Киарах остановился, напряжённо всматриваясь в небо, по которому промчалась стая птиц. Слишком быстро и беспорядочно, они как будто улетают от чего-то или кого-то, чего шаман не мог игнорировать. Животные всегда остро чувствуют опасность, лучше любого человека.

Заволновались лошади Братьев Бури, которых обвешали трофейными припасами.

Из-за скал далеко впереди выскочил саблезуб, едва обративший внимание на людей. Как птицы ранее боится, бежит. Мало что в холмах может испугать настолько свирепого хищника, и сталкиваться с этим чем-то Киарах не желал. Не сейчас.

— Ускоримся. Надо убраться отсюда, — шаман дал отмашку таким же напряжённым, как он, соклановцам и чуть отступил в сторону, не сводя взгляда с направления, откуда удирали животные.

Как бы он ни хотел избежать встречи с таинственной опасностью, не мог не гадать о её воплощении, не мог не строить меры противодействия. Уйти от неё подальше — однозначно. Но если она нагонит? Как будет лучше: остаться на открытой местности или добраться до какой-нибудь расселины или пещеры, чтобы переждать?

Размышления прервал разнёсшийся по скалам далёкий рёв. Совершенно незнакомый, ни Киарах, ни его соклановцы не знали, кто может так реветь… но знали норды. Вон, как заметались испуганными оленями, рванули вперёд быстрее Изгоев, едва не падая из-за верёвки, связывающей их в одну вереницу. Киарах жестом одёрнул воинов, собравшихся останавливать пленников, и скомандовал бежать с ними. Как бы он ни ненавидел нордов, но признавал одно — их воины не трусы. Но сейчас они напуганы чуть ли не до мокрых штанов. Они знают, кто ревёт, и неведомый зверь пробуждает в них инстинктивный животный страх.

Скверный знак. Сквернее испуганного зверья.

Они не успели.

Второй рёв раздался намного ближе, почти рядом. За несколько ударов сердца неведомый зверь сократил расстояние подобно сильнейшему ветру, как будто скалы ему не преграда. Огромная крылатая тень взмыла над скалами, до которых оставалось слишком далеко, и застыла в небе, пристально смотря на остолбеневших людей.

— Клянусь Талосом, дракон!.. — выдохнул кто-то из нордов.

Киарах сплюнул. Он слышал легенды об этих существах, но они же вымерли! Во имя старых богов, откуда взялась эта тварь?

Насмерть перепуганные лошади взбесились, вырвались, бросились прочь, едва не утащив за собой Изгоев, что их вели.

— Бежим! Бежим! — самый молодой воин, пацан, впервые вкусивший нордской крови только пару дней назад, запаниковал и бросился прочь. За ним рвануло ещё трое.

Взорвавшийся перед носами огненный шар заставил их остановиться.

— Вы дети Предела или трусы с жидкой кровью? Включите головы и откройте глаза — не успеете добежать! — рыкнул Киарах, не переставая краем глаза следить за драконом. Тот как будто специально позволял им разобраться друг с другом, не спешил нападать. — У нас два выхода: убьём или умрём. Я на своей земле не стану бежать даже от дракона!

Шаман выхватил меч, во второй руке разжигая свет магического оберега. Он боялся, признаться в том себе не было постыдно. Страх перед толком неизвестной опасной тварью естественен, его не будет только у полных идиотов. Но только трус позволит страху затопить мозг и метаться по его велению. Свой Киарах держал в узде и потому понимал: бег действительно бесполезен. Вокруг открытая местность, до скал далеко, дракон нагонит в мгновение ока.

Остаётся сразиться. Киарах яростно оскалился зависшей в небе ящерице, не собираясь сдаваться. Он сделает из этого большого черепа трофей, достойный богов!

— Верно говоришь, Вороний Сын, — рядом встал старый Борван, самый умелый и матёрый воин клана. Наконечник его стрелы указал на дракона. — Я с тобой, покажем этой ящерице, кто хозяева Предела!

Оскал Киараха стал шире, когда следом за Борваном его поддержали остальные сородичи. Норд или дракон — вообще плевать, любого, кто посягает на Предел, пожрёт непреклонная ярость Изгоев.

Драконий рёв разнёсся по округе, когда ящер сложил крылья и понёсся вниз, будто уловив изменившийся настрой людей. Изгои бросились врассыпную, чтобы не накрыло всех разом. Киарах едва успел махнуть трусливому пацану на пленников. Сейчас на них уже насрать, но если получится победить и не провалиться перед матерью, будет совсем отлично.

Для такой громадины дракон двигался очень быстро. Он стремительно летел к Изгоям, но Киараху казалось, что тварь не сводит с него своих змеиных глаз. Дракон достаточно умён, чтобы вычленить главного? Ха, так даже интереснее! Страх стремительно вытеснялся азартом, когда ящер приблизился, шаман встречал его уже не напряжённым злобным оскалом, но искренним и предвкушающим.

— Dir, JooRe! — громыхнул рокочущий голос. Дракон распахнул пасть. — YOL-TooR-Shul!

Земля дрогнула. Всё вокруг поглотило пламя.

Ближайшие воины мигом прыгнули за спину своего шамана, под защиту его магии. Киарах в напряжении заскрипел зубами, чувствуя, с каким трудом его оберег справляется с напором пламени. Даже магию матери сдержать было легче!..

Слышались вопли сгорающих заживо людей, не успевших уйти от огня. Скоро поток пламени иссяк. Над головой пронеслась крылатая тень, в которую градом летели стрелы и магия. Всё достигло цели, но не оставило даже царапины на чешуе. Для надежности Киарах послал в дракона быструю молнию и убедился: не берёт. Кровожадный азарт только возрос, взывая преодолеть неуязвимость врага и заставить истечь кровью. Глаза-то у него без чешуи, вот туда и надо метить!

— Сможешь пустить ему кровь раньше меня, а, Вороний Сын? — с весёлой кровожадностью прокричал Борван, не отрывая глаз от заложившего вираж дракона. В его руках темнел флакон яда, что щедро вылился на наконечник стрелы.

— Хочешь покрасоваться, старик? Посмотрим, чей удар будет первым, а чей последним! — Киарах убрал бесполезный меч, позволив магии течь через обе руки. Он вновь встретился взглядом с драконом и прищурился — эти змеиные глаза будут его.

Молния в ладони сменилась пламенем. Киарах пригнулся, чтобы забежать под далёкое драконье брюхо и ударить. Не по глазам, пока нет. Перепонки крыльев тоже не выглядят такими же неуязвимыми, как прочее тело. Если удастся заземлить летающее чудовище, дело пойдёт бодрее.

Пришлось пережить ещё несколько драконьих заходов, в которых ящер поливал Изгоев огнём, вынуждая их только прятаться за оберегами и бессильно кидаться снарядами в попытках попасть по слабым местам. Киараху пришлось присосаться к зелью магии, про себя чехвостя дракона — вот же умная тварь, а? Делает всё, чтобы не подставиться!

Не вечно длилась драконья вёрткость. Старик Борван сумел подловить ящера.

Стрела влетела в мягкую пасть дракона, заставляя поперхнуться новым смертоносным дыханием. Пользуясь моментом, Киарах бросился вперёд и запустил огненный шар в крыло прямо над своей головой. В яблочко! Сильнейший взрыв пламени проделал прореху в крыле, пусть недостаточную, чтобы лишить полёта, но достаточную, чтобы держаться в небе стало сложновато.

За шаманом иные сведущие в разрушительной магии вгрызлись в раненое крыло, безжалостными укусами стихий раздирая прореху до самого края. Дракон, тщетно махая здоровым крылом, пытался смягчить падение. От грубого приземления дрогнула земля.

— Добивай его, добивай! Что, ящерица, не такая грозная без неба? — весело хохотала Керра, пуская стрелу за стрелой со скоростью, что казалось, будто она вовсе не отводит руку к колчану.

На земле дракон бился в разы яростней, чем в небе. Он дышал огнём, ревел, бил хвостом и крыльями, щёлкал смертоносной пастью, в мгновение ока перекусив пополам неосторожного воина, подобравшегося слишком близко. Но именно здесь, на земле, шансы крылатого ящера и людей сравнялись. Изгои лезли на него, как на живую гору, стремясь добраться костяными клинками до слабых мест, дракон был похож на оживший взбешённый муравейник. Муравейник, которому каждый новый виток сопротивления давался сложнее. Яд на стреле был мощный, мать сама варила, человека убивает меньше, чем за минуту. Драконью громадину он брал дольше и не так эффективно. Но действовал.

Борван улучил момент, сумел запрыгнуть на драконью морду и вогнать топор в глаз.

Исполненный боли и ярости рёв разнёсся по округе. Дракон с новыми силами заметался, скидывая с себя Изгоев, давя самых нерасторопных, мотая головой, стремясь скинуть назойливого воина. Борван сорвался с морды, улетел прочь, не выпуская топора из рук. Дракон открыл пасть, чтобы дыхнуть вдогонку пламенем.

Киарах уже был рядом.

Прыжок! Рукой схватиться за венчающий нос шип, ногой оттолкнуться от губы, и птицей взлететь на драконью голову!

Изгой не сдержал предвкушающего смеха и азартного оскала в здоровый глаз дракона. Его кровь бурлила, жаждала битвы, убийства, пира на костях врага! Как же Киарах любил это чувство, этот боевой угар! Ещё сильнее любил упоение победой после сложной битвы, чувство превосходства над павшим врагом, демонстрация его всем, кто видит и нет! Пора взять свою победу и насладиться её вкусом!

Миновала лишь пара ударов бешено стучащего сердца, как Киарах вскочил на дракона и оседлал змеиную морду. Подался вперёд, вскидывая руку, по согнутым вороньей лапой пальцам пробежали электрические искры. Перед глазами — мягкая кровоточащая плоть, как у людей и зверей, не спрятанная непробиваемой природной бронёй. Совершенно беззащитная.

Неистовая, как неукротимые горные ветра, магия бурлила в каждой косточке, бежала по каждой вене, струилась через поры, жаждала вырваться на волю и беспощадной стихией пожрать всё вокруг. Непреклонная воля и сильный разум шамана подчинили бурлящую магию, чтобы направить в одну конкретную точку — ладонь напротив беззащитного мяса. И только тогда высвободить.

Мощь взбешённого, исполненного боли рёва заставила содрогнуться кости, всё естество, на что Изгой ответил злобным смехом и распахнул пальцы, усиливая электрический поток, через мягкую плоть выгрызающий драконий череп изнутри.

Рваные ревущие крики, беспорядочное метание, конвульсии — дракон умирал в бушующей агонии, круша всё вокруг себя. Киарах крепко вцепился в морду, не сбавляя напор магии, неумолимо добивая агонизирующее чудовище, которое зря вылезло из своих легенд в реальность.

Последний рывок. Массивная туша на миг застыла. И грузно повалилась на землю, затихнув навеки.

Не такой дракон оказался непобедимый.

Довольный Киарах позволил себе ослабить хватку и вновь уставился на глазницу. Молнии славно прожарили плоть, но кровь просачивалась через трещины обугленной корки. Дракон был могущественным хищником, превосходившим всех, кого Киарах убивал раньше. Интересно, какова на вкус кровь столь могучего создания? Наблюдая за алыми струйками, вытекающими из глазницы, Киарах испытывал острое желание подставить ладони, чтобы испить жизненный сок поверженного врага и утолить любопытство. Пришлось подавить стремление, напомнив себе про яд стрелы Борвана. Эту кровь лучше не пить.

С такой мыслью шаман спрыгнул с драконьей морды, но отходить не спешил. Крови не выпьет, так хотя бы вырвет зубы на трофеи.

— Первая кровь моя. Последняя твоя. Не сдаёшь позиций, отличный бой, Вороний Сын, — раздался хриплый смех Борвана.

Старик был потрёпан, горбился, держался за рёбра, но жив и крепко стоял на ногах. Не удивительно. Шрамов на теле Борвана было столь много, что даже он сам устал считать, сколько раз матёрый воин вставал на порог мира духов, уже не счесть. Но каждый раз с завидным упрямством, пусть не без помощи матери, возвращался к живым и снова поднимал топоры. Киарах был рад, что воин, вложивший в его руку меч и научивший им убивать, пережил и этот бой.

— Добыча, достойная самого Хирсина, старик. Дракон считал себя властителем неба, абсолютным убийцей бескрылой дичи, но сдох от неё извозившимся в земле червём, — Киарах бегло окинул взглядом своих людей, и его радость приутихла. Из двух с половиной десятков Изгоев в живых осталось семеро, остальные так или иначе убиты драконом. Не самая приятная весть, но смерть в бою с сильным врагом — хорошая смерть. Они теперь в объятьях богов. Выжившие же стали сильнее и грознее. Особенно те, кто сыграл ключевую роль в убийстве чудовища. Киарах вернул внимание дракону и хлопнул по недвижимому чешуйчатому носу. — Будет, чем похвастаться. Посмотрим, что его туша может нам дать, а?

Дракон и норды, воистину, ни клан, ни мать таких успехов не ждут. Тем слаще будет возвращение с трофеями. А ведь даже пленники уцелели все, юнцы отогнали их подальше, а дракон, видно, счёл связанную добычу скучной, чтобы на неё отвлекаться.

Шевеление под ладонью прервало радость шамана. Киарах напрягся, приготовился вновь бить дракона, не понимая, как после прожарки мозгов тот выжил, но…

Дракон был мёртв. Он не шевелился, он… растворялся? Чешуя тлела, истаивала, обращаясь ярким светом, быстро превратившим распластанный труп в подобие слепящего солнца. Киарах смотрел на это, не в силах оторваться, даже двинуться, попытаться отскочить подальше от непонятного явления, о чём кричал ему разум, но молчали инстинкты. Что-то внутри него отзывалось на распад дракона. Что-то, что держало на месте прочнее любых пут. Не страх, не чувство вообще. Киарах думал, что знает себя вдоль и поперёк, но он не мог понять, что с ним сейчас творится.

Когда сияние обратилось бесчисленными нитями белой энергии, Киарах не смог и дёрнуться. Лишь стиснул зубы, ожидая боли от впившихся в него нитей… которой не было. Только странное неприятное чувство, что в его шкуру пытаются запихать что-то большое, много больше, чем он есть сам.

Всё кончилось быстро. Плоть дракона испарилась, оставив голые кости и россыпь чешуек на земле. Повисла тишина, которую будто даже ветер боялся нарушать. Киарах не мигая смотрел на драконьи кости, ощущая себя кожаным бурдюком, который вот-вот лопнет от избытка воды, и пытался найти хоть какое-то объяснение хрени, что только что с ним произошла.

Ответ пришёл с неожиданной стороны.

— Ты поглотил его душу! — пленный командир Братьев Бури смотрел на шамана в шоке, неверии и величайшем отвращении, словно ступил голой ногой в кишащую червями падаль. — Обливион тебя побери! Чтобы Довакином оказался Изгой? Да хуже только талморец!..