Лю Цингэ хочется блевать.

Взаимоотношения Шэнь Цинцю с его учеником были из разряда «я люблю тебя больше жизни». Просто отвратительно.

Лю Цингэ хочет так же.

Иногда, когда он смотрел на них без настороженности и высокомерия, он видел любящую пару, что претерпела слишком многое, чтобы быть порознь. И Лю Цингэ очень хотел бы оказаться рядом с ними, но, увы. Он не был тем, кто заслуживал чего-то подобного. В конце концов, он даже не способен защитить какого-то беспомощного Шэнь Цинцю, ха. Ему явно не место в отношениях других людей. Как там говорили? Вечно одинок? Похоже на то.

Он отворачивался и уходил, не замечая пристальных алых глаз.

Когда он возвращал веера, которые Шэнь Цинцю взял в привычку терять, его оставляли на чай, обед, ужин. Шэнь Цинцю шутил о том, что бамбуковая хижина стала Лю Цингэ вторым домом, пряча весёлую улыбку за принесённым веером.

Лю Цингэ, наверное, не совсем хороший стратег, потому что веера Шэнь Цинцю не терял со времён Собрания Союза Бессмертных.

Ло Бинхэ долгое время пытался отвадить Лю Цингэ подальше, но даже ему стало жалко смотреть на одинокую фигуру в белом, что мелькала где-то в зарослях бамбука. Ло Бинхэ в конце концов он был человеком, а не зверем. И учитель… привязан к Лю Цингэ. Да и самому ему было в радость… эм… обмениваться опытом.

И когда Лю Цингэ пришёл в следующий раз, его встретили ласковой улыбкой и смиренным взглядом.

— Добро пожаловать.