— Не могу больше.

Кольт выпустил изо рта пар, как утопающий — последний запас воздуха.

— Можешь, — соврала Сиги.

— Давай передохнем.

Снег доставал им выше колена: там, где кончалась протоптанная колея, начался бурелом и сугробы, лишь чуть-чуть покрытые настом. Иногда везло, и льдистая корка выдерживала вес, а иногда они проваливались едва ли не по пояс, беспомощно барахтаясь и загребая винтовками. Вот и сейчас, пройдя половину пути, остановились и задышали.

В лесу стояла кромешная тьма, как в могиле. Сиги задрала голову: подумалось, что если она умрет сейчас, под этим холодным звездным небом, никто этого не заметит. Холод обжигал нос при каждом вдохе, а дорога до Бракалы тянулась в черную морозную бесконечность. Тут начиналась вражеская территория — она начиналась везде за пределами траншеи — настоящая, которую следовало пройти животом к земле, но кто позволит такую роскошь.

Сколько они так стояли? Пять минут или часов? Дыхание только успело выровняться, как Кольт вдруг замер, зыркнул, судорожно выдохнув, куда-то ей за плечо. Враг?

За время пути глаза уже привыкли к темноте, как у всякого зверя, но даже так пришлось прищуриться, чтобы две приближающиеся горящие точки превратились в глаза, появились очертания морды, ушей.

Волк.

Сиги выдохнула: резко, выпуская изо рта плотный белый пар. Сзади громко щелкнул на зарядку затвор.

— Не стреляй! — она по какому-то наитию схватилась за ствол винтовки, опуская дуло в землю.

Кольт дрожал. Застучали и собственные зубы. Волк повел носом, наклонил голову к земле, потом запрокинул ее и завыл.

Под рукой винтовка снова дернулась, сильнее, Кольт вжался в дерево. У Сиги волосы встали дыбом. Внутри все трубило броситься прочь что есть силы, но они замерли, как вкопанные, скованные единым, первобытным страхом, как застигнутые врасплох зайцы. Во рту у Сиги пересохло, но единственная мысль билась о висок: стрелять нельзя. Ни в коем случае.

— Пожалуйста, — она обернулась посмотреть на Кольта, и только тогда поняла, что закрывала его собой.

Сердце стучало настолько сильно, что в груди началась резь. Волк неторопливо подошел ближе: в варежку ткнулся длинный темный нос, повел вверх по зимнему кителю, раздалось глухое ворчание. Тут уже стая показалась из-за деревьев. Сиги чудом услышала едва уловимый хруст снега, а потом один за одним вынырнули темные силуэты. Пять. Молодые волки воровато опускали носы, принюхиваясь, настороженно щерились, но подошли, сверкая в темноте глазами, похожими на семафор. Покружили, труся, боднули первого волка, потершись о его крупную вытянутую морду.

Тут до нее, наконец-то дошло.

Не волк. Волчица.

Пар от дыхания Кольта осел у Сиги на ухе, отчего его ущипнуло холодом. Она сморгнула, глядя на волчицу, готовая ко всему. Может быть остаться лежать с прокушенным горлом — не самая плохая перспектива… но она тут же себя одернула. В глазах волчицы как будто бы скользило вежливое недоумение. Что детеныши без когтей и зубов делали в лесу? Действительно, что?

Волчица махнула хвостом, и выражение ее морды — Сиги показалось — отразило и жалость, и какое-то гордое безразличие. Тут, в чаще, у зверей не было недостатка в еде. Они все еще оставались хозяевами леса и этой неприветливой мерзлой земли. Они держали молодняк рядом, даже если парочка волков щерилась и скулила. Неслышно стая двинулась вперед, приминая снег лапами, открывая им тропу между толстых стволов многолетних сосен.

Сиги смотрела им вслед почти не моргая, пока у нее по лицу не потекли слезы от холода и чего-то еще, обжигая щеки.

Только когда они совсем скрылись, Кольт сгреб ее в охапку. Они вцепились друг в дружку, дрожа и перебиваясь на сухие всхлипы, опустились коленками в снег. Колта потряхивало, ее следом, и Сиги водила по его спине толстой кожаной варежкой, как успокаивала Пепи, когда та, вся красная и в соплях, тыкалась ей в ногу. Но Пепи осталась в лете, а Кольт сам был теплый и такой же сопливый, и в этом темном, враждебном лесу у Сиги больше не осталось никого.

***

Кирпичи у Бракалы оказались огромные, белые и старые, покрытые шапками рыхлого сухого снега, которого нанесла вечерняя метель. Они с Кольтом подобрались самой крепостной стене после того, как перешли широкую излучину — под взрослым лед наверняка проломился бы. С этой стороны их никто не ждал.

Сиги изучала старые крепости под теплым полуденным солнцем без какого-либо понимания, понадобится ли ей когда-нибудь это знание, и сейчас разрозненные лоскутки собрались, наконец, в единое полотно.

Если бы у элдийцев был Бог — она бы его поблагодарила.

— Видишь водосток?

Сиги повернулась к Кольту, и они постарались приникнуть поближе к стене, зарывшись в сугроб. Он покачал головой: пришлось двигаться вправо, к угловой башне. Сверху слышался неясный гул, отчего они постоянно вздрагивали и напрягали слух. Через некоторое время искомая выбоина нашлась: Сиги облегченно вздохнула и стала крутить к винтовке штык. Их роста и силы не хватило бы, чтобы кинуть вверх крюк с веревкой и взобраться обыкновенным способом, поэтому они тут и оказались.

— Сможешь? — глаза у Кольта были испуганные и какие-то обреченные.

Сиги фыркнула, боднув в ответ головой, чтобы придать себе немного сил.

— Смогу, конечно.

До стока у нее было примерно метра три вверх, и первое время она, сняв рюкзак, примеривалась, аккуратно вдалбливалась в мерзлый шов между кирпичами. В одном из мест она все же зацепилась, глубоко всадила плоский штык, подтянулась, встала, едва балансируя на боковой стороне оружия. Кольт подкинул ей веревку и свою собственную винтовку, которую она не без труда вогнала в шов над своей головой, едва не грохнувшись вниз. Отсюда падать, казалось, не так страшно — снег выглядел почти как пуховое одеяло. Сиги глубоко вдохнула через нос: мороз обжег ноздри до самой переносицы, и она задрала голову, черный сток маячил прямо над ней.

Она шире расставила ноги, насколько позволял хрупкий баланс и собственный вес, качнулась, как готовящаяся к прыжку кошка. Никто не мог подбодрить: Кольт, у которого еще осталась небольшая боязнь высоты, остался внизу и зажимал рот руками, а голос в голове, насмешливый и похожий на Зика только мешал и бесконечно зудел где-то у правого уха. Сиги стащила варежки — они неуклюже повисли на резинке у самых запястий — вытянула руки вперед, растопырила пальцы. Всмотрелась. Присела, выпрямилась, снова присела, слушая как поскрипывает под ее весом винтовка, а потом, поймав момент, вложила всю силу в ноги.

И прыгнула.

Все куда-то ухнуло чернильным пятном, и Сиги загребла руками край древней сточной трубы что есть мочи, едва не вскрикнула от полоснувшей пальцы боли. Холод и вес тут же вернулись, левая рука дернулась от судороги, из-за чего она так и осталась болтаться на одной правой, словно кукла. Точка внизу — Кольт — дернулась в ее сторону и беззвучно замахала руками. Сиги с силой прикусила щеку и позволила себе повисеть еще немного, расслабив все, кроме единственной напряженной руки. Когда тяжесть и истерика схлынули, она ухватилась обеими руками снова, а потом, покачавшись, уперлась ногами в стену, и, кое-как, скользя, оказалась на трубе.

Она опустила крюк Кольту, и он закрепил на нем ее винтовку. Полдороги вверх она уже пережила. Выше стока стену покрывали выбоины: что-то просело от времени, что-то пало под натиском элдийских войск почти два века назад. Сиги боязливо начала путь вверх, помогая себе штыком там, где ее начинало шатать от холода и ветра. Пришлось пару раз пригнуться, когда наверху слышались голоса, а, значит, менялся караул. По каркающим, резким фразам Сиги выцепила только, что у них не так-то много времени, пока сюда не придет сменщик, поэтому она едва не сорвалась второпях, издав сдавленный, испуганный писк.

Когда она вылезла на крепостную стену и упала ничком на живот, легкие уже горели, а коленки предательски тряслись, но внизу ее ждал Кольт. Поэтому, сплюнув вязкую, желчную слюну, Сиги подтянула к себе винтовку и, наконец, скинула ему веревку.

***

— Тихо, — Сиги помогла трясущемуся Кольту встать ногами на твердую землю и тут же заставила пригнуться, — сюда.

Они опустили винтовки к коленям и гуськом побежали к углу крепостной башни. Слева, из брюха Бракалы, мелькал приглушенный свет полевых фонарей под навесами, шумели голоса. Крепость жила, дышала, в ней что-то происходило.

— Давай посмотрим, — Кольт шептал хрипло, но Сиги не остановилась.

— Погоди, надо занять позицию, — она обернулась. — Лимонки взял?

— Со мной.

— Пошли.

Если бы Бракала была бастионом, им бы сильно не повезло: кавальеры и куча орудий, охрана, которая сцапала бы их еще на подлете. Тут, конечно, тоже имелось и то, и другое, но закрытые высокие башни, пригодные для личного состава или переброса припасов, возведенные для осад — совсем другое.

У дверей одной из таких они и пристроились, надежно укрылись за старыми камнями: Сиги слева, Кольт справа. Показала пальцами — ты на стреме — и высунулась вперед, во внутренний двор.

Двор устилал брезент: теперь понятно, почему авиация не могла толком навестись на крепость — помимо мечты командования ее занять, само собой. Под ним Сиги видела очертания чего-то важного и громоздкого, силясь разглядеть что-то в косых стыках ткани, раздувшихся, будто легкие.

— Думаешь противотитановые? — Кольт поймал ее мысль.

— Отсюда не видно, — она нахмурилась и закусила губу. — Надо поближе.

Из кожуха на поясе Кольт достал маленький, заботливо вычищенный монокуляр, и Сиги взяла его вместе со связкой гранат, подвязывая последние на пояс. Они запыхтели и завозились, как зверята, которые зашли слишком далеко от дома. Сзади должны идти свои. А если не идут?

Сиги уставилась в швы брезента, набычилась и прищурилась. После пары минут напряженной тишины ветер все-таки поднял ткань. Сиги увидела орудия. Новехонькие, наверняка мощные. Безусловно опасные. Определить, противотитановые ли снаряды будут грузить в эту артиллерию, оказалось невозможно, но это и не важно. Дело сделано.

Она повернулась к Кольту, как-то особенно, по-мертвецки бледному, и не успела ничего сказать.

Снег за ними хрустнул. Они услышали чужую речь.

У скомвовских солдат на кителе висел свисток. Маленький, латунный. Звучащий мерзко, даже если подуть в него совсем чуть-чуть. Такими раньше пользовались лесники, потом с его помощью предупреждали о приходе титанов. Сейчас титанов только девять, но тревожный свисток для них, элдийцев, и прочих врагов так и остался первой мишенью при перехвате.

Свисток — они с Кольтом дернулись одновременно, по никем не отданной команде, винтовки в руках. Свисток — Сиги полоснула караульному по ногам с такой силой, что руки свело, а древко задрожало. Свисток — Кольт со всей силы надавил прикладом врагу на загривок, прижал к земле. Следом, тяжело дыша, навалилась и Сиги.

Свисток — у каждого из голенища торчали маленькие, детские почти кинжальчики, но они не успели вытащить их, потому что под ними что-то до одури громко треснуло. Тело обмякло, и, не сговариваясь, они синхронно поднялись на ноги. Все существо натянулось тугой болезненной стрелой, в которой пульсировала жизнь.

Сиги дернула рукой — давай лимонки, живо — и воровато заозиралась, отдавая Кольту крюк. Они кинули его прямо там же, и конец веревки утонул во тьме. Кольт тяжело вздохнул — времени теперь в обрез. Он хотел что-то спросить, но бескровные губы только задрожали и сомкнулись в тонкую линию. Кольт полез вниз бесстрашно, почти безысходно, а Сиги перевернула караульного, чтобы забрать свисток. Он был еще жив: темные глаза забегали по ее лицу, она заметила россыпь темных веснушек на красном от мороза носу.

Сорвав свисток с кителя, она заозиралась, и тут около уха просвистела пуля. Сиги пригнулась, пытаясь понять, откуда стреляют, и заметила в проходе темную высокую фигуру. Человек громко выругался, сковмовский свисток сверкнул, но руки занимала винтовка. Щелкнул затвор.

Все случилось почти мгновенно: дернулся крюк, Кольт вскрикнул, и мужчина подался в его сторону. Сиги сорвала с себя лимонки, готовая бежать. Толком не понимала куда: дуло, только что целившееся в занесенную для броска руку, вдруг пропало. Она бросила гранаты целой связкой абсолютно наугад в самое брюхо Бракалы, забыв про точность и боевую задачу. 

Все что она знала, это что враг целится в повисшего на веревке Кольта. 

Сиги едва не поскользнулась, загребла ногами и руками в попытках успеть, а время невыносимо растянулось, как работающий в винтовке затвор, приведенный в готовность. 

Щелк.

Она впечаталась мужчине в бок на полной скорости, ровно в мягкое место между его ребрами и тазом, так, что загудела голова. Грянул косой, но громкий выстрел, послышался вскрик. Тут их подбросило и тряхнуло, а ночное небо прорезал столб слепящего рыжего огня.

Сиги падала в тишине: знакомое чувство вышибло дыхание, скрутило живот, захотелось плакать и смеяться. А она летела, на пару мгновений забыв, кто она, где и зачем, почти счастливая и непонимающая, контуженная и жалкая, пока не обняла коленки по какому-то наитию, сжавшись в один маленький, пульсирующий комок.

Лед воткнулся ей в лопатки и треснул.

А потом над ней сомкнулась ледяная вода.