Два чёрных крыла покровом тьмы закрывали серое небо. Внезапный снегопад кружил над курганом, словно сама природа выла яростный гимн тому, что вот-вот свершится. Мертвенным сиянием столп энергии врывался в небо, пронзал простор насквозь, уходил дальше, за пределы обычного мира. Огромный чёрный дракон, подле которого Фелсакуур и Мирмулнир казались жалкими ящерками, кружил над могилой собрата, пока два человека затаились за толстыми деревьями, одинаково поражаясь происходящему и, чего врать, пугаясь.

Киарах не сводил немигающего взгляда с чёрного дракона, обострив все свои чувства, всё восприятие. Это не просто дракон, нет, слишком могучая аура его окружает. Он что-то большее, чем дракон… но что? Инстинкты выли об опасности, о том, что это существо ему не по зубам, призывали бежать, чтобы выжить. Изгой сжал челюсти, давя такое непривычное, такое мерзкое для него чувство страха.

Дельфина за соседним деревом поймала его взгляд и кивнула. Что она хотела этим сказать, Киарах не понял. Выбросил мысли о бретонке и вжался в ствол, внимательно наблюдая за драконом. Сосредоточился, задвинул страх, вопящие инстинкты, застыл осторожным саблезубом, встретившим превосходящего хищника, старался не выдать себя неосторожным движением. Киарах пришёл к кургану за ответами, и он их получит.

— SLEN-TiiD-VO!

Пробирающий до костей Голос обрушился на курган. Во все стороны полетели комья земли. С потусторонним криком, больше походившим на скрежет, из могилы выполз скелет дракона, на глазах обраставший плотью и чешуёй цвета пасмурного неба, под которым возродился.

И всё это сотворил один больше-чем-дракон за короткий отрезок времени. Наблюдая за ним, за разговором драконов на их языке, из которого шаман понял от силы половину, Киарах вычленил одно слово, одно имя — Алдуин. Его изрекал Мирмулнир, обещая пожирание тем души Довакина.

Киарах с досадой и ясностью осознавал: от искомых ответов он получил песчинку. Да, он увидел, как и кем возрождаются драконы. Только он не был уверен, что сможет одолеть чёрного дракона даже с помощью нескольких кланов при поддержке ведьм и матриархов.

И вопрос о целях ящера остаётся открытым.

Киараху всё это не нравилось.

А потом пылающие красные глаза уставились прямо на него.

— FUL LOSei DOVahKiiN? Zu'u KORaaV NID NOL DOV DO HI.

Задвинутый инстинкт самосохранения снова поднял голову. Шаман глубоко вдохнул, взял себя в руки и сделал шаг из-за дерева, открыто встречая взгляд Алдуина. Он не побежит трусливым зайцем. Всё равно бесполезно будет. И пусть он не понял, что именно сказал ему дракон, понимал, что прятаться и игнорировать будет роковой ошибкой. Киарах старался не выдавать страха и напряжения, но оставался настороже, если кто-то из ящеров атакует. Он сам первым не будет, к мечу не тянулся, бурлящую магию усмирял. Дразнить превосходящего хищника Изгой не станет.

Под взглядом чёрного дракона он чувствовал себя дичью.

— Ты даже языка нашего не знаешь. Какая наглость — присвоить себе гордое имя DOVah, — чего бы Алдуин от Киараха не ждал, шаман понял — проверку не прошёл. Раздражение в раскатистом голосе дракона мешалось с презрением. Оправдываться Изгой не собирался, понимая, что сделает лишь хуже. Только молчал, смотрел, слушал и готовился к любому исходу. — SahLOKNir! KRii DaaR JooRE!

Взмах гигантских крыльев породил ветер, согнувший кусты и деревья, едва не снёсший в последний миг устоявшего человека. Алдуин улетал, забирая с собой неистовство инстинктов и порождённый им страх.

А вот теперь — к бою! Может, Киарах не понимал всей речи, но приказ на убийство узнал не по смыслу, так по тону!

Изгой оскалился, встречая взгляд названного Салокниром. Нет больше страха, лишь ярость и жажда крови, желание отплатить, отыграться на том, кого превосходящий хищник поставил выше того, в ком увидел лишь дичь. Оскорбление, которое смоет лишь кровь.

— FO-Krah-DiiN!

Волна мороза разбилась о затрещавший оберег. Сильнее морозного дыхания драугров. Киарах отступил к деревьям, услышав взмахи крыльев ящера — здесь, сейчас, когда нет толпы нордов на отвлечение или поддержки воинов клана, укрытие нужно, как никогда.

— Дай мне яд! — Дельфина возникла из ниоткуда и требовательно протянула руку. — Попробую его подстрелить.

Киарах не отводил внимательных глаз от кружащего в небе Салокнира. Казалось, дракон забыл про смертного, просто наслаждался небом и жизнью. Не глядя, шаман отдал Дельфине сразу две склянки своих лучших ядов. В голове родился план.

— Стреляй после моего Крика. Не знаю, смогу ли сбить, но время выиграю.

Пусть под рукой нет толпы, но есть Дельфина и новые силы, полученные от стариков и Мирмулнира. Их Киараху хватит. Без Алдуина добыча здесь лишь Салокнир. Оскал Изгоя стал шире и кровожаднее, на пальцах заплясали искры. Сегодня он сожрёт ещё одну драконью душу.

Салокнир упивался полётом, ветром, снегом, боем — жизнью. Дракон опускался и поднимался, извергал на кружившего подле деревьев Изгоя мороз от коротких плевков до полноценного дыхания. Киарах не жалел сил на защиту, внимательно следил за малейшим движением дракона, изучал его и ждал момент.

Да только дракон оказался умён, не думал о том, чтобы приземляться и даже просто сбавлять высоту. Не страх, не осторожность, но игра, демонстрация превосходства неба над землёй.

Киараху надоели эти салки. Он решил рискнуть, ударить, когда Салокнир пусть не опустится достаточно низко, но застынет для Крика. Внимательные глаза следили за каждым взмахом крыльев, дыхание было глубоким и размеренным, готовым обратиться могущественным Голосом по воле хозяина.

— FUS-RO-Dah!

— IiS-SLEN-NUS!

Два Крика столкнулись в небе. Безжалостная сила разметала плотный сгусток холода, половину загнала обратно в драконью глотку, вместе со своей силой заставив дёрнуться в воздухе, на удар сердца остановить крылья. Остальной мороз, ранее нацеленный на человека, Крик разметал по округе. Деревья и трава — всё, чего дыхание коснулось хоть краем — покрылись толстым слоем льда. Он же возник под ногами спрятавшегося за оберегом Изгоя, уронил на колени.

Отравленная стрела вонзилась Салокниру в подмышку. Не голова, брать будет долго. Да только секунды дезориентации ещё давали возможность для удара.

Плюнув на лёд, Киарах из коленопреклонного положения атаковал перепонки крыльев, не пожалел сил на магию. Салокнир упал на землю под собственный злой рёв и хриплый издевательский смех Изгоя.

Попытка растопить каток под ногами рассыпалась бессильными искрами — магия льда дракона оказалась крепче пламени шамана. Салокнира ударил его собственный крик, сковал льдом морду, лишил зрения, распалил ярость, и теперь ящер плевался морозом во все стороны. Сидеть на льду равно самоубийству. Горло раздирало крючьями, полный Крик сильно по нему ударил, но на одно Слово его ещё хватит. Оно станет последним на сегодня, оставит лишь с магией и мечом.

Сойдёт.

— FeiM!

Исчезновение окутало человека, защитило от любого воздействия внешнего мира. Атаки превратились в безвредные ветерки, лёд под ногами перестал быть проблемой. Киарах рванул прямо к трясущему обледеневшей мордой дракону. Увидел, как сразу две стрелы метко вошли в тонкую чешую у основания крыла.

Киарах скользнул к драконьему пузу, со всей силы ударил молниями по ранкам от стрел, терзая плоть, заставляя дракона дёргаться, реветь, больше двигаться и разгонять отравленную кровь, быстрее гоня к сердцу.

Удар крыла, уйти шаман не успел. Сцепил зубы, ощутив боль в рёбрах. Проигнорировал, вцепился в ударившую его конечность голодным саблезубом и рывком подтянулся, быстрее перебрался на спину. Чего плясать под пузом, лучше добьёт сверху, пусть Салокнир попробует достать человека отсюда!

Азартно скалясь, Киарах свесился, прицелился и сотворил электрическую стену под раненым крылом, позволяя юрким молниям самим лупить по ранам.

Быстро дракон начал слабеть. Дельфина не жалела ни яда, ни стрел, тоже ускоряла его участь, ловко прячась от слепых атак за деревьями и камнями.

Салокнир бессильно распластался по земле. Киарах пробежал по шее, встал на нос, уставился на лёд над змеиными глазами. Ящер возродился лишь для того, чтобы стать добычей, кормом. Салокнир в последний раз дёрнулся в тщетной попытке что-то сделать и застыл. Теперь точно навсегда.

Киарах, едва смотря на начавшего таять ящера, сел прямо на край кургана и потёр горло. Его как будто перетирали камнями изнутри, в лёгких кололо. Чем длиннее Крик, тем сильнее бьёт по смертному телу, не способному переносить Голос, как это могут драконы. Киарах знал, что потребуется немало времени, чтобы добиться хотя бы того, чтобы Кричать чаще, но на сегодня он свои возможности исчерпал.

Нити драконьей души впились под кожу, заполнили едва опустевшую грудную клетку и знакомо навалились на стрельнувшие болью рёбра. Киарах даже не поморщился. Неприятно, но за недели с Мирмулниром уже привык. Ради силы и знаний, которыми станет дракон, легко терпеть.

Шаман прислушался к себе, ощупал грудь. Похоже, только трещины, ничего серьёзного. Остатков магии как раз хватит, чтобы залечить рёбра. Ладонь легла на грудь, целительная сила родниковой водой полилась на болящие кости, унося боль и её источник.

— Проклятье, ничего не прояснилось! Этот огромный чёрный дракон совсем не то, что я ждала увидеть, — Дельфина встала рядом и с раздражением уставилась на курган. — Не знаю, что это было, но мы всё ещё бродим впотьмах и должны выяснить, кто за этим стоит…

Киарах насмешливо фыркнул, не отрываясь от лечения. Дельфина пытается всё усложнить и идти извилистым путём, хотя Изгой считал, что всё на поверхности. Он встретил требовательный взгляд Клинка, от которой не ускользнула его реакция, и теперь она ждала объяснений. Давать их не хотелось, пусть женщина включает голову и доходит сама, но Киарах хотел узнать кое-что. Потому, когда покончил с рёбрами, глотнул лечебного зелья. Терзаемое болью горло свело спазмом и также быстро отпустило, заставив шамана скривиться — как и раньше, не особо помогло. Но хоть говорить сможет.

— Когда появились драконы? — прохрипел он.

— Какое это имеет отношение к моему вопросу? — ответом раздражённой Дельфине стал не менее раздражённый взгляд. Киарах всем видом показал, что без своего ответа ничего больше не скажет. Женщина закатила глаза и фыркнула рассерженной кошкой. — Проклятый упрямец! Хорошо, это было почти четыре месяца назад, когда сгорел Хелген. Теперь говори, до чего додумался.

Изгой ткнул на кости Салокнира, затем на курган и под конец в небо.

— Тратит много сил. На все могилы уйдут годы.

Это было единственное и самое очевидное объяснение тому, почему Алдуин за столько времени воскресил сородичей только вдоль восточных гор. Кем бы он ни был, даже ему полноценное возвращение другого к жизни даётся дорого. Это значит, что есть время понять, что он такое и чего хочет. До Предела очередь дойдёт не скоро, Киарах считал, что успеет придумать, как быть с Алдуином, если тот начнёт вредить его земле и народу.

— Новость, конечно, хорошая, но не объясняет, кто стоит за этим чёрным драконом. Пока Талмор — наш главный подозреваемый…

— Ты просто хочешь обвинить своих эльфов, — Киарах закатил глаза, чувствуя желание посмеяться с предположения Дельфины. Связи между драконами и эльфами вообще никакой. — За ним никто не может стоять. Эльфы ему жуки под лапой.

Только бретонка уже упёрлась в свою новую идею и не желала с неё слезать.

— Они вполне могли сговориться. Но даже, если нет, Талмор умеет раскапывать информацию, если кто-то знает что-то о драконах, то только они. Мы должны пойти и узнать всё, что они смогли собрать.

Киарах глотнул ещё зелья. Спор с Дельфиной здорово давил на перетруженные связки. Сварливая карга всё понимала и пользовалась тем, что Изгой говорит через силу, не может размениваться на длинные речи.

— Я никому ничего не должен. Возись с эльфами, раз хочешь. Я продолжу охоту на драконов.

— Ты даже не выслушал моих идей. Ты же сам хотел разобраться в загадке воскрешения драконов, с чего вдруг передумал?

— Вот ответ, — палец снова ткнул на курган и в небо. — Не верю, что эльфы знают.

— Ты даже не попытался выяснить. Просто… Киарах, давай хотя бы попытаемся. Просто выслушай, что я придумала, ладно? Драконов ты не выследишь, этот курган был последним из отмеченных, нам всё равно придётся возвращаться в Ривервуд, уверена, Фаренгар уже всё расшифровал и выслал мне копию.

С последним Киарах поспорить не мог, без карты могил он будет метаться слепым котёнком и проглядит свою добычу. Только ему не нравилась настойчивость Дельфины, которая тоже превратилась в слепого котёнка и тыкается наугад в попытках уцепиться за ниточки к разгадке тайны драконов. Её зацикленность на эльфах понятна, но глупа. Киарах сам ненавидит нордов, но даже не думает винить их в делах Алдуина, ведь понимает, что связи нет.

Сейчас спорить дальше шаман не хотел, не с его горлом. Просто отмахнулся, решив дойти с Клинком до Ривервуда и забрать карту. А дальше пусть Дельфина делает что хочет, если не слезет с темы эльфов, он пойдёт своей дорогой.

Бретонка воспряла духом, ошибочно приняв равнодушие за согласие.

— Прекрасно, я рада, что ты понял. Мне надо в Виндхельм, отправлю несколько писем, когда вернёмся в Ривервуд, ответы уже придут. Тогда я пойму, возможно ли осуществить мои задумки, и просвещу в них тебя. Давай, хватит рассиживаться, если поспешим, успеем до закрытия ворот. Хотя нет, — Дельфина с сомнением посмотрела на татуировки Изгоя. — Лучше иди в Ривервуд и жди меня там. Тебе опасно появляться в Виндхельме.

Но Киарах уже подобрался учуявшим добычу саблезубом, поднялся на ноги и растянул губы в предвкушающем оскале.

— Нет. Я иду с тобой в город Ульфрика.