Зима в этом году пришла не рано, зато очень снежная. Пару недель назад их предместье замело окончательно — тогда же Эрик почти перестал выпускать её на улицу. Но если выпускал… Сначала долго укутывал, потом несколько раз проверял, хорошо ли она одета, а на улице ходил по пятам, зорко следя, чтобы снег не дай бог не попал ей на шею или не руки. Поэтому… Кристина частенько выбиралась на прогулки, когда он работал: в такие часы можно хоть из пушки палить — он и не заметит. Однако сейчас, когда она тайно покидала дом, в её сердце не было и намёка на злость. Хотя убежать отсюда намного сложнее, чем из Оперного театра в центре города, но разве два года назад его бы остановили подобные мелочи?

Два года! А кажется, что всё это было так давно… С того февраля будто целая жизнь прошла. Целая жизнь, полная боли, обид, разочарований и… потерь. Кристина судорожно вздохнула, стараясь не заплакать. Нет, нельзя. Нужно взять себя в руки. Она откинула волосы за спину, вылезла из кровати и быстро закуталась в халат. На туалетном столике лежала раза с чёрной лентой, и Кристина, улыбнувшись, поставила её в вазу к остальным. Пусть за месяц она проделала большой путь, до её лучшей формы работы оставалось ещё немало. Но Рождество наступит уже через три недели, его не отодвинуть — придётся обходиться тем, что есть.

Кристина подошла к шкафу и оглядела стопочки платьев. Чёрный, чёрный, чёрный… За восемь месяцев горе поутихло, так может?.. Тем более, Эрик ещё в ноябре принёс ей несколько полутраурных¹ платьев. Может, он и прав. Да и вряд ли матушка хотела бы, чтобы она навсегда замуровала себя в чёрное. Кристина вытащила тёмно-лиловое платье и, разложив его на кровати, придирчиво осмотрела: так непривычно даже смотреть на цветную одежду… Переодевание и причёска не заняли много времени, но вот у зеркала Кристина простояла долго, не решаясь покинуть комнату. Но, когда большая стрелка встала на десять часов, она вышла в коридор и спустилась внутрь.

Эрика ещё не было, и она, встав к окну, разглядывала морозные узоры. Когда-то в детстве ей казалось, что они появляются благодаря какому-то доброму волшебнику. Раньше она верила в разные сказки. Да и потом тоже… Ничего хорошего, кроме воспоминаний, из этого не вышло. Она должна была давно понять, что никаких ангелов не существует и что это только попытка успокоить её. Что сказка про Золушку — это всего лишь красивая сказка. Хотя и там Золушка не была нищенкой… А уж в реальной жизни граф никогда не женится на оперной певице, которая прежде была бродяжкой… Кристина вытерла глаза и глубоко вдохнула. Не нужно плакать, особенно ожидая Эрика, особенно перед занятием.

— Доброе утро, — раздалось за спиной, и Кристина, вздрогнув, обернулась:

— Доброе утро.

— Что вы будете делать после обеда? — спросил он за едой.

— О… я ещё не думала об этом. А почему вы спрашиваете?

— Если вы будете чем-то заняты… могу я оставить вас на пару часов?

— Конечно, я ведь уже говорила это много раз. Я не могу и… не хочу заставлять вас сидеть со мной постоянно.

— Ясно, — и Эрик с хмурым видом принялся ковырять омлет.

— Простите, я не это имела в виду, — спохватилась Кристина. — Я лишь хотела сказать, что вам не нужно меня спрашивать об этом. Нет, не то… Эрик, я хотела сказать… Вам не нужно спрашивать моё разрешение, чтобы куда-то уехать или чем-то заняться. Это же ваш дом, вы здесь хозяин, а я всего лишь гостья.

Эрик отвернулся и что-то прошипел, а потом бросил на Кристину виноватый взгляд:

— Вы простите… меня? Я… я не хотел вас обидеть.

— Я не обиделась, всё в порядке, — улыбнулась она. — Пожалуй, я сегодня займусь вязанием. Не то зима уже пройдёт, а я так и не закончу этот шарф.

Она солгала, так нельзя. Но что ещё ей делать? Эрик не успокоится, пока не будет знать её планы в точности. И хоть она и понимала, что это такая своеобразная форма заботы, иногда эта самая забота здорово мешала.

После обеда Эрик в самом деле уехал, а Кристина, проводит его взглядом, спустилась в цокольный этаж и постучала в комнату дворецкого.

— Месье Жерар, — смущённо начала она, когда он открыл дверь, — у меня есть к вам небольшая просьба. Возможно, она вам покажется несколько странной…

— Что-то случилось, мадемуазель Даэ? Чем я могу вам помочь?

— О, нет, ничего. Дело не в этом. Видите ли, я готовлю для Э… месье Маршаля сюрприз к Рождеству. И мне нужно где-то репетировать. Может, я могла бы пользоваться какими-то комнатами здесь?

— И месье Маршаль, разумеется, ничего не должен знать, — с лёгкой улыбкой кивнул дворецкий. — Пойдёмте возможно, кладовая вас устроит.

Кладовая оказалась довольно просторным помещением, с прохладным сухим воздухом — и правда то, что нужно! Кристина сердечно поблагодарила месье Жерара и бросилась к себе в комнату за нотами. Эрик может вернуться и раньше, а в таком случае ему лучше увидеть её сидящей в гостиной со спицами в руках.

Через час репетицию прервал месье Жерар, и Кристина не без сожаления поднялась в гостиную. Если репетировать каждый день или хотя бы через день, есть шанс успеть до Рождества. Но прятаться от Эрика будет трудно… Впрочем, когда он работает, то ничего вокруг не замечает. Этой возможностью она просто обязана воспользоваться! Должна же эта его особенность послужить во благо, хоть когда-то.

Кристина достала вязание из корзинки, набросила несколько петель… Не прошло и двадцати минут, как хлопнула входная дверь. Руки вспотели мгновенно — спица впилась в палец, и Кристина вскрикнула от боли. Эрик ворвался в гостиную и подбежал к ней:

— Вы в порядке? Кристина, что?..

— Всё хорошо, хорошо. Не волнуйтесь. Просто спица соскочила, и…

— Я говорил, что вам не стоит этим заниматься. Не хватает ещё, чтобы вы изранили свои прекрасные руки! — раздражённо воскликнул Эрик и отвернулся.

— Это нисколько не опасно и мне это нравится, поэтому я продолжу этим заниматься, — твёрдо и спокойно ответила Кристина. — Но я постараюсь быть аккуратнее.

— Хорошо. Не опаздывайте к ужину, — бросил он на ходу и скрылся за дверью.

Только после этого Кристина выдохнула. Но её намерение подарить ему счастье теперь лишь окрепло. Знает ли он на самом деле, что это такое? Доводилось ли ему быть счастливым? хоть когда-нибудь? В памяти возникло прошлое Рождество: изумлённое лицо Эрика и слёзы в его глазах, когда она протянула ему подарок. И то, как он спрашивал, правда ли это для него… Глупый вопрос: Эрик практически не знаком с жизнью, в которой есть место для праздников, счастья, смеха, веселья, подарков. И если невозможно вернуться в прошлое, чтобы подарить ему праздник тогда, то в её силах подарить ему хоть частичку счастья сейчас.

Почти каждый день после обеда Эрик закрывался в кабинете, а Кристина — в кладовой. Она неплохо продвинулась в разборе арии, но чувствовала, что упускает какие-то моменты. Ей необходим взгляд со стороны. О, ну конечно! Ей нужен месье Фортен. Конечно это не то же, что и Эрик, но другого выхода всё равно нет. Кристина быстро написала ему письмо с просьбой о нескольких уроках на следующей неделе и передала его дворецкому.

— И ещё, месье Жерар, когда придёт ответ, отдайте мне его позже, чтобы месье Маршаль не знал. Это часть моего сюрприза.

— Как вам будет угодно, мадемуазель, — с вежливой улыбкой ответил тот.

Ждать пришлось всего три дня. Месье Фортен написал, что с радостью позанимается с ней — эта часть проблемы была решена. И теперь предстояло сообщить Эрику, что она планирует уехать в Париж на всю следующую неделю. Предстоящий разговор пугал Кристину до дрожи: он наверняка или разозлится, или будет плакать, или выгонит её… В любом случае его реакция не будет спокойной, а она не сможет открыть ему истинную причину и только будет блеять что-нибудь невнятное, как глупая овечка. Но в самом деле, как объяснить этот внезапный порыв?..

— Мне почему-то кажется, что вы хотите мне что-то сказать, — недобрым тоном процедил Эрик, когда они после ужина расположились в гостиной. — Что вы натворили, если трясётесь даже почище мальчишки?

— Я ничего не натворила, Эрик, — твёрдо ответила Кристина. — Я просто не знаю, как вы отнесётесь к моим словам.

— И что вы задумали? Сомневаюсь, что нечто противозаконное.

— Я хочу провести следующую неделю у мадам Жири.

Эрик поднял на неё вопросительный взгляд и тут же опустил его обратно в книгу:

— Это не обсуждается. Вы никуда не поедете.

— Интересно знать почему, — она сложила руки на груди. — Разве я здесь в плену? Или, может, я ваша собственность?

— Нет, но… Вам не стоит ездить в такой холод так далеко. И…

— Я начала этот разговор, Эрик, потому что знала, насколько это для вас важно. Но вы снова не захотели поговорить со мной и решили всё за меня. Видимо, в следующий раз мне стоит последовать вашему примеру, — с нарочитым спокойствием закончила Кристина и направилась к двери.

— Нет, подождите! — Эрик в мгновение оказался перед ней и рухнул на колени: — Простите меня, я… я пытаюсь исправиться… Кристина, умоляю!.. Зачем вам нужно туда? Разве вам плохо здесь? Разве вы несчастны? Почему вы так хотите уехать? Почему вы хотите покинуть… м-меня?.. Кристина, пожалуйста!..

— Эрик, я не покидаю вас на всегда, — вздохнула Кристина. — Я уеду всего на неделю.

— Вы уедете на целую неделю!

— И я вернусь, обещаю. Мне всего лишь хочется повидать мадам Жири и Мэг. К тому же скоро Рождество, я собираюсь купить подарки.

— Антуанетта и Мэг могут приехать сюда, если вам так не терпится с ними увидеться. А подарки может купить дворецкий.

— Вы же столько лет прожили в театре. Вы не могли так скоро забыть, какая суматоха там всегда перед Рождеством, — усмехнулась Кристина. — А подарки я не доверю покупать никому. — И добавила после короткого молчания: — Эрик, я вернусь. Обещаю.

— Когда вы вернётесь? Обещайте не задерживаться. И приехать раньше, если сможете.

— Я уеду в понедельник утром и вернусь в воскресенье, к нашему занятию.

— Это слишком долго.

В голосе Эрика послышались капризные нотки, и Кристина едва сдержала смех.

— Это неделя, как я и сказала. Даже немного меньше.

Эрик пару раз кивнул, наподобие куклы-болванчика, потом вскочил и выбежал за дверь. А Кристина села в кресло. Наверное, стоило пойти за ним и поговорить, но… Она так устала от этого разговора, да и Эрику давно пора отучаться от подобного поведения. И она несколько месяцев почти никого не видела, кроме самого Эрика и изредка дворецкого. Ах да, три или четыре раза приезжали мадам Жири и Перс. Тогда ей было хорошо в уединении, а теперь ей лучше и хочется поболтать с Мэг, погулять по городу… И ему придётся с этим смириться.

Ещё нужно написать мадам Жири, что приезд точно состоится. Дворецкий взял записку, заверив, что утром непременно отправится на телеграф, и Кристина поднялась к себе. Нет, вещи она соберёт завтра. Времени ещё много, вещей ей понадобится совсем немного — за час она совершенно точно управится.

Утром она проснулась с улыбкой, но воспоминание о вчерашнем разговоре омрачило настроение. Впереди у неё целый день в компании угрюмого Эрика, брызжущего ядом на манер фонтанов перед Елисейскими полями. И хорошо, если на будущей неделе она не будет вспоминать об этом хоть пару часов подряд… Кристина надела светло-серое платье и спустилась к завтраку.

Эрика в столовой не было. Что ж, этого следовало ожидать. Главное, что Кристина давно уяснила, — от Эрика можно ожидать всего и с равной вероятностью. Никогда не знаешь, как именно он себя поведёт. Впрочем… в последнее время он ведёт себя намного спокойнее, чем раньше. Почти перестал биться в истерике у неё в ногах по любому поводу, а ещё рыдать и крушить всё вокруг — тоже по любому поводу. А она даже не заметила этих перемен…

В полдень он тоже не показался, и Кристина, пожав плечами, поднялась к себе на третий этаж и принялась собирать вещи. Это заняло её на пару часов, но и только. Она попробовала было сесть за вязание — но увы, сколько она ни пыталась, практически ничего не выходило. Выдерживать одинаковое натяжение нитей оказалось не так-то просто, как выглядело со стороны. Наконец она взяла в библиотеке какой-то роман и села в гостиной дожидаться обеда. На котором Эрик вновь не появился.

Она минут двадцать смотрела на часы, надеясь, что он всё-таки придёт, потом всё же поела и прождала ещё около получаса, но напрасно. Кристина поднялась на второй этаж и бесшумно подкралась к его двери и прислушалась — тишина. За второй дверью тоже не раздавалось ни звука. В первый момент ей захотелось вломиться туда и… Нет, она не будет этого делать. Он переживёт это. Это же просто-напросто глупо — устраивать из её короткой поездки трагедию навроде Расина!

Наконец перед ужином Эрик показался в гостиной: натянутый, как повод на строптивом жеребце, и ещё более холодный, чем обычно. Кристина, едва увидев его выражение лица, лишь вздохнула. Эрик сел в кресло напротив и демонстративно уткнулся в газету. И чем больше проходило времени, тем меньше это напоминало трагедию и всё сильнее — дешёвенький водевиль. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, чего он ждёт. Ждёт, что Кристина скажет, что отказывается от поездки и просит прощения за… за… за что-то.

Часы отбили восемь раз, и Кристина направилась в столовую. Эрик пошёл за ней следом, не спуская с неё пристального взгляда — который она чувствовала всем телом. За столом он промолчал, когда она пожелала приятного аппетита. Господи, да сколько же это будет продолжаться!.. Молчание раздражало: из-за него даже кусок толком в горло не лез. Но повода для нейтральной беседы всё не находилось.

— Скажите, Эрик, те деньги, что мне оставила матушка, — спокойно начала Кристина, краем глаза следя за его реакцией, — вы забирали их из банка?

— Почему вы об этом спрашиваете? — настороженно покосился на неё Эрик.

— Я хочу купить подарки, и мне нужны мои деньги. А я даже не знаю, сколько точно там осталось. Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.

— Они у меня. Я отдам их вам после ужина, раз они вам так нужны. Там примерно… сотня или… полторы сотни франков.

Кристина кивнула и задумалась: кажется, тогда он говорил, что останется несколько сантимов?.. Но он брал с директоров Оперы по двадцать тысяч франков в месяц. На этом фоне полторы сотни и правда выглядят мелочью для подаяния. Впрочем, какая разница? Полторы сотни — так полторы сотни. Нужно только исхитриться и истратить не больше половины, чтобы хоть немного осталось про запас. Лишним не будет.

В кабинете Эрика всё выглядело прилично. По крайней мере то, что было доступно взгляду. Эрик немного покопался в ящиках стола и протянул Кристине кошелёк. Внутри она нашла небольшую пачку банкнот и несколько монеток. Сто, сто, двести, пятьдесят франков…

— Эрик, что это? Здесь гораздо больше, чем у меня осталось, — строго сказала она.

— Немного больше, да. Я просто… чуть-чуть добавил. Вам пригодится.

Она выдохнула, сжав руку; вытащила сто пятьдесят франков и протянула кошелёк Эрику:

— Я не возьму от вас денег. У меня есть свои. Спасибо за заботу, но я не могу.

— Кристина! — прорычал он.

— Я всё сказала, Эрик, — твёрдо ответила Кристина. — Я не возьму их.

— Возьмите хотя бы мелочь! Вам же нужно будет платить извозчикам и… — Эрик торопливо высыпал монеты на стол перед ней, — и… мало ли что ещё…

Ей хотелось отказаться, ведь мелочь-то у неё как раз имелась… Но Кристина взглянула на Эрика: отказ и на эту просьбу окончательно его добьёт. А этого ей совсем не хотелось. Тем более что повод пустяковый, он и так уже потратил на неё гораздо больше, чем предлагает сейчас. Кристина сгребла монеты в руку:

— Спасибо. Доброй ночи, — устало улыбнулась она и вышла.

Полночи она проворочалась и конечно толком не выспалась. Это ужасно, что её отсутствие так его огорчает, но она не станет из-за этого запираться в доме! А утром одевалась под звуки такой грустной музыки, что у любого человека разорвалось бы сердце. На завтрак Эрик, разумеется, не спустился. Но когда часы пробили полдень, и он не появился в холле, Кристина не на шутку занервничала.

В кабинете было тихо; она несколько раз постучала, но ей не открыли.

— Уезжайте! Оставьте меня! Только уезжайте навсегда! — донеслось из другой комнаты.

— Эрик, откройте. Меня ждёт экипаж, а я не хочу, чтобы они все замёрзли. Эрик!

Дверь распахнулась, и Кристина увидела Эрика — с покрасневшими глазами, в мятой одежде и с плотно сжатыми губами.

— Я удивлена, что вы не захотели попрощаться. Всё-таки меня не будет целую неделю.

— Я не хотел делать расставание с вами ещё больнее. И тешить себя надеждами…

— Эрик, прекратите! Меня не будет несколько дней, я не уезжаю навсегда! Я надеюсь, что вы найдёте себе занятие на это время. — Он скрестил руки на груди и отвернулся. — И… я хотела обнять вас на прощание, но раз вы…

Вместо ответа он стиснул её в объятиях так сильно, что она едва не захрипела. Но через несколько мгновений он чуть ослабил хватку, и Кристина обняла его в ответ.

— Обещайте, что вернётесь. Я не переживу, если вы не вернётесь, — прошептал он.

— Я обещаю, Эрик. Я приеду в конце недели, — она с улыбкой сжала его руку.

На лестнице она обернулась, но дверь уже была закрыта. Кристина глубоко вздохнула и спустилась к экипажу.

Два часа в дороге до квартиры мадам Жири пронеслись будто миг. Открыла ей служанка, поскольку и мадам Жири, и Мэг ещё репетировали. Но даже если бы они сейчас оказались дома, у неё назначена встреча — с преподавателем.

Он искренне обрадовался, когда увидел Кристину. И во время занятия с восторгом отметил её прогресс. Несколько трудных мест стали чуть понятнее — значит, у неё есть все шансы отточить арию до Рождества! Эта мысль так обрадовала её, что от месье Фортена она буквально выпорхнула. Это будет прекрасный подарок для Эрика! Но тут же ей подумалось, что неплохо бы к этому подарку добавить и что-то ещё, что-то на память…

Мадам Жири и Мэг вернулись поздно вечером, почти ночью. Кристина успела задремать на диване в гостиной, ожидая их, но тут же вскочила, едва закрылась входная дверь.

— О, Кристина! Это правда ты! — воскликнула Мэг и бросилась ей навстречу. — Ты всё-таки приехала! Как ты?

— Маргерит, — укоряюще покачала головой мадам Жири, — для начала сними пальто, — и обняла Кристину: — Здравствуй, дорогая. Как всё прошло?

— Всё в порядке. Я быстро доехала, занятие тоже было… хорошим.

— Рада это слышать. А?.. Хотя, пойдём в столовую. Только скажу Мари приготовить чай.

Мадам Жири ушла в кухню, а Мэг, щебеча без умолку, потянула подругу за собой. От её болтовни едва не разболелась голова — слишком долго Кристина прожила в тихом доме… Однако скоро вернулась мадам Жири и отправила Мэг спать, а ещё через несколько минут служанка принесла поднос с чаем и печеньями.

— Как Эрик тебя отпустил? Или?..

— Почти спокойно, — улыбнулась Кристина. — Он изменился, знаете… Я не замечала, а несколько дней назад вдруг поняла это. Мне кажется, обычная жизнь пошла ему на пользу.

— Изменился? — мадам Жири задумчиво обвела пальцем ободок чашки. — Пожалуй, ты права. Да, это определённо так… А ты вернулась к пению. Я удивилась, когда прочитала твоё письмо на прошлой неделе.

— Да, я больше не могла без этого жить. Я дурно поступила, так быстро сняв траур? — встревоженно посмотрела на неё Кристина.

— Ты правильно поступила. Времени прошло достаточно много, никто не сможет тебя осудить. Я рада, что ты снова поёшь. И, думаю, твоя приёмная мать тоже была бы этому рада.

— Я говорю себе то же самое… Надеюсь, это и правда так.

— Это так, дорогая, не сомневайся, — мадам Жири ободряюще сжала её плечо. — Но уже поздно, пора спать.

Следующие пять дней прошли как один. Кристина репетировала самостоятельно, ещё дважды съездила на занятия и, хоть месье Фортен и говорил, что она поёт превосходно, она чувствовала, что Эрик не будет до конца доволен её исполнением. И даже радость от того, что она исполнила его арию, не ослепит его настолько, что он не заметит огрехов. С этим — пока что — можно только смириться. В обед и перед сном они болтали с Мэг, а после обеда, когда обе Жири уходили обратно в театр, Кристина отправлялась гулять. Прежде она не понимала до конца, насколько соскучилась по городу, по людям, по экипажам на дороге, по газетчикам и торговкам — по всей этой бурной жизни.

В субботу, когда закончилась утренняя месса, она ещё долго сидела в соборе, молясь обо всех близких: и живых, и мёртвых. После этого она почувствовала, будто снова может дышать полной грудью, улыбаться, смеяться, петь с лёгкой душой!.. После мессы Кристина поехала на Елисейские поля, но кроме пары коробочек со сладостями ничего не купила. Тогда ей вспомнился "Au Bon Marché". Последний раз она была там полтора года назад, когда думала, что потеряла ещё одного человека… а сейчас собирается найти ему там подарок.

Магазин ни капли не изменился, разве что сейчас он только чудом не трескался от наплыва посетителей. Глаза буквально разбегались от обилия товаров. Всё было таким роскошным, изысканным!.. Кристина то и дело восторженно вздыхала. Наконец она выбрала подарки для каждого, включая слуг, и вышла на улицу. Вместе с мелочью, что ей дал Эрик, у неё осталось чуть больше 90 франков. Очень неплохо, всё-таки распродажи перед Рождеством — это отличная традиция для тех, кто вынужден экономить, как она.

— Скажи, Кристина, Эрик примет приглашение на рождественский ужин? — спросила мадам Жири за вечерним чаем. — Это пошло бы ему на пользу. Однако я не уверена, как он отнесётся, когда узнает, что Мэг тоже будет присутствовать. Ты теперь гораздо лучше меня знаешь его.

— О… я не знаю… я не уверена… Я спрошу у него, — решительно отозвалась Кристина. — Наверное, завтра он будет в хорошем настроении… хотя бы вечером. Кто знает, может, он и согласится, — пожала она плечами.

Всю ночь ей снился разговор с Эриком о Рождестве, и каждый раз он проходил по-разному. Наутро ей показалось, что она прожила все варианты развития событий и теперь готова к любому. Но стоило только ей распрощаться с Мэг и мадам Жири и сесть в его экипаж, как вся уверенность вмиг растворилась в воздухе. Впрочем, сначала предстояло пережить реакцию Эрика на её возвращение и то, во что он — вероятно — превратил дом.