Уже двадцать минут прошло с начала урока, а профессор так и не явился в кабинет. Питер и остальные ученики, находясь в этом холодном огромном зале с длинными партами и высокими стульями, уже начинали потихоньку задумываться, не стоит ли просто взять вещи и уйти? Однако внезапно дверь в кабинет отворилась и внутрь влетел Старк. Слегка потрёпанный, с заспанными мешками под глазами, пятном краски на щеке, и с распущенным галстуком. На столах перед учениками из ниоткуда появились по шесть мисок на каждого. Содержимое каждой из них было разным: глина, вода, бисер, металл, шерсть, и кора дерева. Профессор, словно он и не опаздывал, твёрдо заявил с порога:

      — Забудьте всё, что вы знали о трансфигурации! На этих уроках мы будем изучать её по моим методам. Никакой лишней писанины — только практика! Значит, сейчас вы возьмёте поочерёдно каждую миску и будете трогать сырьё.

      Ученики застыли в немом шоке. Старк оглядел каждого из шести тех, кто после сдачи СОВ решил продолжить её изучение на более глубоком уровне. Паркер еле-еле преодолев свою робость поднял вверх руку.

      — Вопросы? Меня это не удивляет, — признался Тони.

      — Простите, профессор, но разве «перебирание сырья» — это практика?

      — Во-первых, попрошу обращаться ко мне не иначе как «профессор Старк», — поправил он юношу. — Не забывайте, где вы находитесь.

      «Хотелось бы мне сказать вам то же самое», подметил Питер, оглядывая неопрятного мужчину с ног до головы.

      — Во-вторых, прощупывание сырья поможет вам определиться с вашими кинетическими предпочтениями. Ни для кого не секрет, что магия зачастую зависит от чувств волшебника, — начав объяснять, Старк совершенно не ожидал, что Паркер так резко встрепенётся и возьмётся записывать его слова в свою тетрадь. Губы его шёпотом вторили словам: «…От чувств волшебника». Это было так забавно, что профессор невольно ухмыльнулся. — Вы должны найти «свой материал», затем подписать его, и положить на мой стол.

— Х-хорошо, а что потом?

      — Потом? Потом по домам в кроватки. Я, что, похож на няню?

      — И всё? Не будет никаких заклинаний, никакой магии? — удивился Питер.

      — Пфф, подростки. Вечно хотят палочками своими махать. А ну за работу! Начали! — прикрикнув на них, профессор Старк отправился на своё место. Там он разложился, положив ноги на стол, и прикорнул. Из-под надвинутой на лицо шляпы раздавалось его едва слышимое сопение.

      «Это розыгрыш? Нет, серьёзно?», не веря происходящему, Питер даже улыбнулся, оглядываясь по сторонам. Все его однокурсники покорно принялись за работу. Они опускали пальцы сначала в одну миску, потом в другую, щупая, трогая, перебирая содержимым. Паркеру ничего другого и не оставалось. Он хотел быть лучшим на курсе.

      Глина была холодной и шершавой. Вода-водой. Бисер ему нравился больше, но его звук немного раздражал. Куски металла казались агрессивными и отталкивающими, а от шерсти хотелось чихать. Но вот кора дерева… Питер сначала подумал, что это глупо, но потом не выдержал и преподнёс её к носу, дабы вдохнуть горькие нотки смолы. Мелкие трещинки на её поверхности были ребристыми и даже гладкими. Хотелось разломить кору пополам, чтобы услышать деревянный треск. «Да. Это мой материал», умозаключил он.

      Не мешкая подписал миску, после чего поставил на стол профессора самым первым. До конца урока, как прилежный ученик, Питер сидел на своём месте и читал учебник.

      — Отлично, — провозгласил профессор, когда все сдали свои миски. Лишние растворились в воздухе, будто их не было вовсе. — Все свободны. Можете идти. Но не ты, Паркер. Ты останешься.

      «У меня проблемы? Замечательно, Питер. Просто замечательно», готовясь к худшему, юноша молча ждал, пока кабинет опустеет, и они с профессором не останутся наедине. Старк прислонился боком к своему столу, рассматривая поломанную кору в миске. Взял оттуда частичку, повертел в руках, а затем подкинул в воздух и поймал.

      — Значит, ты — тот самый мистер Паркер, да? Многообещающий маглорождённый волшебник из семьи "простых смертных".

      — Я такой не один, позвольте заметить, — сказал он уверенно. — Гермиона Грейнджер ученица намного перспективнее меня.

      — Как самокритично. И почему же ты выбрал трансфигурацию как одну из основных дисциплин, мистер Паркер?

      — Это сложный вопрос.

      — Ну почему же? Как по мне довольно простой. Большинство студентов твоего возраста предпочитают Защиту от тёмных искусств, Зельеварение, или Заклинания. Так почему же ты выбрал именно трансфигурацию?

      — Мне нравится, — ответил Питер.

      — Нравится, что?

      — Всё.

      На это профессор коротко рассмеялся и отпустил ученика. Паркер собрал свои учебники, но гостиной Когтеврана предпочёл Гриффиндорскую. Там у камина собрались его друзья, обсуждающие последние новости и сплетничающие о тёмных тайнах.

      — Он какой-то странный, — признался Питер. — Не могу отделаться от мысли, что стал его мишенью. Брр…

      — Ещё бы, — согласился Рон. — Он же тигр! Перси сказал, что Старка выперли из министерства пару лет назад из-за расхождений во взглядах.

      — Непросто во взглядах, — поспешила поправить его Герми. В её руках как по мановению волшебной палочки появилась книга — биография Энтони Старка с чёрно-белой обложкой. — Он выступал за тюремные реформы, пытался сменить карательный метод на реабилитационный.

      — Звучит смело, — прокомментировал Гарри. — Учитывая, что мой дядя там просидел по ложному обвинению аж целых двенадцать лет, и никто с этим ничего не сделал, я думаю, министерству бы пошли на пользу такие реформы.

      — Хах, знаешь, что тут написано о его детстве? — колдунья открыла книгу в начальных страницах и принялась зачитывать оттуда отрывок: — «Энтони Эдвард Старк — носитель гордой фамилии и наследник уважаемой семьи, окончил чародейскую школу волшебства Хогвартс с отличием, но потом пропал на несколько лет, и никому до сих пор не известно где он был. Вернулся в Лондон в тысяча девятьсот девяносто девятом году с твёрдым намерением восстановить справедливость для заключённых Азкабана». Вы понимаете к чему это ведёт? — Рон медленно покачал головой, а потом предположил:

      — Может, он отправился кататься на пегасах во Францию?

      — Включи логику. Исчез на несколько лет, а потом появился и решил бороться.

      — Ты хочешь сказать, что всё это время он сидел где-то в тюрьме? — догадался Гарри. — В этом есть смысл.

      — Стоп-стоп-стоп, — воспротивился Питер. — Дамблдор ни за что бы не посадил за кресло профессора бывшего заключённого! Вы хоть слышите себя со стороны?

      — Н-да. Ты прав, Питер, — неохотно согласилась Гермиона и захлопнула книгу.

      После этого пошла череда странных непонятных уроков от профессора Старка: они посещали питомники, наблюдая за разными животными, слушали музыкальные произведения, и… готовили еду.

      — Запомните, ребята: трансфигурация тесно связана с окружающим нас миром. Всё в нём подлежит превращению. Рождение, рост, и смерть — это тоже трансфигурация. Смена времён года — трансфигурация. То, когда гусеница окукливается, а потом вылупляется в бабочку — трансфигурация. Наблюдайте за природой, за ремеслом, и за волшебством из других дисциплин. Ибо трансфигурация — мать наук!

      Когда они вместе с группой гуляли по парку, собирая гербарий, наблюдали как всходит и заходит солнце, как меняется ритм флейты Хагрида — незабываемо. Это были спокойные уроки. Очень умиротворяющие. Питер научился подмечать каждую деталь в изменчивой природе. Предсказывать дождь в ясном небе. Видеть откуда и куда дует ветер. Они с учениками словно бы шли по стопам самых первых волшебников, которые только-только познавали чудеса этого мира.

      Однажды профессор Старк позвал Питера ранним утром к озеру понаблюдать за перелётными птицами. На нём Паркер приметил новое пальто с подбивкой, котелок на голове, вязаный шарф и бинокль на шнурке. Морок над озером поднялся такой густой, что птиц на его водах едва-едва можно было различить. Подул холодный ветер, знаменующий надвигающуюся зиму. Питер сильнее затянул плед на плечах, и шелестя опавшими листьями приблизился к профессору. Тот молча глядел в бинокль.

      — Смотри, — встав у него за спиной, Энтони поднёс к светло-карим глазам юноши окуляры бинокля. — Вон там у кромки.

      — Лебеди, — восхищённо сказал Питер. Образовавшаяся пара чистила друг другу перья. Их изящные силуэты на миг образовали сердце. — Они такие красивые.

      — Считается, что лебеди образуют пару на всю жизнь. И если погибает один, то и второй вскоре тоже.

      — Это так грустно…

      Старк оказался совсем близко. Он не снял шнурок со своей шеи, просто поделился биноклем. Тесьма натянулась так туго, что давила сквозь шарф на кожу. Питер мог отчётливо видеть испарину его дыхания у своего лица. Рука в перчатке как бы невзначай коснулась талии. И вот они уже стояли почти что в обнимку. Щёки при одной только мысли об этом зарделись пунцовой краской. А спустя миг первый лебедь взлетел, и за ним все остальные. Стая выстроилась клином на пасмурном небе, улетая на юг.

      — Ты поел? — вдруг спросил профессор.

      — Не успел.

      — Тогда давай попрактикуемся в готовке?

      Они отодвинулись друг от друга и неспешно отправились в его лабораторию, расположенную ниже кабинета в подвале.

      — Профессор, можно спросить? Какая связь между кулинарией и трансфигурацией?

      — Самая, что ни есть прямая. Ибо трансфигурация связана со многими науками, даже зельевариения не существовало бы без неё. Чего уж там говорить о травологии.

      Когда они пришли в его лабораторию, Питер поразился находящимся там «творческим» беспорядком: всюду валялись груды свитков, склянки, медные чашки, тюки со странными травами, по углам вскрытые бочки с опилками, с потолка свисали голые клетки, цепи, на стенах канделябры с почти догоревшими свечами. На рабочем столе перегонный аппарат, шестерёнки, пара чернильниц и стопка пергамента.

      Старк взял один из закопчённых котлов и поставил его над горелкой. Простым заклинанием наполнил водой, а после вытащил из ниоткуда мешочек риса, кусок сливочного масла, и соль.

      — Доведение воды до кипения — это тоже часть преображения. Гляди как появляются на стенках первые пузырьки — так она меняет своё агрегатное состояние.

      Паркер заглянул в котёл, и тут его осенило. Простая мысль врезалась в голову. Всё встало на свои места.

      — Я понял! Мерлинова борода, это же так очевидно! — затем обернулся лицом к профессору и признался: — Я немного читал вашу биографию. Не сочтите за дерзость, просто… Там умолчали о том, где вы пропадали после выпуска из Хогвартса, но я всё понял.

      Большие карие глаза профессора стали похожи на тёмные омуты. Его зрачки расширились почти до самых краёв радужки. Рот приоткрылся, губы дрожали. Старка будто бы собирались вот-вот разоблачить в чём-то. И быть может… так оно и было.