Если Вайтран вызывал тревогу и чувство запертого в большой каменной клетке зверя, то Виндхельм усиливал его вдвойне. Здесь было сердце абсолютного владычества нордов. Сердце синих цветов Ульфрика Буревестника. Ненавистных врагов. Когтистой добычи, в одну клетку к которой забрёл хищник. Пока — только будущей.

Попасть в город было легко. Одно зелье невидимости, одна бретонка, задержавшаяся в открытой малой дверце створки ворот, и готово. Эта самая бретонка сейчас вцепилась в локоть настороженно озирающегося Киараха и бросила:

— Не отходи от меня ни на шаг и не открывай рта. Как найду подходящую таверну, сиди там и жди меня, без самодеятельности.

Изгой вырвал локоть из сильной хватки и резанул Дельфину льдом взгляда из-под капюшона.

— Ты забываешься, Дельфина. Я уже говорил: ты не мой матриарх, чтобы приказывать. Не смей думать, что сможешь посадить меня под замок, и я здесь не для того, чтобы таскаться за тобой ручной собачонкой, — голос почти пришёл в порядок. Громко говорить было сложно, но длинные речи вновь давались. Отчитав Дельфину, Киарах, тем не менее, сбавил злобу тона и, убедившись, что вокруг нет лишних ушей, добавил: — Выдохни, инстинкт самосохранения я не терял. Я пришёл смотреть и слушать. Я раскрашу эти серые камни нордской кровью потом, во главе своих сородичей. Не сегодня.

Пусть Клинок своими ушами услышит его намерение вести себя тихо. А то они так до рассвета могут проспорить.

— Не могу сказать, что ты меня успокоил. Как будто Скайриму мало бед, так ты собираешься добавить хаоса, — с губ Дельфины сорвался усталый выдох, рука провела по скрытому капюшоном лицу. — Спасибо хоть, что не сегодня.

— Почему меня должен волновать покой Скайрима?

Киарах двинулся было вперёд, но Дельфина его перехватила и потащила на поиски таверны, в которой можно бросить вещи и поспать. Когда она закончит со своими письмами, ворота уже закроют на ночь, которую придётся провести в стенах. Изгою было плевать, он спать в сердце власти Ульфрика не собирался. Ночь он хотел потратить на исследование города и, пусть не знал, что именно может найти, считал, что любые крохи знания жизни врага будут полезны.

Сначала Дельфина вышла к какой-то таверне недалеко от ворот и о чём-то вполголоса говорила со стоявшей на крыльце нордкой, после чего пошла куда-то вглубь каменного лабиринта домов и стен. Как она сказала — в Квартал Серых, где под властью нордов живут тёмные эльфы. Нордов там меньше, чем в остальном городе.

Место это оказалось неприятным даже по меркам непривередливого Изгоя. Узкие улочки, в которых не размахнёшься нормально мечом. Ветхие деревянные хибары, которые, кажется, развалятся от дуновения ветра. Мрачные редкие прохожие и несколько оборванных тощих нищих, жмущихся по тёмным углам и провожающих двух людей взглядами злых за вторжение зверей. Что примечательно — все данмеры, ни одного человека.

А ещё провонявший бессильной злобой и отчаянием воздух.

Киараху блевать хотелось от этого места. Вот оно — истинное лицо власти нордов.

— Что, тоже явились посмеяться над нами? — зашипел один из данмеров в ответ на слишком долгий взгляд Киараха. Эльф сделал шаг вперёд, сжал кулаки. — Давай, попробуй, и я тебе морду набью, плевать на стражу!

— Нам не нужны неприятности, — спешно вставила Дельфина и настойчиво дёрнула Киараха за рукав. — Мы уже уходим. Слышишь?

Тот отмахнулся от неё, сделал шаг к эльфу.

— Смеяться над твоим народом для меня то же, что смеяться над своим. Остынь, данмер. Я не несу вреда тебе и твоим сородичам, — подумав, Киарах приспустил скрывающую лицо маску. — Это норды вас так заставляют жить?

Вопрос с очевидным ответом, но который шаман хотел услышать своими ушами. С того момента, как ступил в Квартал Серых, его не оставляла одна навязчивая и очень мерзкая мысль…

Данмер с подозрением прищурился. Не убедили его мирные слова.

— Сам-то как думаешь? Разуй глаза, смотри, как гостеприимные норды помогают потерявшим дом тёмным эльфам, загнав в эту на помойку. Странные вопросы задаёшь, н’вах.

Как бы эльф Киараха не обозвал, это было какое-то оскорбление. Но шаман даже не испытал желания содрать с данмера лицо за такое. На затравленного зверя нет смысла злиться.

— Просто смотрю на вас, и вижу, как мой народ живёт под нордской властью в Маркарте. Поганая картина. Расскажи мне больше.

Данмер как-то странно посмотрел на Киараха. Не он один, пара других гревших уши эльфов тоже, как и Дельфина. Повернув голову к ней, шаман тихо сказал:

— Иди по своим делам, пока успеваешь. Я буду здесь. Если что, найду тебя сам.

— Надеюсь, это мне не выйдет боком. Я постараюсь разобраться поскорее, а ты за это время постарайся ничего не натворить. И не уходи далеко, слышишь?

Ничего обещать Киарах не стал. Утратил интерес к ушедшей женщине и запустил руку в рюкзак, откуда выудил горсть золотых. Ошарашенный данмер на рефлексах схватил впихнутые ему под нос деньги. Изгой понятия не имел, сколько там было, но ему плевать. Всё равно почти не пользуется этим золотом, всё для жизни берёт от природы.

— У меня много причин ненавидеть нордов, и я хочу получить больше. Я тебе золото, ты мне рассказ. Можешь начинать.

— …клянусь Азурой, ты псих. Выкидываешь кучу денег нищему, чтобы он пожаловался на жизнь? Ха, меня всё устраивает!

Золото исчезло, будто его не было, а данмер начал заливаться соловьём. Киарах внимательно слушал каждое слово, запоминал и чувствовал, как растёт и без того жгучая ненависть к нордам, в чей костёр летели дрова гнева. Шаману было всё равно, как плохо живут тёмные эльфы, как норды плюют на их проблемы и валят вину за собственные.

Только слишком легко представить на месте данмеров Виндхельма предельцев Маркарта. Да, что-то Киарах знал и так, сбегавшие из города в холмы рассказывали, не скрывали ненависти и обиды на нордский произвол. Они нашли в себе силы перестать его терпеть. Но оставались те, кто позволял чужакам мешать себя с дерьмом. Шаман привык считать слабыми тех своих сородичей, что сидят в каменных стенах Маркарта и позволяют нордам вытирать о себя ноги. Изгои хотя бы сохранили гордость, хотя бы сражаются за свою землю, свой народ, своё прошлое, своё будущее. А эти что?

Но в их жилах всё равно кровь Предела. Та самая кровь, которую норды старательно мешают с дерьмом. Раньше Киараху особо не было дела до осёдлых сородичей, но сегодня они стали ещё одной причиной, по которой он должен уничтожить власть нордов в Пределе. Вопрос не только свободы и мести, но и принципа.

Пьяные вопли, полные оскорблений в адрес данмеров, разнеслись по кривым улочкам. К удивлению Киараха нищие поспешили расползтись по самым тёмным углам.

— Ты хотел набить мне морду. Куда делась твоя храбрость сейчас, данмер?

Красные глаза сверкнули в темноте трущоб злыми углями.

— Просто ты залётный н’вах. А если мы хоть пальцем тронем этого ублюдка, вся стража Виндхельма устроит на нас облаву, и срать они хотели, кто виновен, всех подряд повяжут. Это Рольф Каменный Кулак, брат хускарла Ульфрика, что б ты знал. Каждую ночь тут ходит и орёт.

На лице Киараха поселился исполненный жажды крови оскал. После рассказа эльфа он хотел размотать какие-нибудь нордские кишки, и появление именно этого норда всё равно, что подарок богов.

Эльф растворился во тьме переулка, оставив Киараха смотреть в сторону приближающихся воплей. Изгой натянул маску обратно и тоже шагнул в переулок, но не убегать, а затаиться, наблюдать. Вскоре увидел свою добычу — щуплый норд в нелепой шапке вилял по узкой улочке с бутылкой в обнимку.

Тенью Киарах выскользнул из укрытия и подобрался к норду со спины. Тот и трезвым бы его не засёк, сейчас так тем более. Такого прирезал бы и едва вставший на ноги сопляк. Изгой не собирался, не сейчас. Это будет слишком просто и бессмысленно, лишь, как тот данмер говорил, подумают на эльфов.

Киарах хотел оставить послание для Ульфрика. Напомнить про Изгоев. Пообещать грядущую месть. Поэтому брат ярлова хускарла станет этим посланием, и ни у кого не будет сомнений в том, чья рука его оставила.

Рука легла на спину норда. Магия, мягкая, опутывающая, дурманящая потекла в тело с чужих пальцев. Киарах не был силён в одурачивании чужого разума, мог разве что испугать и успокоить зверя или слабовольного человека, иногда добавить храбрости воину, что сам того желает. Внушить доверие озлобленному человеку он бы не смог и в лучшей форме, не то, что с подточенными Салокниром силами. Только и разум Рольфа не был силён, он затуманен алкоголем и затуплён, лёгкая добыча даже для плохого в иллюзиях Киараха.

— Ты ещё кто? — пьяно икнул норд. Без агрессии — чары подействовали. — Не помню тебя… ты здесь тоже, чтобы высказать этим серым, кто они такие?

— Выпить хочешь? У меня есть отличное пойло, — вкрадчиво сказал Киарах и ненавязчиво подтолкнул Рольфа туда, откуда тот пришёл. — Не здесь. Покажи какое-нибудь тихое место, но под открытым небом. Такое, чтобы там никого не было. Не хочу делиться с другими.

Одурманенный пьяный разум не уловил подвоха, не учуял лжи и угрозы. Рольф с довольными комментариями потрусил по улочкам помойной шавкой, которую поманили свежим мясом. Киарах, с предвкушением скалящийся под маской, незримой тенью ступал следом, то и дело касаясь спины норда, обновляя чары. Он чувствовал на себе взгляды алых углей и был спокоен. Знал, что данмеры не будут лезть в дела этого норда. Не будут мешать.

Пьяный норд свободно прошёл через добрую половину города, никем не остановленный. Лишь пара стражников насмешливо прокричали вслед пить поменьше. Изгоя, державшегося в тенях, они не заметили, он не позволил.

Когда шаман увидел, что пьяный разум Рольфа не придумал места лучше кладбища, захотел расхохотаться. Воистину, это замечательное место для послания! Здесь быстро найдут его, немо говорящего мертвеца среди безмолвных покойников.

Только место уже было занято. Имперец выглядел бы обычным осёдлым неженкой, не потроши он какую-то нордку. Засёк чужаков, напрягся вспугнутым на охоте зверем, ощерился кривым острым ножичком.

— Нордов режешь? Хорошее дело, — хрипло хохотнул Киарах, чувствуя веселье от того, что видел в городе Ульфрика. Ярл, небось, сейчас сладко спит, не ведая, что в сердце его города вовсю льётся кровь его сородичей. Изгой крепко схватил Рольфа, который собрался было пойти с бутылкой наперевес на имперца, скрутил руки, закрыл рот и повалил на примеченную могильную плиту. — Не глупи, я тебя убью быстрее, чем добежишь. Я здесь, чтобы тоже убить норда.

Край глаза внимательно следил за имперцем. Рука запихнула в рот Рольфа бесовский гриб, следом собачий корень. Не такие чистые и сильные, как сваренный яд, но их хватит, чтобы обездвижить будущего мертвеца. Норд дёрнулся, пьяный дурман ушёл из глаз, сменился страхом, но тело уже не слушалось. Парализованное и слабеющее от ядовитых растений, оно обмякло на чужой могиле.

— Я тебя не видел, ты меня тоже, — предложил имперец, не менее внимательно следивший за манипуляциями над Рольфом.

Киарах на то кивнул, магией проверил живых поблизости. Никого, кроме тех, кто на глазах. Отлично. В руке возник ритуальный кинжал. Имперец подхватил свою мёртвую добычу и поспешил растворится в ночи.

Боль в глазах норда стала неисчерпаемой, когда костяной кинжал вошёл в живот и медленно разрезал. Мог бы Рольф орать, визжал бы во всю глотку, да только говорить сейчас могли лишь его глаза. Киарах действовал быстро, но без спешки. Разрезал выпирающее от алкоголя пузо вдоль и поперёк.

Кровь рекой лилась из тела. Изо рта Рольфа толчками вытекала вызванная ядовитыми растениями кровавая рвота. Норд не мог ни сплюнуть, ни проглотить, он захлёбывался, вместе с потерей крови падая в объятия быстрой и мучительной смерти.

Киарах изменил положение уже мертвеца, усадил на колени, позволил вывалиться кишкам полностью. Их Изгой начал наматывать на руки норда и на держатель факела чуть выше и в стороне. Теперь тело не упадёт.

Ладонь погрузилась в кровь и провела на стене над Рольфом снизу вверх и в сторону. Погрузилась ещё раз, повторила движение в другую сторону. Кровавый череп козла. Символ истинных хозяев Предела.

Подумав, Киарах решил расстаться с кинжалом. Не ритуальным, обычным, но тоже из кости и плосок кожи, как всё прочее оружие Изгоев. Клинок вошёл в раскрытый рот, пробил мягкое горло, так там и остался. Шаман запрокинул нордскую голову, чтобы выставить рукоять напоказ. Дополнительный знак для самых тупых.

Небрежно очищая руки снегом, Киарах позволил себе полюбоваться своим творением. Кровь и смерть, угроза и обещание. Нет двойного значения и быть не может. Ульфрик поймёт, его шавки тоже. Пусть в их сердцах поселится ужас, когда они найдут гибельное послание в сердце своего города, что считают неприступным.

Изгой жалел лишь о том, что не сможет полюбоваться перекошенными рожами нордов. Лучше ему поскорее убраться из города. Дельфина уже должна была отправить птицами все свои письма.

Магия привела Киараха к Дельфине вернее любых слов и дорог. Клинок разъяренным зверем металась по залу данмерской таверны, которую эльфы звали каким-то клубом. Стоило Изгою возникнуть на пороге, бретонка не замедлила на него накинуться.

— Где тебя носило? Я ясно тебе сказала не уходить далеко!

— Там, где счёл нужным, — Киарах склонился к Дельфине и тихо сказал: — Мы уходим. Быстро.

К своей чести Дельфина не встала камнем в недоумении, глупых вопросах и протестах. Взглянула в довольное татуированные лицо, всё поняла, помрачнела грозовой тучей, но подхватила рюкзак из-под стола и шагнула к выходу. Только остановилась, схватила Киараха за руку, на которой оставались следы небрежно оттёртой крови.

— Что ты натворил?

Киарах коротко хохотнул, уводя Клинка наружу.

— Оставил послание для Ульфрика. Доходчивое. Уходим, пока стража не забегала по всему городу.

— Во имя богов, я оставила тебя всего на час! Ты обещал мне не создавать проблем!

Теперь уже Дельфина повела. Разъярённой медведицей рванула по улочке, властным злым криком отпугнула пару поздних прохожих.

Киарах пристроился рядом, внимательно смотря по сторонам.

— Я обещал лишь не устраивать бойню. Один норд не бойня.

— Не должно было быть даже его! Сбавь шаг. Не привлекаем внимания, с воротами я разберусь, а ты стой молча и не делай хуже.

Здесь Киараху пришлось уступить. В городах в общении с оседлыми Дельфина понимала и делала лучше него. Они ровным шагом дошли до ворот, в которые ранее ступили в сумерках, и Дельфина принялась за уговоры стражника. В ход шли слова, шло золото и, казалось, всё получится, как из переплетения улочек вылетел ещё один стражник, чье дыхание с хрипом вырывалось изо рта.

— Чего творишь?! Никого не впускать и не выпускать! На кладбище кто-то растянул на кишках Каменного Кулака!

— Галмара?! — стражник ворот подавился воздухом.

— Рольфа, дебил, Галмара хрен возьмёшь! А эти что, хотят удрать из города? Вяжи и в казематы!

Киарах уже чуял новую нордскую кровь и выхватил меч быстрее стражников. Но Дельфина опередила даже его. Плавно вылетевший из ножен клинок рассёк стражнику горло. Рывок порывом ветра, второй взмах, второй труп.

— Мы с тобой ещё поговорим! — прошипела бретонка, шаря по карманам стража ворот. В руке звякнула связка ключей. — После того, как я выведу тебя из города, ты в деталях расскажешь, что ударило в твою дикую голову! Шевелись, нам придётся красть лошадей, чтобы успеть оторваться от погони, а её пошлют!

Киарах на злые упрёки лишь фыркнул. Он действовал обдуманно и с конкретной целью и сделает что-то подобное снова, если увидит возможность. Он всегда будет делать то, что сочтёт нужным. На недовольство Дельфины плевать, пусть орёт и возмущается, сколько хочет, но навешенные ей же самой цепи клятвы и долга не позволят ей ничего сделать.

Чтобы остановить Драконорожденного Изгоя Клинку придётся разорвать дающие цель жизни оковы обетов.