Утром все спустились к завтраку, и Кристина оказалась в плену восьми глаз: мадам Жири смотрела не неё взволнованно, Мэг — выжидающе, Перс — с тревогой, а Эрик… Эрик непробиваемо спокойно. Кристина улыбалась, желала приятного аппетита и спрашивала, как спалось. Но то и дело поглядывала на Эрика, надеясь уловить в его глазах… в сущности, она и сама не знала, что именно.

Около полудня экипаж увёз всех гостей обратно в Париж, а Эрик заперся в кабинете. Ничего необычного: Кристина привыкла занимать себя каждый день по несколько часов, пока Эрик работает. Но сегодня она впервые чувствовала себя неуютно в этом доме, не свободной — одинокой. Со второго этажа время от времени доносилась музыка: то тревожная, то грустная, то — вдруг — светлая и даже весёлая.

Кристина бродила по первому этажу, перелистывала какие-то книги со столика в гостиной и даже не пыталась прочитать хоть одно слово… Уже наступило время обеда, а Эрик до сих пор не спустился в столовую. Она прождала его пятнадцать минут и принялась за еду. Потом долго сидела в гостиной за чтением и вышивкой, до самого ужина, на котором Эрик так и не появился. А когда стало совершенно поздно, поднялась к себе и рыдала, пока не уснула.

Так прошло около двух недель. Эрик изредка приходил в столовую, но едва ли обменивался с Кристиной даже тремя фразами. Два дня подряд она его не видела совершенно и не слышала, точно он исчез. Но Кристина точно знала, что он дома. И вечером, после ужина, она спустилась в кухню, собрала немного еды на поднос и поднялась на второй этаж.

— Эрик, откройте, — усталым голосом попросила Кристина. — Эрик!

— Уходите, Кристина, я работаю! Оставьте меня!

— Если вы не забыли, мы недавно поженились, — неожиданно строго сказала она. — А вы за эти дни мне и десяти слов не сказали!

Послышались шаги, и она чуть отступила от двери. Эрик распахнул её и, сложив руки на груди, осмотрел Кристину и спросил:

— Ну, и чего вам от меня нужно?

— Во-первых, чтобы вы поели. — Эрик фыркнул. — А во-вторых, чтобы вы перестали избегать меня. — Он гневно взглянул на Кристину, готовый взорваться. — Да, это именно так.

— Я лишь пытаюсь избавить вас от неприятного общества чудовища.

Кристина ответила ему не менее пламенным взглядом — и пихнула ему поднос с едой.

— Может, вы не до конца меня поняли, но я сама пришла к вам. Уже два раза подряд. И оба раза вы меня прогоняете, будто меньше всего на свете хотите моего общества. Я… — её голос дрогнул. — Я не железная, Эрик. И не фарфоровая. Мне больно, Эрик! — крикнула она и, отвернувшись, зашлась слезами.

За спиной, сквозь рыдания, Кристина расслышала удаляющиеся шаги. Ну конечно! Он же не выносит женских слёз! И плевал он, что сам довёл её до этого. Ну так и ей плевать!

— И чего вы от меня хотите? — поинтересовался Эрик. — Только прекратите этот потоп! Вы же знаете, я не выно…

— Знаю, — резко оборвала его Кристина, — но я не могу, не хочу и не буду чувствовать или не чувствовать по вашей указке. Я не механизм, а человек. — Она перевела дыхание и сказала: — Если под словами, что для меня ничего не изменится, вы имели в виду, что не будете меня замечать, то…

— Я не это имел в виду, — раздражённо бросил он.

— Но поступаете вы именно так. Что ж, раз для вас брак — простая формальность, то мне лучше вернуться в Париж и не мешать вам жить здесь.

— Формальность?! Вы в своём уме?

— Абсолютно! Я нужна была вам только как… как выполненный пункт в списке. Вы хотели нормальный дом, как у обычных людей, — Кристина обвела рукой холл, — он у вас есть. Вы хотели гулять со мной — у вас и это есть. Вы хотели живую жену — она тоже у вас есть. Значит, можно успокоиться, не правда ли? И вернуться к своему привычному образу жизни. А я так не могу! Я не могу целыми днями сидеть в четырёх стенах!

— Кристина… — оторопело выдохнул Эрик.

— Наш так называемый медовый месяц не продлился и часа после праздничного ужина!

— Вы не в себе, вам нужно поспать, — Эрик покачал головой.

— Хорошо, — необычайно кротко сказала Кристина. — Прогоните меня — и я уеду навсегда. Я уеду на край земли, и вы никогда больше меня не увидите.

— Кристина! Не смейте!.. — Он воровато огляделся и сказал: — Вы… может быть, вы поужинаете со мной?

— Я уже поела… — протянула она, но, заметив потухший взгляд Эрика, добавила: — Но я, пожалуй, могу составить вам компанию.

Эрик отошёл, впуская её в комнату, и Кристина села в кресло у его рабочего стола. Вокруг царил бардак — ей хотелось бы охарактеризовать творившееся более ярким словом, но такой лексикой Кристина не пользовалась. Наконец Эрик опустился на своё привычное место и наполнил кружку чаем.

— Вы не снимете маску? — ровным голосом поинтересовалась Кристина, и Эрик помотал головой. — Вам будет неудобно есть, и вы знаете, что меня не пугает ваше лицо.

Он бросил на неё страдальческий взгляд и зажмурившись снял маску. Кристина отложила её в сторону и откусила печенья.

— Так намного лучше. А теперь всё-таки, пожалуйста, поешьте.

Эрик медленно повернулся к ней и приступил к еде. Кристина молча наблюдала за ним, гадая, действительно ли он не хочет есть или делает вид? Если второе, то это так странно. Она ведь может есть что угодно и когда угодно. И это вкусно! Воспоминания о голодных годах, проведённых с отцом в скитаниях по Швеции, и чуть более сытые — в Опере — до сих пор отзывались болью в желудке.

— Кристина, — с трудом проговорил Эрик, — я… благодарен вам за… за заботу. Может, вы согласитесь посетить со мной театр? Любой, на ваш выбор.

— О, Эрик, с удовольствием! Спасибо! — радостно воскликнула она. — А мы можем поехать в Оперу?

— Пожалуй, да. Вы скучаете по театру?

— Немного… Иногда. Я так привыкла к нему, к девочкам, к разговорам с вами в часовне и через зеркало… И то время, что я была примой… — она мечтательно улыбнулась.

— Я и здесь могу разговаривать с вами через зеркало, если вам этого не хватает, — усмехнулся Эрик.

— Но мне гораздо больше нравится говорить с вами вот так, лицом к лицу. И я… — Кристина хотела сказать о квартире в Париже, но осеклась: слишком рано. Он обидится и не поймёт. Конечно она хотела, чтобы он перестал воспринимать всё на свой счёт и слишком близко к сердцу, но и лишней жестокости не хотела.

— Вы не закончили. Неужели вы собирались предложить что-то… противозаконное? или что-то, на что я никогда не соглашусь?

— На самом деле нет. Но я не знаю, как вы к этому отнесётесь. Эрик, я не хочу, чтобы вы решили, будто мне плохо здесь…

— Та-а-ак…

— Но я не могу больше жить отшельницей. Возможно, это получится устроить…

— Вы хотите жить в Париже и лишь иногда посещать этот дом? Словно Персефона, спускающаяся к Аиду?

— Нет! Вовсе нет! Возможно, это очень дорого, но… Могли бы мы снимать квартиру в Париже? Здесь замечательно, но я так привыкла жить в городе. Ведь мы могли бы жить там весь год, а на лето уезжать сюда? Летом в городе очень душно, а здесь — хорошо.

Кристина говорила так быстро, что Эрик не успевал и слова вставить — она видела, что хотел. Но ужасно боялась, что он неправильно поймёт её.

— Вы хотите жить в Париже… вместе со мной?! — он посмотрел на неё так, будто у неё на голове выросли цветы.

— Да, — облегчённо выдохнула Кристина. — Или это слишком дорого? Я пойму.

— Это совсем не дорого. Особенно — если этого хотите вы. Я напишу дароге, чтобы его прислужники нашли несколько вариантов. Надеюсь, вас устроит дом, а не квартира? — Эрик невинно посмотрел на неё. — Не хочу сталкиваться с посторонними на лестнице.

Следующие несколько дней Эрик вёл себя образцово: вовремя спускался в столовую, возобновил занятия вокалом и оставался в гостиной после ужина. И постепенно Кристина расслабилась. В пятницу за завтраком он сообщил, что вчера вечером ему принесли конверт от Перса с четырьмя более-менее подходящими домами, и он хочет, чтобы Кристина взглянула на них после занятия. Она с готовностью кивнула, предвкушая скорый переезд.

Но сегодня во время занятия Эрик был даже более раздражителен, чем всегда. Он то и дело прекращал играть и требовал от Кристины вернуться на землю и заняться наконец арией.

— Вы думаете о домах в Париже, верно? — обречённо спросил он через полчаса взаимных мучений. — Кристина, я не покажу вам их, пока вы не исполните арию без ошибок!

Кристина с трудом, но всё же задвинула мысли о возвращении в город подальше и сосредоточилась на арии. В этот раз Эрик остался доволен. Потом он закрыл крышку фортепиано, убрал ноты… — казалось, он нарочно медлит! — и вытащил из стола большую папку, завязанную верёвочкой, и протянул Кристине.

— Вы можете выбрать любой. И обставить его по своему вкусу. Раз уж в этот дом всё покупал я, то это будет справедливо, не так ли? — Он заметно нервничал. — Всё, что захотите.

— Эрик, они все прекрасны! — восторженно отозвалась Кристина, просмотрев все листы. — И все рядом с Оперой… Они, должно быть, стоят кучу денег!

— Ну и что? Я же не смогу забрать деньги в могилу, — хохотнул он и замолк на вдохе, увидев осуждение на лице Кристины. — Словом, выбирайте.

До вечера Кристина раздумывала. Она разложила листы на кровати, туалетном столике и комоде и сновала между ними. Все эти дома были по-своему прекрасны и выбрать между ними казалось невозможным. Комнат в каждом из них тоже оказалось более чем достаточно — много ли им нужно двоим? Конечно, если появятся дети… Но ведь в этом смысле они ещё не стали мужем и женой. Да и гостей у них бывает не много. И не часто…

Только в гостиной, после ужина, Кристина сказала, что ей больше всего понравился второй. Эрик хитро улыбнулся и спросил, не научилась ли она в детстве на ярмарках цыганским штучкам, потому что ему тоже приглянулся второй. Кристина в ответ только улыбнулась и отвела глаза, а Эрик объявил, что завтра же напишет Персу, чтобы он приступил к сделке.

Через две недели всё было готово, и Кристина настояла на том, чтобы переехать немедленно. Какая-никакая мебель там была, а купить новую — совсем не долго. Эрик со вздохом согласился, велел управляющему найти сторожа, который будет охранять дом в их отсутствие, и складывать вещи.

В Париже, на следующее же утро по приезде, Эрик бросился в музыкальный магазин и, вернувшись к обеду, объявил, что нашёл идеальный рояль. Кристина хотела было ругаться, поскольку он оставил её одну и даже не предупредил, но он был так счастлив, что она только улыбнулась. Следующий месяц она провела в поисках разнообразных вещей для дома: от портьер до каминных принадлежностей. И частенько советовалась с Эриком. Не то чтобы она сама не могла решить, но он весь светился от счастья не хуже рождественской ёлки, когда она интересовалась его мнением.

Тем не менее ни переезд, ни связанные с ним хлопоты, ни даже практически полная идиллия между нею и Эриком не смогли дать Кристине ощущения счастья от семейной жизни. Всю свою жизнь она совсем не так представляла брак: конечно Эрик любит её, хоть временами и очень по-своему, но у них не предвидится детей. А без этого семья не была для Кристины полноценной. Но как же у них появятся дети, если Эрик и прикоснуться к ней лишний раз боится? А кое-что Кристина всё же слышала от танцовщиц и других хористок…

— Скажите, я вам не нравлюсь? — выпалила Кристина за чаем, и Эрик поперхнулся.

— Что вы такое говорите? Кристина, вы мой ангел, я люблю вас больше жизни! Что за глупые мысли?

— Глупые? — вскипела она. — Я ваша жена, а вы целуете меня так, будто боитесь, что я… рассыплюсь. Или вы и меня глупой считаете? Я знаю кое-что о муже и жене.

— Я уже говорил не раз, — еле сдерживаясь от того, чтобы не закричать, прорычал Эрик, — я вас не оскверню более… смелыми действиями.

— Вы опять решаете за меня. Я не считаю, что вы меня оскверняете, когда касаетесь. И я тоже повторяла это не раз. — Кристина глубоко вздохнула. — Я всего лишь хочу, чтобы мой муж любил меня, а не избегал, словно я распространяю холеру. — Она чинно положила приборы в тарелку. — Аппетит пропал. Спокойной ночи, Эрик.

— Доброй ночи, мой ангел, — задумчиво проговорил Эрик.

Несколько дней он не выходил из своих комнат — только тревожная музыка время от времени доносилась со второго этажа. Кристина всеми силами давила в себе желание пойти к нему. Довольно с неё. Пусть он наконец осознает своё поведение и своё отношение к ней, как неразумному дитю. И поймёт, что так дальше невозможно. А без этого всё будет впустую, без этого они вновь и вновь будут напарываться на одни и те же шипы.

И вот однажды вечером он постучал в дверь её спальни. Кристина прижала руку к груди, потом нашла халат, быстро натянула его и открыла дверь. Эрик стоял в одних брюках и расстёгнутой рубашке, и Кристина несколько мгновений не могла вздохнуть и отвести взгляда.

— Вы понимаете, о чём говорили? О каких прикосновениях? — выдавил он.

— Да. Я слышала кое-что в театре…

— Чёрт… — прошипел Эрик.

— Не жалейте. Если только не хотели бы, чтобы я прожила в неведении, особенно таких важных вещей, — твёрдо ответила Кристина.

— Хорошо. А теперь… Вы позволите мне поцеловать вас?

— Вы уже спрашивали мно…

Он резко притянул её к себе и прижался к её губам. Кристина обвила его шею руками и совершенно расслабилась, отдавшись в его волю. Когда же он отстранился, Кристина со смущением подумала, что поцелуи в день свадьбы даже близко не похожи на этот.

— Вы позволите?

Она отошла в сторону, и Эрик, войдя в комнату, сел на банкетку в изножье кровати. Кристина приблизилась к нему и села рядом.

— Эрик, вы мой муж, и я люблю вас. Только поэтому я согласилась стать вашей женой, — мягко сказала она. — Вы не оскверните меня, не думайте так, пожалуйста.

Он одним движением усадил её к себе на колени. Кристина с трепетом принимала его ласки: он проводил по её спине, заставляя выгибаться в ответ, он целовал её шею — от уха до ключиц, — грудь, руки… Стыд испепелял изнутри, но Кристина не могла пошевелиться: ей было слишком хорошо. Она, осмелев, положила руки на его плечи и осторожно провела кончиками пальцев по его щеке, шее, груди… Она поднесла руку к маске, и Эрик перехватил её запястье.

— Эрик, я хочу видеть ваше лицо и касаться его. А не вашу маску, — медленно сказала Кристина, содрогаясь внутри себя от ожидания его реакции.

— Если вы не боитесь…

Она осторожно сняла маску и положила её рядом с собой, а затем наклонилась к лицу Эрика и оставила на нём несколько поцелуев.

— Видите? Всё хорошо.

Он с глухим стоном прижался к ней и жарко поцеловал; Кристина почувствовала его руки, медленно спускавшиеся с груди на живот. Эрик с трудом оторвался от неё, подхватил на руки и положил на кровать.

— Скажите, если я сделаю вам больно или неприятно, — сдавленно прошептал он на ухо Кристине.

Кристина, вздрогнув от этой мысли, кивнула. Эрик неторопливо спускался, целуя, по её щеке, шее, груди, и так же осторожно гладил её тело. Кристина вновь сжала бёдра и, повинуясь порыву, притянула Эрика к себе для поцелуя. Её рука скользнула под его рубашку, на спину, и Кристина замерла, почувствовав странные неровности, словно следы от шрамов.

— Эрик? — опасливо спросила она. — Что это?

— Я не хочу говорить об этом. Вообще. А тем более сейчас, — с плохо скрываемой злобой ответил он.

Кристина прижалась к его губам, погладив по щеке.

— Расскажите, пожалуйста.

— Моё не очень счастливое детство. Если вы уродливый мальчик, то цыганский цирк — не лучшее для вас место, — ядовито выдавил Эрик, и Кристина снова поцеловала его. — Только не надо жалости! — он отпрянул от неё и сел на краю кровати.

Кристина глубоко вздохнула, успокаиваясь, потом приблизилась к нему и мягко сказала:

— Эрик, если вам причиняли боль, то мне тоже больно. И я жалею — того маленького ребёнка, которым вы были тогда. — Она положила руку ему на плечо. — Я люблю вас.

Он повернулся к ней, Кристина медленно расстегнула пуговицы и самыми кончиками пальцев провела по его груди и животу, и Эрик прикрыл глаза:

— Я уже говорил вам, что вы ангел?

И не успела она опомниться, как он повалил её на спину. Развязал пояс халатика, поцеловал её в плечо… Стало невыносимо жарко, Кристина никогда прежде не испытывала такого смущения, но… это же Эрик. Её Ангел Музыки, который был её самым близким… человеком почти всю жизнь!

— Кристина, ты такая… — шептал Эрик, проводя рукой по её телу. — Невероятная.

Он вновь прижался к её губам — и мысли из головы испарились. Так что она даже не поняла, как оказалась без пеньюара! Эрик же сидел на краю кровати, и Кристина сразу отвернулась, как только поняла, что и на нём нет одежды. Наконец он склонился на ней; его руки беспорядочно гладили, сжимали её тело, и она извивалась от его прикосновений, мечтая лишь о том, чтобы эта сладостная пытка никогда не заканчивалась. И чтобы она переродилась в нечто большее. Кристина вновь испытывала то же ощущение, что и наедине с собой, после жгучих поцелуев и объятий. Но то, что она чувствовала сейчас, было в тысячу раз сильнее.

— Я люблю тебя, — шепнул ей на ухо Эрик и поцеловал.

И она отдалась этому поцелую настолько, что лишь через несколько мгновений слабо вскрикнула, вцепившись в плечи Эрика.

Боль ослабла; Кристина медленно открыла глаза и посмотрела на него: он не стал красивым, но на его лице читалось такое наслаждение, что Кристина невольно улыбнулась. Эрик двигался медленно, размеренно, так что она чувствовала, казалось, каждый миллиметр его тела. Кристина сцепила ноги у него за спиной, и он, к её удивлению, ускорился, ещё больше обостряя ощущения.

Всё закончилось так быстро, что она и опомниться не успела. Только заметила краем глаза, что Эрик собирается встать, и отвернулась. А когда наконец решилась посмотреть, он уже лежал на самом краю кровати в нижнем белье. Эрик встревоженно взглянул на неё, и Кристина чуть наклонила голову в ответ.

— Видите, я жива, со мной всё хорошо, — мягко сказала она. — Надеюсь, вы больше не будете говорить, что оскверняете меня собой.

— Я постараюсь, — тихо ответил Эрик. — Если вам действительно не противно.

— Нет, не противно. Это было довольно… приятно, — смущённо ответила Кристина. — А теперь лягте поближе, пожалуйста. Иначе можно подумать, что это я вам противна.

Он вмиг оказался рядом, осторожно обнимая её за плечи. Она прижалась к нему и наконец почувствовала себя в безопасности, защищённой. Любимой. Возможно, теперь их отношения наладятся. Конечно он не перестанет быть таким вспыльчивым, но, быть может, это немного успокоит его тревоги в её отношении…

Утром Кристина проснулась от солнца, бившего в окно слишком ярко для конца марта. Наконец у неё было хорошее настроение, но вылезать из кровати всё равно не хотелось: кончик носа был холодным, и Кристина закутавшись в одеяло, отвернулась от окна. От взгляда на примятую подушку рядом она смутилась. Из памяти не стёрлось ни одного момента вчерашней ночи, и между ног снова появилось то мучительное ощущение, требовавшее разрядки — теперь Кристина уже знала, что для этого необходим Эрик.

— Кристина? — строго спросил он, и она, открыв глаза, увидела его на пороге. — Не знал, что вы такая засоня.

— И вам доброе утро, — хитро улыбнулась она. — Просто мне сегодня очень хорошо спалось.

— О, неужели, — усмехнулся он и тут же растерянно отвёл взгляд, словно уловил скрытый смысл её слов. — Завтрак накрыт.

— Я скоро спущусь, — упавшим голосом ответила Кристина.

— Что не так? Признавайтесь.

— Я надеялась, вы проявите заинтересованность…

Эрик несмело приблизился к кровати и сел с краю. А ещё через несколько секунд наклонился к Кристине и коротко её поцеловал.

— Я угадал? — Она кивнула и ласково погладила его по щеке. — А теперь соизвольте встать и позавтракать, — с напускной суровостью сказал он, и Кристина коротко посмеялась.