Спать с малознакомым человеком в одной кровати определённо не есть хорошо. Это становится особенно ясно, когда глаза утром открываются и видят нечто из ряда вон выходящее. Вернее, поначалу это таковым не казалось, но я что... и правда обнимаю Куриараре со спины, а он до сих пор бессовестно дрыхнет? Я обнимаю Куриараре... Мысли так сонно ворочаются. Так, ладно. Ничего же не было, а я просто обняла его во сне. Ничего удивительного.

Пусть отсыпается, а я пока соберусь. Надо до шести вечера многое успеть. И первым пунктом плана у нас является поход на кухню в поисках еды! Выбраться из кровати, никого не разбудив, труда не составляет, и скоро я уже переодеваюсь в привычную телу боевую форму Тумана — точно такую же, как у Амеюри-сенсей. Кстати говоря, не помешало бы заглянуть к ней. Мечи её заманчиво переливаются на падающем сквозь занавески свету. Их надо будет ещё протереть.

А на кухне завтрака явно нет... Придётся готовить самой. Когда же на кухне распахиваю окно, то сразу понимаю — сегодня тумана уже поменьше. Солнце хоть немного, но пробивается сквозь верхние его заслоны. Свежий воздух врывается в помещение, а я заглядываю в холодильник — есть немного продуктов, самый необходимый минимум, из которого можно, однако, много чего сварганить. Что ж, видимо, сегодня стоит вспомнить мамины уроки кулинарии, а уж в чём-в чём, а уж в этом она была мастером. Во времена войны обеспечивала мирное население, используя минимум продовольствия на максимум. Я бы вряд ли так смогла.

Полчаса проходит за готовкой, а в голове роются совершенно не кулинарные мысли. Сегодня я должна много что сделать, среди всего этого и сходить к врачу, а заодно посетить сенсей. Интересно, стало ли ей легче... Невольно сжимаю поварёшку. Вот найду я того, кто отравил её, и он так легко не отделается! И я знаю, чего хочу. Я хочу его убить. Но для начала надо будет найти... Нет, для начала — успокоиться. Убивать надо с холодной головой, к тому же, говорят, что месть — блюдо, которое подают холодным. Так что горячность — здесь явно лишнее.

Сначала: приготовить завтрак и, собственно, позавтракать, затем надо будет сбегать к врачу, чтоб осмотрел мне колено, а потом к Амеюри-сенсей. Далее заняться мечами и идти на позицию ждать наёмника, а заодно придумать правдоподобную ложь. Впрочем, надо только включить актёрское мастерство, и, думаю, у меня всё получится. А! И ещё суметь скрыться от АНБУ и его спецподразделения оининов... А вот это та ещё задачка.

От мыслей отвлекает начавший кипеть суп, да и запах уже говорит о том, что почти готово. Можно и посидеть... Отставив поварёшку в сторону, подхожу к столу и устраиваюсь там же, где сидела вчера. Интересно, а за нами всё так же следят? И кто поставил этот «колпак» — Забуза, если, конечно, главарь оппозиции всё же он, а не кто-то ещё, или таки сам Ягура-сама?

Надо бы привести себя в порядок. Стоит мне только подумать об этом, как со стороны прихожей доносится звук, будто кто-то вошёл и затворил за собой дверь. Замок по-прежнему звонко щёлкает, а я чувствую, как напряжение растёт. Кто это ещё там пришёл? Хм... Знакомая чакра, чёрт побери...

— Куриараре? — бормочу себе под нос, мгновенно одёргивая: — Кушимару.

Тогда кто в комнате?! Резко врываюсь в спальню и понимаю, что меня обвели вокруг пальца. На кровати явственно клон, и как это я не заметила?.. Со сна, что ли. Надо будет доработать этот момент.

Куриараре только фыркает вслед моей спине — интересно, на ней отпечаталось то же удивление, что у меня сейчас на лице? — и исчезает скоро на кухне, откуда потом доносится его довольный голос:

— Предлагаю тебе ночевать у меня почаще!

— Что я там тебе про жену говорила? — кричу в ответ. Хотя предложение заманчивое, конечно, но всё равно не то. Хотя в своей квартирке я ощущаю себя одинокой сильнее, чем здесь. — Вот и найди её себе.

— Ну, ты на эту роль вполне подходишь...

— Свали в туман, Кушимару, — одарив пустующую спальню хмурым взглядом, я возвращаюсь на кухню и сразу подхожу к плитке, заметив, что сосед... то есть хозяин успел вальяжно рассесться за столом: — Завтракать будешь?

— Конечно. — Сколько... убеждённого превосходства в его голосе. Может, мне тоже стать такой же наглой?

Впрочем, и ему, и мне кулинария эта приходится по вкусу, после болтаем о том о сём, а потом я уже ухожу, прихватив мечи сенсей с собой. Провожать меня никто не провожает. Когда я шла с кухни, Куриараре что-то бурчал себе под нос про отчёт и больничный. Точно, он же, читай, больной, потому у него временный отдых... Вот никогда и подумать не могла, что буду завидовать этому человеку.

Ладно, зависть завистью, а работа не ждёт. Скоро уже буду рядом с больницей, а там и подлечимся. Латать раны наши врачи умеют. Хотя колено беспокоит не очень сильно, только порой стреляет болью, ну да это ерунда. Правда, не раз говорили, сколько есть случаев, когда подобная «ерунда» вырастала до масштабов катастрофы. Вот, чёрт возьми, и сейчас, стоит мне приземлиться рядом с парадным входом в госпиталь, коленную чашечку вновь сдвигает в сторону, заставляя меня едва ли не падать! Скалюсь аж от такого, но ничего, скоро всё будет по-прежнему в полном порядке.

— Найти её! — пробегает мимо меня целый отряд врачей, последняя из которых останавливается рядом со мной:

— С вами всё в порядке? — Мне даже не верится: обо мне побеспокоились! Хм, лучше сарказм этот не демонстрировать, не то девушка эта тоже унесётся искать кого-то.

— Не совсем, но терпимо, — поднимаюсь на ноги. Нечего тут перед ней на коленях сидеть. — Что здесь происходит? — кивком в сторону отряда, что скрывается уже в затуманенном конце улицы, намекаю, что имеется в виду... Меня быстро понимают и рассерженно сжимают кулаки:

— Ринго Амеюри снова сбежала! Хотя в этом сомневаются. Знаете, что нашли у неё в палате? — разворачивается к больнице врач, я — за ней. — Записку! Не предсмертную, конечно, если это можно так назвать: «Я — куноичи». Это всё. Солнечно ясно, что она имела в виду. Наверняка что-то вроде: «Не желаю подыхать в такой дыре», ну или что-то подобное. И это странно. В общем, нашим снова нашлась работёнка... Чем сильнее пациент, тем больше от него проблем — это уже целая закономерность.

Остаётся только фыркнуть: что ещё можно ждать от моей сенсей? Впрочем, записка — это действительно немного странно, она бы не стала оставлять таких явных улик. Если может скрыться незаметно, она это сделает, в ином случае воспользуется всем, чтоб уничтожить или спрятать собственные следы, так что неудивительно, что сомнения всё же появляются... Да Амеюри-сенсей скорее Ягуру-сама поцелует, чем по доброй воле, сама, причём осознанно, оставит такую кричащую о причинах побега улику! Что-то всё же не так. Впрочем, пока буду молчать... Может, и без меня тут уже всё знают.

А врач всё ещё распинается в возмущении, хотя у дверей в госпиталь мгновенно стихает и становится до жути стандартной, самой обычной, воспитанной как медик девушкой, которая уже куда более деловым тоном справляется о моём самочувствии. Рассказываю ей, что меня, собственно, волнует, и стараюсь ошибки не повторить: в моём плохом настроении никто не виноват, в конце концов. По пути мельком встречаюсь с давешней волчицей взглядом — волком она быть не перестаёт.

— Думаю, с такой проблемой и я справлюсь, — с улыбкой кивают мне, после жестом велят шагать следом, чему я и подчиняюсь.

В кабинете, куда, похоже, и держали путь, царит всё та же белизна, которая режет глаз. Всё же нечасто я здесь бываю... Сажусь на скамейку, а там достаточно закатать свободную штанину, чтоб колено осмотреть. Как оказалось, ничего серьёзного, а исцеляющей чакрой приводят всё в норму. Успеваю обмозговать ситуацию с сенсей. Действительно, случившееся больше походит на похищение, чем на полноценный побег. Да и когда я вчера навещала её, никаких намёков на последнее не было. Всё-таки это странно, и мыслями своими лучше поделиться... да хоть с этой вот девчонкой. Надо будет её имя узнать...

— Вас же зовут?.. — Внешне она немного напоминает Мей. Того же цвета волосы, только не до бёдер, а лишь до лопаток, и не распущенные, а перехваченные чёрной резинкой в высоком хвосте. Надо будет и себе такой делать. Низкий хвост в последнее время что-то не очень удобен.

— Зовут? — Чакра в её ладони стихает и скоро скрывается в организме, а сама врач встаёт и разворачивается к чёрному письменному столу напротив окна. — Теруми Ран. А вы? — Теруми! То-то она мне Мей напомнила... Кстати, глаза у этой Ран почти такие же зелёные, только оттенок немного светлей, точно мутная болотистая вода. У Мей же глаза, как листва в Роще Третьего или Тумане Забвения.

— Асагири Косетсу; я ученица Амеюри-сенсей. Приятно познакомиться. Собственно, что я думаю насчёт всей этой суматохи... Непохоже, что Амеюри-сенсей сбежала. — Так, посмотрим, что она скажет...

Ого, кажется, мои предположения здесь излишни: мне кивают, а потом ещё и дополняют:

— Я тоже так думаю. Конечно, первое время она действительно сбегала, но в последнее время начала смиряться со своей страшной участью. Хотя и похищение тоже кажется маловероятным.

— А это ещё почему? — Ох не нравится мне это, ох не нравится...

— В палате, пятой, следов боя нет. — Как это нет?! Сенсей не могла оставить эту записку, а если и согласилась с кем-то сбежать, то сказала б соучастнику не оставлять всяких розово-сопливых бумажек... — Хотя если она спала...

— Тоже отпадает. Амеюри-сенсей спит очень чутко, у неё порой и бессонницы бывали, — невольно вспоминается, как вместе с ней гуляли по Деревне ночью — никому из нас не спалось, и мы встретились на Озере Яда. — Она бы проснулась, попытайся кто её похитить...

— Может, и не проснулась, — расширяются глаза Ран. — Согласно анализам и показаниям аппаратов, состояние пациентки Ринго ухудшилось, пусть и не капитально. Но стало известно и то, что давно у неё развивается рак лёгких. Точные сроки определить пока не удалось, но... — Рак...

Тело внезапно кажется бренным, а весь мир и все войны в нём — бессмысленными. И двинуться не могу — и не хочу. Рак... Не думала, что это такое страшное слово. Да я вообще думаю о чём-нибудь? Такое ощущение, будто смертный приговор только что вынесли мне, а не учителю, и это... действительно ужасно. Никакая медицина, нигде, даже в Скрытом Листе с их легендарной Принцессой Слизней, неспособна вылечить рак. Конечно, опухоль вырезают хирургическими методами, но... почти никто всё равно не выживает. Вероятность остаться в живых даже не пятьдесят на пятьдесят, а десять на сто, если не один.

— Эй, Асагири-сан, вы меня слышите? Эй! — щёлкают у меня перед носом пальцами, а я в ответ лишь моргаю.

— Слышу... — Правда? А что мне только что говорили-то, кстати? Смотрю на неё...

Всё кажется таким ненастоящим. Таким иллюзорным, будто вся моя жизнь — да что там, весь этот мир, все живые существа — одна большая ложь. Словно все живут лишь благодаря жертвам других. Так пусто — внутри и снаружи тоже. Хотя я ведь права. Все живут за счёт жертв других. Третья Великая это наглядно продемонстрировала.

Как сквозь страшную бурю, до меня таки доносятся слова Теруми Ран:

— Мы можем осмотреть пятую палату повторно. Думаю, вас пропустят, — она многозначительно указывает взглядом на клинки. Я по-прежнему держу их. И сжимаю рукояти. И сейчас смотрю на них. Зачем я эти факты констатирую? Меня ждёт работа. Да, меня подстерегает в эту полночь задание...

— Да... — будто впервые говорю это слово, будто пробую его на вкус. И на вкус всё такое мёртвое... — Буду признательна.

Кажется, моё состояние улавливают и больше ничего не говорят, только отходит эта Ран к столу и начинает шелестеть документами. Колено уже не беспокоит, но это волнует меня в последнюю очередь. Отпустив один меч, который не медлит обиженно зазвенеть при падении, опускаю штанину обратно, и ткань скоро прячет бедро, колено, голень и лодыжку. Тянусь за мечом, гляжу на обувь. Синие сандалии... Я во всём беру пример с сенсей.

Когда дверь с характерным звуком закрывается за нами, я будто просыпаюсь. Искусственный свет от прямоугольников ламп заливает пропахший медикаментами коридор почти слепящей белизной, но только щурюсь на это, и всё. На миг же всё меркнет; перед внутренним взором встаёт образ учителя, а душа тихо, беспомощно стонет: «Почему же ничего не сказали мне,... сенсей?»

Кажется, я начинаю её немного понимать. Действительно, лучше пасть в бою, чем сдохнуть собачьей смертью в плену больничных стен. Эта больница была для неё тюрьмой. А есть решётки или нет их — разницы ни-ка-кой. Да и скучно здесь. Да, скука — для Амеюри-сенсей самый страшный враг.

— Подождите, — мимо куда-то торопятся врачи и офисные работники, а я останавливаю спутницу: — Это точно известно? — просыпается неверие. — У Амеюри-сенсей точно рак? — Может, это ошибка...

— Точно.

Слов не срывается никаких. Даже не знаю, что сказать. Мне просто...

— Не верится... И вы настроены на проигрыш этой дряни? — Ч-чёрт... как же я хочу услышать ложь.

— Пока неизвестно. Но за жизнь вашей сенсей мы ещё поборемся. А сейчас мы идём в пятую палату или нет?

— Идём!

Такое ощущение, будто пара слов разбудили во мне скрытые где-то глубоко инстинкты! Я знаю, что буду делать, и не сомневаюсь, что должна. Мы чуть ли не взлетаем с первого на второй этаж, где оживлённость заметно выше, чем на нижнем ярусе, и невольно вспоминается вчерашний день — тогда здесь было «мертво», как в морге. Напротив пятой палаты стоит несколько АНБУ, которым явно незнакомо сочувствие: меня не пускают, пока к горлу одного из них, шатена с рыжиной, я клинок не приставляю! Не знаю, какой у меня сейчас взгляд...

— Пропустите. Я Асагири Косетсу, ученица Амеюри-сенсей. И я не верю, что она сбежала. Да и вы, судя по всему, тоже... иначе бы здесь никого не было, в конце концов.

Я сделала только хуже. Мне в спину теперь глядит другой Великий Меч — топор Кабутовари. Неужто средь этих АНБУ были мечники? Похоже, по крайней мере, один — точно. Скоро и к шее приставляют сенбон, и во рту копится противная слюна, которую я шумно сглатываю. Чёрт возьми. Парень, горло которого щекочет один из Киба, — наверняка подделка.

— Я не потерплю беспорядков у меня в больнице даже от таких АНБУ, как вы. — Этот ледяной женский голос режет по ушам, точно нож. Все дружно опускают оружие, и я в том числе, и сразу разворачиваюсь на хозяйку этих слов. Главврач больницы, её директор и лечащий врач учителя в одном лице — не помню, чёрт, её имени... Санби всё дери, она хоть представлялась мне? — Раз уж находитесь на чужой территории, то не нарушайте здешние законы.

— Чужой территории? — обращаются к ней АНБУ в масках. — Не забывайтесь, Сейрю Тсурара-сан, и следите за словами.

У этой Сейрю неплохая выдержка. Такая же, как у Амеюри-сенсей.

— Пропустите, пожалуйста, — повернувшись к клону напротив, прошу я. — Очень прошу. Она мой сенсей.

— А я — её брат, — холодно отвечают мне. Нашли время шутки шутить!

— Сейчас не время для шуток...

— Я и не шучу, — всё тем же ровным и обезличенным тоном извещает меня АНБУ: среднего роста, крепко сложенный, с каштановыми волосами до плеч, отливающими рыжиной... Его волосы. Того же цвета. Что и у. Сенсей. Неужели и правда её брат?

— Тогда вы должны знать, что у неё рак, вы должны понять...

— Я никому ничего не должен. Уходите. Ведётся расследование.

Даже зная это, этот человек не чувствует ничего. Ничего! Младший брат Амеюри-сенсей, которого арестовали по приказу Ягуры-сама, оказался таким ублюдком... Его старшая сестра может умереть, мой учитель в опасности, а ему плевать. Наверняка он никогда не болел раком. Пусть заболеет!

— Уходите. Вам здесь не время и не место, — повторяют приказ. Не желаю подчиняться...

— Последние слова относятся скорее к вам, чем ко мне, — сказав это, всё же ухожу вместе с Теруми Ран.

Будь он из другой Деревни, будь он АНБУ не Тумана, а Листа, Песка, Облака, Камня, будь он просто чужак, а не военная единица моей Родины, я бы перерезала ему горло. Хотя настоящего Ринго я и не видела, но даже подделки его оказалось бы достаточно, причём более чем. Рукояти чуть скрипят, когда я их сжимаю.

— Видимо, Мизукаге-сама не хочет, чтобы в это лезли. — Что? Повторите, пожалуйста. Я не очень поняла... Я даже не сразу понимаю, что мне только что сказали.

— Причём тут Мизукаге-сама? — Ягура-сама... Странное чувство. Мне впервые на вас всё равно. Вы такой же человек, как Амеюри-сенсей, как я, как Куриараре...

— Ну так АНБУ ведь непосредственно ему и подчиняются. Не хоти он сокрытия ситуации с Ринго-сан, у нас была бы полиция, а не АНБУ. Хорошо хоть, что здесь не оинины — значит, обошлось без отступников. — И как это я сама не догадалась?

Действительно, маски у них обычные, с нормальными прорезями для глаз, в отличие от плоских, что у оининов — ниндзя-охотников-за-отступниками.

Я не знала, что у Амеюри-сенсей рак. Я не знала, что её младший брат стал АНБУ. Я не знаю, что случилось с учителем — то ли побег, то ли похищение, а может, вообще что-то другое. И скоро я буду лгать всей Деревне и проверять, действительно ли Забуза — повстанец. Пусть я и застала конец Третьей, даже там не было столько обмана, сколько предстаёт мне сейчас.

— Но ведь считают это побегом...

— Некоторые думают, что это похищение, потому и полицию позвали. — Судя по легкомысленному тону, Ран тоже на Амеюри-сенсей всё равно. — Интересно, однако, что же задумал Мизукаге-сама... Что вы о нём думаете, Асагири-сан? О Четвёртом Мизукаге-сама?

Зачем ей знать, что я о нём думаю? Впрочем... это кажется таким неважным. Наверное, просто интерес. И что мне отвечать? Хм... Раз уж с сегодняшней полуночи я становлюсь перебежчиком, то начну играть, что ли, сейчас.

— Его хладнокровие и жестокость сильно поражают, но любовь к Деревне и патриотизм — ещё сильнее. Мизукаге-сама ещё не сделал ничего, что навредило бы Скрытому Туману, но можно было бы и без... — скажи. — ...диктаторства.

— Да? Я думаю примерно так же. Правда, об этом не стоит много говорить — скорее всего, избавятся. Такие разговоры обычно ведут к бунту или ещё чему...

Что за глупая идея этот бунт. Если, конечно, информация Куриараре верна, а подозрения Ягуры-сама небеспочвенны. Это восстание повлечёт за собой кучу смертей и лишней крови, оно пошатнёт Туман, и если враги прознают об этом, то, возможно, и Четвёртой Великой будет не избежать. Отличный шанс продемонстрировать свою силу? Возможность насладиться великолепными боями? Подходящее время показать Ягуре-сама свою верность? Что за глупости. И как же я слаба... Амеюри-сенсей ещё даже не умерла, а я уже хороню её. Нет, сенсей не может быть настолько слабой, просто не может быть. Впрочем, на хорошее не надеются. Мир не раз доказал всю бессмысленность этого.

— Тогда зачем вообще подняли эту тему? — вспомнив о словах Теруми Ран, говорю я. Эта Ран права. Ягура-сама хочет что-то скрыть. Кому я, чёрт возьми, верна? Ягуре-сама или Скрытому Туману?

— Зачем? Мне, если честно, просто стало интересно, — пожав плечами, останавливается у двери в свой кабинет Теруми Ран. В зелёных глазах мелькает сочувствие или нечто, отдалённо его напоминающее. По крайней мере, мне показалось именно так... Не нужна мне ничья жалость, чёрт возьми. Не нужна.

— Ясно.

Надо уходить отсюда, подальше от этой грёбаной жалости, от холода АНБУ, от всей этой лжи. Меня ждёт новый обман. Надо его подготовить. Иначе не выжить.

С такой мыслью и смотрю перед выходом на часы — полдень. Ну почти. Минутная стрелка сейчас перпендикулярна часовой — без пятнадцати. Времени у меня до шести вечера, к тому моменту я должна успеть очень многое. Кивком подтвердив всё, разворачиваюсь и едва с ноги не открываю дверь, благо вовремя вспоминаю о ледяном голосе Сейрю-сан.

Что за чертовщина? Во всех нормальных городах туман становится к полудню реже, но, похоже, только у нас к этому времени он наоборот густеет! Вытягиваю руку перед собой и уже не вижу толком собственные пальцы, не то что меч, что они сжимают. Кстати, я же ничего не забыла? Нет, оба клинка при мне. Пора привести их в порядок... и себя заодно. С утра за расчёской я так и не зашла, только собрала волосы в хвост да была такова. Так что сейчас надо топать домой. Там и протру лезвия. Так сказать, подготовлю их к новой крови, а без неё, думаю, сегодня ночью не обойдётся.

Так и проходит весь день. Безрадостный туман будто вытягивает силы и точно делает зрение бесполезным. Я люблю туман, эту загадку нашего климата, но сейчас хотелось бы и солнце увидеть... но сегодня — редко совпадает с ожиданиями. Сегодня — всегда очень странное, просто незаметное. Протирание клинков на такие мысли и толкает, и тряпка собирает со стали мизерные капельки, что остаются с тумана, как от испарений, раз за разом натирает сталь до тех пор, пока она от малейшего луча света не заходится бликами, что на острие лезвий будто срываются.

Волосы расчесать да и вообще привести себя в порядок я успела ещё до того, как села за клинки, хотя сенсей наверняка покачала бы в осуждении головой. На моём месте она бы сначала занялась оружием, а уже потом — своим внешним видом.

Попутно разрабатываю примерный план. И в итоге получается нечто вроде: с шести ждём полуночи и внимательно следим за обстановкой вокруг Ягуры-сама. Раз уж он Мизукаге, да ещё и послевоенного времени, то людей вокруг него тьма. Да и «колпак», про который говорил Куриараре, тоже надо учитывать, так что ради главной своей миссии притворюсь, что собираюсь сама убить нашего господина.

За полчаса до мной же заявленного начала покидаю квартиру, держа мечи лезвиями вниз и снова напоминая себе приобрести крепления. Хотя бы ремни. Найти таким мечам ножны почти невозможно — «клыки» сильно мешают. Хочу прогуляться... Это и полезно будет — наверняка ничего подозрительного в моём поведении нет.

Давно же у меня не было столь тоскливых, неприятных дней.

Иду будто в киселе, так плотен сегодня туман, но по памяти шагаю куда надо. Наверное... Так, Косетсу, сосредоточься! Тебя ждёт важная миссия, провал которой непростителен! Обычно мысленные крики на себя действуют... но сейчас такая тоска заедает. Надо научиться не обращать на такие чувства внимание. Всё же работа есть работа, а ранг S требует и выполнять её на уровне.

Итак... Скоро я буду у Резиденции, так что следует уже поразмыслить над укрытием. Могу скрыться в тумане и застыть до полуночи, но это очень сомнительная идея. К тому же тело затечёт, надо будет периодически разминаться, а это лишний шум. Сам Ягура-сама находится обычно в кабинете, отдаёт массовые приказы на круглой площадке в центре здания, или же в Резиденции его вообще нет. Крыша? Хм... Можно будет попробовать последить оттуда. Надо проверить наблюдаемость.

На том и порешив, тенью скольжу по крышам ближайших домов, скоро оказываясь у подножия белокаменной аллеи, что быстро убегает ввысь. Какой у меня уровень чакры? Так... Вроде оптимальный, ни на что негодное не растраченный. Значит, по пути свернём к стенам, что отвесно летят вниз по линии перил. Так и подберёмся к Резиденции, а там и на крышу залезем.

Пока что всё идёт по плану — я уже на крыше. Кабинет Ягуры-сама в первой половине здания, значит, следить надо с крыши второй. Не приближаясь к внутреннему краю, шагаю вдоль внешнего в десятке сантиметров от грани. Скользко, немного сыро, но кожа привыкла к такому давно, а поступь максимально беззвучная. Нельзя издавать ни звука, даже дышу чаще ртом, чтоб не свистеть носом. Не сразу, по круговой, медленно, не выпрямившись, а на полусогнутых ногах подбираюсь к своей цели. Вот показывается уже окно кабинета Ягуры-сама, а вот уже и он сам, сидит ко мне спиной, лицом к очередному посетителю его офисной гробницы.

Всё-таки уплотнившийся к этому моменту туман мне только на руку, а не наоборот. Зря я на него ворчала сегодня. Наш климат нам лишь помогает — который уже раз убеждаюсь в этом. Конечно, из-за него же всё видно не так хорошо, как может быть, но я с уверенностью назову себя хорошим сенсором.

За небольшими колоннами, которые на поверку оказываются трубами, через которые кондиционируют нижние этажи, можно спрятаться на несколько часов ожидания. Сейчас Ягура-сама занимается бумагами, уже освободив от отчётности или поручив миссию неизвестному мне человеку. Времени навскидку эдак с шесть часов и минут десять... Ждать придётся достаточно, но прийти позже всё же может обернуться ошибкой, а на неё у меня нет права.

И даже сквозь установленный воспитанием заслон прорывается снова эта тоскливая мысль: «А есть ли смысл во всех этих заданиях? Ведь везде смерть». Чёрт! Мотаю яростно головой, да так, словно вытряхиваю подобные этой думы прочь.

— Всё живое рано или поздно умирает, — говорила мне мать. Даже сильным мира сего суждено умереть, и этот непреложный закон ничто не может нарушить. Я понимала это. Успела за год на войне повидать многое. Видывала и отчаяние, и надежду, и счастье, и горе. Но не понимала до конца, а тут — осознала. Рано или поздно всё умрёт и вернётся лишь переродившись. Так ушла и Ластохвост.

Шесть часов ожидания. Крепись, куноичи Асагири Косетсу, этот день должен завершиться началом твоего ада — задание просто обязано увенчаться успехом.

Привычно в голове ни мысли, а тело расслаблено, однако готово напрячься и кинуться в бой в любой момент. Взгляд не замечает деталей, но слух ловит каждый шорох. Порой и он притупляется, но тогда спасает чувствительная кожа — осязание у ниндзя Тумана почти рыбье. Этому поражаются многие иностранцы. Не думаю ни о чём. Пусто... и одновременно готово наполниться. Первый час заканчивается, начинается второй. Ничего нового, только к Ягуре-сама заглядывают трое, судя по плоским маскам с узкими глазными щелями, оининов. На миг кажется, что среди них мелькают маска и шевелюра Куриараре, но не получается рассмотреть чётко — как раз-таки лицо туман и само здание прячут, оставляя взгляду остальное тело. Очень его напоминает, но утверждать точно не берусь. Роли он это или нет не играет никакой.

Осторожно опускаю клинки Киба к камню и, почти распластавшись на сырой крыше, кладу мечи плашмя, чтоб издать поменьше звуков. Надо бы размять пальцы... Онеметь успели. Это нехорошо. Из курса академии помню, что в таких ситуациях лучше всего поиграться с печатями, и складываю первую из них — Тигр. Скоро сделаю и другие... и с каждой секундой увеличиваю скорость, разгоняя кровь по рукам, от плеч до самых кончиков пальцев. На это уходит примерно пятнадцать минут, после чего подбираю мечи вновь, возвращаясь на позицию наизготовку. За эти девятьсот секунд ничего не меняется. Впрочем, ожидаемо...

Я не знаю точного времени, но ночь уже завладела небом, а значит, пора следить так, как будто в любой момент начнётся бой. Туман по-прежнему вьётся, проникая куда только может добраться, и Ягуру-сама практически уже не видать за столь густой пеленой. У госпиталя она, впрочем, была плотнее в полдень, чем сейчас в полночь. Тело напрягается, охватываю всю Резиденцию, но на нижних цокольных этажах стоят мощные барьеры, мною непреодолимые, а из доступных мест чакры опасной не чувствуется. Теперь каждая минута на счёту.

— Завтрашней полночью у меня свидание с наёмным убийцей, — вчера так говорил мне Ягура-сама. Уровень погрешности не знаю, но вряд ли он большой, а даже если так!.. пробуду здесь до двух и более ночи, пока господин меня не отпустит. Нет... пока господин не будет в безопасности.

Мне кажется, тишина звенит незримыми колокольчиками и капля за каплей пьёт мои силы. Во рту быстро копится слюна, стараюсь сглатывать как можно тише. Контроль ни к чёрту, но главное, чтоб не было громких звуков, а это пока что не нарушено. Туман же вьётся как прежде и плотнеет. Кабинета уже почти не видно, и всё так, как было у госпиталя — вытягиваю руку, а пальцев уже не видать.

М? Напрягаюсь пуще прежнего. Резко сжимаю клинки за рукояти и медленно осматриваюсь по сторонам. Этот туман вряд ли естественен, скорее... техника скрывающего тумана. Полуночи ещё нет, но это неважно — кажется, цель близко. В таком случае лучше быть поближе к Ягуре-сама... так что выпрямляюсь, чувствуя, как перекатываются мышцы, и, напрягшись и неуловимо разминаясь, неторопливо приближаюсь к внутреннему краю крыши. Круглая площадка, как и говорит мне чакра, пуста, а вот в кабинете Ягуры-сама два источника — его, сильная, яркая, мощная, но чем-то затенённая, и чужая, мне незнакомая — и именно с ним сейчас беседует господин.

«Чёрт, моё задание спасти не Ягуру-сама, а наёмника!» — внезапно ударяет в голову понимание, едва не заставляя позорно слететь с крыши, промахнувшись ногой мимо края. Быстро группируюсь и в кувырке прокатываюсь по мокрому камню. Сталь не звенела, не коснулась пола — это хорошо. Чакра скрыта, а от глаз меня прячет туман — отличная обстановка. Но наёмного ниндзя я всё ещё не то что не вижу, даже не чувствую. На сенсорные же способности никогда не жаловалась, и сейчас они просто не могут меня подвести. Не могут...

Безмолвие просто убивает, только уже не так сильно, как первые два часа. Хотя они были оживлённее нынешнего. И внезапно бьётся стекло, звон осколков и шум мебели сразу заставляют напрячься, и я кидаюсь к кабинету, влетая внутрь через дыру в окне и в тот же миг прыгая на потолок. Чакру в ноги! Всё... А наш наёмник, оказывается, невысокого роста, но выше Ягуры-сама, и быстрый ввиду худощавого телосложения.

— Мизукаге-сама! — врывается в кабинет рядовой чунин, когда мимо него внезапно скользят тени оининов, сразу атакующих моего подопечного. Мой выход!