Утром Эрик проснулся в кровати. Воспоминания о вчерашнем вечере заканчивались на моменте, когда Кристина позволила ему присылать цветы. Потом, кажется, Антуанетта что-то говорила; он, вероятно, шёл по улице… или ехал. Какая разница? Важно только обещание, данное Кристине. Нет, обещания. И главное из них — не приближаться. Не приходить даже к окну ресторана.

Плевать. Он может посылать ей цветы. Кто знает, может, однажды… Эрик отвесил себе пощёчину. Идиот! Не будет никакого однажды, он должен довольствоваться тем, что имеет. И воспоминаниями о том, что было. Она поцеловала его — два раза! Второй был, когда она думала, что он мёртв. Наконец-то мёртв. Кристина не стала бы лгать, особенно об этом. Так вот. Кристина поцеловала его — дважды! И даже не умерла после этого. Это уже очень много. А он, как настоящее ненасытное чудовище, сразу захотел большего. Он и правда омерзителен.

Он нехотя встал с кровати, накинул халат и пошёл на кухню. Когда-то он мог не есть целыми днями… Снова эти ностальгические мысли. Пора бы уже понять, что он… постарел, да. Теперь ему нужно есть. Теперь он может заболеть, если будет торчать в одной рубашке и брюках на холоде. Если бы у его волос был цвет, они бы уже поседели — хотя бы частично. На висках, например. Но выглядело бы отнюдь это не солидно и уж тем более не привлекательно, как на каком-нибудь герцоге. Нет, он бы выглядел ещё отвратительнее.

Эрик съел пару кусков колбасы с хлебом, печенье, выпил стакан чая, при том, что до одури хотелось выпить стакан коньяка. А ведь он стоит тут рядом… Выпить — и на несколько часов забыть, что ему больше не суждено видеть Кристину. Впрочем… День ещё впереди. Нужно заказать цветы, а дальше можно надраться в своё удовольствие. Пожалуй, если он постарел, то завтра его ждёт ужасное похмелье. Проваляется в постели, не сможет ничем заняться… А чем ему заниматься? Он свободен! Эрик торопливо оделся, приладил маску и вышел на улицу.

Деревья уже начинали желтеть, скоро и темнеть начнёт раньше. Осенью холодно, дождливо — зато можно гулять ещё и в сумерках, а не только ночью. Ещё полгода назад он мечтал, как будет гулять с Кристиной в лесу, ходить с ней в рестораны… Чёрт! Довольно. Довольно об этом думать. Он завернул в магазин, и продавщица, на мгновение удивившись, улыбнулась. Следующую вечность Эрик выбирал цветы. Больше никаких зефирных букетов и никаких красных роз. Но в конце концов он остановил выбор на белых астрах. Ещё больше продавщица обрадовалась, когда услышала, как часто нужны будут букеты.

Когда Эрик вернулся домой, был уже обед. Перс как раз сидел в столовой и, увидев его, велел Дариусу поставить ещё один прибор. Эрик попытался протестовать, даже сказал, что ел с утра, — но дарогу это не остановило.

— Я не люблю есть в маске, — Эрик прибегнул к последнему оружию. — Поэтому…

— Вы всерьёз надеетесь испугать меня своим лицом? Кто ещё из нас безмерный простак.

Эрик сжал кулаки и закатил глаза. На кой чёрт в мире, где существует дарога, существуют ещё и яды? Несносный Перс способен загнать в могилу гораздо быстрее и эффективнее любого яда, пистолета, верёвки или ножа.

После еды Эрик вернулся в комнату и перебрал записи последних дней. Почти всё отправилось в огонь. Это отвратительно. Почти так же отвратительно, как его лицо. Или как его душа. Конечно, Кристина хочет, чтобы он не приближался к ней! После всего… Но как же это трудно, чёрт возьми! Знать, что этот ангел будет через несколько часов петь, а он должен торчать здесь. Да, да, это он, только он виноват в этом…

Несколько дней он провёл в постоянных срывах. Каждое утро он напоминал себе, что обещал ей, что связан этим обещанием, но каждый вечер пытался убедить себя, что она не узнает, если он будет смотреть в окно. Однажды он даже попросил дарогу запереть его, что тот — несомненно с удовольствием — сделал. В конце концов стало кристально ясно, что так он протянет очень недолго. Поэтому как-то утром Эрик пришёл в столовую и попросил Перса найти ему дом. Желательно за городом. И желательно, чтобы вокруг было как можно меньше занятых домов. В идеале это будет дом в пустыне, где на много лье вокруг ни души, но это мечты, поэтому просто как можно меньше людей.

— Простите… что вы сейчас сказали, Эрик? — еле выговорил Перс, когда Эрик закончил свою тираду. — Вы хотите дом на… поверхности? Жить один на… на земле? Эрик, вы точно хорошо себя чувствуете?

— Вы говорите так, будто Эрик не человек, — фыркнул тот. — Эрик не выглядит, как человек, но увы, остаётся им. И да, представьте себе, Эрик хочет дом. С задним двориком и занавесками на окнах. С кабинетом, библиотекой и винным погребом. Пожалуй, это всё.

— И сколько вы готовы потратить?

— Эрик жил в сыром вонючем подвале не один год. Эрик… не слишком требователен. И вы не хуже него знаете, сколько у него денег.

Прошло ещё около недели, прежде чем дарога вручил ему конверт со всеми вариантами. Почти все они оказались особняками, чуть ли не дворцами. И всё же Эрику удалось найти среди них небольшой трёхэтажный дом. Не слишком дорогой, не слишком большой. Правда, не так далеко от Парижа, как хотелось бы, да и соседей больше, чем хотелось бы… Зато есть высокий забор, что немного скрашивает последний минус. И нет винного погреба, но на это Эрик махнул рукой. Значит, появится.

— Вы уверены, что эта хижина — то, что нужно? — с сомнением спросил Перс. — После разговоров о венчании в церкви Мадлен…

— Эрику просто нужно где-то просуществовать до конца его жалкой жизни, чтобы как можно дольше радовать цветами его ангела. Это всё. Этот дом прекрасно подойдёт. Эрик сможет выполнить обещание и не приблизится к мадемуазель Кристине. Сейчас Эрику… очень трудно. — Он вздохнул, помолчал немного и сказал деловым тоном: — Оформите на Эрика все бумаги. 85% акций будет достаточно. И, разумеется, доступ к банковской ячейке.

— Хорошо. Но мне понадобится не только ваше имя, но и фамилия.

— У Эрика нет фамилии, — раздражённо бросил тот. — Придумайте сами, если требуется.

— Ну уж нет, — Перс сложил руки на груди. — Вам с ней жить, так что будьте добры напрячь свои гениальные мозги.

— Ле… Нет. Может, Со.? — наворачивал он круги по комнате. — Чёрт! Пусть будет… Маршаль. Да. Эрик Маршаль.

Ещё через пять дней Перс принёс папку с документами. Теперь Эрик становился фактическим владельцем фирмы с легальным доходом и неприлично внушительными накоплениями. Как обычный человек. Как почти обычный человек, учитывая сумму на счёте. Дом стоит копейки, букеты тоже. Даже на коньяк не спустишь… На что люди вообще тратят такие суммы? На балы, приёмы и прочую чушь, на наряды, любовниц и скачки. Ни единого шанса потратить всё до последнего сантима! Впрочем, следующей покупкой стал экипаж, а к нему Эрик заказал пару вороных арабских скакунов. После этого дарога ещё пару дней отпускал шутки на тему Эрика-которому-ничего-не-нужно.

Когда бумаги на покупки были готовы, Эрик бросился собирать вещи и вечером того же дня заявил дароге, что завтра утром он переедет. В ответ Перс приподнял бровь и поинтересовался, сам ли он будет отдраивать дом. Чтобы не оскорбить Перса, Эрик припомнил несколько русских ругательств. Тут же выяснилось, что помимо служанки и конюха, нужен дворецкий, поскольку Эрик хочет свести к минимуму общение с прислугой и людьми в целом. Ещё несколько дней Эрику пришлось потратить на отбор потенциальных дворецких, пока Перс занимался остальными слугами.

К дворецкому требований тоже оказалось не слишком много — по крайней мере по мнению Эрика. Главное из них — быть неболтливым. И, как Эрик ни пытался оттянуть этот момент, но однажды ему всё-таки пришлось посвятить целый день собеседованиям, хотя обязанность разговаривать с кандидатами выпала Персу. Эрик же забился в кресло, достал самую большую книгу, спрятался за неё и только напряжённо слушал. Эта пытка длилась уже несколько часов. И он уже успел не раз проклясть себя за решение переехать.

С этим мужчиной, возрастом примерно между самим Эриком и Персом, последний разговаривал гораздо дольше, чем с остальными. Дьявол, неужели дарога за сегодня ещё не наобщался? Эрик в очередной раз посмотрел на кандидата: он смотрел на Перса и не бросил ни одного взгляда в сторону чудака с книгой. Странный тип…

— Что ж, мсье Жерар, пожалуй, я могу озвучить вам главную особенность мсье Маршаля, — сказал Перс таким голосом, как будто всю жизнь только тем и занимался, что нанимал на работу дворецких и слуг. Эрик усмехнулся и прислушался. — Видите ли, он пострадал в результате несчастного случая…

Эрик едва сдержал смех. Несчастный случай, ну конечно. Этот несчастный случай называется зачатием… Дворецкий сидел с тем же спокойным выражением лица, и Эрик обнаружил, что его прямо-таки тянет вывести этого сухаря на эмоции. Но он решил подождать.

— Из-за этого происшествия лицо мсье Маршаля… Он редко показывается на людях и никогда — без маски, — с трудом закончил Перс. — Вы вряд ли когда-то увидите его без неё…

— Ну что вы, друг мой, — слащаво протянул Эрик, убирая книгу. Дарога посмотрел на него круглыми глазами и предупреждающе покачал головой, но Эрик не удостоил его ответом. — Всякое может случиться. Я могу заболеть, хотя это происходит редко. Не думаете, что мсье…

— Жерару, — мрачно дополнил Перс.

— Именно. …что мсье Жерару лучше сразу увидеть, на кого ему придётся работать?

— Эрик, я не…

Эрик сорвал маску и выжидающе уставился на потенциального дворецкого.

— Мсье Маршаль, для меня не имеет значения, как выглядит ваше лицо, — с достоинством ответил мсье Жерар. — Всё, что меня интересует, — это то, как вы будете выполнять свою часть обязательств и относиться к работникам. Я не придерживаюсь насильственных методов управления и буду рад узнать, что вы того же мнения.

Эрик хотел что-то сказать, но голос исчез. То есть… как это — не имеет значения? Что за чушь?

— Не имею привычки третировать людей, если они выполняют свою работу как следует, — наконец выдавил он. Дарога подавился, удивлённо взглянув на него, но Эрик вновь проигнорировал его и сказал: — Вы приняты, мсье Жерар.

На следующее утро Эрик отправился в свой будущий дом — и все его попытки убедить себя в том, что ему нет разницы, где жить, улетели в Тартары. Он не сможет жить в этом убожестве. Слуги, специально нанятые Персом для уборки, уже почти закончили, но этого было недостаточно, чтобы привести дом в надлежащий вид.

Эрик обошёл все спальни и остановил выбор на той, что окнами выходила во двор. Одна дверь вела в ванную, другая в гардеробную. И если ванная ему нужна, то что ему хранить в гардеробной? Два фрака и три рубашки? Нет, там будет кабинет. В таком случае остальные комнаты ему не понадобятся. Правда, пришлось оставить незапертой одну из гостевых спален. Как сказал дарога, на всякий случай: вдруг ему понадобится остаться у него на ночь. Эрик конечно ответил, что такого случая не будет, но комнату оставил открытой.

Ещё три дня ушли на то, чтобы выбрать мебель, шторы — обязательно очень плотные, посуду, постельное бельё и прочую чепуху, без которой, как выяснилось, существовать было бы почти невозможно. За время в мастерских и магазинах Эрик успел довести до нервного тика и себя, и дарогу. Теперь Перс сидел в столовой и пил уже третью чашку чая с мятой, а Эрик успел ополовинить бутылку коньяка.

Сейчас, когда заботы наконец, кажется, закончились, мысли о Кристине нахлынули с новой силой. За прошедший месяц не было ни дня, когда бы он не думал о ней. Но постоянно находились дела, которые отнимали всё время и силы. Теперь осталось только спуститься завтра утром на улицу, сесть в экипаж и отправиться к себе домой. В свой дом на земле.

Эрик закрыл бутылку, полную хорошо если на четверть, вернулся к себе в комнату, поднял исписанные листы и окинул их затуманенным взглядом. Она в каждой букве, в каждой ноте, в каждой чёрточке. Если бог есть, то это очень злой бог. Сначала он создал его столь отвратительным, потом — позволил людям издеваться над ним, пока его душа не превратилась в камень, а теперь в наказание оставил его живым и с прекрасной памятью. Чтоб он жил и помнил всё, что сотворил за… сколько-то лет жизни. Эрик вернулся на кухню, забрал бутылку, допил… Сколько ещё нужно выпить, чтоб хоть ненадолго всё забыть? Слёзы Кристины, крики мальчишки из камеры пыток, Кузнечик и Скорпион, её поцелуй… Эрик смёл всё со стола и взял на кухне ещё одну бутылку.

Следующий день прошёл в тумане. От него остались только обрывки, и склеить из них полную картину не представлялось возможным. Головная боль. Перс вливает в него чуть ли не насильно воду. Мутит. До одури хочется чего-нибудь жирного. Перс заставляет его склониться над умывальником и, держа за шею, льёт на него ледяную воду.

— Я забыл… пианино… купить, — пробормотал Эрик под вечер.

— Вы купили его первым, — вздохнул Перс. — Спите.

Эрик с трудом заснул. Голова всё ещё кружилась. Во сне он видит Кристину. Она ласково смотрит на него, а потом они что-то репетируют. Но даже во сне он не решается её коснуться. И утром — не то из-за сновидения, не то из-за позавчерашнего пьянства — он проснулся в отвратительном настроении. Хорошая погода за окном только всё усугубляла.

— Я ведь раньше не пьянел, — мрачно изрёк он над тарелкой с омлетом. — Я всё чаще прихожу к мысли, что я старый. Видите? Теперь я не просто опьянел — у меня было похмелье. Зато я несколько часов ничего не помнил.

— Надеюсь, это отбило желание повторять этот опыт? — хмыкнул Перс. — К тому же, кто будет приводить вас в чувство?

— Не забывайте у меня теперь есть дворецкий. Это его обязанность.

Перс в ответ закатил глаза, что-то неразборчиво пробормотав. А Эрик, быстро закончив завтрак, оделся и отправился в магазин цветов. В этот раз к нему вышел управляющий: вот уже второй раз Эрику приходилось выслушивать восторги по поводу того, что он является чьим-то клиентом. Наконец он улучил момент, сунул управляющему карточку с адресом и попросил присылать счета туда, после чего поспешил убраться домой.

После обеда он взял сумки, сдержанно поблагодарил дарогу за эти месяцы, спустился на улицу, сел в экипаж и отправился к себе домой.