его животе. — К тому же, Юнхо-ши уже, наверное, вернулся, да и Джонин, наверное, волнуется.

      Сехун едва слышно засмеялся, а потом повернул Бэкхёна в сторону окна, где среди большого двора Исин развёл костер. Чжан сидел и поджаривал на огне кусочки мяса, в то время как Джонин с Юнхо вальсировали по двору.

      Бэкхён застыл с открытым ртом. Сехун поднялся, накинув на плечи рубашку.

— Пошли к ним, глядишь покормят.

— Подожди, — остановил старшего Бён. — Нужно осмотреть твои раны, не уверен, что они так быстро исчезнут.

— Они меня не беспокоят, — сказал, улыбнувшись Сехун.

— Но всё же…

      Альфа скинул с плеч рубашку и повернулся к омеге спиной. Бэкхён с интересом рассматривал подсохшие раны, но всё же решил не рисковать и, взяв со стола бинт, принялся за перевязку. Сехун внимательно следил за действиями омеги, а потом поймал его в свои объятия и поцеловал.

— Бэкки, представляешь, теперь ты мой муж, — сказал альфа, заглядывая в глаза омеги, что смущённо прикусил губу.

— Представляю, — ответил он. — И чего бы ты хотел сделать в первую очередь в качестве моего супруга.

      Сехун задумался, но тишину снова прервало урчание живота Бёна. Альфа засмеялся.

— В первую очередь я должен тебя накормить.

      Парни вышли во двор, крепко держась за руки.

— О, голубки наши проснулись, — заметив их, улыбнулся Джонин. — Выспались.

— Да, только вот не поймём, что здесь происходит? — похлопал глазами Бэкхён.

— У нас двойной праздник, — ответил Юнхо. — Отмечаем вашу традиционную свадьбу и…

— Я скоро стану отцом! — на весь двор завопил Исин.

      Джонин отвёл взгляд, ему было неудобно перед Бэкхёном, но младший радостно запрыгал, а потом повис на шее Кима.

— Правда? Вау, Джонин-а, поздравляю, давно пора.

      Джонин крепче обнял друга.

— Прости…

— За что? — удивился Бён. — Не бери в голову. Теперь всё будет хорошо.

– Эй, обезьянка, слезай с будущего папочки, кто-то очень хотел есть. Исин тут приготовил чудесное мясо.

      Все вместе они собрались за небольшим столом. Исин разлил по бокалам красное вино. Юнхо поднял свой бокал вверх.

— Хочу выпить за то, чтобы мой внук появился на свет здоровеньким.

— Отец, — закатил глаза Исин.

— Что не так? Это очень важно.

      Бэкхён и Сехун переглянулись.

— Подождите, — прервал старших Бэкхён. — Так вы…

— Да, мы семья, — кивнул Джонин. — Просто так получилось, что мы долгое время не общались, и один очень серьезный случай снова свёл нас вместе, но это сейчас не так важно, потому что теперь всё будет хорошо.

— Это точно, — кивнул Исин. — Все обиды в прошлом, теперь впереди только счастье, чего и вам желаем.

      Поужинав, Джонин с Исином удалились спать, Юнхо направился рисовать очередной шедевр, а Сехун с Бэкхёном пошли гулять по лесу.

— Всё-таки странные они, — задумчиво начал Бэкхён.– Исин никогда не упоминал о своей семье.

— Значит, так было нужно, — обнял младшего Сехун. — Каждому свойственно иметь свои скелеты в шкафу.

— И какие у тебя скелеты? — заинтересованно спросил Бэкхён.

— Я ангел, что потерял голову от прекрасного человека. Я сходил с ума и готов был расстаться со своей жизнью, только бы этот человек снова был счастлив.

— Я счастлив, — закивал Бэкхён, крепче цепляясь за куртку старшего. — Только не оставляй меня.

— Никогда.

      Ночь вступала в свои права, пара бродила по лесу. Сехун рассказывал Бэкхёну разные истории из своей длинной жизни. Омега улыбался, чувствуя тепло рядом. Ещё никогда ему не было так хорошо.

— Сехун-а, а как мы будем жить дальше? — спросил вдруг омега.

— Я буду привыкать к городу, найду работу. Стану обычным альфой, обеспечивающим свою семью, а ты будешь сидеть дома и воспитывать наших деток.

— Деток… — повторил омега.

      Сехун почувствовал, как задрожал омега в его руках.

— Что случилось, малыш? — растерянно спросил альфа.

— Нет, ничего, — попытался взять себя в руки омега, но внутри снова рождался страх. Бэкхён вдруг подумал о том, что вдруг его ребёнок снова окажется кому-то неугодным и его снова заберут. Вдруг у него снова родится демон, вдруг…

      Сехун заботливо коснулся виска омеги губами, он уже понял, что этот поцелуй много значит для его мальчика.

— Ты ни в чём не виноват. Ты нормальный, Бэкхён-и. Проклятие было не в тебе.

— Но ведь не каждый смог бы выдержать силу демона? Не каждый мог чувствовать рядом с собой ангелов, а я…

— Ты особенный, малыш. Особенный, но не проклятый, и даже не смей думать об этом. Лучше давай вернемся в дом, а завтра поедем в город. Нам надо учиться жить вместе.

      Бэкхён кивнул, прижимаясь к альфе. Они, молча, брели по лесу, слова им были не нужны, потому что они учились чувствовать друг друга. Бэкхён никогда не задумывался о том, что такое истинная пара. У него никогда не было в жизни сильных чувств к альфе. Он любил лишь своего малыша. Сейчас рядом с Сехуном просыпались странные чувства, хотелось улыбаться, но в глазах собирались слезы. Это была сладкая мука — любить. Любить всем сердцем, верить всей душой, чувствовать всем телом. Омега опустил взгляд на сплетенные руки, его ладонь так изящно смотрелась в руке Сехуна, он невольно засмотрелся, что не заметил корня дерева, который торчал из-под земли. Он бы упал, если бы не крепкие руки, что снова поймали его у самой земли. Бён смотрел в полные тревоги глаза альфы и не знал, что с ним происходит. Вот сейчас пришло ощущение, что он мог никогда его не увидеть, никогда его не почувствовать, никогда не полюбить. Бэкхён подался вперед, цепляясь за плечи альфы и касаясь губами его губ.

      Внезапная ласка немного выбила Сехуна из колеи, но он тут же ответил на поцелуй, прижимая к себе младшего. Они стояли посреди леса и целовались, потому что казалось, что уже не нужно было никуда идти и ничего не делать, их мир уместился друг в друге.

      Сехун чувствовал запах зелёного чая, что заполнял собой каждую клеточку. От запаха розмарина у Бэкхёна кружилась голова, ему хотелось никогда не покидать кольца этих рук. Даже если придется умирать, то вместе, не разрывая поцелуи и не размыкая объятий.

      Ноги не держали, поэтому альфа медленно потянул младшего на землю. Холодный ветер поднял опавшую листву.

— Я хочу тебя прямо сейчас, но…

— Я тоже хочу, — ответил Бэкхён. — Давай, представим, что мы где-то очень далеко отсюда, на каком-нибудь пустынном пляже.

— Этот холодный ветер вряд ли напоминает о пляже, — улыбнулся Сехун.

— А мне всё равно, мне тепло потому, что ты рядом.

      Омега забрался ладошками под распахнутую куртку. Холодные пальцы коснулись пылающей кожи. Сехун зарычал, этот контраст заводил его ещё больше. Он представил, как сейчас должно быть горячо внутри Бэкхёна. Все заслонки сорвало, и он потянул вверх тёплый свитер омеги, касаясь горячими губами бледной кожи груди младшего. Бён прогибался от ощущения этих губ везде, где ещё никто не смел касаться губами. Ощущения того первого раза не шли в сравнение с тем, что омега чувствовал сейчас. Сехун был безумен в своих желаниях, и Бэкхёну это чертовски нравилось. Язык, губы, руки, казалось, были повсюду, внутри и снаружи. Первое проникновение вызвало фейерверк в глазах омеги, жар расползался по телу, с каждым толчком альфы. Бэкхён кричал, не сдерживая себя, он тоже не отставал от Сехуна, оставляя на его теле метки, царапался, кусался, оставлял засосы, потому что альфа принадлежал только ему. Когда они оба были на пределе, за горизонтом начали появляться солнечные лучи, последние толчки, неописуемый оргазм и сцепка.

      Солнце неторопливо поднималось, освещая первый день их новой жизни. Сехун прижимал Бэкхёна к себе, даря ленивые поцелуи, омега слегка подрагивал от каждой волны оргазма, но улыбался, потому что, наконец-то чувствовал себя настоящим, нужным, любимым. Сехун прав, проклят не он, потому что проклятые не могут быть такими счастливыми.

      Когда они оказались дома, Юнхо улыбнулся им.

— Спасибо вам за всё, — обнял старшего Сехун. — Нам пора возвращаться. Теперь мы должны жить.

— Жить счастливо, — ответил старший, передавая Сехуну небольшой сверток.

      Сехун непонимающе посмотрел на старшего и развернул белоснежный платок, в котором оказались его новые документы.

— Это свадебный подарок, — сказал Юнхо. — От твоего отца. Он просил передать, что больше не будет вмешиваться в вашу жизнь. Он отпускает вас.

— Передайте ему спасибо. Я буду очень по нему скучать.

      Юнхо кивнул и ещё раз обнял младшего на прощание.

— Ты уверен, что вам нужно возвращаться в город именно сейчас, — причитал Джонин, пока Бэкхён собирал вещи.

— Да. Мы и так очень долго пользовались вашей добротой, особенно я.

— Нам нравилось о тебе заботиться, — улыбнулся Исин. — Ты же тоже наша семья.

— Спасибо вам, я всегда буду помнить, что вы для меня сделали, но сейчас моя обязанность быть рядом с мужем. Создавать для него уют и отплатить за ту любовь, что он подарил мне последнее время. К тому же, мы прощаемся не навсегда, мы же будем дружить семьями, ведь так?

      Джонин кивнул, обнимая младшего, ему так нравилось видеть счастье в глазах измученного Бэкхёна. Он заслужил. Последние четыре года истерзали его, так неужели он не заслужил того тепла, что дарит ему Сехун? Джонин знал, что ангелы самые преданные возлюбленные после оборотней, а значит, эти два ангелочка будут счастливы, это главное.

      Джонин с Исином проводили пару до трассы и посадили на автобус. Джонин ещё долго смотрел вслед, вытирая слёзы счастья, а Исин просто крепко обнимал своего расчувствовавшегося мужа.

      Бэкхён опустил голову на плечо Сехуна и прикрыл глаза. Покачивающийся автобус убаюкивал омегу, а засыпать в любимых руках было раем. Бэкхён знал, что рай у каждого свой, теперь он понял какой он, его рай. У него чёрные волосы, светлая кожа, широкие плечи, притягательные карие глаза, нежные чувственные губы и запах розмарина, что, смешиваясь с запахом зелёного чая, создавал неповторимый аромат безумия и страсти, той страсти, в которой хотелось тонуть.

      Сехун смотрел на спящего на его плече омегу и улыбался, убирая пальцем чёлку, что спадала на глаза младшего. Вот теперь Сехун понял, по-настоящему понял, что такое счастье. Оно умещалось в одном взгляде коньячных глаз, оно было заключено в хрупкого омежку, чьё дыхание было самой ценной вещью в жизни.

— Молодожёны? — спросил с улыбкой их сосед, пожилой омега.

      Сехун кивнул, скользнув глазами по яркой метке своего омеги.

— Заметно. Красивые вы, счастья вам и деток побольше.

— Спасибо, дедушка.

      Когда автобус остановился, Сехун поцелуем разбудил омегу и, взяв в одну руку ладошку омеги, а в другую сумку пошёл ловить такси.

— Надо зайти в магазин, — сонно потирая глаза, сказал Бэкхён. — У нас дома нечего есть.

— Сейчас приедем, я уложу тебя в кровать и схожу, — улыбнулся Сехун. — Тебе нужно хорошенечко выспаться. Я утомил тебя за ночь.

— Это было прекрасно, — смущенно ответил Бён. Альфа улыбнулся, целуя омегу в висок.

      Бэкхён понял, что эти поцелуи были его жизнью, его религией, его спасением. Стоило подъехать к дому, омега заметил незнакомого парня, что ждал их у калитки, бросив взгляд на Сехуна, он заметил удивление на лице своего мужа. Когда они вышли из такси, незнакомец улыбнулся и помахал им рукой.

— Кёнсу? — удивлённо сказал Сехун. — Что ты здесь делаешь?

— Отец прислал, — ответил невысокий темноволосый парень с большими карими глазами и губами, что напоминали сердечко. — Он всё-таки не удержался. Вы, надеюсь, не слишком разозлитесь, мы всей дружной семьей решили устроить вам сюрприз. Отец понимает, что многое в этом доме напоминает вам о прошлом, поэтому мы взяли на себя смелость немного изменить вашу обитель. Прости, Бэкхён-и, если что-то будет тебе не по вкусу, мы вернём на место, просто мы подумали, что новую жизнь надо начинать в новом доме.

— Мы? Семьей? — непонимающе спросил омега.

— Милый, познакомься, это Кёнсу мой старший брат, — отвел взгляд Сехун.

— Он ангел? — опешил Бён.

      Старший кивнул.

— Мы сделали небольшой ремонт, вынесли все старые вещи, — рассказывал Кенсу, приглашая парней в дом. — Запаслись продуктами, засадили сад цветами, выветрили из дома запах отчаяния. Прости уж нас за самоуправство.

— Всё в порядке, — отмахнулся Бэкхён, бродя с открытым ртом по своему когда-то дому. Здесь всё изменилось, но эти изменения не раздражали омегу. Он был так счастлив сейчас, что просто подбежал к Кёнсу и крепко его обнял. — Спасибо. Я не знаю, как вас благодарить за это.

— Просто будьте счастливы, — улыбнулся ангел, целуя младшего в макушку.

      Сехун улыбнулся, а Бэкхён понял, что тепло, согревающее изнутри, у этих парней семейное.

— Я рад, что вам нравится, — сиял Кёнсу. — А теперь мне пора, вряд ли мы когда-нибудь ещё увидимся, но знайте, что и я, и отец всегда рядом. Просто подумайте о нас, и в трудную минуту мы обязательно вас услышим и поддержим.

      Сехун попрощался с братом, крепко его обняв.

— Ты сделал правильный выбор, — шепнул Кёнсу. — Он чудо.

— Я знаю, — улыбнулся О. — Можно попросить ещё об одном?

— О чём же?

— Стань ангелом-хранителем наших детей, — улыбнулся Сехун, поймав счастливую улыбку брата. — Мы ведь не всегда сможем быть рядом с ними, а ты… ты сможешь вечность, Кёнсу.

— Обещаю, — улыбнулся старший, а потом посмотрел на Бэкхёна. — А ты чего хочешь, малыш?

      Бэкхён кинул взгляд в окно, где на заднем дворе скопились старые вещи, которые ангелы не рискнули выбросить, оставив дожидаться хозяина.

— Пусть всё это исчезнет, — сказал Бэкхён. — Не хочу оглядываться назад.

— Как скажешь, — сказал Кёнсу. – Ну, что ж, прощайте.

      Ангел растворился, а вместе с ним с газона исчезли все вещи.

— У тебя прекрасная семья, — улыбнулся Бэкхён, зевнув.

      Сехун кивнул, а потом подбежал к младшему, поднимая его в воздух и кружа по гостиной.

— Теперь ты моя семья. Я так люблю тебя, знаешь?

— Чувствую. Я тоже тебя люблю.

      Жизнь вошла в привычное русло. Сехун устроился работать курьером. Бэкхён занимался садом, что создали для него заботливые ангелы. В один из вечеров Бэкхён почувствовал, лёгкое недомогание, взглянув на календарь, он сглотнул. Он ведь совсем забыл, что вот-вот должна была начаться течка, со всеми заботами, он совсем не был готов. Внутри всё ещё жила тревога, хоть Сехун снова и снова повторял, что Бэкхён не проклят, он не мог выкинуть это из головы, а когда, войдя в гостиную, заметил в кресле пожилого мужчину, паника родилась где-то внутри.

— Кто вы? — напугано попятился омега. — Как вы здесь оказались? Скоро вернется мой муж, вы…

— Успокойся, Бэкхён-и, — сказал мужчина спокойным голосом. — Я не причиню тебе зла. Я пришёл сюда, чтобы признаться.

— Признаться в чём? — насторожился омега.

— Я знаю, какие страхи мучают тебя. Ты терзаешься сам и терзаешь сердце моего сына, что бесконечно преданно тебе. Я не мог остаться в стороне. Потому что спокойствие вашей семьи стоит для меня на первом месте. Я во многом виноват перед вами, не знаю смогу ли искупить свою вину.

— Вы… — растерялся Бэкхён. — Вы отец Сехуна?

      Мужчина кивнул.

— И по совместительству нынешний правитель рая. Верховный ангел.

      Омега невольно склонил голову в поклоне.

— Не нужно, — поднялся мужчина, за подбородок поднял голову Бэкхёна ангел. — Это я должен был склонить перед тобой голову.

      Омега непонимающе смотрел на мужчину.

— Твои родители погибли из-за меня.

— Вы что-то путаете, мои родители живут в другой стране. Я только вчера разговаривал с ними. Они сказали, что скоро приедут, чтобы познакомиться с Се.

      Мужчина грустно улыбнулся.

— Несколько веков назад, когда я ещё не был так могуществен, рядом со мной был лучший друг, почти что брат один из лучших воинов рая. У него была прекрасная семья. Замечательный омега, который жил среди людей и прекрасный сын. Очень редким ангелам удавалось создавать семьи и быть счастливыми, для этого нужно было иметь могущественную силу, чтобы жить на два мира и не быть пойманными, мы были в числе первых, кому это удалось. У меня росли Кёнсу и Сехун, а у него появился крошечный сынишка, которого он назвал Бэкхёном. Сехун и Бэкхён тянулись друг к другу с первых дней. Было понятно, что эти дети истинные, такое случилось впервые в мире ангелов, и мы не знали, что делать. Мы постоянно спорили на эту тему. Мой друг предлагал оставить всё, как есть, а мне казалось, что это неправильно, два ангела не могут любить друг друга. Так бы мы и спорили, если бы в наш идеальный мир не ворвался очередной демон. Он был могущественным, мы отчаянно сражались, пока он не начал действовать исподтишка.

      Он подловил омегу друга и растерзал его, мужчине с трудом удалось спасти сына, он отдал мальчишку мне, а сам ушёл сражаться. Я не успел на какие-то пару мгновений, мой друг сгорел под напором демона. Старейшины забили тревогу, древняя магия пришла на помощь, удалось заключить демона в ловушку, вот только вряд ли он смог бы продержаться там долгое время, нужно было что-то сильное. Вот тогда-то и решили заключить демона в семя Странника, этот способ уже однажды помог избавиться от одного такого монстра и старейшины рассчитывали, что и с этим демоном получится то же самое. Вот только в том случае, что описывается в книгах, был один подпункт, который опустили. Того, первого Странника, давно изловили и уничтожили, а новый Странник затерялся. У меня на руках осталось трое детей. Старейшины запретили ангелам спускаться на землю. Время в раю остановилось. Встал вопрос о выборе нового верховного ангела. Меня избрали, и первым моим приказом было найти Странника с проклятым семенем. Вскоре один из лучших воинов-волков принёс мне весть о том, что он знает, где найти парня. Волки очень чувствительны к магии, поэтому он почувствовал проклятое семя в сыне своего двоюродного брата. Вот тогда-то у меня и родился этот план, не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить за это, но я собственноручно отрезал твои крылья и спустил тебя на землю. Слёзы моего сына сводили с ума, но я знал, что он скоро всё забудет. Я отдал тебя в руки тем людям, а дальше в твоей жизни всё было не случайно. Не случайна была встреча с Джонином, что являлся истинным омегой сына того волка, что следил за Странником. Не случайна была ваша встреча, та течка и та беременность. Только человеку, что был рожден ангелом, была дана сила выносить проклятое дитя и сдерживать его силу долгие годы. Знаешь, отправляя Сехуна к тебе, я не думал, что он почувствует вашу связь, ведь ты уже давно был человеком, хоть и со слегка необычными способностями, а Сехун был ангелом, что за столько лет ни разу не попался на отношениях с человеком. Прости, что заставил вас пройти через всё это, но видя как плохо было сыну, я не смог больше держать его. Ты абсолютно чист, Бэкхён-и, вы с Се по-прежнему два моих маленьких ангела, что впервые показали всем мирам, что и ангелы достойны любить и быть любимыми. Глядя на вас, я понял, что нет смысла запрещать ангелам любить, ведь если любовь истинная, они всё равно рано или поздно окажутся вместе.

      Бэкхён слушал старшего и не мог поверить, но ангелы не умели врать. Они могли умалчивать, не договаривать, но никогда не лгали.

— Я знаю, чего ты боишься, малыш, но ты не должен, ведь этим ты делаешь больно своему альфе. Забудь обо всём, пришло время начать новую жизнь.

      Мужчина подошёл ближе, осторожно коснувшись ладонью щеки младшего.

— Прости меня, — шепнул мужчина.

— Вам не за что извиняться, вы всё сделали правильно. Мы должны благодарить вас за мирное небо и за счастье, что переполняет наши сердца.

      Мужчина обнял младшего. В прихожей хлопнула дверь, и послышался радостный голос Сехуна:

— Милый, я дома.

— Мне пора, — улыбнулся старший. — Знайте, что я вас люблю.

      Мужчина растворился, как раз в тот момент, когда альфа вошёл в гостиную.

— Ты чего такой потерянный? — растерялся Сехун. — Что-то случилось?

      Альфа подошёл ближе, а Бэкхён улыбнулся, чувствуя, как дрожат коленки, а между ног становится влажно.

— Сехун-а, — шепнул омега, уткнувшись в грудь напрягшегося альфы. — Как ты думаешь, может, нам пора подумать о малыше?

      Альфа поднял голову омеги, заглянув в глаза, а потом улыбнулся, даря нежный поцелуй и поднимая на руки свое сокровище.

— Как скажешь, родной.

      Бэкхён крепче прижался к старшему, пытаясь дышать полной грудью, вот теперь всё, действительно прекрасно. Теперь всё будет хорошо.

 Редактировать часть