Take a little walk to the edge of town

Go across the tracks

Where the viaduct looms,

Like a bird of doom

As it shifts and cracks

Where secrets lie in the border fires,

In the humming wires

Hey man, you know

You're never coming back

Past the square, past the bridge,

Past the mills, past the stacks

On a gathering storm comes

A tall handsome man

In a dusty black coat with

A red right hand...

Прогуляйся на окраину города

Перейди через железнодорожные пути,

Где вдали вырисовывается мост,

Словно роковая птица —

Как же он качается и скрипит.

Тайны скрываются на границе огней,

В гудящих проводах.

Знаешь, парень,ты никогда не вернёшься назад.

Мимо площади, мимо моста,

Мимо фабрик, мимо дымовых труб

К шторму идёт высокий статный мужчина

В пыльном чёрном плаще

С окровавленной правой рукой

Nick Cave & The Bad Seeds «Red right hand»^*

^{Название заимствовано из поэмы Джона Милтона «Потерянный рай»,}

^{что отсылает к руке возмездия Бога.}

Ночной Лондон, Париж, Бостон, Нью-Йорк, — с наступлением темноты любой город обретает другой облик, становился притягательнее, загадочнее, романтичнее.

Но Сент-Джонс, укрытый ночной прохладой, совсем иной: тусклые огоньки изредка проглядывают в пепельно-сером тумане, отражаясь в тёмных волнах бухты.

Пепельно-сером…

Даже в воздухе витал не солоноватый свежий запах, обычный для портовых городов, а какой-то тяжёлый, горелый — как с пепелища. Здесь явно что-то не так.

Увы, предчувствие не обмануло: уже на рейде матросы «Деметры» заметили крупные обломки каких-то судов в воде. Но и дальше взору предстало не менее унылое зрелище: на набережной чернели выгоревшие дотла здания, большая часть которых, очевидно, во время пожара, обрушилась прямо на мостовую. Но часть её уже расчистили для проезда к погрузочным докам.

В разговоре с капитаном Коулом и Джейми тальман ^{Тальман — представитель портовой администрации, отвечающий за учёт грузов во время погрузки на судно или при выгрузке с него} со стивидорами ^{Стивидор или стивадо́р — руководит операциями по погрузке/выгрузке, контролирует оформление необходимых документов, тесно взаимодействует с судовым руководством} лишь скупо отмахнулись, умалчивая о произошедшем, мол, «всякое случается», словно здесь это привычное дело. Единственное, что посоветовал худощавый тальман, — более-менее приличную таверну. Как оказалось, весьма кстати: одной пристанью пожар не закончился — почти на каждом шагу встречались сгоревшие строения, дома, заведения. К слову, рекомендованная таверна относилась как раз к числу последних, притом «увеселительных».

На фоне всеобщего упадка города это место прямо-таки процветало: в набитом холле с трудом получилось протолкнуться. Почти все посетители — мужчины. О специфике же таверны говорило количество пёстро разодетых девиц: они носили кружки с выпивкой, пели, танцевали, сидели на коленках гостей…

Неподалёку в полумраке подсобного коридора Клэр заметила покачивающийся силуэт юбок — видимо, у кого-то «рабочий процесс» в самом разгаре. От осознания, куда именно они пришли, буквально передёрнуло. Не побрезговал бы, пожалуй, только идиот, не имеющий понятия о санитарии. И таких здесь… да все они, чёрт возьми, не имели ни малейшего понятия о санитарии! Хорошо, если после справления нужды за углом да перед тем, как приняться за пищу, мыли руки.

Но если Клэр лишь молча мирилась с возникшими обстоятельствами за неимением иного выбора, то экипаж «Деметры» охотно, с присущим морякам энтузиазмом, влился в кутёж.

Комнату Джейми и Клэр показала простецкого вида особа с кукольно накрученными кудрями, умудрившаяся не понравиться практически моментально: чего стоило одно её безвкусное платье. Но когда она начала без остановки бухтеть о плохой погоде, о жадной мадам, о ленивых судомойках да о том, что ей ещё всю ночь торчать с моряками, чтоб заработать на новые туфли, — уши едва кровью не изошли. Впервые в жизни дорога с первого этажа на второй давалась Клэр столь мучительно долго и столь морально тяжело.

Хвала Всевышнему — показав комнату, девица быстро удалилась. Дверь глухо хлопнула, а Джейми вздохнул с таким облегчением, словно гору с плеч скинул, — даже капельки пота проступили на лбу.

— Чёрт возьми, аж голова гудит. Ещё никогда так сильно не хотел придушить женщину, — проговорил он, сбрасывая камзол.

— Всё бывает в первый раз, — усмехнулась Клэр. — Хотя за последние пару минут мы успели узнать от этой Джулии Куайтвинд, названной в честь первой жены дедушки, многое об этом месте.

— Но ничего полезного.

— Почему? Она сказала, их сутенёрша — дама жадная. Может, если заплатить, она сможет что-то рассказать.

— Возможно, sassenach. Но мы довольно ограничены в деньгах, чтобы тратить их на трёп очередной проститутки.

— Я думаю, мадам — не девица.

— Ну хорошо: на трёп старой проститутки.

Джейми кисло усмехнулся, открыл прихваченную с корабля бутылку виски, стряхнул стакан, но едва не выронил из дёрнувшейся руки, подхватив буквально в последний момент.

— В конце концов, по договору со стивидором «Деметра» может стоять здесь всего три дня. А дальше придётся переплачивать. Проклятье, до чего же тут душно…

Джейми стянул шейный платок и почти залпом уговорил виски. Но настроения ему это не прибавило, а внешне вовсе помрачнел. Утерев рукавом лоб, он вновь наполнил стакан.

— Поэтому времени у нас очень мало.

— Ты знаешь, — начала было Клэр, но тут же осеклась, засомневавшись, стоит ли продолжать: Джейми, по всей видимости, без того нервничал.

Он осушил стакан, стянул сапоги и плюхнулся на кровать. Сперва показалось, слова пролетели мимо его ушей и можно отложить предстоящий разговор, но тут Джейми повернулся:

— Иди сюда, sassenach. Так что там?

Вместо этого Клэр опустилась на край, уставившись в мутные окна.

— Я нашла там ещё кое-что, — наконец тихо сказала она.

— Где «там»?

— На Окракоке.

Джейми, нахмурившись, придвинулся ближе.

— У той женщины в поте́рне, вернее, на её теле, я увидела жетоны.

— Рабы иногда носят жетоны.

— Нет, это другое. Это были военные жетоны. В двадцатом веке на них записывают имя и другие данные человека… солдата. У той женщины были жетоны Тихоокеанского Гавайского флота. Наверное, её родные служили, погибли или пропали без вести при налёте на Перл-Харбор…

— Подожди-подожди, sassenach, — Джейми усмехнулся и сел, внимательно всматриваясь в её глаза. — Что ещё за Гавайский флот, Перл-Харбор? ^{Гавайские острова 18 января 1778 года для европейцев открыл английский мореплаватель Джеймс Кук во время 3-го путешествия по Тихому океану (здесь же и погиб 14 февраля 1779 года). Кук дал им название Сандвичевы острова (это название использовали до конца XIX века) в честь Первого лорда Адмиралтейства Джона Монтегю, 4-го графа Сэндвича}

— Ах, да не в этом дело… Та женщина — из моего времени. Это были жетоны времён Второй мировой войны.

— Почему ты сказала только сейчас?

— Я не знаю. Что бы это прояснило?

— Ты в своём уме? — зло процедил Джейми и вскочил с кровати. — Рядом с нашей дочерью, с внуком была женщина, которая пришла из твоего времени, а сейчас она мертва. Неизвестно, кто убил её и за что!

— Гейлис Дункан тоже…

— Да! Гейлис Дункан — бесчеловечная фанатичная стерва, ослеплённая своими желаниями, — тоже была из твоего времени. И она хотела убить Брианну!

Он почти перешёл на крик, испепеляя супругу взглядом, но, схватив с кресла камзол, подостыл.

— Кто знает, чего хотела та женщина? А ты молчала, Клэр…

В дверь коротко постучали.

***

Как они ругались, слышно у са́мой лестницы. Правда, ни слова не разобрать. Может, вовсе не стоило прерывать их?

Но прежде чем Роджер успел постучать ещё раз, Джейми резко открыл дверь.

— Не помешал?

Вид тестя показался странным: лицо выглядело слишком уж бледным. Клэр не обернулась, неподвижно сидя спиной ко входу. Точно ругались.

— Да ну, ничего серьёзного, — с ухмылкой проворчал Джейми и почти сразу опёрся рукой о дверь. — Ничего…

— Точно? Всё в порядке? — насторожился Роджер, проходя в комнату.

— Просто Клэр… Мы с Клэр… — он тяжело задышал, закрыв глаза. — Клэр, — но, едва она успела обернуться, рухнул на пол.

— Джейми!

Былого скандала даже след простыл — Клэр кинулась к супругу, похлопывая его по щекам.

— Твою ж мать… — шепнул под нос Роджер и присел рядом на корточки. — Что с ним? Чем помочь?

— Не знаю… Джейми… Джейми, очнись! Ты слышишь меня, дорогой?

Но тот лишь невнятно что-то пробурчал осевшим голосом.

— Чёрт… Помоги перетащить его на кровать и позови кого-нибудь из прислуги.

Хотя один уже внешний вид говорил о том, что Джейми не из хилых, повозиться с ним пришлось гораздо дольше, чем казалось вначале. Управившись, Роджер выскочил в коридор и почти сразу наткнулся на девицу, выскользнувшую из-за ближайшей двери.

— Скорее, иди сюда, — он ухватил её под локоть и потащил в комнату.

— Я беру два шиллинга с одного, — шустро протараторила она, — и никаких там, попрошу, пиастров. А если вас несколько, то за каждого сверху…

— Господи, да заткнись уже!

Как только Роджер втолкнул её в комнату, девица недоумевающе взглянула на Клэр и категорично заявила:

— Знаешь, дружок, вообще-то я не сплю со старушками, но если ты доплатишь…

— Я сама доплачу, лишь бы тебе не приспичило спать со мной, — отрезала Клэр. — Можешь принести лёд?

— Да найдётся, чего уж, — проститутка наконец смекнула, что к чему. — Но сиделка из меня никакая, скажу сразу. Если угодно, мэм, я позову Лу — она это умеет. Она даже с детьми справится.

— У кого хватит ума тащить сюда детей? — ухмыльнулся Роджер, помогая Клэр снять с Джейми камзол.

— А чего бы нет? С неделю назад как раз были: прелестный мальчуган...

Клэр напряглась, вероятно, почувствовав, что эти слова могут оказаться важными. В ту же секунду Роджер поймал настороженный взгляд: она тихонько покачала головой, будто намекая, чтобы он не обращал внимания на трёп девушки.

— ...говорят, сын Лафита. Но как по мне, так совсем не похож…

— Да, будь добра, позови ту подругу. И захвати лёд.

Дверь хлопнула. Шаги в коридоре стихли, и Клэр почти шёпотом обратилась к Роджеру:

— Пока не могу сказать, что это. Надеюсь, микроинсульт, а не ишемический. В первом случае он скоро придёт в себя, а в другом… Даже подумать страшно, — она опустила взгляд.

— Чем помочь?

— На корабле, в нашей каюте, осталась моя сумка с лекарствами. Принеси поскорее пожалуйста.

***

В холле царил самый разгар попойки. Едва Роджер протиснулся к выходу, наткнулся на папашу Хэта в компании особы, годившейся ему минимум во внучки. Однако такой отвратительный контраст не смущал девицу: она довольно охотно висла на шее пирата.

— Решил проветриться? Давай к нам, — подмигнул Хэт, — её на всех хватит. Да ты не жмись: твоя благоверная далеко, а я — могила.

— В другой раз, — брезгливо бросил Роджер и выскользнул на улицу.

Но уже через минуту пират окликнул его у перекрёстка:

— И какого хрена тебя несёт в ночи к пристани?

Роджер остановился и, обернувшись, внимательно посмотрел на старика: тот явно не «до ветра» вышел — на его поясе наготове поблёскивал кастет короткого клинка.

Сердце тревожно ускорило ритм. «Нет бывших пиратов, сынок...» — эхом пронеслось в памяти. Вот как — решил помочь Боннету? Что ж, самое место, самое время: если избавиться от человека на тёмной улице полуразрушенного города, на провожатого уж точно никто не подумает.

— Клэр попросила принести кое-что с корабля, — сохраняя спокойствие ответил Роджер и, будто невзначай, перевёл руку поближе к пистолету.

— А… Ты как с Луны свалился, сынок. Как не от мира сего.

Он бы удивился, до какой степени прав...

— О чём ты?

— В одиночку тебе здесь быстро вторую дыру в заднице проделают. А то и третью. Пошли.

По дороге к докам Хэт беспрерывно ворчал про бестолковых хилых мужиков, с которыми на дело не пойдёшь, про зажравшихся британских чиновников, про оборзевших ямайских плантаторов, которые подняли цены на сахар, а с ним и на ром…

Невольно Роджер поймал себя на мысли: мир неизме́нен. Абсолютно. Что тогда, — вернее, сейчас — в восемнадцатом веке, что в двадцатом. Если отмыть этого прожжённого морского волка, одеть в костюм-тройку да дать сигару в руки — всё, сказанное им, останется таким же злободневным. Что в восемнадцатом, что в двадцатом веке в мире по-прежнему существовали глупость, жадность, коррупция, насилие, пороки. Человечество никуда не ушло от них. И, наверное, не уйдёт до са́мого своего конца.

От подобных речей появлялось лишь одно желание — повеситься от отчаяния. Но это вряд ли кому поможет. Особенно Брианне с Джемми.

— Зачем ты женился? — Хэт резко перескочил с поношений тупорылого губернатора Нью-Провиденс.

— К чему этот вопрос? — удивился Роджер, мельком взглянув на старика. — Затем, что я её люблю.

Тот мерзко ухмыльнулся, но промолчал.

На пирсе пират кинул монету одному из до́керов, ^{До́керы — рабочие дока, порта: грузчики, швартовщики и т.д.} и тот живо провёл их к небольшой лодке. Лишь когда отчалили, Хэт наконец заговорил:

— С неделю назад Сент-Джонс горел, как сказали ребята в таверне.

— А так сразу и не скажешь.

— Да ты остряк. К тому же под шумок город как следует перетрясли все, кому не лень было. Но навели шороху Боннет, Олоне и Жан Лафит — их рук дело. Вернее, одного из них руками прочих.

— Боннета?

— Боннета, — засмеялся пират. — Боннета… Но именно ему вышибут мозги за произошедшее.

— Скорей бы.

— Помнишь обломки в бухте? Так вот, на этом судне болтался его флаг. А на чей корабль взошла твоя жена — не видели. Чёрт с ней, если к Лафиту... И смилуется бог над твоей благоверной, если тот капитан ходит под флагом с красными костьми на чёрном поле.

— Кто бы то ни был, я найду его. Будь уверен, — зло проговорил Роджер.

Лодка подошла к «Деметре», и Хэт громко присвистнул сторожевым на палубе. Больше он не проронил ни слова. Но Роджер и не жаждал бесед: если бы старик мог рассказать нечто важное, давно бы сделал это. А верить каждому слову пьяного — самому быть идиотом. К тому же вполне хватало собственных «тараканов», чтобы с трудом засыпать по ночам без стакана виски.

На палубе один из вахтенных матросов тут же предложил им выпивку. А чтобы Хэт отказался… Роджер тоже взял бутылку, лишь бы не задерживаться, спустился в каюту, оставил фонарь на столе и принялся искать сумку Клэр. В углу за койкой обнаружился большой кофр; перетащить на стол удалось без труда. Замков на крышке нет — должно быть, внутри...

...платье, бумажки... рисунки Бри!

Он вытащил развалившуюся стопку и принялся рассматривать.

Это что-то новое. Она не рисовала таких ни во Фрэйзер-Ридж, ни в Ривер-Ране. Вот левады как на Окракоке — в них резвились жеребцы. Какая-то рабыня на ступеньках чёрного входа. Тот самый человек, которого нашли в коридоре виллы, — старый знакомый папаши Хэта.

На одном из листов Роджер узнал квартирмейстера Боннета — некоего мистера Таллмора. «Килл» или «белоглазый Килл», как звали его в команде. С чего бы Брианне рисовать этого угрюмого мужлана? Но следующий рисунок ошарашил.

Бри?! Нет-нет-нет… Этого не может быть. Нет.

Роджер сжал листок, с трудом удержавшись от желания скомкать его или разорвать. В итоге просто швырнул. Открыв бутылку, он сделал большой глоток рома, бесцельно пялясь в стену перед собой.

Глоток, другой...

Из кофра Роджер вытащил платье, и следом на стол упала шкатулка с бархоткой.

Чёрт! Да как это понимать? Это, мать его, подарок? Или что? Ей?! Да уж, навряд ли квартирмейстеру Боннет дарил цацки! Сам тоже в пристрастии таскать юбки замечен не был. К сожалению. Чёрт... Чёрт, чёрт!..

Ещё глоток — и Роджер в бешенстве разбил бутылку о брус стены. Осколки впились в ладонь и пальцы, а ром моментально обжёг раны, проливаясь с кровавыми струйками на платье и пол.

— Забыл, чего искал? — спокойно спросил Хэт, внезапно возникший в дверном проёме.

— Катись, старик, — выдавил Роджер, отряхивая кровоточащую руку.

Но тот демонстративно отхлебнул из своей бутылки и прошёл внутрь.

— Симпатично, — он приподнял на пальце лиф платья. — Твоей красотки?

Роджер молчал и угрюмо наблюдал, как нагло, по-хозяйски, пират подхватил кучку смятых листов, начав рассматривать.

— Занятно как. Я в детстве только хрен углём на стене казармы нарисовал. И то не похвалили. А тут вон... Ха, знакомые всё лица, — Хэт ухмыльнулся, узнав Таллмора, и глотнул ром. — Да не петушись, он-то к ней явно клинья подбивать… — Следующий рисунок явно озадачил его — от удивления даже вытянулось лицо. Догадаться, почему именно, довольно легко. — Да брось, — неожиданно старик рассмеялся, хлопнул Роджера по плечу и небрежно швырнул рисунки в кофр. — Было бы из-за чего.

— Она не нарисовала бы этого просто так.

— Сынок, к пастору он её точно не потащит, уж будь спокоен.

Беспечность и приподнятое настроение пирата бесили всё больше — хотелось свернуть ему шею и затолкать куда поглубже проклятую бутылку, от которой тот не отлипал.

— А Джемми Боннет выкрал, чтоб с ветерком покатать по Атлантике? Это его сын. Не мой. — Роджер выхватил у старика ром и сделал большой глоток. — Я, как дурак… вернулся к ней, надеялся всё исправить. Помочь забыть это всё. Я любил Джемми. И сейчас люблю — ребёнок ведь ни при чём. Но, кажется, уже тогда её чувства ко мне стали меркнуть. Она рисовала Боннета и раньше, когда…

— Да чего ты раскис, как девка? Подумаешь, чего в голове у баб, — любят они другим местом, поверь! Я-то знаю. Найдёшь её — покажи этому месту, как ты голоден, как зол. Папаша Хэт дерьма не посоветует.

В другой ситуации Роджер наверняка бы уже съездил по его наглой роже, но сейчас от этих слов стало смешно. Он стянул с шеи платок и наспех обмотал им окровавленную руку.

— Какого хрена ты хохочешь?

— С чего ты так уверен во всём?

— Да хоть с того, что Боннет женат ^{На момент ухода в пиратство (1717г) Стид Боннет был восемь лет женат на Мэри Элламби и имел двух сыновей и дочь: Элламби Боннет (умер до 1715 года), Эдвард Боннет, Стид Боннет-младший, Мэри Боннет} на какой-то там... Элламби. Да это ведь не тайна: два пацана у него точно есть.

Роджер удивлённо приподнял брови. Клэр когда-то упомянула, как при первой встрече подонок утверждал обратное, заговорив с ней про её обручальные кольца.

— Почему тогда Боннет говорил, что не женат? — глотнув напоследок, Роджер вернул пирату бутылку.

— Я похож на его подружку? Встретишь засранца — поболтай за чашкой чая. А искал ты, наверняка, вот это, — Хэт кивнул на край кожаного ремешка, торчавшего из-под койки.

В самом деле: там оказалась сумка, полная склянок, мешочков и каких-то инструментов.

***

Роджер вернулся на удивление быстро — лишь парой минут позже девицы, пришедшей помочь. Лу, кажется. Трудно представить, что такая с виду простушка, немного напоминавшая Марсали, могла работать проституткой. А вот в сиделку верилось гораздо больше: довольно быстро соображала, чего подать, как помочь, несмотря на довольно поздний час, выглядела бодро. Чего нельзя сказать о Роджере — плюхнулся в кресло у небольшой ширмы, прикрыл глаза.

— Ты была сиделкой? — тихонько спросила Клэр, глядя, как аккуратно та расставляет склянки из сумки на столике.

— Нет. Мама была. Я не многое запомнила — она рано умерла.

— Мне сказали, ты сидела с ребёнком.

— Разве это «сидела»? Так — понянчила вечер-ночь. Хотя его без этого охраняли так, что мышь мимо не проскочит.

Клэр мельком взглянула на зятя: стоит ли продолжать разговор при нём? Но когда выпадет другой шанс? Выпадет ли вообще? Простодушная девица легко шла на разговор безо всяких подкупов, без угроз — настоящее преступление пренебречь этим. К тому же, Роджер, очевидно, задремал: свесив голову, тихо сопел в кресле.

— Знатная особа? — словно невзначай, под видом болтовни, поинтересовалась Клэр. — Не страшно было смотреть за таким?

— О, мэм, знатных в наших краях по пальцам перечесть. Хотя девушка, — его мать, наверное, — очень даже непростая. Поговаривают, будто дочка Лафита. Или любовница… — Лу осеклась и бросила взволнованный взгляд на Клэр: — Вот же зараза… Молчите об этом, прошу вас!

— Бог мой, да я даже без понятия, о ком ты, — усмехнулась та в ответ и, поправив ветошь со льдом на голове Джейми, подошла к столу. — Да и рассказать некому. Лафит — здешний аристократ?

— Нет, мэм. Жан Лафит — король… то есть, самый богатый пират.

— М… Так чего же странного? Может же богатый мужчина позволить себе детей и любовницу.

— Так кто ж такому запретит? Но чтоб делить свою женщину с другим... Она провела ночь с одним из его капитанов — Боннетом. Да и мальчик, как посмотреть, так похож на него.

Клэр налила полный стакан и осушила почти залпом.

Как было бы здорово, если всё услышанное сейчас — приснилось. Почудилось. Померещилось. Но нет: белокурая проститутка действительно стояла рядом и шустро откалывала стилетом льдинки от большого куска в лохани. Навряд ли это ложь: Лу наверняка не понимала, чего сто́ит такой беспечный щебет, — её волновала лишь анонимность. Чёрт, даже смешно…

Бри, дорогая, что же на тебя нашло? Неужели эта девчонка говорит правду?

В груди всё сдавило. Разум категорически отказывался верить в услышанное, словно это не о Брианне, а о ком-то другом. Как статья из газеты. Сплетня от болтливой коллеги. Глава низкосортного бульварного чтива. Хорошо, Джейми без сознания: его бы наверняка тряхнуло насмерть от услышанного. Да и Роджер уснул как никогда вовремя.

— Странные тут люди, — вздохнула Клэр и протянула Лу стакан, — в одном городе уживаются короли, их женщины, любовники…

— Да кто тут уживётся? Его Светлость уплыл, забрав ту красавицу с сыном.

— А капитан?

Девица быстро выпила виски, поморщилась, уткнувшись носом в запястье, и кивнула в сторону бутылки, намекая на повтор.

— Кто говорит, взорвался вместе со своим кораблём, а кто видел, как ему отрезал голову Олоне, — мол, её нашли среди тех, кого сумасшедший привёз на берег.

Клэр вопросительно взглянула на собеседницу, наполнив её стакан: хорошая выпивка всегда быстрее развязывает язык.

— Ходят слухи, будто Олоне захватил военный корабль с Боннетом. А там что-то не заладилось. Из всего экипажа француз оставил в живых одного рядового, посадил на вёсла, а к этому баркасу прицепили ещё два.

— Зачем?

— Их битком набили порубленными телами. Его выловили в доках, когда большую часть города уже сожгли и разграбили.

Теперь ясно, почему в порту умолчали о случившемся: пираты захватили британский линейный корабль. Самый настоящий удар ниже пояса Адмиралтейству Великобритании. Мало того — пострадал форт. Пострадал город. Англичане не оставляют такие выходки безнаказанными. Как и тех, кто распускает слухи о подобном.

— Бедный рядовой сошёл с ума, — жалобно продолжила Лу, вернувшись к куску льда на подоконнике: — Пил молча трое суток, хоронил сослуживцев, а потом застрелился на берегу в прилив.

За дверью послышался задорный визг и быстрый топот — у кого-то намечалась весёлая ночь. В отличие от Клэр.

Она подошла к креслу, тихонько тронув Роджера за плечо. Тот чуть вздрогнул и поднял на неё затуманённый взгляд:

— Помочь?

— Нет, дорогой. Иди в свою комнату, выспись. Мы управимся вдвоём.

Он поднялся и молча покинул комнату.

***

Клэр даже не обратила внимания на его вид, на замотанную платком руку — просто взяла сумку, буркнув тихо «спасибо», и принялась отхаживать Джейми, попутно объясняя худощавой девчонке, как помочь.

Оно, наверное, к лучшему: сейчас кроме грубости навряд ли нашлось бы, что ответить. Ведь Клэр могла всё рассказать. И наверняка про этот проклятый рисунок знал Джейми. Но он тоже не проронил ни слова.

Почему? Жалели? Сочли слишком слабым, чтобы пережить такую новость? Или даже не слабым, а жалким? Берегли его «тонкую душевную организацию»? Если всё действительно так — это просто унизительно. А если нет…

...если нет…

Джейми не доверял ему и своё отношение демонстрировал откровенно. Да, на то имелась веская причина: стоило либо уйти сразу, либо сразу проглотить страшное известие, принять волевое решение. Как, наверное, сделал Фрэнк Рэндалл.

Клэр говорила, Фрэнк страдал. Мучился. Она не скрыла от него беременности, не скрыла правды. Он принял её с Бри и, несмотря ни на что, держал слово. Несомненно, Брианна рассчитывала на то же, вынудив родителей сказать правду о её беременности. Что они и сделали. Только вот Роджер Маккензи оказался не таким, как Фрэнк Рэндалл: не таким волевым, не таким уверенным. Не таким сильным.

Но чёрт, Бри… В это невозможно поверить!

Веки опускались под тяжестью роящихся в голове мыслей. Одна перебивала другую, не приводя ни к какому заключению, и перескакивала на новую. Словно бредни умалишённого. Уставшее тело как будто погружалось в сон, а обрывки воспоминаний бередили разум, не давая забыться.

Неужели этот ублюдок стал что-то значить для Брианны? Чушь! Джемми — да. Но не Боннет, как бы ни был мальчик похож на него. Или всё-таки?.. Не просто же так Бри рисовала его: видимо, где-то в потаённых уголках сознания она необъяснимо тянулась к этому выродку. Что-то навеки связало их. И, как бы Роджер ни старался, разорвать эту связь не удалось. Или же он попросту не тот, кому это по силам?

— Мне сказали, ты сидела с ребёнком, — сквозь гвалт в голове донёсся голос Клэр.

— Разве это «сидела»? — отвечала проститутка. — …его без этого охраняли так, что мышь мимо не проскочит.

Джемми? Речь о нём? Чёрт, если так, то, наверное, лучше молчать, не вмешиваться, иначе едва девчонка поймёт важность разговора, как не скажет ни слова. По крайней мере без оплаты. Уж наверняка завсегда деловая Клэр знает, как быть. А лучшее, что сейчас мог он — делать вид глубоко спящего.

— ...знатных в наших краях по пальцам перечесть, — продолжала проститутка. — …его мать, наверное, — очень даже непростая.

«Дьявол, да, — Брианна совсем не простая!»

— …дочка Лафита. Или любовница его.

Руки сами сжались в кулаки: скажи это мужчина — ему тут же пришлось бы взять слова обратно. Платок на правой руке начал наливаться тёплой кровью. Но тут сплетница запнулась и умолкла, точно услышала эти мысли.

— Вот же зараза... Молчите об этом, прошу вас!

— Бог мой, да я даже без понятия, о ком ты, — тут же ответила Клэр, успокоив тем самым и девчонку, и его.

С каждой минутой причина их с Джейми молчания становилась всё непонятнее. Если она так легко находила общий язык с любым человеком, даже с проституткой, что помешало объясниться с ним? С человеком её круга, её, наконец, времени? Зачем утаила?

— ...может же богатый мужчина позволить себе детей и любовницу.

— ...но чтоб делить свою женщину с другим... Она провела ночь с одним из его капитанов — Боннетом. Да и мальчик, как посмотреть, так похож на него.

К горлу подкатил удушающий ком. Сердце, казалось, перестало биться — заглохло, захлебнулось в крови, разгорячённой злобой и ревностью.

Это ложь! Низкие, мерзкие сплетни! Только такая тварь — грязная шлюха, без чести, без достоинства — могла выдать эти гадости за чистую монету! Будь эта дура мужчиной — уже мокрого места не осталось бы от неё. Хотя за это вовсе не грех свернуть шею в тёмном углу коридора.

О чём тараторила проститутка дальше, оказалось почти не разобрать: половина её писклявых слов терялась за ускорившимся постукиванием стилета о лёд.

Безобидная идея остаться в комнате теперь граничила с катастрофической: на руку ли вообще участие в таком разговоре? Или для всех было бы лучше, если открывшееся так и осталось бы тайным? Как, чёрт, найти ответ? Где? Будь проклят тот день, когда началось всё это!

Наконец Клэр тихо подошла и легонько коснулась плеча.

— Помочь? — сдавленно, стараясь не подавать вида насколько всё слышал, спросил он.

Но она заверила, что это совсем необязательно, и заботливо отправила спать.

Поднявшись, Роджер даже не обернулся на девчонку, продолжавшую как ни в чём не бывало молотить лёд, — слишком уж велик соблазн пристрелить её. И, наверное, будет гораздо лучше заснуть, окончательно утопив разум крепким пойлом. Так хотя бы появится шанс ненадолго забыться.

***

В компании экипажа «Деметры» в первые же минуты полбутылки бурбона улетучились, точно вода. Но всеобщее беспричинно-безудержное веселье, царившее в холле, стало быстро раздражать, подстёгивать без того рвущуюся наружу агрессию. Допить в комнате, подальше от всех этих рож, — пожалуй, куда лучшая идея.

В самом конце лестницы Роджер практически споткнулся от неожиданности: перед глазами возникло до боли знакомое лицо.

— Бри?..

Девушка в алом платье вульгарно хихикнула, и образ Брианны мгновенно растаял — перед ним стояла обыкновенная проститутка. Рыжая проститутка.

— Для тебя хоть Анна Австрийская, дорогой, — проворковала она, приблизившись. — Согреть твою постель?

Умелые руки скользнули по его телу, мгновенно вызвав естественный мужской отклик. Кровь взыграла в венах; стало слишком тесно в этой одежде, в этом закоулке — плоть изнывала от желания. Но, дьявол, это низость!

Роджер резко прижал её к стене, ухватив под горло рукой в окровавленном платке.

— Издеваешься, тварь? — прорычал он сквозь зубы.

Но девица, явно повидавшая многое, нисколько не испугалась.

— Тогда, может, накажешь меня?

Она грубо притянула его за пояс, уже откровенно давая волю рукам. Усмехнулась, — на секунду её лицо обрело черты точь-в-точь как у…

— Бри…

— Ага, Бри. Пойдём.