— В доме есть мясо! Жопой чувствую! — скинул Кензи рюкзак там, где стоял, превращая наведенный братом порядок в разруху. Стянутые с ног кроссовки разлетелись в разные стороны, один перевернулся подошвой вверх. Длинную парку в неудачном броске отправили на диван, капюшон тут же сполз на пол.

— Жопой? Твой дар обоняния меня слегка пугает, — подцепил Ичиро с большой тарелки тонкий ломтик говядины и опустил в кипящий на газовой горелке соус. Ароматы в доме стояли потрясающие. Стол был заставлен маленькими пиалами с разнообразной закуской.

— Фа-ак! Сукияки! Огнище, братец, — бухнулся Кензи за стол и вцепился в приготовленные для него палочки.

— Руки! — повысил голос Ичиро. — Руку, в смысле, помой. Со второй что? — Мелькнул перед его глазами белый бинт.

Кензи метнулся в ванную, пошумел водой и, не захлопнув за собой дверь, со скоростью света вернулся обратно.

— Чесалась.

— Почесал? Об чью физиономию в этот раз? — не спеша повторил Ичи маршрут близнеца, надавил на рычаг смесителя в уборной, чтобы вода не капала. Поднял с пола съехавшее с крючка полотенце и, выходя, плотно прикрыл дверь.

— Забей. Меня больше волнует твой боди-арт, — выловил Кензи ароматный кусочек мяса, окунул в сырой яичный желток и отправил в рот, одновременно бубня: — Прияхохо аппехиха. — Тот оказался очень горячим.

— Приятного, — достал Ичи из кастрюли вареную морковку и положил на пустую тарелку брата, чтобы он точно съел. По-другому с ним плохо работало.

— Так что? Это он нарисовал?

— Кто?

— Ну этот… Как там его?.. Сеитоши?

— Бледнолицый? Не, ты чего? Он был, конечно, грубоват, но не до такой степени. Вообще, секс был что надо. Пожалуй, один из самых…

— А синяки откуда?! — не дал Кензи закончить режущую слух фразочку, перестав жевать.

— Это позавчерашние. Бывшего одного встретил.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— А, что, я должен плакать?

— А если бы этот бывший тебя прибил?

— Значит, жрал бы ты сейчас рамен, — заключил старший, не придавая событию ни малейшего значения, и перевел тему: — С машиной что?

— Я ж писал. Порядок, — продолжил брат трапезничать, но взгляд отчего-то потупил. — Отогнал.

— Права отдашь?

— Мм, — мотнул головой положительно и произвел четыре хлопка в районе бедер: спереди и сзади. Нахмурился.

— Кензи?

— Наверное, в рюкзаке лежат, — наплевательски махнул на предположение рукой.

— Доставай.

Кензи изнуренно с соответствующим стоном вышел из-за стола, вернулся к порогу и безрезультатно пошарил в сумке.

— Ты точно мне их давал?

На него посмотрели исподлобья:

— Кенз-з-зи…

— Кажись, в машине оставил.

— Кензи! — распахнул глаза брат.

— Не ссы, их стопудово никто не найдет. Я ее утопил.

— Что? — челюсть Ичи прямо-таки отвисла.

— Я не спецом! Правда! Хорошо, что сам не пострадал, — попытался перевести стрелки.

— Я тебя сейчас убью.

— Ну извини.

— Боже, мои права… — кинул Ичи палочки на стол и, удрученно закрыв глаза, тяжело вздохнул: — Я и так их купил. Теперь еще и за восстановление платить придется.

— Чего? Ты их купил?

— Конечно купил! Я трижды не сдал! Думаешь, на четвертый раз чудо произошло?! Еще и машины нет. Теперь нам точно пизда, — поставил локти на стол и опустил лицо в ладони.

— Ясно все. Держи свои права, — шлепнул Кензи карточку на стол, передвинув под нос родственнику.

— Эй! — схватил Ичиро свое сокровище. — Это что сейчас было?

— Давай по чесноку, тебе нельзя за руль. Слепые лучше водят.

— Нормально я вожу. А тачка тоже в порядке?

— Не, этой точно каюк.

— Балда. А вообще странно все это.

— Че?

— Что он на меня еще не заявил.

— Может, заявил.

— Сомневаюсь. Машины нет. Камеры кругом — сам говоришь. Копы должны были быть здесь еще утром.

— Может, проблем не хочет тебе подкидывать?

— С чего бы это? — поднес Ичи ложку с горячим бульоном к губам.

— Не знаю, — пожал Кензи плечами, как бы предполагая: — Втюхался?

В суп от неожиданности прыснули, горячие капли оросили чужую физиономию. Кензи, дернувшись назад, звучно выругался:

— Ичи, мазафака! — утер щеку манжетой рукава своей оранжевой толстовки.

— Прости, — задорно захохотал близнец, снимая с носа брата большим пальцем соевые капли. — Смешно…

Идиллию прервала незнакомая трель мобильника. Братья замерли.

— Мой со мной, — растерянно уточнил Кензи.

— Это его, — вышел Ичи из-за стола. Проследовал в спальню: — Кстати! Сегодня уже писал кое-кто. «Че молчишь?» — спрашивал. И еще: «Ты живой?» — вернулся с раскладушкой в руках: — Он же.

— Кто же?

Ичиро интригующе дернул бровями и с выражением зачитал:

— «Любимый».

***

Я рисую на развороте тетрадного блока симпатичную загогулину и возвращаю его счастливой владелице:

— Держи, малыш, — треплю этот милый метр с кепкой по темечку. Она пищит в свою ладонь что-то бессвязное и прижимает тетрадь к себе, будто драгоценность.

В грудь мою в этот момент небольно ударяется чужой кулак, я оборачиваюсь на его обладателя и расползаюсь в счастливой улыбке. Рядом стоит и грозно сопит в две дырки близняшка. Жаль, не розовая.

— На, — указывает парень хмурым взглядом на свою сжатую ладонь. Я подцепляю пальцами торчащее из нее знакомое колечко, и в моей руке оказывается она — моя заколдованная мобилочка.

— А можно селфи? — пищит вторая мелкая девчонка. Близнец, пользуясь моментом, пытается сбежать.

Я увиливаю:

— Детка, давай, когда раскрас подутихнет? Договорились? — указываю я ей на свой расчудесный фингал.

Она удовлетворенно кивает, я игриво подмигиваю ей на прощанье и мчу за своим разноцветным дружком. Нагоняя, пристраиваюсь рядом:

— Кажется, кто-то все выяснил, и его таки загрызла совесть.

— Да конечно. Просто, судя по дате выпуска этой модели, развалюха для тебя много значит, — продолжает близняшка шаркать вперед.

— Мур-р, как мило с твоей стороны. А остальное?

На меня косятся равнодушным взглядом и вслед за раскладушкой отдают права.

— И ключи, — удовлетворенно раскрываю я ладонь.

— Забудь, — отрезает близнец.

— В смысле?

Парень резко тормозит, встает ко мне лицом и пытается непринужденно отмазаться:

— Слушай, чувак, сейчас не могу вернуть тачку, если только лет… через пятьсот. А ты вроде говорил, что умеешь ждать.

— Хах! На столько меня точно не хватит, чувак. Я так понимаю, машины уже нет? Не вопрос. Братику придется расплачиваться натурой. А может, и тебе заодно, чтобы долг побыстрее отдать.

— Не впутывай брата, ладос? С машиной я облажался…

— Ну, тогда вся ответственность весом шестьдесят шесть, ростом метр восемьдесят пять ложится на тебя, — встаю я в позу топ-модели по-японски.

Меня обводят долгим насмешливым взглядом:

— Расслабься, дрыщ, я не по этой части, — скрещивает руки на груди, явно пытаясь что-то скрыть.

Я редко ошибаюсь, а еще редко настаиваю, но случая поглумиться не упускаю никогда:

— Шутишь? Вы вроде близнецы? Попа, значит, у обоих аппетитная, а ориентация разная?.. Тогда придется поменять интересы.

— Мечтай, — он вновь отворачивается и устремляется по длинному коридору вперед.

Я не отстаю.

— Как тебя зовут, кстати?

После недолгой паузы парень все же отвечает:

— Кензи.

— А братика?

— Ичиро.

— Прелесть. Какой курс?

— Восемнадцать нам! Все узнал?

— Нет. Так откуда у близняшки синяки? Практикуется в садомазо? Или навернулся, когда в очередной раз со спертыми вещичками от своего трахаля улепетывал?

— Не твое собачье дело, — огрызается, и я завязываю с излишней болтовней.

— А я думаю, что мое, — подцепляю близняшку за локоть и заставляю его вновь притормозить. — У вас, мальчики, большие проблемы, но я могу вам все забыть, при некоторых условиях.

— Это каких же? — чуть подается одним ухом ко мне.

— Мне нужен твой брат.

— Че?.. Ебанулся?

— А теперь скажи «стоп», когда я буду неправ. Ситуация вырисовывается такая: у тебя с близняшкой проблемы финансового плана, и, чтобы их решить, малыш гуляет направо и налево, обчищая своих ебарей. Ты же на эти денежки учишься, жрешь и покупаешь… это, — произношу с приличной долей брезгливости, не в состоянии назвать его разноцветное тряпье одеждой. — И как ты еще только не сдох от угрызений совести?

— Завались, — краснеет его хмурая моська прямо на глазах.

— Бинго! — Сам не ожидал, что раскушу странную семейку с первой попытки. — Хочешь, угомоню близняшку? Если поможешь, то оплачу твою учебу на два года вперед. Ну и его не обделю — будет носить только долче и габанну.

— Да это, — морщится близнец, — полный буллщит! — выразительно всплескивает руками.

Я же мысленно прыскаю. Просто забавная японская версия 50 Cent'а.

— Сам подумай, что для твоего братишки лучше, — перехожу я на серьезный тон, в надежде затронуть самые дальние уголки ломкой души мистера Йо, а вдруг прокатит. — Ты никогда не задумывался, что однажды игра будет стоить ему жизни?

Кензи замирает, потупив взгляд. Кажется, прокатывает.

— А я буду малыша холить и лелеять. Уж я это точно умею. Поверь.

— И где гарантии, что ты не последняя извращуга Японии?

— Ты только взгляни в мои честные глаза, — я откидываю челку с лица и чуть подаюсь к собеседнику. Жалостливо дважды моргаю.

Одна бровь напротив медленно выгибается, парень скептически выдает:

— Прикалываешься?

Мои «вишенки» никогда меня не подводили, но на этот раз, кажется, что-то идет не по плану. Будто именно сегодня — тот самый редкий случай, когда я все-таки ошибаюсь. Убедиться в обратном тут же становится моей идеей фикс, но не первостепенной важности.

— Ладно. Какое доказательство тебе нужно?

Кензи хмурится, таращится вбок, видимо, стараясь что-то придумать, его попытки явно терпят неудачу, и я начинаю ему помогать, навешивая на рэперские уши высшего сорта лапшу, приготовленную по моему фирменному рецепту, приправленную ароматными специями угрызения его же собственной совести.

— Смотри, братишка всегда сможет тебе на меня наябедничать, а ты в свою очередь меня прикончить. Это раз. Два — я симпапуля. И больше ему не придется отсасывать тем, кто похож на засохший виноград. Ну и три — у тебя просто нет выбора, и даже не из-за моих угроз, — чуть сокращаю я между нами расстояние и томно, растягивая слова, произношу: — Просто предложение слишком заманчивое, — тру перед чужим носом указательным и средним пальцами о большой и ставлю точку в нашей сегодняшней беседе фирменной ухмылочкой.

***

В экран ноутбука Кензи пялился совершенно бессознательно. Перед глазами стоял сложенный в мерзкую ухмылку «утиный клюв», в голове, словно заевшая пластинка, крутилось непристойное предложение. Сосредоточиться на учебе не выходило вообще. Он неуверенно покосился вбок. Брат торчал у плиты. На сковороде лениво пузырилось подсолнечное масло. По разделочной доске энергично постукивали с широким лезвием дорогим ножом. Ужин обещал быть вкусным, впрочем как и всегда.

— Ичи.

— Да.

— А ты бы не хотел с этим завязать?

— Ты больше не можешь есть мою стряпню?

— Я не о стряпне. Я о твоих ежемесячных похождениях.

— Ты же знаешь, что это нереально, Кензи, — смахнул с доски в сковороду кубики нарезанных овощей, та угрожающе зашипела. — И не надо предлагать мне пойти на завод.

— Тогда сам иди учись, достало, — хлопнул Кензи крышкой ноутбука протестующе и сделал разворот к близнецу. Один локоть положил на стол, второй на спинку стула, сцепив руки в замок. — А я пойду на завод.

Он знал, что поздно спохватился и делать правильный выбор надо было год назад. Но на тот момент подросток предпочитал работе тусовки и представить себя стоящим целыми днями за заводским станком просто не мог. А Ичи достал деньги уж как-то совсем непринужденно, сказал, что удачно устроился на должность хостес, и ему, мол, дико повезло. Через полгода «хостес» неожиданно превратился в «эскорт». А еще месяц спустя выяснилось, что зарабатывает брат деньги элементарным воровством, предлагая секс в качестве приманки. Все тусовки из головы Кензи вмиг вылетели, сознание перевернулось, перед ним встала цель: доучиться, выпуститься и устроиться в приличную фирму, дабы начать зарабатывать хорошие деньги самому. Цель он видел, будущего — нет, но вынужденно делал то, что ему велено, продолжая мучиться угрызениями совести и чувствовать себя виноватым во всем. А сегодня ему снова предоставили выбор. Очень сомнительный, и все же он был.

— Я? Учиться? Ой не, я слишком тупенький. — Был Ичи слишком умным, чтобы это признавать вслух и гарантировать себе годы прозябания в вузе. Он всегда схватывал чуть быстрее брата и действовал, обходя его на шаг вперед.

— Тогда папика найди. Че шляться-то по всем подряд? — запрыгал Кензи нервно пяткой по полу.

— Да сдался он мне на фиг?

— Ты же даже не пробовал!

— Что?

— С кем-нибудь по серьезке замутить.

— А есть подходящая кандидатура?

— Не знаю… Может, блондин? — вжал младший голову в плечи, снизив тон, просто боясь произносить это вслух. — Он же тебя вроде зацепил.

— Пфф! — распахнул от неожиданности Ичиро глаза.

— Что бы это значило?..

— Ты же его машину утопил. А мне расплачиваться за нее предлагаешь? Нормально ты придумал. Молодец, прямо. Видимо, поэтому ты из нас двоих и учишься в универе.

— Если бы его волновала его сраная тачка, копы были бы здесь уже с утра. Признайся!

— Да в чем?! — бросил Ичиро нож и, не очень понимая, чего от него хотят, вынужденно обернулся.

— Он симпатичный или нет?

— Допустим, — скрестил руки на груди.

— И секс… Ты бы ведь стопудово повторил!

Ичиро промолчал, посмотрев на брата с прищуром.

— А еще он всегда при баблинском, — улыбнулся и заманчиво потер указательным и средним пальцами о большой.

— Зай, мне кроме тебя никто не нужен. Правда.

— Окей, — удовлетворенно закивал близнец сам себе и, открыв ноутбук, с загадочной ухмылкой вперил взгляд в его экран.

Ичи с сомнением промолчал, медленно развернулся, но, кое-что вспомнив, снова встал к брату лицом:

— Слушай, кстати, ты не видел его телефон?

— Блондина?

— Ага. Все обыскал. Найти не могу. Ты же вчера его брал. Вызов сбросил. Куда сунул?

— Спроси что-нибудь попроще. Наверное, тут где-то валяется.

— Ищи давай.

— На фига тебе он?

— Да так, посмотреть кое-что хочу.

— Ты хочешь — ты и ищи. У меня нет, — пожал Кензи плечами, в душе немножечко сходя с ума. Услышав в ответ молчание, а после — энергичное постукивание ножа, с облегчением выдохнул.

***

— Кензи Токояма, — называю я имя близняшки добродушной девчуле на кафедре и, дополняя просьбу сахарной улыбкой, через пару минут забираю из ее рук заветную распечатку с его расписанием, а через еще двадцать — спокойно пробираюсь к моему коту в мешке, на этот раз довольно приятной глазу лазурной расцветки.

Мой неприступный сидит на задних рядах в гордом одиночестве, прячет лицо за глубоко натянутым на голову капюшоном и предпочитает слушать музло, нежели добросовестно грызть гранит науки — в руке он держит телефон, от которого к шее тянется тонкий салатовый провод наушников, наверняка под цвет его цитрусовых кроссовок. На мой бесшумный подкат парень никак не реагирует.

Я спокойно передвигаю к себе его раскрытый тетрадный блок, беру рядом лежащую ручку и начинаю записывать лекцию по психологии управления, дабы труды его братишки не пропадали зря.

Через минут пятнадцать спящая красавица очухивается и обращает на себя всеобщее внимание неожиданным:

— ХОУЛИ ЩИТ!

Я спешно тяну за провод его наушников в самый последний момент, парень тут же осознает, что вещает чуть громче преподавателя, и, озирая перед собой пятьдесят или около того обернувшихся на него голов, виновато клюет носом в стол:

— Сорямбала.

Ждет, когда все про него забудут, стреляет в меня колким взглядом и эмоционально сквозь стиснутые зубы шипит:

— Совсем обалдел?! Какого фига ты тут делаешь?

— Пишу твою лекцию.

— Ты невменько? На хрена ходить на чужие занятия, чтобы писать чужие лекции?

— А на хрена вообще ходить на занятия, чтобы в это время слушать музыку? Братик-то, получается, зря попу рвет.

Кензи с нескрываемой обидой выхватывает у меня ручку и передвигает тетрадь к себе:

— Отвянь. Ты слишком навязчив.

— А ты слишком пуглив. Меня не стоит бояться, пупсик.

— Да ты ведешь себя как сталкер!

— Я не буду тебя преследовать, если ты дашь мне ответ. Скажи «да» уже.

— Тихо.

— Скажи.

— Тш!

— Скажи.

— Ар-р!

— Давай!

— Цыц!

— Да!

— Тихо!

— Да!

— Йо!

— Двое на задних рядах! У вас какие-то проблемы?! — прерывает наш незапланированный рэп-баттл преподаватель.

Кензи с силой толкает меня локтем в живот и, покрываясь заметным слоем румянца, виновато выдавливает:

— Нет, сенсей.

— Либо ведите себя подобающе, либо покиньте аудиторию и давайте друг другу то, что вы там хотите, за дверью. И желательно не на территории университета.

— Простите, сенсей, — снова вежливо опускает голову, дожидаясь в свой адрес тишины. После чего угрожающе на меня оборачивается.

Я дергаю ему бровями:

— Ну что? Выйдем?

— Ты больной?

— Анализы идеальные! Каждые полгода сдаю.

— Прикалываешься?..

— Серьезно.

Край его верхней губы чуть приподнимается, и он выдает неэмоциональный смешок, наверняка мысленно ставя мне диагноз.

Я давлю:

— Все, отвечай. Больше ждать точно не собираюсь.

— Стой, блин, — сводит близняшка над переносицей брови и стягивает с головы капюшон, словно так до него быстрее доходит. — И что я должен буду делать?

— Просто устроишь нам встречу.

— Встречу? И все?

— Ну и немного расскажешь о предпочтениях своего братика.

Кензи смотрит в панорамное окно аудитории, стучит ручкой по тетради и наконец выдавливает:

— Идет. Но при некоторых условиях.

— Давай.

— Во-первых, если он не захочет, ты от него отвязываешься.

— После ясного отшива я ухожу.

— Во-вторых, о нашем с тобой знакомстве ему не трепать.

— Не вопрос. Я молчок.

— В-третьих, деньги вперед.

— Оплачу сегодня. Скрепим уговор поцелуем? — вытягиваю я губы.

— И последнее условие — ты ко мне не лезешь! — угрожающе направляет на меня указательный палец.

— Черт, я уже готов отказаться. — Выдерживаю скорбную паузу. — Шучу! Из вас двоих я предпочитаю мальчика с правильной ориентацией, — дерзко приподнимаю уголок рта.

Кензи закатывает глаза к потолку, откидывается в кресле, чуть сползая по его спинке вниз, но через пару секунд резко выпрямляется:

— А, точно! Слушай, мне нужен твой телефон.

— О! — округляю я на близняшку глаза от неожиданности. — Умница. Давно пора, записывай.

— Да не в этом плане, дурилка. Мне нужен он, — указывает взглядом на мою на столе раскладушку.

— Чего?! Нет! — опасливо хватаю я мобильник и прижимаю родненький к груди. — Не волнуйся, мой хороший, я тебя никому не отдам.

— Его Ичи ищет. И если не найдет, поймет что что-то не так. Купишь новый себе, давай, — раскрывает парень передо мной ладонь.

Я понимаю, что слова близнеца не обделены смыслом, но скрыть разочарования не могу. Уголки моих губ на автопилоте опускаются, я несчастно блею:

— Ну не-е-ет.

Кензи обводит меня непонимающим взглядом, встряхивает головой и смягчает тон:

— Это ж антиквариат. Ща столько моделей классных.

— Это подарок.

— И че? Ты с ним всю жизнь собираешься ходить?

— Ты не понимаешь… — чувствую, как слезятся мои глаза.

Выражение лица напротив смягчается аналогично голосу.

— Ладно, я прослежу чтобы с ним ничего не произошло. Обещаю. Окей? А ты пока мой возьми.

— Твой?.. — навостряю я слух.

— Да, на, — выдергивает Кензи наушники из своей мобилки и протягивает ее мне.

Я паскудно меняю свой на загадочный сенсор, словно вопрос вообще не стоял. Верчу диковинку в руках:

— А если звонить кто будет?

— Просто трубку не бери. Скажу посеял.

— Хорошо, — довольно открываю галерею и начинаю листать, в основном фото конспектов.

— И не лазь там особо.

— Это вряд ли.

— Тогда хотя бы в Китай не звони.

— Не буду. Ичик! — натыкаюсь на милое с густыми бровями личико и разыгрываю восторг. — Хорошенький, — демонстративно презентую ему воздушный поцелуй.

— Это я.

— А, да?

— Представь себе.

Сменяю наигранное удивление легкомысленной улыбкой:

— Да знаю я, что это ты, просто комплимент решил сделать.

— М-да… Комплименты близнецам так не делают. Это тебе на будущее. Может, с братом пригодится, — снова натягивает Кензи капюшон, пряча глаза, и на автомате сует в уши наушники. Скорбно смотрит на мой мобильник в своей руке несколько долгих секунд и вновь вынужденно на меня оборачивается: — У тебя ведь есть, что послушать?