Звучала громкая музыка, свет софитов слепил глаза, на сцене в экстазе извивались полуголые омеги. Диджей завёл очередной трек, что заставил толпу задорно подпрыгивать, двигаясь в ритме тяжёлой электронной музыки. У барной стойки полно народу, бармены ловко жонглировали шейкерами, а потом искусно разливали в бокалы алкоголь, что тут же расходился среди посетителей. Пили все: альфы, беты, омеги, не взирая на статус и возраст.

       Шторки випкомнат колыхались. Откуда-то доносились стоны, откуда-то смех. Поверхность столиков перепачкана в белом порошке, что снова и снова исчезал в организмах беззаботной молодежи.

       Помещение большое, но буквально потонуло в дыму, люди не обращали внимания на это, прожигая свою жизнь. Каждый здесь алкоголик и наркоман со стражем, но все они думают, что однажды смогут просто так забыть об этом. Они верят, что смогут просто уйти отсюда и однажды не вернуться, они не догадываются, что словно рыбы попались в умело расставленные сети, и выход отсюда только один – в ад.

       Со второго этажа на всё это безумие взирал высокий мужчина. Он расслаблен, а на его губах застыла усмешка. Дорогой костюм, белая рубашка, аккуратные круглые очки на носу, уложенные по последнему пику моды серые волосы. В руках у мужчины бокал шампанского, он скользил взглядом по залу, замирая на несколько секунд на сцене, где выгибаются молодые прекрасные танцоры. Каждый из них идеален, потому что проходят очень строгий отбор. Большинство из них, словно сирены завлекают клиентов, выгибаясь и маня разгорячённые алкоголем разумы тратить на них огромные деньги, потому что провести ночь с этими порочными ангелами стоит целое состояние.

       Казалось бы, мужчина полностью погружён в происходящее на сцене, но стоило послышаться лёгкому шороху за его спиной, он резко развернулся, и его рука сомкнулась на шее невысокого брюнета, что, задыхаясь, попытался отцепить от себя руки мужчины.

– Сколько раз просил не подкрадываться ко мне сзади, Кёнсу, – прорычал мужчина, но руку убрал. – Ты же знаешь, что у меня молниеносная реакция, и однажды я всё-таки могу тебя убить.

– Умирать второй раз не страшно, сэр, – ответил брюнет, но всё же потёр шею.

       Сероволосый усмехнулся, потом снова бросил взгляд на сцену.

– Что-то случилось? – спросил он, не отрывая взгляда от смуглокожего шатена, что крутился на пилоне, а потом выгибался так, что едва не касался губами лица стоящего у края сцены, завороженного зрителя. Сероволосый нервно хмыкнул. – Да он нарывается.

– Он делает свою работу, сэр, – заметил Кёнсу. – А у нас есть проблемы посерьёзнее.

– Какие, например?

– Они снова высылают на землю чистильщика.

       Сероволосый громко рассмеялся, а Кёнсу съёжился в сторонке.

– Они всё ещё надеются на то, что от меня можно так просто избавиться? У них, видимо, нет чувства собственного достоинства. Это смешно, Кёнсу.

– Было бы смешно, если бы не было так грустно, босс, – заметил шатен.

– Неужели ты уже струсил? Скольких таких посланников мы повидали, и что? Что-то поменялось в наших жизнях? Мы всё так же на вершине. Посмотри вниз, Кёнсу, пока есть все эти люди, они не смогут нас сломить.

– Хотелось бы верить, господин. Вы меня знаете, я привык говорить начистоту, – ответил Кёнсу, подходя ближе и путаясь пальцами в серых волосах босса. – В прошлый раз они почти победили. Посмотрите на себя, вспомните, как трудно пришлось восстанавливаться в этот раз. Все думают, что великолепный Ву Ифань следит за модой, и никто даже не догадывается, что на ваших волосах не краска, а пепел. Вам едва удалось выжить в прошлый раз, поэтому я и прошу вас хорошенько подумать, прежде вступать в противоборство с очередным чистильщиком.

       Ифань откинул от себя руку шатена и сверкнул глазами.

– Ты предлагаешь мне позорно сбежать?

– Я предлагаю вам временно избавиться от падших. Нет падших, нет проблем, – ответил Кёнсу. – Вы сами знаете, что чистильщики спускаются на землю именно за ними. Демоны, питающие падших, становятся первой целью посланников рая. Их цель избавиться от падших и не допустить повторных падений.

– А разве не сам рай виноват в том, что его ангелы заключают сделки с демонами и спускаются на землю? Рай ограничивает своих детей в выборе, а я даю им то, чего они желают. Здесь нет принуждения, я работодатель, а они все мои подчинённые, каждый ангел, которому я подарил новую жизнь, считает меня своим Богом. Рай мечтает избавиться от меня, Кёнсу, потому что пока жив я, количество «падений» с небес не уменьшится. Если я сейчас разгоню всех ангелов, это вряд ли поможет мне оттянуть встречу с чистильщиком.

       Брюнет опустил взгляд, понимая, что босс прав, но ему так не хотелось снова наблюдать за тем, как их империя едва стоит на ногах. Кёнсу слишком сильно любил своего босса и боялся, что в этот раз тот просто исчезнет.

       Кёнсу пришёл к Ифаню ещё совсем не опытным, зелёным демоном, у него не было человеческого обличья, он больше напоминал сгусток энергии, готовый творить пакости на просторах третьего мира. Ифань дал ему тело и работу, которую мог выполнить не каждый. У Кёнсу был очень силён дар внушения, поэтому никто никогда не спрашивал, откуда они взялись и почему на протяжении стольких лет их внешность ничуть не меняется.

       Ифань был одним из высших демонов, что существовал на этом свете для того, чтобы вербовать новых слуг ада. Люди готовы были продавать ему свои души, за горстку белого порошка или рюмочку прозрачной жидкости. Всё было нормально, пока однажды в их бар не зашёл первый падший ангел. Он спустился с небес из-за любви, но предмет его обожания выставил парня за дверь. Ангел был безумно красив, и Ифань, не задумываясь, предложил ему остаться с ними. Он предложил мальчишке работу и статус в обществе. У ангелов и демонов не было пола, а падшие становились практически людьми, если не считать шрамов от крыльев.

       Ангел согласился, так у них появился первый бармен, что с помощью своих магических способностей заставлял шейкеры летать. Пьяные клиенты восхищались им, а наутро всё равно всё забывали.

       Донеслась эта новость и до рая. Многие шептались о том, что на земле появился демон, готовый дать кров тем, кто упал с небес, но не смог осуществить свои мечты. Отчаявшиеся ангелы просили помощи, а Ифань был слишком щедр, завоёвывая себе авторитет.

       Вот тогда-то они и встретились с первым чистильщиком. Он вошёл прямо в бар, сканируя местность. Его целью было лишить жизни всех падших, потому что по законам рая они не имеют права жить, если не смогли выполнить того, ради чего они спустились.

       Ифань не был готов к этому визиту, поэтому опомнился только тогда, когда чистильщик «забрал» большую часть его персонала. Демон был в ярости, после длительного сражения, чистильщик был побеждён, а Ифань опустошён.

       Кёнсу выхаживал его, всё сильнее привязываясь к боссу, но тот не видел в нём никого, кроме подчинённого, ну, иногда младшего брата. Было обидно, но младший старался верить в лучшее.

       Восстановившись, Ифань, не слушая Кёнсу, снова взялся за старое. Его бар расцвёл, медленно превращаясь в самое популярное заведение в городе. Люди и волки шли сюда, чтобы забыться и полюбоваться на искусных барменов и прекрасных танцоров.

       Ифань тестировал каждого танцора лично, а Кёнсу в такие дни просто уходил, потому что не готов был слушать стоны этих порочных созданий. Эти падшие были слишком развратны.

       Теперь Ифань был более внимателен, и посланники рая исчезали, даже не переступив порог их бара. Рай объявил награду тому, кто сможет уничтожить коварного демона, что переманил на свою сторону слишком много ангелов. Но стоило признать, что в отличие от рая, здесь эти парни были свободны.

       Атаки предотвращались каждый день, Кёнсу и парочка его подручных демонов постоянно были начеку, но однажды они едва успели. Ифань не на шутку сцепился с чистильщиком, защищая забившегося в угол падшего. Кёнсу едва сдержал себя, ведь именно этого ангела он ненавидел больше всего. Он отнял у него последнее внимание Ифаня, Кёнсу был бы и рад, забери чистильщик с собой этого мальчишку, но Ифань бился не на жизнь, а на смерть, а потерять босса Кёнсу не мог.

       Они уничтожили чистильщика, а Фань, вместо того, чтобы поблагодарить спасителя, бросился к дрожащему ангелу, что размазывал по щекам слёзы.

– Нини, посмотри на меня, – шептал Ифань. Он был весь в крови, но сейчас его это мало волновало. Он должен был убедиться, что с младшим всё хорошо. – Он ушёл, слышишь? Он больше не вернётся.

       Ифань был жестоким демоном, но рядом с этим ангелом превращался в размазню, Кёнсу это бесило, но он ничего не мог исправить. Он был всего лишь подчинённым.

       Именно после того случая волосы Ифаня поседели, что означало, что демон потратил почти все свои жизненные силы, а значит, столкнись он сейчас с сильным противником, шансов выжить у него не будет. Кёнсу не мог его потерять, а значит, должен был сделать всё, чтобы переубедить босса и скрыться, пока не поздно.

– Пусть приходит, – вырвал Кёнсу из воспоминаний голос Ифаня. – Я ведь на что-то ещё годен.

– Сэр, – несмело начал Кёнсу. – Я тут подумал, что чистильщики – это ведь тоже в какой-то степени ангелы, ведь так?

– Верно, ангелы, избавляющие мир от себе подобных. Даже смешно, почему этих существ так чтят, ведь они, по сути, ничем не отличаются от нас, демонов. В них тоже есть желание убивать.

– Сэр, а что будет, если чистильщик сам опустится до греха? Алчность, зависть, гнев, похоть… Они ведь тоже уязвимы, ведь так?

– На что ты намекаешь? – насторожился Ифань.

– А что, если мы попробуем вовлечь очередного чистильщика во грех? Что если мы попробуем переманить его на свою сторону?

– Они слишком преданы раю, – хмыкнул Фань.

– Все ли? Не думаю, что даже самый стойкий ангел сможет устоять от прямого соблазнения. У вас слишком много красивых игрушек, которые одним взглядом могут возбудить даже безнадежного импотента.

       Ифань задумчиво постучал пальцем по подбородку.

– Один Джонин чего стоит, он же воплощение похоти.

       Кёнсу стойко выдержал огненный взгляд босса, он знал, что всё, что касалось этого ангела, было под запретом, но сейчас он решил рискнуть всем, ведь как говорится в любви и на войне все средства хороши, а Кёнсу любил и не хотел делиться.

– Из своих источников я выяснил, что чистильщик будет здесь со дня на день, нам не стоит медлить. У вас нет сейчас сил сражаться, так пусть тот из-за кого всё это случилось, проявит хоть немного благодарности за свою спасённую жизнь. От него много не требуется, просто затащить в койку того, кто придёт его убивать. Джонин умный мальчик, я думаю, ему это не составит труда, особенно если сказать ему о том, что это поможет вам восстановить силы для следующего боя. Он предан вам, поэтому это будет для него очень простым заданием.

– Хорошо, – задумчиво сказал Ифань. – Я поговорю с ним, а ты потрать все силы на то, чтобы найти нашего гостя до того, как он переступит порог этого заведения.

       Кёнсу поклонился, скрывая улыбку, а потом пошёл к выходу.

– Чего это ты так сияешь? – спросил невысокий блондин, что ждал Кёнсу за дверью, и поёжился, ведь улыбка демона была чересчур зловещей.

– Скоро и на моей улице будет праздник, Мункю, – ответил Кёнсу, потерев ладони. – Вот только нужно найти идиота, что сделает за нас всю грязную работу.

       Демон засмеялся, а блондин почувствовал холодок, что пробежал по спине.

       Электронная музыка сменялась одна за другой, танцоры выгибались, прожектора освещали каждый изгиб прекрасных юных тел. Особенно свет любил смуглую кожу главного танцора. Омега лет двадцати прижимался к шесту, выгибаясь словно кошка, цеплялся, прогибался, кружился, облизывая языком пухлые алые губы. От него исходил приятный аромат фиалок. Глаза блестели, а улыбка завораживала зал.

       На омеге была свободная светлая футболка, что спадала с одного плеча. Через дизайнерские дыры проглядывался плоский живот, идеальная спина и тёмные соски. Кожаные брюки бесстыдно повторяли контуры изящных натренированных ног. Взгляды зрителей то и дело замирали на упругих ягодицах, что омега снова и снова ласкал своими ладонями. Он любил себя на сцене, а зрители внизу готовы были сорваться, чтобы хоть на мгновение коснуться этого идеального тела. Омега весело крутился на пилоне, посылая в зал поцелуи, дразняще задирал футболку, обнажая слишком мало, остальные прелести шли за отдельную плату, но никому из присутствующих не дано было её заплатить, потому что на такое удовольствие придётся копить годами. Все знали, что у этого омеги был только один хозяин, и тягаться с ним никто ещё не рискнул.

       Музыка закончилась, и омега поспешил за сцену, ему очень хотелось принять душ и смыть с себя все эти липкие взгляды. Да, он хотел танцевать, но в этом заведении за километр пахло похотью. Тело было влажным от пота, а собственный запах сейчас вызывал лишь отвращение. Джонин ещё не привык, потому что ангелы не пахнут, а здесь, сейчас здесь было слишком много разных запахов.

       Уже у самой гримёрки парня прижали к стене сильные руки, и впору бы закричать, позвать охрану, но омега чувствовал всем телом, что не хочет сопротивляться, что сейчас и здесь готов подчиниться силе этого человека, а человека ли вообще?

       Руки скользили по спине мужчины и опустились на плечи, Джонин посмотрел в пылающие глаза и не мог сказать и слова, потому что все они потонули в восхищении, которое вызывает в нём человек напротив.

       Демон пышет, Джонин даже через одежду чувствует огонь, что живёт внутри этого существа. Мимолётный взгляд глаза в глаза, а потом их губы соприкоснулись, и Джонин начал тонуть. Дерзкий, страстный, животный поцелуй не так просто остановить. Ифань терзал его губы, проникая языком всё глубже, они не пытались бороться, потому что омега сразу сдался, подчинился. Он закрыл глаза, но даже так чувствовал насквозь прожигающий взгляд, что был в самом сердце и внутри него.

       Ву скользил губами по скулам, по подбородку, спускался к шее. Омега приоткрыл губы в немом стоне, цепляясь пальцами за сильные плечи. Слышались посторонние голоса, но сейчас это мало волновало, потому что рядом тот, с кем можно ничего не бояться. Никто не посмеет остановить их сейчас, потому что никто не хочет попасться под горячую руку большого босса.

       Руки Ифаня горячие в прямом смысле, они обжигают, но Джонину не страшно сгореть, потому что он уже умер и не раз, потому что он знает, что Ифань снова и снова будет воскрешать его, вытаскивая из пропасти. Это не любовь, это что-то большее. Возможно, Джонин слишком предан, он не понимает что хорошо, а что плохо, но сейчас, когда демон резко разворачивает его, прижимая грудью к стене, Джонин лишь выдыхает и покорно ждёт. Ифань прижимается к нему и трётся, а омега чувствует, как член старшего упирается в обтянутую кожей штанов попу. Омега подаётся назад и ведёт ягодицами, чувствуя, как горячее дыхание ускоряется, а губы мужчины снова скользнули по смуглой шее.

– Ты выглядишь сегодня слишком развратно, мой мальчик, – шепнул демон, блуждая руками по груди омеги.

– Так накажите меня, господин, – ответил Джонин, опуская свои ладони на стену и оттопыривая попу ещё сильнее. – Я стерплю от вас любую боль.

       Зубы демона сомкнулись на загривке младшего, Джонин закричал, упираясь лбом в стену, пока руки мужчины разрывали ткань рубашки и скользили по плоскому животу, а потом поймали в плен тёмные бусинки сосков.

       Ткань рубашки скользнула на пол, а Ифань любовался светлыми шрамами на спине омеги, да когда-то здесь были прекрасные крылья, но мальчишка отказался от них, потому что танцевать на сцене было его мечтой. Ифань исполнил эту мечту, но с каждым днём всё сильнее и сильнее затягивал паренька в разврат и похоть, но он не мог по-другому, этот ангел был создан для того, чтобы его любили. А его голос слишком подходил для стонов, что снова и снова срывались с таких пухлых и таких манящих губ.

       Руки демона стянули с омеги брюки, сжимая упругие ягодицы. Джонин жмурился, потому что Ифань собственник он всегда помечал то, что принадлежит ему, и сейчас омега уверен, что на коже непременно останутся следы, словно ожоги, но ничуть не жаль, потому что омеге до безумия нравится принадлежать кому-то. Он слишком устал быть один.

       Губы Ву скользили по бледным шрамам, зная, что это самое чувствительное место. Шрамы никогда не утратят связи с раем, а сейчас Ифань так нагло врывается в тот мир, руша его и доказывая то, что не так он и слаб. Он знает, что высшие силы видят их и от этого душа ликует. Это его ангел, только его, смотрите, сморите, как он пошло стонет и выгибается, когда язык демона скользит между упругих половинок и надавливает на тугое колечко мышц, проникая внутрь.

       Джонин прикусил губу и откинул голову назад, потому что это, чёрт возьми, приятно, это заводит, это заставляет тело дрожать сильнее. Ифань толкнулся внутрь языком, в то время как его руки ласкали низ живота младшего, а потом спустились к члену омеги, обводя большим пальцем головку.

       Омега задыхался, он готов молить мужчину о пощаде, потому что сгорать вот так – это мучение.

– Фань, – всё-таки сорвалось с пухлых губ. – Ифань…

       Демону приятно слышать своё имя, но он не намерен прекращать, потому что он истосковался по этому телу, даже пара часов для него – это вечность. Джонин закричал, когда в него проникли сразу три пальца, его не надо растягивать, они занимались этим только утром, но Ифань не может отказать себе в удовольствии, потому что слишком мало ему Джонина, всегда мало.

       Ву поднялся на ноги, продолжая одной рукой двигаться внутри омеги, а второй надрачивать член младшего. Он взял Джонина в кольцо, он забрал его в плен и нет пути назад.

       Губы Ифаня скользили по шее, омега обернулся, его глаза затуманены, в них только похоть и желание, демон не сдержался, забирая губы младшего в плен, а потом грудью прижал того к стене. Всего один толчок, а Джонин готов потерять сознание, член мужчины двигался внутри вместе с его пальцами, Ифаня слишком много в жизни Джонина. Он везде, снаружи и внутри, в теле и в сердце. Ноги едва держат омегу. Он пытается цепляться за стену, но реальность растворяется в потоке неземного наслаждения, внутри пожар, внутри ад, а Ифань – повелитель, Ифань – Бог.

– Маленький мой, – шепнул демон, вдыхая носом, аромат фиалок, запах, который он выбрал специально для своего омеги.

– Поцелуй меня, – ответил Джонин, оборачиваясь.

       Демон тут же припал к сладким губам, потому что сам не мог без них и секунды. Джонин чувствовал, как с каждым толчком душа вот-вот готова покинуть его. Ифань знает в этом толк, ведь его хобби – это коллекционирование порочных душ, а Джонин сейчас сам словно порок. С Ву Джонин никогда не вспоминает о рае, об ангелах и другом мире, с Ифанем он живёт. Ещё несколько толчков и с громким криком омега излился на стену, сильные руки тут же подхватили его, не давая упасть. Он не чувствовал ничего, кроме тела человека, которому предана его душа. Демон делает ещё пару толчков и излился в омегу. Они оба сейчас растворились друг в друге.

       Джонин держался за стену и тяжело дышал, Ифань наблюдал, как сокращается покрасневший анус омеги, и как оттуда медленно вытекает сперма. Ифань не человек, ему не дана возможность оставить после себя потомство, он – вечность, но и у него есть свой предел.

       Демон поцеловал лопатки омеги, скользнул руками по его спине, провёл пальцами меж ягодиц и проник внутрь, собирая собственную сперму. Джонин прижался к нему ближе, откидывая голову на плечо демона, что подносит свои блестящие пальцы к губам младшего. Джонин вылизал всё, а потом получил поцелуй, от которого всё внутри снова готово подчиниться этому мужчине.

       Ифань подхватил омегу на руки и внёс в гримёрку, укладывая на диван. Джонин обнял старшего за шею и потянул к себе, получая очередной поцелуй.

– Я не против очередного раунда, малыш, – ответил Ифань. – Но попозже, а сейчас у нас есть что обсудить.

       Джонин разочарованно выдохнул, Ву рассмеялся, а потом потянул омегу на себя, обнимая.

– За что мне такое чудо? – улыбается демон, а Джонину кажется, что всё, что он знает об этом существе неправда. Ифань не может быть монстром. Только не он.

– Я видел Кёнсу. Зачем он приходил? Всегда, когда он появляется, случается что-то нехорошее.

– Ты всё ещё его боишься? – с укором сказал Ифань.

– Он смотрит на меня так, словно желает меня убить, – поёжился омега.

– Он на всех так смотрит, – засмеялся Ифань. – Тебе его бояться не нужно, он мой слуга и делает только то, что прикажу ему я, понимаешь? Никто больше не посмеет причинить тебе вред. Я никому тебя не отдам, и если будет нужно, умру, но защищу тебя. Я даже и подумать не мог, что я, демон, смогу так просто потерять голову.

       Джонин напугано прижался к старшему.

– Не говори о смерти. Я никогда не хочу расставаться с тобой.

       Демон нежно коснулся любимых губ, отгоняя страхи.

– О чём ты хотел поговорить? – спросил Джонин, когда после душа они поднялись на третий этаж, в апартаменты демона.

– Кёнсу принёс сегодня не очень хорошие вести, – сказал Ифань, наливая в бокалы вино и протягивая один омеге. – Рай посылает к нам очередного чистильщика.

       Джонин вздрогнул, сильнее сжав бокал. Ифань подошёл ближе, обнимая и целуя в висок.

– Я сказал, что не дам тебя в обиду?

       Омега кивнул.

– Ну, так вот. Кёнсу говорил о том, что чистильщики в свою очередь тоже ангелы, а значит, они тоже могут потерять свои силы, погрязнув в пороке.

       Джонин внимательно посмотрел на любимого, что отводил взгляд.

– И что же предложил твой разлюбезный помощник? – фыркнул Джонин. – Дай угадаю, он решил подложить меня в постель ангела, ведь так?

– Джонин, – виновато сказал Ифань. – Я знаю, что это не лучшее решение, но сейчас, в нашем положении у нас нет другого выхода.

– Так я и знал, что этот Кёнсу появился здесь неспроста. Знаешь, мне иногда кажется, что он готов на всё, чтобы рассорить нас. Слушай, а он случайно сам не мечтает прыгнуть к тебе в койку?

– Он переживает за наш бизнес.

– Он переживает за свою задницу, подставляя мою? – злился Джонин. – А тебе самому нравится это, да? Ты так просто будешь смотреть на то, как меня будет иметь другой мужик только ради того, чтобы спасти свой чёртов бизнес? Я думал, что ты меня любишь.

– Я демон, Нини, мне не свойственны чувства, – ответил Ифань, а внутри что-то сжалось.

– Ах, вот оно что? – злился омега. – Значит, я для тебя никто? Тогда для чего я трачу на тебя своё время? Я ведь могу уйти, жить где-нибудь припеваючи до тех пор, пока за мной не явится этот самый чистильщик и не сотрёт меня с лица земли. Моя новая жизнь – это ты, а если я тебе не нужен, значит, и жизнь мне такая не нужна. Если всё это только ради моей безопасности, мне это не нужно.

       Омега развернулся и хотел было скрыться в своей комнате, но услышал надломленный голос Ифаня.

– Он идёт сюда за мной. Я не выдержу нового боя, у меня почти не осталось сил, Джонин. Если я сейчас проиграю, я не смогу восстановиться. Я исчезну. Я понимаю, что не имею права заставлять тебя, таким тварям, как я не место на этом свете, но…

– Ты совсем дурак? – развернулся омега, сверля старшего взглядом. – Ты не мог начать с этого? Ты же знаешь, что самое ценное, что есть в моей жизни – это ты. Ради тебя, я готов на всё.

– Но предлагать тебе такое… Мне тяжело, но…

– Я согласен, одна ночь с незнакомцем, это ничто по сравнению с вечностью с тобой.

       Джонин подошёл к старшему. Ифань прижал его к себе, понимая, что он, действительно, сам не готов отдавать омегу ещё кому-то, но Джонин прав, одну ночь можно забыть ради будущей вечности.

– Он придёт сегодня, – сказал Кёнсу, когда они втроём сидели в гримёрке омеги. Джонин подводил глаза, Ифань разглядывал пьяную толпу, а Кёнсу тянул виски из своего стакана.

– Откуда такая точность? – спросил омега, бросив на Кёнсу взгляд, полный презрения. Джонин ведь не дурак, он видит, как этот дьяволёнок готов сожрать глазами Ифаня. – Ты с ним лично пересекался? Может, ты его сюда и пригласил?

– Больно надо, – фыркнул Кёнсу. – Я что сам себе враг что ли? У меня везде есть шпионы, а в рае особенно, ведь они очень любят строить нам козни.

– Ты прямо великий босс, – фыркнул Джонин. – Может пора уже о своём деле подумать?

– Предложение заманчивое, но я до конца останусь предан тому, кто меня создал.

– Как мило с твоей стороны, – прошипел омега, сжимая в руках карандаш для бровей с такой силой, что тот сломался пополам. – Чёрт!

– Заткнитесь оба, – прикрикнул на младших Ифань. – Голова уже болит от вас. Вы можете хотя бы полчаса не пререкаться? У нас есть важная миссия, оставьте свои разговоры на потом. Сегодня у нас очень много народу, как мы его здесь найдём?

       Кёнсу подошёл к Ифаню, вглядываясь в толпу, глаза шустро сканировали местность, нужно было выбрать самого несуразного посетителя, который отвлёк бы на себя всё внимание Джонина. Такого, с которым бы пришлось повозиться подольше, чем дольше младший будет далеко от Ифаня, там проще Кёнсу будет запудрить мозги старшему и настроить его против своего ангела.

       Кёнсу не хотел обманывать босса, но он устал, устал быть всего лишь подчинённым, он хотел получать всё то, что получал омега. Он хотел стать тем, кто каждую ночь будет чувствовать над собой сильное тело старшего.

       У стойки бара Кёнсу заметил парня, что совсем не соответствовал этому месту. Незнакомец был в белой рубашке, его персикового цвета волосы были аккуратно уложены. Он гипнотизировал взглядом бокал с каким-то очень крепким коктейлем. Кёнсу хмыкнул, идеальная жертва.

– Вон он, – сказал демон, указывая рукой вперед. – У барной стойки. Ангела трудно не узнать. Белый цвет преследует их везде, даже в таких местах, как это.

       Ифань пробежался взглядом по указанному парню, неплохо, внутри родилось чувство ревности, ведь этот парень ничуть не уступал Ву: высокий, стройное тело, широкие плечи. Мужчина выглядел печально, но ведь этот образ был специально подобран для того, чтобы не вызывать подозрений.

– Который? – подошёл к демонам Джонин. Омега вглядывался в толпу, безошибочно определяя того, с кем ему предстоит провести сегодняшний вечер. – Неплохо, я думал, будет намного хуже. Хотя бы будет не противно.

       Ифань сжал руками перила, а потом посмотрел в сторону омеги, что сейчас выглядел неотразимо. Демон притянул младшего к себе, впиваясь в его губы дерзким поцелуем. Ифань ласкал омегу, чувствуя, как тот расслабляется в его руках.

– Мне не нужен никто кроме тебя, – шепнул в самые губы старшего Джонин.

– Верю, – улыбнулся Ифань, заправляя выбившуюся чёлку омеги за ухо.

       Кёнсу стоял в сторонке и сжимал кулаки, он едва сдерживал себя, чтобы не вцепиться в волосы Кима и не оттащить его от Ифаня. Демон вышел из помещения, потому что сил сдерживаться больше не было. Он поспешил вниз, буквально растворяясь в толпе, ему нужно было подумать, как действовать дальше.

– Я пойду? – шепнул Джонин. – У нас нет времени медлить.

– Я так не хочу тебя отпускать, – уткнулся носом в висок омеги Ифань. – Мне кажется, что если я разомкну объятия, я тебя потеряю.

– Что за мысли? – возмутился Ким. – Этого не будет, слышишь, я приду к тебе завтра утром, и ты обязательно сотрёшь все метки, что останутся после этого ангела, мы вместе посмотрим на то, как он сгорит в своей похоти.

– Иногда я задаюсь вопросом о том, кто из нас больший демон, – усмехнулся Ифань.

– Я ангел, милый. Для тебя исключительно.

       Ифань прижал младшего к себе, снова целуя, а потом легонечко оттолкнул.

– Иди, нужно поскорее покончить с этим.

       Омега ушёл, а Ву вернулся к своему обзорному пункту, наблюдая за тем, как словно пантера Джонин двигался меж извивающихся в танце тел, а потом опустился на стул рядом с персикововолосым.

       Вдруг где-то внутри зародилась тревога, Ифань заозирался, пятясь к двери. В комнате начали появляться люди, демон их знал, эти парни добывали сведения для Кёнсу.

– Как вы тут оказались? – спросил Ифань, замирая у двери. – Что вам нужно? У Кёнсу появились новые сведения?

– Кёнсу, Кёнсу, – хмыкнул блондин, которого, кажется, звали Мункю. – Он такой наивный. Хуже влюблённого омеги, только влюблённый демон. Он так слеп в своей ревности, он придумал план, который был нам на руку.

– Что…

       Дверь за спиной Ифаня отворилась, демон обернулся, встречаясь глазами с внимательным взглядом. Перед ним стоял высокий красивый мужчина в белом. Его волосы тоже отливали серебром. Он выглядел равнодушно, но Ифань чувствовал всю, ненависть, что скопилась в нём.

– Здравствуй, Ифань.

– Санчон, я… Я же убил тебя…

– Как ты самонадеян, Фань. Будем считать, что я отступил, а теперь вернулся. Вернулся, чтобы довести дело до конца. Ты так защищал того мальчишку, а твой помощник выглядел так жалко, что я решил отступить, чтобы потом воспользоваться чувствами, что просто витали вокруг. Чувства делают демонов слабыми. Кёнсу придумал историю о новом чистильщике, ты испугался за Джонина, он испугался за тебя. Всё просто, я здесь, а за твоими ангелами я уже отправил своих людей.

– То есть… – сглотнул Ифань. – Тот парень…

– Никто, – хмыкнул чистильщик. – Он обычный человек, никчёмный альфа.

       Снизу послышались крики, Ифань бросил взгляд на танцпол, где царил хаос.

– Ты не в состоянии им помочь, – усмехнулся Санчон. – Пришло их время. Попрощайся с ними, тебе тоже пора.

– Нет, я просто так не сдамся, и вам его не отдам, – усмехнулся Ифань, пятясь к балкончику. Он ловко перепрыгнул через перила и полетел вниз, расправляя чёрные крылья.

– Поймать и уничтожить, – раздался грозный голос. – Стреляйте.

       Ангелы тут же вооружились, открывая огонь, по демону.

– Бегите, – крикнул Фань, глядя в напуганные глаза Джонина. – Спасайтесь. Они не отстанут от вас. Они пришли за нами.

       Стрела одного из ангелов попала в спину демона. Ифань застыл, чувствуя, как внутри разгорается пожар, кровь в венах застывает, а тело медленно становится чужим. Сил сопротивляться нет, всё вокруг начинает кружиться. Он проиграл? Так просто? Главное сейчас – это Джонин. Он должен жить, потому что этому мальчишке удалось то, что уже дано никому не удавалось. Он растопил сердце демона.

– Ифань… – хотел было рвануть к старшему Джонин, но его остановила рука на запястье. – Отпусти, я люблю его, он…

– Ему не помочь, а ты ещё можешь выжить. Бежим, – сказал персикововолосый, утягивая омегу к выходу и прикрывая собой. Стрелы ангелов отскакивали от тела парня.

– Кто он?! – непонимающе кричал Санчон, наблюдая за происходящим.

– Волк, – прошептал Ифань со спокойной душой, теперь он знал, что его мальчик будет в безопасности. – Я тоже очень люблю тебя, Джонин.

– Сэр… – появился рядом Кёнсу и ещё несколько демонов, что начали сопротивление. – Сэр…

– Ты вовремя, – хмыкнул Ифань, чувствуя, что говорить становится все труднее. – Но спасибо, спасибо, что нашёл того, кто сможет его защитить. Я не смог, а он обязательно сможет. Помоги им, Кёнсу. Пообещай мне …

– Сэр…

       Ифань притянул младшего к себе, касаясь его губ, а потом растворяясь. Кёнсу не чувствовал слёз, что текли по щекам, на губах остался жар, а в сердце пустота.

– Найти мальчишку. Его нужно уничтожить.

– Они не получат его, – шепнул Кёнсу, исчезая. – Обещаю, босс.

       Пак Чанёль был обыкновенным волком, что следовал правилам и традициям. Он чтил обычаи, поэтому спокойно принял то, что родители выбрали для него мужа. Чанёль с первого взгляда влюбился в своего наречённого, он готов был носить его на руках, но омега смотрел на него равнодушно и даже не пытался подружиться. В день свадьбы, когда все родственники собрались в украшенной цветами церкви, а Чанёль, сияя улыбкой, стоял у алтаря, жених просто не пришёл. Он просто наплевал на влюблённого альфу, на свою семью и на гостей. Чанёль до последнего ждал в церкви, все с сожалением смотрели на него, родственники омеги клялись, что найдут его, где бы он ни был и приведут к Паку, но Чанёль понимал, что ничего уже не изменить.

       Когда стемнело, Чанёль выбросил букет в урну и поплёлся по городу. Он шёл, не обращая внимания на холодный пронизывающий ветер, пока не набрёл на яркую вывеску, которая словно манила его к себе. Альфе показалось, что на крыше этого здания он увидел чёрное существо с широкими крыльями.

– Демон, – пронеслось в голове Чанёля, а там где демоны, там смерть.

       Альфе не хотелось жить. Для чего? Если он оказался не нужен никому. Как же он теперь, ведь его жених опозорил его перед стаей. Чанёль не мог просто так вернуться домой, его же засмеют, а в этом баре альфа увидел решение своих проблем.

       Он вошёл внутрь, расположился за барной стойкой и заказал самый крепкий коктейль, бармен вскинул удивлённо бровь, но заказ выполнил. Их фирменный напиток не каждый мог выдержать, а этот альфа не походил на силача или завсегдатая бара.

       Чанёль молча гипнотизировал стакан, пока нос не уловил лёгкий запах фиалок, а рядом не опустился незнакомый парень. Омега заказал себе водки, на что Чанёль хмыкнул.

– Тебе смешно? – возмущённо просил омега.

– Нет, что ты, – ответил Чанёль. – Пей, что тебе вздумается, просто водка не слишком подходит для такого омеги, как ты.

– Может, я хочу напиться сегодня и найти приключения на свою задницу? – подмигнул ему омега, а Чанёль невольно засмотрелся, черты лица младшего были идеальными, хотя и в сравнение ни шли с его наречённым. Запах был приятен, но альфа не чувствовал влечения. Он словно ощущал присутствие постороннего. Был кто-то третий между ними.

– Решил отомстить своему альфе? – сказал Чанёль, не глядя на омегу. – Не того выбрал, прости, но я не в настроении, малыш.

– Какому альфе? – насторожился омега. – У меня нет альфы.

– Ну да, а то я не чувствую прожигающий меня насквозь взгляд.

       Омега закрутил головой.

– Твою мать! – сорвалось с губ парня, а Чанёль почувствовал, как омежка задрожал. Альфа не понимал как, но он чувствовал панику парня рядом.

       Пак обернулся на собеседника, что сейчас был очень бледным, на глазах омеги были слёзы, он смотрел куда-то наверх. Со всех сторон в зале начали появляться парни в белом, что выпускали искрящиеся стрелы. Бармены и танцовщики с криком разбегались, но падали под напором армии чистильщиков. Чанёль никогда не видел их, но много слышал от дедушки. Альфа никогда не воспринимал рассказы старшего всерьёз, но сейчас он видел, как падшие растворялись под напором стрел ангелов, а потом откуда-то сверху спрыгнул высокий мужчина. Он смотрел в их сторону, Чанёль видел в его глазах бескрайнюю любовь. А ещё он отчётливо понимал, что перед ним один из могущественных демонов, потому что его чёрные крылья могли укрыть всех в округе.

– Поймать и уничтожить, – раздался грозный голос. – Стреляйте.

       Ангелы открыли огонь по демону.

– Бегите, – крикнул он, а Чанёль понимал, что это был сказано ему, хоть демон не отрывал взгляда от омеги. – Спасайтесь. Они не отстанут от вас. Они пришли за нами.

       Стрела одного из ангелов попала в спину демона.

– Ифань… – хотел было рвануть к старшему омега, но Чанёль хватил его за руку. – Отпусти, я люблю его, он…

– Ему не помочь, а ты ещё можешь выжить. Бежим.

       Чанёль потянул омегу к выходу, но тот не реагировал, поэтому волк подхватил парня на руки и помчался, уворачиваясь от стрел ангелов. Дедушка всегда говорил ему о том, что ангелы и демоны не могут причинить им вред, потому что они портал, что соединяет оба мира. Убить волка может только человек или себе подобный, поэтому столько лет два мира манипулировали сознанием людей, чтобы избавится от единственного связывающего их звена и развернуть масштабную войну.

       Омега в руках брыкался, а потом прижался к альфе и молча плакал. Чанёль чувствовал, как намокает его рубашка, сейчас он очень переживал из-за того, что ничем не может помочь младшему. Того парня уже не воскресить, а чистильщики ещё обязательно вернутся и надо бы защитить этого мальчишку, ведь демоны не рискуют своей жизнью из-за кого-то просто так. Чанёль бежал, не оглядываясь, боясь, что ангелы смогут выследить его, но что-то видно случилось там после их побега, потому что преследователей не было. Омега всё ещё дрожал, не открывая глаз. Альфа чувствовал его страх, но не понимал почему, ведь они были друг для друга абсолютно чужие.

       Вскоре альфа заметил вывеску гостиницы, бродить ночью по городу было не лучшей идеей, поэтому Чанёль вошёл внутрь. Он осторожно опустил омегу на диванчик в фойе, и хотел было пойти к администратору, чтобы оформить номер, но почувствовал пальцы омеги, что крепко вцепились в его рубашку.

– Я только оформлю комнату и вернусь, – ласково сказал Пак. – Тут никого нет.

       Омежка отрицательно помотал головой, открывая заплаканные глаза, и умоляюще глядя на спасителя.

– Ну, хочешь, пойдём со мной, – сказал Чанёль.

       Младший закивал, поднимаясь и тут же крепко ухватившись за руку альфы. Он стоял за его спиной, и всё время оглядывался по сторонам, пока альфа заполнял какие-то бумаги.

       Спустя, как показалось Джонину, вечность, им вручили ключ от номера.

– Идём? – посмотрел на младшего Чанёль.

       Они пошли к лестнице, под пристальным взглядом администратора.

– Чего он? – спросил Джонин, оглядываясь.

– Наверное, думает, что я тебя насильно сюда притащил. Как бы полицию не вызвал, нам только её не хватало сейчас, – ответил альфа, но тут же почувствовал чужие губы на своих губах.

       Омега целовал нежно, но вкус его слёз придавал поцелую обречённости. Чанёль прижал его к себе, отвечая. Он понимал, что омега сделал это, чтобы отвести подозрения. Сейчас он смотрелись милой парочкой, что решила уединиться, но ведь Чанёлю было прекрасно известно, какая дыра была в сердце младшего.

       Они добрались до номера, стоило Чанёлю закрыть дверь, как омега сполз по стене и заплакал. Слёзы нескончаемым потоком лились по щекам. Младший выглядел таким разбитым. Чанёль опустился рядом, позволяя омеге опустить голову на свое плечо.

– Ты так сильно его любил? – спросил Чанёль, уловив кивок. – Он же демон.

– Его сущность не меняет того, что у него было огромное сердце, которое любило меня одного. Все считали его монстром, а он… скольким он помог, скольких спас от смерти. Падшие ангелы долго не живут, а Ифань давал им другую жизнь, исполнял мечты. Да, взамен ангелы до конца жизни должны были работать на него, но никто не жалел, понимаешь, никто. Все были одеты, обуты, накормлены и не спали на улице, понимаешь?

       Чанёль кивнул, погладив младшего по голове.

– Разве законы рая справедливы? Почему они отбирают жизнь, почему бы им не подарить ангелам второй шанс? Да, иногда мечту невозможно осуществить за год, за два и неужели из-за этого нужно расстаться с жизнью? А если дело касается любви? Они разве не знают, что порой взаимности добиться очень тяжело? Почему они приходят и отнимают жизнь у того, кто так старается? Знаешь, у меня был один знакомый, он опустился на землю ради любви, он пытался завоевать объект своей симпатии, но тот не мог просто так впустить в жизнь незнакомца, ему нужно было время. Чистильщики не стали ждать, они забрали жизнь падшего, а его омега понял, что любит, он бежал сказать это своему ангелу, но того уже было не вернуть. Вот так всегда.

       Омега сглотнул, вытирая свои слёзы.

– А я… я мечтал танцевать. Рай никогда не был мне домом. Я спустился вниз, чтобы стать известным танцором, но не прошёл по конкурсу, устроился на работу к Ифаню, который пообещал сделать меня звездой, и я стал ею, я танцевал на подмостках его клуба. Меня ждали, меня любили, меня желали.

– Так почему же те парни охотятся за тобой? Ты же осуществил свою мечту.

– Хм, – хмыкнул парень. – Они не считают помощь демона честной платой за падение. Ну, а после того, как из-за меня Ифань уничтожил одного из могущественных чистильщиков, они просто обязаны от меня избавиться.

– Он выжил, – появился в комнате Кёнсу. – Тот ангел, что тогда приходил за тобой, жив и именно он пустил Ифаню стрелу в спину. Всё из-за тебя, знал бы ты, как я тебя ненавижу!

– Кёнсу… – всхлипнул омега. – Что теперь делать, Кёнсу?

       Демон опустился на пол рядом с ними. Омега медленно подполз к нему, тут же оказываясь в крепких объятиях.

– Ненавижу, – шептал Кёнсу, но обнимал сильнее, понимая, что мальчишке сейчас было ничуть не лучше. – Ты отнял его у меня, из-за тебя он погиб, а я… Я любил его. Почему, почему он не видел этого?

– Может, потому что, ты никогда не смел даже намекнуть ему на свои чувства? Ты всегда склонял перед ним голову, а он хотел равенства. Он умел подчинять, но хотел подчиняться, – ответил Джонин. – Кёнсу-я, как же мы теперь будем без него?

       Демон гладил омегу по голове, а потом посмотрел на Чанёля.

– Отвечаешь за него головой, понял?

       Альфа кивнул, чувствуя, что мурашки побежали по спине от пронзительного взгляда этого парня.

– Кёнсу… – растерянно шепнул Джонин. – Ты…

– Я сейчас уйду, а вернусь тогда, когда найду способ обезопасить тебя. Ведь чистильщики будут возвращаться, а ты по-прежнему остаешься падшим. Я обещал Ифаню, что не оставлю тебя. Мне очень тяжело, но ты тот, кто был дорог любимому, а значит, я должен тебе помочь, хотя бы ради него, ¬– демон коснулся губами тёмной макушки омеги. – Я найду выход, обещаю, – шепнул он, растворяясь.

– Да, весело у вас тут, – выдохнул Чанёль.

– Джонин, – протянул руку альфе омега.

– Чанёль, – пожал протянутую ладонь старший. – Раз я знаю о тебе всё, то и ты должен знать с кем связался. Я волк, Джонин-а, поэтому постарайся держаться ко мне поближе. Мне не страшны стрелы ангелов и молнии демонов, но погубить меня может обычный человек.

       Джонин, не отрывая взгляда, смотрел на волка, что поднялся и устремил свой взгляд в окно.

– И я думаю, что все: и твои друзья, и твои враги – поняли это. Кёнсу решил, что я смогу тебя защитить, что ж надеюсь, что он не ошибся, ведь в бар твоего парня я шёл умирать.

       Джонин вздрогнул.

– Меня предали, растоптали и опозорили. Я не смог подчинить себе омегу, в глазах стаи теперь я слабак, посмешище. Я не могу вернуться в лес, а здесь в городе у меня ничего нет. Денег, что я взял с собой хватит ненадолго, поэтому я не знаю, что нас ждёт завтра, но раз я дал слово, я сделаю всё, чтобы защитить тебя. Ложись-ка ты спать, тебе нужно успокоиться и прийти в себя, дальше будет ещё тяжелее.

– Куда уж, – ответил Джонин, забираясь на кровати и обнимая себя руками.

– У меня нет магических сил. А за нами гонится целая толпа ангелов с волшебными стрелами. Они никогда не предупреждают о своём появлении, поэтому мы не должны расслабляться. Я буду рядом до того момента, пока Кёнсу не вернётся, но ты должен пообещать, что будешь слушаться меня во всём. Я так понял, что на земле остался только один падший, а это значит, что им найти тебя не составит труда.

– Тогда почему они ещё не здесь? – спросил Джонин.

– Залечивают раны, думаю, что твой друг успел отомстить им за смерть своего босса.

– Он мне не друг, – фыркнул Джонин. – Он пытался отбить у меня парня.

– Каждый волен бороться за своё счастье, – пожал плечами Чанёль. – Спи, я буду рядом.

       Альфа опустился в кресло и бросил взгляд в окно, замечая на соседнем дереве большого чёрного ворона, что смотрел на него таким человеческим взглядом.

– Забавно, – хмыкнул Чанёль.

– Что? – сонно спросил Джонин.

– Ничего, спи, – ответил Пак, поднимаясь и подходя к окну, а потом добавил шёпотом. – Ты ведь не отстанешь, верно?

       Ворон слетел с ветки, опускаясь на подоконник. Чанёль открыл окно, впуская птицу. Влетев в комнату, ворон обратился сероволосым мужчиной.

– У меня не так много времени, – сказал он. – Но я должен был его увидеть в последний раз.

– Я думал, что у демонов нет возможности перерождаться, – ответил Чанёль.

– Это не перерождение, просто эхо. Он, его любовь удержала меня на этом свете, но это ненадолго. Час, два, а потом моей вечности придёт конец, я исчезну навсегда. Знаешь, я прожил слишком длинную и такую бесполезную жизнь, а когда понял, в чём её смысл, не смог сохранить и тех крупиц, что у меня остались. Никогда не думал, что смогу вот так любить, но он… Он перевернул мою жизнь с ног на голову. Я демон, но я так слаб перед ним.

       Ифань опустился на колени перед кроватью, на которой спал Джонин. Лицо омеги припухло от слёз, губы были покусаны и слегка кровоточили.

– За что он меня так любит? – спросил дрожащим голосом демон. – Я ведь не достоин этой любви. Я причинил ему столько боли.

– Ты любишь его, он любит тебя, сердца тянутся друг к другу, потому что они находят друг в друге тепло, которое столько лет было лишь мечтой. Два сердца становятся одним, если понимают, что не смогут больше существовать поодиночке, когда сердца не находят отклика вот это больно, а любить, любить не больно, любить волнительно.

– Он должен забыть меня, – сказал Ифань, проведя ладонью по волосам омеги.

– Это не тебе решать, – ответил Чанёль.

– Так будет лучше, – улыбнулся Демон. – У меня есть возможность осуществить ещё одно желание, пожелай, чтобы он забыл меня.

– Не буду, – ответил Пак. – Я не хочу, чтобы его сердце стало пустым. Ты хочешь превратить его в куклу, что не чувствует ничего? Он хочет стать человеком, а значит должен чувствовать и должен жить.

– Но ему ведь очень больно, – сказал Ифань, проведя ладонью по щеке младшего. – Я ведь не смогу вернуться к нему ни через день, ни через год, ни через век, я хочу, чтобы он продолжал жить, не проливая слёз из-за моей никчёмной жизни. Я не заслужи…

– Тогда подари ему любовь, любовь, что сможет осветить его жизнь. Любовь, которая даст ему сил начать сначала, подари ему силы бороться и выживать, но не отбирай память, порой это единственное, что у нас остаётся.

       Ифань обернулся на альфу.

– Складно ты рассуждаешь, а сам ты чего желаешь на этом свете?

– Разве мои желания сейчас столь важны? – ответил Чанёль. – Я хотел умереть, но получил в свои руки хрупкий цветок, что нуждается в моей защите. Я не оставлю его, пока не буду уверен в том, что ему ничего не угрожает, а потом… потом исчезну, ещё не знаю где и как, но обязательно затеряюсь где-нибудь среди могучего леса.

– Ты не хочешь найти своего омегу, обзавестись семьей?

– Я опозорен, я уверен, что слава о том, что меня бросил жених у алтаря, уже разнеслась по всему лесу, ни один омега не захочет быть со мной теперь. Омеги любят подчиняться, зачем им такой размазня?

– А если встретишь истинного?

       Чанёль усмехнулся.

– Знаешь, когда твоё сердце безгранично предано кому-то, его образ, его запах, его голос становятся единственными на этом свете, когда альфа признает омегу, он перестает чувствовать влечение к посторонним запахам. Я признал своего жениха слишком рано, и теперь ни один запах не трогает меня, это навязчивая идея. Этот образ преследует меня, боюсь, даже истинный не сможет вытеснить из моего сердца эту безумную любовь. Я был слишком предан, из-за этого и страдаю.

       Ифань задумчиво свёл брови, этот альфа был странный. Он предлагал Джонину подарить любовь, но сам от любви отказывался, хотя демон понимал, что появись перед ним сейчас хоть сотня истинных, он не променяет их на Джонина. Нужно было что-то решать, времени оставалось всё меньше. Ифань доверял Кёнсу, тот непременно найдёт способ вернуть Нини нормальную жизнь, а задача Ифаня сделать эту жизнь счастливой.

– Чем пахнет Джонин? – сказал демон, посмотрел на волка.

– А то ты сам не чувствуешь? – хмыкнул Пак.

– Я хочу знать, чем он пахнет для тебя, – сказал Ифань, сжимая руку омеги.

       Чанёль задумался, делая глубокий вдох. Глаза демона вспыхнули, он смотрел на зависшего Пака глазами полными огня, Чанёль чувствовал, как этот огонь проникает в самое сердце, как вместе с пламенем глубоко внутрь пробирается аромат фиалок, он становится единственным, вытесняя все вокруг. Омега на кровати начинает беспокойно метаться, но демон крепче сжимает его руку, не отрывая взгляда от альфы. Чанёль видит, как с каждой минутой Ифань становится всё прозрачнее, но пожар внутри не затихает, а разгорается ещё сильнее, в глазах темнеет, и ноги уже не держат. Пак падает на пол, Ифань отпускает руку Джонина.

– Создать связь между сердцами тяжело, но ещё тяжелее сохранить её, – сказал демон, поднимаясь и легко поднимая Чанёля на руки и укладывая на кровать рядом с омегой. – Я сделал всё, что мог, сохраните ли вы мой подарок или разрушите – дело ваше. Просто знайте, что моя любовь – это залог вашей жизни. Ваша любовь – залог моего будущего.

       Ифань склонился над Джонином, целуя его в губы.

– Теперь я вернусь, обязательно. Ты снова меня полюбишь, но и его береги, он запутался в себе.

       Демон растворился, никому не дано было увидеть слёзы на его щеках.

       Утром Джонин поморщился от солнца, что светило ему в глаза, рядом ощущалось приятное тепло, а на сердце было как-то спокойно, сделав глубокий вдох, Джонин замер, чувствуя расползающийся по телу приятный запах яблок. Омега обернулся, сталкиваясь нос к носу со спящим альфой. Чанёль подложил под голову ладони и тихо сопел. Его персиковые волосы спадали на лицо. Рука невольно потянулась к старшему, заправляя пряди за ухо. Альфа поморщился, а Джонин тихо хихикнул. Сейчас старший выглядел забавно.

       Омега поднялся с кровати и осмотрелся. Они были всё в том же номере гостиницы, но ощущения были какими-то другими. Джонин подошёл к зеркалу и ощупал своё припухшее лицо. Он много плакал вчера. Вспомнился Ифань, его тёплые объятия, родные глаза, любимые руки, в сердце что-то кольнуло, но слёз не было. Джонин понимал, что витающий вокруг запах яблок успокаивает.

       Омега понимал, что до сегодняшнего дня не придавал особого значения запахам, ведь он столько лет был ангелом и не чувствовал ничего вообще, а теперь… теперь всё было иначе. Если раньше все запахи создавали какой-то выворачивающий наизнанку коктейль, то сегодня Джонин был уверен, каждый из них чувствовался отдельно, а запах Чанёля явно доминировал над ними, им хотелось дышать, потому что он отгонял все страхи.

       Джонин поплёлся в душ, потому что тело ужасно ломало после пережитого. На теле всё ещё оставались метки, которые вчера оставлял Ифань, было грустно, но омега понимал, что вернуть всё уже не выйдет, нужно учиться жить заново, нужно бороться, потому что Фань не просто так пожертвовал своей жизнью, он хотел для Джонина лучшей жизни.

       Омега медленно опустился на пол душевой кабины и заплакал, обнимая себя руками. Как он будет теперь? Что его ждёт дальше? Чанёль не оставит его пока не вернётся Кёнсу, а дальше? Дальше омега будет один? Паника родилась внутри, он не хотел оставаться один, он не сможет один…

       Дверь ванной распахнулась, и в помещение вбежал всклокоченный Чанёль. Заметив омегу в кабине, он тут же подлетел к нему.

– Что случилось? Почему ты так напуган?

       Альфа оглядывался по сторонам, пытаясь определить наличие в помещении посторонних.

– Я так боюсь оставаться один, – шепнул Джонин. – Ты уйдёшь, Кёнсу я не нужен, Ифаня больше нет, кто позаботится обо мне? Я ведь кроме танцев ничего не умею.

– Глупый, – улыбнулся Чанёль, забираясь в кабину и обнимая. – Разве из-за этого можно так сильно себя мучить? Сейчас это не должно тебя волновать.

– А что меня должно волновать? – всхлипнул Джонин. – За мной охотятся чистильщики, у меня вырвали сердце, и я не знаю, как мне жить дальше. И вообще имею ли я право жить.

– Конечно, имеешь, – ответил альфа. – Со всеми проблемами мы обязательно разберёмся, просто поверь мне сейчас…

– А потом?

       Чанёль вытер щёки омеги.

– А что будет потом не известно никому. Давай не будем заглядывать так далеко.

       Джонин прижался к альфе и стало вдруг так тепло.

– Ты прости, что вот так ворвался, но… Но я почувствовал твой страх, я думал, что кто-то напал на тебя.

       Джонин смутился, понимая, что сидит полностью обнажённым и жмётся к практически незнакомому альфе.

– Я…

– Я уже ухожу, – сказал Пак, размыкая руки. – Ты мойся и ни о чём не переживай.

       Альфа поднялся и попятился, стараясь смотреть куда угодно, только не на обнажённого омегу. Джонин хихикнул, наблюдая за краснеющим старшим. Чанёль вышел из ванной и опустился на кровать. Он отчётливо ощущал, что всё вокруг него прежнее, вот только внутри нашлись какие-то новые чувства, которые заставляли действовать необдуманно, вот как сейчас. Почему он чувствует омегу так остро, хотя ещё вчера не мог различить его запаха среди тысячи других? Неужели этот демон сделал что-то с ними?

       Альфа запустил пальцы в волосы, сейчас нужно было взять себя в руки, потому что он обещал омеге защиту, а отступать было не в его стиле. Чанёль залез в карман брюк, в бумажнике было не так много. Пак не планировал оставаться в городе, он вообще-то должен был сейчас нежиться в кроватке, в компании своего мужа и чувствовать приятную усталость после первой брачной ночи, а получилось так, что он сидел в номере какого-то дешевого мотеля в компании падшего ангела, который по совместительству является омегой со сводящим с ума запахом.

       Чанёль хмыкнул, а потом почувствовал чьё-то присутствие, подняв голову, он встретился взглядом с заплаканными глазами омеги, что натянул на себя гостиничный халат и обнимал себя руками.

– Я не думаю, что в моей одежде можно пройтись по улице незамеченным, – сказал он, разглядывая свои обтягивающие брюки и футболку в дизайнерских дырах.

– У нас нет выбора, – ответил Пак. – Я тоже слишком заметен в свадебном костюме.

– Мы можем пойти к тебе…

– Не можем, – ответил Чанёль. – Я не могу вернуться в деревню. Меня бросили перед алтарём…

– Но твоей вины в этом нет, – заметил Джонин. – Это тот омега должен мучить себя из-за того, что упустил такого альфу, как ты.

– Ты так говоришь, будто меня сто лет знаешь. Может, я заслужил к себе такое отношение?

– Чем? Своей преданностью и любовью? Тем, что старался доверять? За это не судят, Чанёль-и.

– Ты не знаешь волчьих обычаев.

– Зато я знаю законы человечества, а ещё… ещё я был ангелом, я должен был отслеживать тех, кто поступает не по совести. В твоём случае, в твоей жизни не к чему придраться. Разве нас должно волновать чужое мнение?

       Чанёль посмотрел на омегу, что кутался в махровый белый халат. Джонин выглядел бледно, и его смуглая кожа отдавала лёгким желтоватым оттенком, что-то внутри тревожно кольнуло.

       Альфа поднялся на ноги и подошёл ближе, касаясь ладонью лба младшего. Омега был холодным, словно лед. От прикосновения альфы Джонин вздрогнул, а потом словно котёнок начал ластится к широкой ладони Пака.

– Ты такой тёплый, – заметил омега. – Будто огненный.

– А ты слишком бледный, – ответил Чанёль. – У тебя болит что-нибудь?

       Омега отрицательно помотал головой, но Чанёль заметил прикушенную до крови губу.

– Давай колись, – сказал альфа. – Если ты не будешь мне доверять, мы далеко не уйдём.

       Омега виновато отвел глаза.

– У меня течка скоро, – поморщился Джонин.

– Приехали, – выдохнул Чанёль. – Ты поэтому в лес просился?

– Да, там меньше соблазнов. Я не знаю, как поведёт себя организм, раньше был Ифань и… Он не был человеком, он мог полностью завладеть моим сознанием и облегчить боль, а теперь… теперь болит всё, а особенно шрамы. Я ведь не исполнил свою мечту, а значит, с каждым днём я буду слабеть всё сильнее. Этим тварям даже убивать меня не нужно, моя боль убьёт меня сама.

– Почему ты раньше молчал? – спросил Чанёль, сдёргивая халат с плеч омеги и рассматривая покрасневшие продолговатые шрамы. Кожа на них стала тонкой, и любое повреждение сейчас могло привести к обильному кровотечению.

– Я только сейчас это понял, – выдохнул Джонин, он стоял, опустив голову. Его немного смущало то, что второй раз за день он оказался полностью обнажённым перед посторонним, но почему-то Чанёль не вызывал в нём чувства страха. – Вчера боль потери была сильнее, а сейчас я, наконец, осознал, что Ифаня больше нет, и никто не сможет мне помочь.

– А вот это было сейчас обидно, – хмыкнул Пак.

– Прости, ты замечательный, но чтобы продлить мне жизнь, нужна магия, а ты волк, хоть ваш клан тоже не совсем обычный, но…

– На этом закончим, – сказал Чанёль. – Одевайся.

– Но…

– Я сказал, одевайся, – сдержано повторил альфа. – С сегодняшнего дня ты делаешь только то, что говорю тебя я. Если хочешь жить, конечно.

       Альфа застегивал пуговицы на своём пиджаке, а Джонин задумался, нужна ли ему эта жизнь? Когда у него нет ничего: ни дома, ни любимого, ни мечты. Он вспоминал те два года, что прожил под «крылом» Ифаня и осознавал, что за всё это время не научился жить, как человек, как омега. Не научился справляться с течками сам, не научился отшивать назойливых кавалеров, они сами не лезли, побаиваясь Ву. Он научился лишь отдавать всего себя, получая взамен любовь, о которой не мог даже мечтать. Демон не давал ему даже подумать о том, что бывает другая реальность, в которой все желания не исполняются, как по волшебству, в которой за своё счастье придётся бороться.

       Джонин вспомнил, как шёл по дороге, опустив голову, и плакал, вспоминая свою роковую ошибку, которую ему не простили. Он оступился, едва не растянулся на полу, а всё потому, что увидел в толпе глаза демона, что с любопытством смотрел на мальчишку.

       Ифань признался потом, что часто посещал отборочные конкурсы, потому что искал для своего клуба лучших. В тот день он захотел Джонина себе и так просто заполучил, даже не понимая, что сломал ему жизнь. Если бы Джонин тогда не оступился, он бы осуществил свою мечту, избавился от шрамов и жил. Даже если бы у него не сложилось в дальнейшем с шоу-бизнесом, он бы открыл свою школу танцев, он бы всё равно танцевал. Нашёл бы своего альфу, у него бы возможно была семья, дети. Омега судорожно вздохнул, представляя на своих руках крошечного малыша. Слёзы потекли по щекам, Ифань бы никогда не смог подарить ему простого омежьего счастья.

– И чего мы опять сырость-то развели? – спросил Пак, обнимая младшего. – Не думал, что ангелы такие плаксы.

– Я не ангел, Чанни. Уже давно не ангел. Я человек, я хочу счастья. Я хочу начать всё сначала.

       Альфа погладил омегу по голове.

– Я помогу тебе, но ты должен…

– Я верю тебе, – перебил старшего Джонин.

       Через полчаса они вышли из номера и покинули гостиницу под внимательным взглядом администратора. Чанёль крепко сжимал ладошку омеги, что трусливо жался к нему.

       Чанёлю казалось, что каждый смотрит на него и тычет в него пальцем, как он может защитить омегу, что доверился ему, если даже не смог удержать рядом с собой того, кого любил больше жизни? Разве он справится? Внутри зародилась тревога, а чуткие уши уловили движение.

       Джонин с трудом соображал, когда его вдруг резко развернули, закрывая собой. Со всех сторон в их сторону летели сияющие стрелы, но ни одна из них не могла навредить ангелу, пока его щитом служила могучая спина волка. Чанёль осмотрелся.

– Бежим, – шепнул альфа, затягивая младшего в ближайший торговый центр.

– Ты думаешь, что они нас тут не найдут? Им абсолютно всё равно, они не боятся людей, им нужен я.

       Чанёль видел, как мужчины в белых одеяниях появлялись то тут, то там, но он тянул омегу только в ему известном направлении, а когда заметил вдалеке вывеску знакомого магазина, влетел в него, не раздумывая.

– Что за? – возмутился продавец, когда в его небольшое помещение ворвалась запыхавшаяся пара. – Чанёль?

– Се, некогда объяснять, у меня на хвосте ангелы.

– Весёлая компания, – хмыкнул продавец. – Спрячьтесь в подсобке, там много всяких амулетов.

       Чанёль потянул растерянного Джонина к закрытой двери и, не задумываясь, затолкал омегу в тёмное помещение, захлопнув за собой дверь.

       Снаружи слышались голоса. Омега не обращал на них внимания, вслушиваясь в сбившееся дыхание альфы, и чувствуя тепло, что исходило от его тела.

– Какие люди, – донеслось из магазина. – Санчон, какими судьбами?

       При упоминании имени главного чистильщика, Джонин задрожал, но тёплые губы коснулись его виска, отгоняя страхи.

– Не бойся, иначе они нас почувствуют, – шепнул Пак.

       Омега сильнее вцепился в пиджак старшего.

– Не знал, что ты всё ещё тут ошиваешься, – равнодушно ответил Санчон. – Вижу, неплохо устроился.

– Само собой, – хмыкнул Сехун. – Я ведь смог выиграть у тебя свою жизнь.

– Тебе повезло, – равнодушно ответил ангел. – Ты поэтому решил перейти мне дорогу снова? Где мальчишка?

– Какой?

– Се, мне некогда играть в игры. Я знаю, что ты прячешь здесь падшего. Где он?

– Найди, – усмехнулся альфа. – Ты так уверен, так давай, переверни магазин, если сможешь.

– Смешно?

       Джонин слышал, что альфа, действительно, смеялся.

– Конечно, – ответил Сехун. – Я же знаю, что сейчас ты тут пошевелиться не можешь. Мне понадобилось столько лет, чтобы найти способ связать вам, тварям, руки.

– Ты забываешься, – сдержанно сказал Санчон. – Мы высшая сила.

– Вы убийцы, хоть и прикрываетесь священным законом. Вы уничтожаете тех, кто просто захотел жить…

– Падшие ангелы не должны жить среди людей.

– Кто сказал? Да кто вообще дал вам право что-то решать? Жизнь человека – это его собственный выбор. Ни один из трёх миров не имеет права вмешиваться. Вы можете подсказывать, демоны могут совращать, но выбор всегда остается за разумом.

– Падшие не слушают разума, – хмыкнул чистильщик.

– Они живут сердцем, так что никакая власть не в силах заточить чувства, что живут в пылающих сердцах. Уходи, даже если бы я знал, где находится твой падший, я бы не сказал. Я не позволю лишить жизни того, кто только начал жить. По вашим законам младенцы неприкосновенны, а падшие, начавшие жизнь сначала – самые чистейшие существа на свете.

– Но они связались с демоном…

– А кто их до этого довёл? Я не намерен больше с тобой разговаривать. Уходи и прихвостней своих забери.

       Стало тихо, но Чанёль всё ещё боялся выпустить омегу из своих рук, он знал, что Сехун уже давно занимается разного рода амулетами, что защищают от чар существ других миров, но пока что было страшно, ведь в любой момент дверь может открыться и у него заберут Джонина, что сейчас так доверчиво жался к нему.

       Чанёль не хотел отдавать, ни за что на свете. Пока… Он должен убедиться, что жизни мальчишки ничего не будет угрожать.

– Выходите. Они сюда больше не вернутся, – послышался голос альфы. – Мои побрякушки вытянули из них все силы.

       Чанёль осторожно отстранился, но Джонин снова прильнул к нему, сильнее смыкая пальцы на ткани пиджака.

– Всё закончилось, малыш, – ласково сказал Чанёль, а омега поднял на него большие глаза, наполненные смятением.

– Ифань говорил так же, – сказал он. – В тот день он убедил меня, что чистильщики больше не вернуться за мной, а они…

– Я не Ифань, но я обещаю, что сегодня они точно не вернутся, – ответил Чанёль, положив ладони на холодные щёки омеги и глядя прямо ему в глаза.

– А потом?

– А потом мы найдём способ избавиться от них навсегда.

       Чанёль открыл дверь, Джонин зажмурился от яркого света. Всё это время они находились в кромешной тьме, но омега понимал, что рядом с этим альфой ему не страшно.

– Ну, колитесь, какой срок? – спросил Сехун, глядя на пару, что скромно стояла в сторонке.

– В смысле? – спросил Чанёль, а Джонин попятился, прячась за широкую спину альфы, что не раз спасала его сегодня.

– Ну, омежка твой давно упал? – спросил продавец.

– Он не…

– Два с половиной года, – ответил Джонин.

– Не хило, – присвистнул Сехун. – И как это они тебя до сих пор не сцапали то?

– У меня была защита, – смущённо ответил Ким.

– Ву Ифань, слышал про такого. Об этом же демоне говорил Санчон?

– Он уничтожил его вчера. Ифань был ослаблен.

– Да, я слышал об этом, его помощник появлялся у меня периодически. Стервозный малый, да уж больно хорош. Говорил, что босс потратил все силы на какого-то идиота и просил готовить восстанавливающие настойки. Так значит…

– Это я тот идиот, – виновато сказал Джонин, чувствуя, как щиплет глаза.

– Неплохо, – улыбнулся Сехун. – Теперь понятно из-за чего так бесился Кённи.

– А вы с этим демоном, смотрю, неплохо общались? – спросил Чанёль, разглядывая полки магазина, а потом потянулся к одному из амулетов.

– Этот ему не поможет, – равнодушно ответил продавец, игнорируя вопрос старшего. – Здесь помощнее что-то нужно. Шрамы ведь притягивают к себе чистильщиков.

– Вы хотите сказать, что я сам притягиваю к себе смерть? – напугано спросил омега.

– А то ты не знал, – ответил Сехун. – Неужели Ифань не рассказывал тебе, каким способом он создавал вокруг тебя защиту?

       Омега отрицательно помотал головой, разглядывая высокого плечистого светловолосого альфу, что смотрел на него с игривой хитринкой на дне глубоких карих глаз. Сехун был вторым альфой в жизни Кима, кто не смотрел на него с похотью и с явным желанием. Во взгляде этого альфы было лишь слишком явное желание помочь.

– Есть два вида защиты, – ответил Сехун. – Как бы банально не звучало, но это материальная – в виде амулетов, заговорённых вещиц и талисманов, а вторая, я бы назвал её духовной, вы же с Ифанем были близки, ведь так?

       Джонин чувствовал, как краснеют щёки, он кивнул, а потом спрятал лицо, уткнувшись лбом между лопаток Чанёля. Альфа лишь печально выдохнул, понимая, что сейчас очень завидовал демону, потому что даже у него была любовь, а Чанёль остался не у дел.

– Ну, так вот, именно эта близость и была для тебя защитой, каждый раз, когда вы были связаны, демон создавал вокруг тебя защитное поле, именно поэтому тебя не так просто было обнаружить.

– А теперь этого поля нет, ведь так? – прервал продавца Чанёль. – Теперь нужно что-то сильное, чтобы мы смогли восстановить хотя бы часть него.

– А не проще ли избавится от шрамов? – спросил Сехун. – Ради чего ты упал?

– Я хотел танцевать, – ответил Джонин. – Но провалил вступительные испытания и…

– Нет, – отрицательно помотал головой Сехун.

– Что? – растерялся Ким.

– Эта не та причина, из-за которой ты оказался здесь. Ни один ангел не достигнет земли, преследуя материальные цели. Было что-то ещё, ведь так?

       Джонин задумался, что двигало им тогда, когда он шагнул в пропасть, ломая крылья. Да, он хотел танцевать, он хотел почувствовать себя человеком, он хотел жить.

– Я… я хотел стать человеком, который сможет сам решать, как жить и чем заниматься, – ответил омега, выглядывая из-за спины Пака, а потом смелее, глядя на продавца.

– А вот это ближе к цели, – заметил Сехун. – Тебя не устраивала политика рая, поэтому ты сбежал оттуда, а танцы были лишь прикрытием.

– Так, получается… – растерялся Джонин. – Получается, что я не упустил свой шанс и…

– Ты ещё можешь исполнить своё желание, – послышался серьёзный голос, а потом в магазине возник Кёнсу. Он выглядел измотанным, на его одежде была заметна кровь. Он едва стоял на ногах.

– Кённи! – напугано выдохнул Сехун, подхватывая демона. – Ты совсем сдурел? Ты что…

– Я был в раю, – ответил Кёнсу, пытаясь не отключиться. – Приняли меня, как видишь не слишком хорошо. Но я узнал много интересного.

– Не сейчас, ты хоть себя видел?

– У меня не будет другого времени, за мной гонятся. Я должен рассказать всё, что узнал, пока ангелы не пришли сюда.

– Пусть только сунутся, я…

– Се, это очень важно, – сказал демон. – Ифань просил защитить этого мальчишку…

– А ты слишком любишь своего босса, – сдержано сказал Сехун, поднимая демона на руки и неся в сторону небольшого диванчика для посетителей.

       Чанёль заметил, как помрачнело лицо друга, ведь он знал Сехуна не первый год. Он знал, что тот был падшим, что спустился на землю ради своей любви. Омега, которого он любил, принял новоиспечённого альфу, но их счастье было недолгим, потому что муж Се подхватил какой-то вирус и умер, оставив своего ангела в полном одиночестве. Мужем Сехуна был младший брат Чанёля.

       Сначала семья Пак не очень-то жаловала непонятно откуда взявшегося чужака, но потом его приняли абсолютно все. После смерти мужа Сехун уехал в город и занялся бизнесом, пользуясь своими связями в обоих мирах, бывший падший открыл небольшую лавку, что специализировалась на амулетах. Современный народ был слишком суеверен, а Сехун… Сехун видел своих клиентов насквозь и продавал то, что было нужно именно им. Он портил планы и ангелам, и демонам, заработав звание независимого судьи.

       Чанёль иногда навещал родственника, где-то около года назад Чанёль заметил, что глаза младшего снова засияли, что могло означать лишь одно.

– И кто это очаровательное создание, что растопило твоё сердце? – спросил однажды Чанёль.

– Знаешь, – усмехнулся Сехун. – Он сущий демон, но мне нравится, даже когда он готов испепелить меня своим огненным взглядом.

– Так в чём же дело, ты один и…

– Он уже влюблён, – печально улыбнулся Сехун. – И мне там вряд ли что-то светит.

       Вот теперь Чанёль, действительно, понимал всю серьёзность положения друга. Кёнсу был ещё тем монстром.

– Ангелы не просто так охотятся за Джонином, – выдохнул Кёнсу. – Не знаю, знал ли об этом Фань, но этот мальчишка очень по-крупному насолил правителю светлого мира. Если он осуществит своё желание, то для рая наступят сложные времена, начнётся переворот, ведь многие ангелы думают о том же, что и он. Они хотят свободы. Ад и рай многие века жили по одной и той же системе, но пришло время что-то менять. Даже на небесах люди хотят равенства, они устали быть рабами. Они хотят, чтобы их мир развивался и двигался вперёд, а не топтался на месте.

– Они хотят стереть границы? – спросил Чанёль.

– Нет, они хотят лишь отвоевать для себя право самим принимать решения. Так вот, если Джонин сможет осуществить свою мечту, значит, ангелы снова станут равны человеку, как было когда-то.

– Так почему чистильщики…

– Потому что правитель рая не готов к тому, что любой рядовой ангел стал равен ему, – ответил Кёнсу, принимая стакан воды из рук взволнованного Сехуна. – Это больше похоже на революцию, а Джонин невольно стал её предводителем.

– Так в чём же решение проблемы? – спросил Чанёль.

– В уязвимости, – ответил Кёнсу. – Джонин слишком уязвим сейчас, поэтому чистильщики возвращаются снова и снова. Ифань давал ему защиту, но в то же время отдалял от осуществления мечты, он не дал Джонину стать полноценным человеком, он не давал ему чувствовать боль. Вчера, когда мальчишка увидел смерть своего покровителя, он впервые понял, что быть человеком не так-то и просто. Он засомневался…

– Неправда, – вмешался Джонин. – Я никогда не сомневался в своих намерениях. Я всё ещё хочу быть человеком.

– Знаешь, что-то не вяжется в моей голове. Вот ты говоришь о том, что если Джонин исполнит свою мечту, то и другие ангелы смогут, но тогда что станет с раем? – спросил Чанёль. – Во что превратится вселенная, если жители всех трёх миров будут по желанию перевоплощаться? Побыл человеком, надоело, пойду-ка я в ангелы, и наоборот, а потом раз и скакнул в ад, присоединился к демонам? Это и есть стирание границ. Почему все ждут чего-то от слабого омеги? Почему его желание повергло в смуту все три мира? Он хочет жить – это его право, но почему сейчас ангелы молчат, ждут, что свои проблемы можно будет скинуть на хрупкие плечи моего омеги?

       Джонин почувствовал дрожь, что пробежала по телу, даже Ифань не называл его так. Это собственническое «мой» добиралось до самого сердца.

– И с каких это пор он стал твоим? – хмыкнул Кёнсу.

– С тех пор, как я поклялся защищать его, – ответил Чанёль. – А теперь я жду от тебя ответа. Скажи, как можно разорвать связь Джонина с раем, не исполняя его желания?

– Никак, – ответил Кёнсу. – Любое твоё действие сейчас сделает его человеком. Даже течка, которая может вот-вот начаться, и от которой его так тщательно оберегал Ифань, выполнит его желание. Стоит с его губ сорваться первому стону, начнётся смута, и дай Бог не попасться под горячую руку разгневанным ангелам. Есть только одно место, что сможет спрятать его от шпионов небес, и ты прекрасно знаешь, где оно, вот только вряд ли ты рискнёшь сунуться туда сейчас.

       Чанёль взял за руку Джонина и потянул к выходу.

– Мы куда? – растерялся омега.

– В лес, – прорычал Чанёль, а внутри всё кипело, он знал, что его там совсем не ждали.

– Чан, это безумие, – рванул следом за ним Сехун. – Ты же знаешь…

– Знаю, что меня там не примут, но я не могу подвергать его жизнь опасности, и переворот сейчас не лучший выход. Я что-нибудь придумаю.

– Возьми, – всунул в руку старшего какой-то амулет Сехун. – Он собьёт их со следа на некоторое время.

– Спасибо, – ответил Чанёль. – Надеюсь, что этот демон всё же примет тебя, а ещё я надеюсь, что до него дойдёт то, что переворот в рае постепенно затронет и ад, а значит, вскоре и среди демонов брат пойдёт на брата, а это очень опасно, мы можем потерять всё.

       Чанёль похлопал Сехуна по плечу, а потом посмотрел на Джонина.

– Идём? – спросил альфа. – Я не имею права тебя заставлять, ты можешь остаться…

– Меня всё равно убьют здесь, – ответил Джонин. – Если не чистильщики, то те, кто добьются своих целей, устроив переворот. Я пойду с тобой хоть на край света.

– Ну, так далеко идти необходимо, – улыбнулся Чанёль, переплетая свои пальцы с пальцами младшего. – Надеюсь, волки не устроят нам радушный приём.

       Парни попрощались с Сехуном, Чанёль повесил на шею омеге амулет и, крепко взявшись за руки, они вышли из центра. Альфа видел светлые фигуры в толпе, но ангелы, казалось, не видели их. Чанёль чувствовал, как дрожит рядом омега, но он старался даже не думать о нём, чтобы не дай бог не навести на себя подозрение. Они шли молча, всё дальше удаляясь от центра города.

       Вскоре перед ними появилась старинная церковь, что была украшена увядшими цветами.

– Здесь вчера закончилась моя жизнь, – хмыкнул альфа.

– Я так не считаю, – ответил Джонин. – Здесь она только началась. Ты не думал о том, что возможно всё, что случилось, к лучшему? Ты не думал о том, что женясь на омеге против его воли, ты получаешь не мужа, а раба? Ты не думал, что свадьба должна быть по любви?

– Но я любил…

– А он? Ты хоть раз спросил его о том, что хочет он? А вдруг он встретил своего истинного, а ты был преградой в их союзе? Ты хоть раз интересовался его жизнью?

– У волков это не принято, наш союз был желанием родителей…

– А почему кто-то должен решать за вас то, как вы проживёте свою жизнь?

– Ты снова начинаешь? Твои убеждения уже поставили один мир под угрозу, ты и здесь хочешь разжечь войну? Так было всегда и так будет ещё много лет после.

– А вот с этим можно поспорить.

       Чанёль хмыкнул, но больше ничего не сказал, легонько потянув омегу в сторону входа в храм.

– А туда нам зачем? – растерялся Ким. Он уже и забыл, какая атмосфера царит в доме божьем.

– Это короткий путь до леса, – пожал плечами Чанёль. – Задний двор выходит на поляну, а оттуда рукой подать до нашей деревни.

       Джонин внимательно рассматривал великие стены, выполненные в готическом стиле, рассматривал высокие шпили и яркие сияющие на солнце колокола. Стоило им ступить на порог храма, как по городу раздался звон, а пара ворон слетела с башен.

– Чего это они? – оглядывался по сторонам Чанёль.

– Грешник на территории храма, даже духи этого места не хотят принимать меня, – хмыкнул Джонин. – Они вызывают чистильщиков.

– Чёрт! – прошипел Чанёль, замечая то тут, то там появляющихся ангелов. – Бежим!

– А может сдаться? – спросил Ким, не двигаясь с места. – Может, закончить всё, я ведь…

– Ифань умер не ради этого…

– Он сделал из меня мишень, хотя давно мог избавить от страданий, – ответил Джонин, вырывая руку из захвата альфы. – Я готов умереть. Я не хочу вечно бегать, я всего лишь хочу спокойной жизни, но раз даже её я не заслужил…

– Глупый, – ответил Чанёль. – Они только этого и ждут. Мы ещё поборемся, слышишь? Да, я не сторонник переворота, но тебя я им не отдам, мы найдём способ тебя спасти и вернуть спокойствие всем трём мирам.

       Альфа поднял сопротивляющегося омегу на руки и побежал в храм.

– Пусти, – брыкался Джонин. – Я не заслужил всего этого. Я не хочу, чтобы ты рисковал из-за меня.

– Всё нормально, – ответил Пак. – Мы справимся.

       Чанёль чувствовал, как об спину ударяются стрелы, они не могли его ранить, но оставляли на теле синяки, которые просто так не сойдут. Слишком уж часто за последнее время волк попадал под обстрел.

       Джонин зажмурился, ему было страшно, он совсем запутался и не понимал, где была правда, а где ложь, что было хорошо, а что плохо. Он слышал лишь беспокойный стук сердца, что сейчас билось для него. Омега поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы оно когда-нибудь остановилось.

       Альфа пробежал по главному залу, нырнул в служебное помещение, чуть не сбив опешившего священника.

– Что здесь происходит?

– Молитесь, святой отец, – воскликнул альфа. – Сегодня на вас снизойдёт благодать, целая армия ангелов спустилась к вашему порогу, вот только ярость в их глазах совсем не красит их святой лик.

– Не понимаю…

       Чанёль выбежал на задний двор, в тот самый миг, когда стрела одного из ангелов угодила в священную книгу, которая тут же вспыхнула. Священник замер, наблюдая, как сгорает святыня.

– Вот так сейчас пылает рай, – шепнул Джонин, прижимаясь ближе к Паку. – И всё из-за меня?

– Это начал не ты, но надеюсь, что это на тебе закончится.

       Когда они добрались до леса, уже стемнело. Чанёль пробирался сквозь высокие кусты, оберегая омегу от веток и ям.

– Далеко ещё? – спросил Джонин.

– Устал?

– Есть немного, – честно ответил младший. – Мы бегаем с самого утра, а ещё у нас не было ничего ни на завтрак, ни на обед.

– Прости.

– Нет, ты тут ни при чём, просто…

       В животе омеги заурчало. Джонин засмеялся.

– Я всё больше становлюсь человеком.

       Чанёль улыбнулся в ответ, а потом притянул младшего к себе, потому что вдалеке показалась деревня. Омега чувствовал напряжение, что скопилось в каждой клеточке тела альфы, поэтому молча шёл следом, стараясь подмечать все малейшие детали. Было темно, пахло дымом, а впереди слышались голоса.

– Держись поближе ко мне. Теперь я для них слабак, повод для насмешек, я…

       Пара вышла на освещенную кострами поляну, а альфа замер. Джонин осмотрелся, жители деревни занимались своими делами, вот только возле самого большого дома он заметил столпотворение.

– Что там? – дёрнул за рубашку старшего Ким.

– Он, – шепнул Чанёль, не веря своим глазам. – Они нашли его и привели обратно.

       Джонин почувствовал, как Чанёль отпустил его руку, а потом и вовсе хотел было рвануть в сторону толпы, но обернулся.

– Иди в дом, – сказал Чанёль, указывая на ближайшую избу. – Я выясню, что здесь происходит, а потом вернусь, хорошо?

       Джонин кивнул, но почему-то снова стало страшно. Омега несмело поплёлся в сторону указанного дома, а когда он скрылся за дверью, Чанёль, глубоко вздохнул, понимая, что запах фиалок прочно въелся в его сознание и избавиться от него будет не так просто, а нужно ли?

       Альфа решительно направился в сторону толпы, где посередине, прямо на траве сидел заплаканный омега и обнимал колени.

– Сбежать он захотел, – возмущался один из альф. – Ты опозорил нашу семью. Мы выбрали достойного жениха, а ты…

– Но я не люблю его, – плакал омега. – Я не хочу за него замуж.

       Чанёль понимал, что эти слова бьют по сердцу, но боль больше не ощущается так остро. Он знал это, он не рассчитывал на признание, но он не хотел быть посмешищем.

– А тебя никто не спрашивал, – прорычал старший брат омеги, что в своё время договаривался с отцом о свадьбе. – Этот союз выгоден обоим кланам. Господин Пак был так любезен и согласился закрыть глаза на твой проступок, ты выйдешь замуж за Чанёля, завтра же.

– А меня кто-нибудь спросил? – прозвучал, словно гром, голос Чанёля.

       Все, кто был на поляне, обернулись на альфу. Омега напугано смотрел на своего жениха, его братья же растерянно хлопали глазами, в то время как отец Чанёля расплылся в улыбке.

– Чанёль-и, как хорошо, что ты вернулся. Это нелепое недоразумение. Мы завтра же проведём новую церемонию. Минхёк извинился за своё поведение. Он очень хочет быть твоим мужем.

– А меня вы спросили? – повторил Чанёль. – Согласен ли я снова пережить этот позор? Согласен ли я снова стать посмешищем?

– Чанёль, никто не посмеет смеяться над тобой. Это наша вина, мы обещали всё исправить и вот, твой жених снова здесь. Прими его дурака, ты же понимаешь, что ваш союз очень важен. Создав семью с нашим братом…

– У меня уже есть омега, и это не Минхёк, – сказал Чанёль, поймав на себе несколько взглядов: удивлённых, облегчённых и раздражённых. – Свадьба отменяется.

– Чанни, ты не прав, – заметил отец.

– Я был не прав, когда согласился на всё это, – ответил Чанёль. – Прекращайте этот цирк и расходитесь по домам.

– Ты отказываешься от нашего брата? – прорычал альфа.

– Да, – ответил Чанёль. – Я готов отплатить ему той же монетой. Я не люблю его. Я не возьму его в мужья.

– Ты же знаешь, сынок, что слово лидера в нашей стае – закон. Ты не можешь просто так ослушаться моего приказа, сынок.

– Простите, отец, но я уже говорил, что в моей жизни есть другой омега, поэтому я отпускаю Минхёка и желаю ему быть счастливым со своим альфой.

– Каким таким альфой? – прорычал брат омеги, посмотрев на младшего.

– Я полагаю с тем, который помог ему сбежать из церкви. Я надеюсь, что вы не успели лишить его истинного? Минни, я ведь прав?

       Омега осмотрел всех затравленным взглядом, а потом кивнул, зажмурившись, но удара не последовало, так как Чанёль поймал занесённую над Минхёком руку старшего.

– Вы не имеете никакого права бить брата. У него есть альфа, который теперь отвечает за него, так что будьте добры поумерить свой пыл.

– Ты смеешь меня учить?

– Смею, а теперь, если вам будет не трудно, покиньте нашу деревню.

– Чанёль, как ты разговариваешь с нашими гостями? – возмутился отец. – И вообще, если ты знаешь всё об альфе Минхёка, то почему же не показываешь нам своего омегу?

– Он устал с дороги, поэтому я отправил его в дом. Завтра вы познакомитесь, а теперь прошу меня простить, мне пора. Я тоже очень устал.

       Чанёль отправился в сторону своего дома.

– Жить с омегой, невенчанными, – зашипел кто-то в толпе. – Это позор. Это не красит сына лидера стаи.

– Это не должно вас касаться. Главное в союзе альфы и омеги – это то, что между ними. Они не обязаны никого в это посвящать.

       Чанёль шёл к двери, всё ещё слушая недовольный шёпот за спиной, и чувствуя тяжёлый взгляд отца. Он понимал, что теперь его всегда будут обвинять во всех бедах, но он не имел права держать Минхёка, а ещё он как-то должен был объяснить присутствие в своём доме Джонина, ведь прожить им здесь предстояло не один день.

– Они не примут меня, – послышался голос Кима, когда Чанёль вошёл в дом и закрыл дверь на замок. – Не нужно было говорить им, что я твой, ведь на мне даже метки нет, а союз без метки, по мнению старожилов – это бесстыдство.

– Зато к тебе никто не сунется здесь теперь, зная, что ты под моей защитой. Мне нужно было что-то сказать.

– Сказал бы, что мы чужие, что просто согласился мне помочь, – шепнул омега, опустив голову.

– Тогда бы тебя подселили в какой-нибудь другой дом. Я не мог бы быть рядом, и если бы понадобилось, не смог бы прийти вовремя на помощь, – сказал Чанёль, взяв младшего за подбородок и поднимая голову так, чтобы их взгляды встретились. – Ты должен быть рядом со мной чуть ли не 24 часа в сутки. Потому что я не уверен в том, что они не почувствуют тебя здесь. Магия леса и волчьих деревень сильна, но ангелы…

– Кёнсу сказал, что лес скроет меня, я верю Кёнсу.

– А ещё Кёнсу сказал, что скоро ты сможешь осуществить свою мечту, не жалеешь, что расстанешься с ангельской сущностью?

– Ни за что, недавно я понял, что привлекает меня в жизни на земле, – сказал Ким, несмело улыбнувшись.

– И что же? – улыбнулся в ответ Чанёль.

– Возможность продолжится в своем ребёнке.

       Альфа непонимающе смотрел на омегу.

– Ты же грезил о танцах?

– Танцы – это моя профессия, а моя жизнь – это семья. Я хочу стать кому-то нужным. Ифань не мог дать мне этого, он не хотел делать из меня человека…

– Он просто знал, что тебе будет очень трудно и больно.

– Он даже не позволил мне узнать этого. Он слишком меня оберегал.

– Он любил тебя…

– Он никогда этого не говорил…

– Я слышал, – тихо ответил Чанёль.

       Джонин растерянно посмотрел на старшего. Чанёль отвёл взгляд, он не должен был говорить этого, но какая-то нелепая обида внутри заставила его сорваться.

– Он…

– Он приходил и спрашивал, стоит ли тебе забыть о нём, – сказал Чанёль, вспоминая печальный взгляд демона. – Я сказал ему, что он не вправе лишать тебя памяти. Он не вправе лишать тебя целой жизни, того времени, в котором ты был счастлив. Я сказал, что ты должен помнить…

– Лучше бы я всё забыл, – сорвалось с губ омеги. – Лучше бы я начал всё сначала.

– Тогда бы ты не знал, за что умираешь, – ответил Чанёль. – Если бы ты всё забыл, вряд ли мы могли бы стоять вот здесь и разговаривать о прошлом. Ты бы прогнал меня, а ангелы бы пустили в тебя стрелу.

– Тогда бы мы с ним встретились…

– И не узнали друг друга. Джонин-а, да, память порой причиняет нам очень много боли, но без неё нельзя. Было же что-то хорошее в твоей жизни? Разве стоит об этом забывать? Просто отпусти, поставь точку и начни новое предложение с красной строки.

       Чанёль видел слёзы, что текли по щекам омеги, но не смел подойти ближе, понимая, что так уходит последняя боль.

– Ты давай успокаивайся, переодевайся, а я приготовлю ужин. Всё, что найдёшь в шкафу – твоё. Ничего не бойся, за этой дверью никто не причинит тебе вреда. Воды натаскаю завтра, тогда сможешь нормально помыться, сейчас уже темно, а ванная у меня во дворе.

       Альфа направился в сторону небольшой кухоньки, потому что им нужно было побыть немного по отдельности, чтобы осознать, как им жить дальше.

       Джонин вошёл в комнату, свет луны падал на широкую кровать и на большой шкаф. Омега опустился на мягкий матрас и посмотрел на лес, что виднелся из окна. Поднялся ветер, и макушки деревьев пошатывались, тихо поскрипывая. Голоса на улице стихли, и блики костров уже не играли на стенах близлежащих домов. В этой деревне было уютно, если не считать того, что она была ему абсолютно чужая. Лишь этот дом казался ему маленьким островком свободы. Здесь всё пахло яблоками, в каждой мелочи здесь был Чанёль.

       Омега подумал о том, почему альфа ютился один? Почему не жил в родительском гнёздышке? Он так основательно готовился стать хорошим мужем, что заранее обжил своё жилище, для того, чтобы внести своего мужа в тёплый и ухоженный дом? Чанёль был идеален во всём, Джонин думал о том, что его омеге очень повезло, что он сам был бы не прочь стать частью этого дома, но имеет ли он на это право? Это тело и эта душа принадлежала демону. Да, пусть всего лишь одному, но дано ли человеку вытеснить из сердца омеги чувства, что рождаются при упоминании Ифаня.

       Джонин задумался, а что вызывает в нём демон. В былые времена это было томление, желание, хотелось принадлежать. Демон не церемонился, он всегда брал то, что хотел, но при этом не забывал одаривать омегу неземными наслаждениями. Вряд ли кто-то мог сравниться с Ифанем, но тут же в голову приходила мысль о том, что Джонину и не с кем было сравнивать. Ву Ифань был первым и единственным. Он был горячим, огненным, а прикосновения Чанёля были не такие. Они не обжигали, но в то же время каждое из них заставляло сердце трепетать.

– Джонин-а, – послышался голос старшего. – Ужин готов. Ты переоделся? Я могу зайти?

       Омега подскочил, понимая, что, утонув в своих размышлениях, забыл о том, зачем он вообще сюда пришёл. Он наспех скинул с себя футболку и штаны, а потом распахнул дверки шкафа.

– Я захожу?

       Джонин не мог ответить, потому что вдруг захотелось, чтобы Чанёль снова увидел его таким, чтобы его щёки снова покраснели, а ладони едва заметно дрогнули.

       Альфа вошёл в тот момент, когда омега натягивал пижамные штаны, оставаясь обнажённым по пояс.

– Я думал, что ты закончил, – опешил Чанёль.

– Всё в порядке, – улыбнулся младший. – Я просто не мог выбрать. Я привык спать в удобной одежде.

– Да, я понимаю, – кивнул альфа, а Джонин увидел, как взгляд мужчины скользнул по его груди и замер на животе, где проглядывались кубики пресса. В этом взгляде не было похоти, но желания Чанёль скрыть не мог. Он желал это тело, но даже себе боялся признаться в этом.

       Омега повернулся спиной, а Чанёль заметил, что шрамы снова побледнели. Альфе так хотелось, чтобы они исчезли навсегда. Он неосознанно сделал шаг вперёд и осторожно провёл пальцами по светлой коже. Джонин немного напрягся, но не чувствуя дискомфорта позволил альфе продолжать. Прикосновения прохладных ладоней к следам рая на земле всегда отдавались лёгкой болью, но сегодня всё было по-другому. Ладони альфы успокаивали ноющую боль, и хотелось, чтобы эта несмелая ласка не заканчивалась.

– Не больно? – с беспокойством спросил Пак.

– Теперь нет, – ответил Джонин. – Я давно не чувствовал себя так хорошо. Как ты это делаешь? Твои руки так просто отгоняют все мои страхи и всю мою боль. Легенды гласят, что это подвластно только истинным. Я ангел, у меня его быть не может…

– Ты уже далеко не ангел, малыш, – сказал Чанёль. – А значит, где-то существует и твоя половинка. Я даже готов помочь тебе в его поисках.

– Знаешь, думаю, что я его уже нашёл.

– Познакомишь? – лукаво улыбнулся Чанёль.

– С условием, что ты покажешь мне своего истинного омегу, – ответил Ким. – Всё по справедливости.

– Хорошо, как только представится такая возможность, я вас познакомлю, а сейчас, давай ужинать, а то твой альфа мне не простит того, что я морил тебя голодом целые сутки.

– А твой омега мне уши оторвёт за то, что из-за меня ты не присел сегодня ни разу.

       Парни улыбнулись друг другу, а потом прошли на кухню, где их дожидался лёгкий ужин. Они ели молча, то и дело поглядывая друг на друга. Джонин должен был это сказать, поэтому, набравшись смелости, он быстро выдал:

– Ты сегодня спишь со мной.

       Альфа лишь развёл руками и улыбнулся, следуя за младшим в спальню. Он и сам был не против прижимать к себе это прекрасное тело и вдыхать всей грудью аромат нежных цветов.

       В спальне было темно, лишь свет луны освещал помещение. Джонин забрался на кровать, кутаясь в одеяло и наблюдая за тем, как Чанёль искал что-то в шкафу. Альфа сменил брюки на свободные штаны и, не заботясь о футболке, с размаха плюхнулся на кровать, тут же сгребая в охапку кокон из одеяла.

– Так спокойнее? – спросил он, уткнувшись носом в висок младшего.

       Омега кивнул, не смея проронить не слова, потому что сейчас ему было слишком хорошо.

– Спи, утром мы подумаем, как нам быть дальше.

– Завтра ты должен будешь представить меня своей семье, – чуть дрогнувшим голосом сказал Джонин. – Ты сказал…

– Я сказал, что ты мой. Я не откажусь от своих слов, если ты, конечно, не против. Одно твоё слово, я всё переиграю. Мы уйдём отсюда и…

– Нет, я согласен, – смущенно ответил омега. – Я согласен быть твоим.

– Мужем?

– Всем.

       Чанёль посмотрел в сияющие при свете луны глаза. Он понимал, что тонет, он догадывался том, что это была магия того чёртового демона, но сердце не хотело сопротивляться. Этот мальчишка был сейчас так близко, а его запах был таким родным, что альфа всё бы отдал сейчас за то, чтобы забыть, что Джонин ангел, что у него не должно быть пары. Чанёль готов был признать их союз истинным и единым.

       Джонин видел, во взгляде старшего очень много разных чувств. Хотелось запомнить их все. Потому что в этих глазах был целый мир, в котором хотелось раствориться. Глаза Ифаня всегда пылали огнём, а во взгляде Чанёля сейчас Джонин увидел рай. Свой собственный маленький рай. Он столько времени жил в аду, дозволенно ли ему найти другой путь?

       Тёплые губы осторожно коснулись его собственных, Чанёль целовал осторожно, а по телу разливалось тепло, каждая клеточка тела омеги признавала альфу. Они лежали на кровати и целовались, пока сон не сморил их. Медальон на груди омеги засветился приятным синим цветом, наполняясь искренней любовью и создавая один из мощнейших барьеров.

       Утром Джонин снова проснулся первым, Чанёль лежал на животе. Омега пробежался взглядом по спине старшего, что сейчас была обнажена. Джонин видел, как темнела кожа, синяки казались такими огромными, и, наверное, очень болели. Омега ведь и не задумывался о том, чем для альфы чреваты нападения ангелов. Их стрелы были одним из мощнейших орудий вселенной. Демонов и ангелов они убивали мгновенно, а волков хоть и не могли ранить, но оставляли следы, напоминая о том, что противостояние будет не простым.

       Тёмно-фиолетовые разводы пугали, Джонин осторожно вёл по ним пальчиком, он даже не догадывался о том, сколько боли вытерпел ради него Чанёль. Разве он заслужил все это? Когда губы скользнули по повреждённой коже, Джонин заметил, как напрягся альфа, но сделав глубокий вдох, расслабился.

– Ты думал, что в твоей спальне кто-то посторонний будет целовать твою спину? – с усмешкой спросил омега.

– Я думал, что всё ещё сплю, – ответил Чанёль, переворачиваясь и захватывая омегу в кольцо рук.

       Джонин оказался сверху и смотрел в ставшие такими родными глаза. Почему всё так? Несколько суток перевернули жизнь. Боль постепенно уходила, цепляться за неё не хотелось, Чанёль прав, прошлое должно быть в нашей памяти, хотя бы для того, чтобы в своей новой жизни мы не повторяли тех же ошибок.

– А чего это ты такой ласковый с утра? – спросил альфа, улыбнувшись и позволяя омеге устроиться на себе. Джонин был таким лёгким, что можно было усомниться, а существует ли он на самом деле.

– Тебе должно быть было больно. Это всё из-за меня, прости…

– Знаешь, я ни о чём не жалею. Я ещё миллион раз готов закрывать тебя собой, потому что никто не имеет права даже смотреть в твою сторону без моего ведома.

– Кого-то мне это напоминает, – хмыкнул Джонин, отводя взгляд.

– Прости, – виновато сказал Пак. – Я не хотел тебе напоминать о нём. Просто… Ты же сам сказал, что хочешь стать моим всем, а своим я делиться не привык.

       Джонин улыбнулся.

– Я совсем не злюсь. Так или иначе, он был частью моей жизни. Просто…

– Я не буду всё решать за тебя, но просто позволь мне быть рядом.

       Омега опустил голову на грудь старшего, прислушиваясь к биению сердца альфы. Впервые в жизни он думал о том, что готов просить высшие силы защищать этого человека.

       За завтраком Ким внимательно следил за Чанёлем, что стоял у окна и наблюдал за происходящим на улице.

– Что там? – спросил омега, когда Чанёль тихо хмыкнул.

– Отец собрал старейшин, они, видимо, обсуждают нас. Свадьба с кланом Минхёка была выгодна им по территориальным принципам, братья отдавали с омегой приличную площадь земель, взамен их деревня получала надёжную защиту, ведь наши альфы лучшие воины в северной части леса.

– А тут появляюсь я…

– Знаешь, даже если бы ты не вошёл в мою жизнь, я бы не смог принять Минхёка обратно. Я даже благодарен за то, что твой запах всё-таки помог мне избавиться от наваждения, что преследовало меня с появлением того парня.

       Чанёль подошёл к младшему, наклоняясь, и подарил ему ласковый поцелуй в тёмную макушку, и вдыхая нарастающий запах фиалок. Джонин почувствовал дрожь, что побежала по телу, сейчас всё чувствовалось слишком остро. Все два года, за несколько дней до течки Ифань закрывал его в собственном доме, они пили вино и предавались любви.

       Омеги в труппе часто жаловались, говорили, что эти дни самые худшие, что боль терзает изнутри, а Джонин не понимал, о какой боли они говорили, ведь он ощущал только блаженство. Вот только сейчас омега чувствовал ломоту в теле и неприятную тяжесть в ногах.

– Чанёль-и, – спросил он, посмотрев на альфу. – Расскажи мне от чего он меня берёг?

       Альфа удивлённо вскинул бровь.

– Течка… Все омеги жаловались…

       Чанёль улыбнулся, замечая, как краснеют щёки младшего.

– Ты, правда, не знаешь, что это такое?

– За всё это время я так и не понял. Он всегда знал всё заранее.

– Знаешь, – задумчиво сказал Пак. – Омеги жаловались потому, что у них не было рядом постоянного партнера. Ифань ведь запрещал связи вне клуба?

       Джонин кивнул.

– Так что если рядом есть альфа, переживать не стоит.

– А ты будешь со мной? – спросил Джонин, наивно похлопав глазами.

– Если ты захочешь, – шепнул Чанёль в самое ухо младшего, а его язык обвёл контур, задерживаясь на мочке.

       Альфа не узнавал себя, но ему безумно хотелось прикасаться и ласкать это тело. Джонин едва слышно простонал, а Пак улыбнулся, понимая, что этот мальчишка слишком чувствительный и открытый.

– Что с нами происходит? – спросил Джонин, заглядывая в глаза альфы.

– Я сам не знаю, но не хочу останавливаться.

       Чанёль притянул младшего к себе, целуя. Сейчас хотелось забыть обо всём, об ангелах, о демонах, о тех, кто ждал их за той дверью. Хотелось раствориться друг в друге. Напряжение нарастало. Чанёль прижимал омегу сильнее. Джонин путался пальцами в волосах старшего, они были всё ближе друг к другу, пока вдруг альфа не отстранился, оседая на пол и закрывая руками уши.

– Чанни! – напугано воскликнул омега, замечая, как старший начинает бледнеть и судорожно втягивать ртом воздух. Он корчился на полу, а омега не знал что делать. Мгновение и Джонин сорвался к выходу.

– Помогите, пожалуйста! Ему плохо! Спасите его! Я ведь… Я так его люблю!

       Омега выбежал на поляну, подбегая к отцу альфы, что растерянно смотрел на незнакомца.

– Пожалуйста! Там Чанни, ему плохо!

       Мужчина ворвался в дом, Джонин не отставал ни на шаг, он весь дрожал, потому что Чанёль выглядел очень плохо. Старший альфа забежал в дом, замечая сына на полу, Чанёль всё ещё закрывал уши руками и тяжело дышал. Мужчина подбежал к сыну, разрывая на нём рубашку, заметив свежие синяки, он резко повернулся к омеге. В его взгляде читалась ярость.

– Кто ты? – резко спросил мужчина. – Почему мой сын так мучается из-за тебя?

– Я… – Джонин не мог вымолвить ни слова, ноги не держали и он рухнул на пол, слёзы лились бесконечным потоком, и снова было больно. – Я падший, за мной охотятся чистильщики, а Чанёль…

– Ты здесь из-за него?

– Нет, – честно ответил Ким. – Я ушёл из рая два года назад, чтобы стать человеком, всё это время меня охранял могущественный демон, но чистильщики убили его, а Чанёль поклялся умирающему, что не оставит меня. Он мучается из-за меня?

       Мужчина не отрывал взгляда от омеги, но не отпускал руки сына. Через открытую дверь на них смотрели жители деревни. Волки были настроены воинственно.

– Расставить посты на границах, – приказал лидер. – Ангелы не должны пересечь границу.

       Волки засуетились, разбегаясь. Несколько пожилых альф, вошли в дом, окружая бледного Чанёля, что уже практически не подавал признаков жизни, но продолжал плотно закрывать уши руками.

       Джонин попытался подняться.

– Не нужно, – прошептал он. Омега поднялся и направился к выходу. – Я… если это спасёт Чанни, я уйду. Я не должен…

– Он любит тебя, – сказал вожак, отпуская руку сына и оставляя его на старейшин. – Они пытаются через него найти тебя, но он не сдаётся. Он не хочет отдавать тебя им, так куда ты пойдёшь?

       Мужчина подбежал к омеге, что готов был рухнуть со ступеней. Старший разорвал на омеге рубашку. Джонин неосознанно прикрылся. Альфа затолкал его обратно в дом и закрыл дверь от любопытных глаз. Младший смотрел на ткань в руках вожака. Она была пропитана кровью.

– Это…

– Это затягиваются твои шрамы, – ответил мужчина. – Если сейчас мои люди отстоят границы, ты сможешь жить. Они больше не смогут тебя найти.

– Но тогда переворот начнётся в рае, – ответил Джонин. – Они ждали исполнения моей мечты. Ангелы смогут перемещаться между мирами и…

– Ты не понял ещё, чего хотят ангелы? – спросил лидер.

– Быть равными людям, – ответил Джонин, чувствуя тягучую боль в спине.

– Ангелы хотят любить на равных с людьми. Ангелы, демоны хотят такие же права. Они хотят продолжаться в своих детях, чувствовать, терять головы от любви. Объединяться в семьи. Они не хотят рушить границ, они хотят жить. Ты же хотел жить, мой мальчик?

       Джонин кивнул, тут же оказываясь в крепких объятиях. Лидер гладил его по голове, ласково целуя в висок. Частичка сына для него так же важна, как и сам Чанёль, он не должен допустить того, что с этим мальчиком что-то случится. Ведь его сын так усердно борется за него.

– С Чанни же всё будет хорошо? – всхлипнул Джонин.

– А сам-то ты как думаешь?

       Омега крепче прижался к старшему. Он верил, он ждал, он любил. Шепот старейшин нарушал тишину. Он врывался в подсознание, уносил далеко, туда, где посреди огромной поляны на коленях стоял избитый альфа и с вызовом смотрел перед собой.

– Где он? – грозный голос отражался от всех поверхностей.

       Альфа хмыкнул и отвернулся, получая новый удар под рёбра и сгибаясь пополам.

– Ты ведь долго не выдержишь, – усмехнулся высокий мужчина в светлых одеждах.

– Спорим? Или вы настолько святы, что всё земное вам чуждо? – усмехнулся Чанёль.

– У меня нет времени спорить с тобой, – хмыкнул старший. – Я ведь всё равно его найду, а ты умрешь. Так разве стоит этот мальчишка твоей жизни? Он нарушил все возможные законы, разве стоит так отчаянно сражаться за него?

– А вы ещё не поняли? Один из самых могущественных демонов умер ради него, а теперь я, один из сильнейших волков своего клана готов отдать за него свою жизнь.

– Ради чего?

– Я люблю его, Ифань любил его. Любовь – это наша сила. Вы не сможете победить её, потому что на территории ада и рая любви нет. Ваши ангелы – рабы, вы запрещаете им даже чувствовать, вы запрещаете им жить.

– Ты слишком много болтаешь. Где Джонин?

       Чанёль даже бровью не повёл, а когда почувствовал новый удар, стойко выдержал, сплёвывая кровь к ногам высшей силы.

– Сэр, – появился на поляне потрёпанный ангел. – Мы нашли его, но волки вступили в противоборство, они сражаются не на жизнь, а на смерть, только что к ним присоединился Кёнсу, он привёл за собой демонов. Наши люди тоже срываются вниз.

       Мужчина растерянно смотрел на посланника, а Чанёль засмеялся.

– Я же говорил, – сказал Чанёль. – Вам не победить любовь, легче признать её, иначе все ваши ангелы вмиг станут падшими, теми, кого вы так ненавидите.

– Где Санчон? – спросил ангел, игнорируя Чанёля.

– Кёнсу всадил ему клинок в сердце, – ответил посланник.

– Но…

– Он связался с «судьей». Сехун вернул демону его силу. Она оказалась сильнее наших стрел.

– Что это за сила, чёрт возьми? – бесился ангел.

– Ты, правда, так глуп? – спросил Чанёль. – Сехун любит Кёнсу, он сделает всё, чтобы его персональный демон был в безопасности. Тебе нужно просто признать это.

– Джонин теряет связь с раем, его шрамы заживают, – выдохнул посланник. – Сэр, мы теряем позиции.

– Если вы хотите не потерять рай, просто признайте, что ангелы тоже заслуживают любви. Знаете, чего больше всего хочет Джонин?

       Мужчина повернул голову в сторону Пака. Чанёль улыбнулся, насколько позволяли распухшие губы.

– Он хочет взять на руки собственного сына. Он не мог исполнить этого, будучи ангелом, он не мог добиться этого, живя с демоном, поэтому он стал человеком. Он хочет семью, он хочет жить, как и многие ваши создания. Уступите один раз, и ваш мир снова расцветёт, он наполнится улыбками. Вам же известно, что большинство падений происходит именно из-за этого.

– Ты сам хотел отказаться от любви, – заметил мужчина.

       Чанёль хмыкнул.

– А вы неплохо осведомлены, – заметил Пак. – Тогда вам должно быть прекрасно известно, почему я оказался здесь.

– Ифань наполнил твоё сердце своей любовью…

– Он просто показал её мне, а выбор оставил за мной, вы серьёзно думаете, что чувства, что живут в моём сердце чужие? Он связал два сердца, но оставил выбор за нами. Мы выбрали жизнь, мы выбрали друг друга.

       На поляне появилось несколько демонов. Посланник вытащил лук, закрывая собой правителя. Демоны не двигались, словно ожидая приказа.

– Отпусти его, – появился на поляне Кёнсу. – Твои чистильщики истреблены. Твои ангелы приняты в мою семью. Я начинаю всё с начала, ты же знаешь, что защиту древней магии тебе не побороть. Я применю её, если ты не уступишь. Отпусти их. Дела ада и рая не должны касаться земли. Ты уже проиграл, но я даю тебе возможность спасти своё положение.

– А не разошёлся ли ты, Кёнсу, – хмыкнул ангел. – Над тобой тоже много руководителей.

– У меня был один босс, но вы его убили и теперь я сам по себе. Я никому не подчиняюсь, знаешь в этом ад всё же привлекательней. У нас есть правитель, мы прислушиваемся к нему, но живём своей жизнью, а ты… Ты постоянно лезешь в жизни тех, кто искренне предан тебе, разрушая тем самым их доверие к себе. Они уходят не просто так, подумай об этом.

– Что ты предлагаешь? – спросил ангел.

– Ты отпускаешь Чанёля и Джонина и больше не лезешь в их жизнь. Оставляешь в покое моего Сехуна, а потом пытаешься восстановить свой авторитет, а я больше не лезу в твою жизнь. Ты позволяешь ангелам жить. Рай тоже нуждается в детских улыбках.

       Мужчина задумчиво свёл брови.

– А если я не соглашусь?

– Рай уже захвачен, – хмыкнул Кёнсу. – Правитель ада будет очень рад, если я преподнесу ему такой подарок, ведь он даже не догадывается о том, что здесь происходит.

       Ангел удивлённо вскинул бровь, он был уверен, что о положении его мира знают уже все.

– Я не буду долго думать, – сказал Кёнсу. – Это вообще не в правилах демонов давать выбор, но я обещал. Обещал, что этот мальчишка получит лучшую жизнь. Ну так… Считаю до трёх: раз, два…

– Я согласен, – ответил ангел. – Только при условии, что больше не один мир не будет вмешиваться в дела другого.

– Если все эти дела не будут нарушать законов человечности, – заметил Чанёль.

       Ангел вытянул вперёд руку, Чанёль ухватился за неё, поднимаясь, Кёнсу подошёл ближе, укладывая свою руку поверх рук мужчин. Три мира заключили сделку, снова призвали к миру.

       Чанёль чувствовал, что всё кружится перед глазами, а потом и вовсе исчезает, а вместо невесомости он чувствует мягкий матрас и слышит чужое размеренное дыхание в районе груди. Тело ломит, но это боль вполне терпима. Альфа открывает глаза и замечает тёмную макушку.

       Джонин спит рядом, его лицо снова припухло от слёз, но он так прекрасен сейчас. Хочется прижать его к себе и не отпускать никогда. Чанёль вспоминает последние события и осматривается. Он в своём доме. Солнце только поднимается над горизонтом, но на кухне слышится шум.

       Чанёль нахмурился и, осторожно перекладывая Джонина на подушку, пошёл на шум. Кто может быть тут в такую рань? Заметив на кухне суетящегося отца, альфа замер, а старший, почувствовав чьё-то присутствие, обернулся.

– Очнулся? Это хорошо, а то твой омега уже совсем извёлся. Неделю возле твоей кровати не спал, ну, и напугал же ты нас.

– Неделю? – непонимающе спросил Чанёль. Он ведь думал, что прошло не больше трёх часов.

– Ну, вот такая у нас разница во времени, – хмыкнул старший.

– Отец, а как ты…

– Он сам меня позвал, когда ты упал, знаешь, он так плакал. Я не мог остаться равнодушным. Он очень любит тебя. Я счастлив.

– А как же…

– Всё хорошо, не переживай. Вам пора начать всё сначала. Теперь он полностью твой. Я чего пришёл-то, – хмыкнул мужчина. – Я так понимаю, что вам в ближайшее время не до готовки будет, поэтому решил вам запас небольшой сделать, чтобы ничего не отвлекало вас от очень важного процесса.

– Какого процесса?

– Да уж, видимо тебе хорошенько по голове настучали, – ответил старик. – Вы мне внука-то собираетесь делать? Бог с ним с венчанием, но на внука-то я могу рассчитывать?

      Чанёль чувствовал, как краснеет. Мужчина улыбнулся.

– Ладно, все, я пошёл, – сказал он. – Все оставлю на печи, разогреете.

Старший засобирался.

– Отец, – окликнул мужчину Чанёль, а потом подбежал обнимая. – Спасибо.

– Ты всё правильно сделал. Этот мальчик заслужил счастье.

       Просыпаться от нежных поцелуев всегда приятно, а ощущать любимые руки на теле блаженство. Джонин открыл глаза, встречаясь с взглядом, полным обожания.

– Чанни! – радостно подскочил омега, тут же оказываясь в крепких руках, что дарили неописуемую уверенность.

– Маленький мой, – улыбнулся альфа, чувствуя, как трепетно бьётся сердце в груди. – Я так соскучился.

– Ты меня так напугал, – шепнул омега, воруя поцелуи. – Я думал, что потеряю тебя. Я думал, что не смогу жить, если останусь один.

– Забудь, – улыбнулся Чанёль. – Теперь всё будет хорошо.

– Кёнсу сказал, что всё закончилось, но было так трудно поверить в это.

– А мне ты веришь? – спросил Пак, заглядывая в родные глаза.

– Верю, – улыбнулся омега.

– Всё закончилось, родной. Теперь есть только мы.

– У тебя замечательный отец, если бы не он, я бы не выдержал.

– Я знаю, солнышко, – улыбнулся Чанёль. – Мы должны непременно отблагодарить его за это.

– И чем же мы его отблагодарим? – спросил Джонин, глядя на альфу, что склонился к его шее, даря нежные поцелуи.

– Он очень хочет внука, – сказал Чанёль, проведя языком по пульсирующей венке у основания шеи.

– Ну, так давай займёмся этим вопросом вплотную, – улыбнулся Джонин, а потом вскрикнул, почувствовав острые зубы, что впились в шею, оставляя яркую метку. Внутри всё закипало, а внизу стало влажно, омега прогнулся, каждым сантиметром своего тела ощущая, что он принадлежит одному единственному альфе. Теперь всё будет иначе.

       Чанёль был нежен, но в то же время страстен. Он не упускал ничего, заводя омегу до предела, а потом поглощая. Джонин выгибался, стонал. Его кожа покрывалась потом и яркими метками альфы. Они сменили несколько поз, Чанёль с безумием в глазах выцеловывал идеальную спину. Следы от шрамов практически пропали, ещё немного и Джонин будет его до конца.

       Когда узел скрепил их, омега заплакал, но ласковые губы стирали каждую каплю.

– Не плачь, маленький, – шепнул Чанёль, прижимая омегу к себе. – Я с тобой.

       Джонин медленно погружался в сон, чувствуя, как внутри становится тепло, понимая, что именно так зарождается новая жизнь, и он уже любит её. Он обязательно защит, он подарит ему новую жизнь, потому что всё ещё помнит, помнит, как когда-то он протянул ему руку помощи.

– Теперь я вернусь, обязательно. Ты снова меня полюбишь, но и его береги, он запутался в себе, – вспомнил омега слова демона. Он ведь проснулся тогда, но боялся даже пошевелиться, боялся спугнуть.

– Я буду беречь его, Фань, – шепнул Джонин, целуя уснувшего Пака в губы. – Я люблю его.

       Они видели многое, падали, но оставались в живых, они смогли выстоять. Они показали этому миру, из чего они сделаны. Когда мир начал рушиться, а сердца замерзать, они смогли найти своё солнце. Они смогли найти друг друга, принять друг друга такими, какие есть. Они хотели жить и жили. Они победили.