Вечный перестук кирок, стихающий лишь на ночь, уже вызывал у Киараха зубовный скрежет и желание содрать с кого-нибудь кожу. Третьи сутки, как он согласился последовать невысказанному плану Маданаха. Он ждёт третьи сутки, отмеряемые стуком стражника по решётке на отбой и подъём. И третьи сутки чувствует, как ухудшается состояние. Тело терзает проклятое благословение Намиры. Обычной еде его не утолить, особенно тем крохам бурды, что вчера выдавали стражники. Такая даже обычный голод толком не уймёт, а тот в свою очередь усиливает голод по плоти. Разум затмевало желание вцепиться в чей-нибудь бок, выдрать свежие куски мяса и напиться кровью…

Рядом упала кирка. На полу расселся человек, на которого Киарах лишь покосился. Когда он только заглянул в этот тоннель, меньше всего ждал увидеть знакомую рожу своего соклановца. Когда Дуах пропал, решили, что его пожрал какой-нибудь хищник, а он, оказывается, нордам попался.

— Паршиво выглядишь, — заявил тот, вглядываясь Киараху в лицо. Рука его касалась рубахи из грубой мешковины, что-то сжимая. — Когда матриарх вспорола тебе брюхо, ты и то бодрее был. А тут всего лишь в тюрьме сидишь.

— Знаю, — огрызнулся Киарах, тоже вспомнив тот случай. Матери надоело смотреть на его неудачи в постижении целительной магии, и она ускорила прогресс своими когтями… — Пришёл сказать очевидное?

— Просто в толк не могу взять, как Сидна могла подкосить тебя так быстро. Болеешь, что ли? Я-то всегда думал, что заразе тебя не взять, — Дуах продолжал пялиться в ожидании ответа, которого Киарах давать не желал. Поняв, что ничего не добьётся, бывший охотник выдохнул и медленно достал из-за пазухи мелкую бутылочку. — Вот, возьми. Предлагаю только по старой дружбе. Когда становится совсем хреново, спасает только скума.

Киарах скривился и сплюнул. Он раньше про скуму только слышал, но в Сидне успел насмотреться. Некоторые каторжники меняют её на что-то полезное, иные присасываются к ней и превращаются в жалких разомлевших слизней, а заодно впадают в зависимость. Лучше бы кирками себе черепа проломили.

— Не смей пихать мне эту дрянь. Я не пожертвую ясностью ума ради короткого облегчения.

— Это там ты мог дорожить этой ясностью, а здесь она нахрен не сдалась. Маши киркой или сдохни — всё, что от тебя надо, — скума скрылась за пазухой у Дуаха, а сам он прижался затылком к холодному камню и закрыл глаза. — Моё дело предложить. Не хочешь, мне больше достанется.

Киарах скрежетнул зубами. Смотреть противно, во что эта дыра превратила человека, с которым он вместе рос. Хотя в Сидне почти все, как Дуах. Шаман уже насмотрелся и даже рад, что не скатится до такого состояния. Он либо прорвётся на свободу, либо сдохнет. Голод его доконает, и, если Киарах не проложит дорогу наружу нордской кровью, эти самые норды его и прикончат. На простые убийства среди каторжников им плевать, но если трупы понадкусывают — прирежут. Бывало, Урацен рассказывал.

Выдержки хватит на пару дней самое большее. Если Маданах не доделает свои дела в этот срок, Киарах выйдет своим способом. Не ждал он, что благословение Королевы Духов так по нему ударит.

Раздались тихие шаги третьего человека.

— Тебя зовёт Маданах.

Наконец-то.

Киарах поднялся на ноги и прошёл мимо Морвена, желая выслушать, что надумал Король в лохмотьях, а если не надумал, то поставить в известность о своих планах. Подыхать в Сидне шаман не согласен.

Слуга мёртвого Непуса тихо следовал позади, но в центре не свернул с Киарахом к решётке, а поспешил в противоположный тоннель. В этот раз Боркул впустил без вопросов, только с удивлением посмотрел Киараху в лицо. Комментарий о хреновом виде шаман проигнорировал.

— Вот и ты, — Маданах впрямь ждал его. Встретил стоя, словно вот-вот собирался сойти с места и направиться по делам. К свободе — на то Киарах надеялся. Больно предвкушающее лицо было у короля, но настрой его омрачился, стоило рассмотреть шамана внимательней. — Действительно плохо выглядишь. Когда ты успел заболеть?

— Это не болезнь. Обратная сторона благословения Намиры. Я быстро приду в порядок, когда выйду из этой дыры, — отмахнулся Киарах, не мигая смотря на Маданаха и давя мысли о том, что тот выглядит мясистее прочих костлявых каторжников. Само собой — жрать больше раза в неделю. — Надеюсь, ты позвал меня за этим. Я не стану ждать больше ещё двух дней.

— Нет, столько не понадобится. Мы выдвинемся, как только Морвен закончит с моим поручением. Пора, наконец, покинуть Сидну и вернуться в холмы. Я позвал тебя, чтобы убедиться, что ты выдержишь побег. Мне доложили о твоём состоянии, но я не ждал, что всё так скверно. Бери эти зелья. Ты нужен мне живым и способным сражаться.

И впрямь на столе у Маданаха стояло несколько флаконов. Киарах не стал отказываться и откупорил, чтобы на запах определить лечебное, на выносливость и от болезней. Выпил первые два. Голод не отступил, но малость ослаб и перестал так давить на мозги.

Чудно, что Маданах их вообще достал, вряд ли норды готовы настолько расщедриться даже для цепного пса. Небось, принесли те уши, благодаря которым Маданах так быстро узнавал новости из города. Воспользовались каким-то путём в обход нордов, не иначе.

— Я бы и так не развалился по дороге, не какая-то там рохля. Но — спасибо.

В ответ получил хмыканье. Маданах отошёл к кровати и поднял прислонённую к ней кирку, резво засунул за пояс.

— Теперь, пока есть немного времени, я бы хотел задать тебе вопрос. Как ты собирался выходить из Сидны своими методами? Ты не настолько глуп, чтобы делать ставку на свою неуловимую бретонку.

Что Маданах успел расспросить Морвена, Киараха не удивило. Шаман прислонился к стене у прохода и прищурился в ответ на интерес короля. Особого секрета из своей драконьей крови он не делал, и Маданах быстро о ней узнает, ведь шаман не собирался оставлять его без присмотра. И сейчас таиться не думал, но без подробных объяснений. Их можно дать потом.

— Ты знаешь, как Ульфрик вошёл в город. Вот, как я собирался выйти.

Это стоило сказать хотя бы ради того, чтобы полюбоваться на вытянувшееся лицо Маданаха. С удивлением тот справился быстро, но в глазах сверкнула сталь подозрительности.

— Вот как? Похоже, наш разговор на свободе будет куда длиннее, чем я думал. Но пока…

Маданах повернулся к тоннелю, из которого вышел Морвен. За верёвку пояса у него была засунута окровавленная заточка.

— Грисвар мёртв.

— Хорошо. Идите за мной, пора рассказать всем вам о моих планах.

Вышел Маданах уже к собравшимся в центре Изгоям. Убийство Грисвара стало для них знаком, вестником желанных перемен. Даже чужекровные каторжники по воле любопытства выглядывали из тоннелей, но старались не приближаться к предельцам. Всякие в последних были, как настоящие Изгои, так и ложно обвинённые нордами оседлые. Эти примкнули к сородичам уже в Сидне, не ради Предела, а ради банального выживания. Чего оседлые стоят на самом деле, покажут холмы. В Маркарт им дорога всё равно закрыта.

— Это был твой план? — тихо спросил Морвен, вместе с Киарахом остававшийся в тени тоннеля. Они оба отсюда слушали Маданаха, призывавшего собратьев встать и рваться на волю, бороться.

— Нет. Но так даже лучше.

На лице непусового слуги все эти дни царило мрачное выражение, от чего-то усилившееся после новостей о скорой свободе.

— Если бы он только дал нам намёк… тогда Уэйл и Тинан тоже рискнули бы пойти в тюрьму. Уэйл встретила бы Урацена и бежала с ним… он её отец, ты знал?

Маданах тем временем как раз говорил о пути наверх через двемерские руины Маркарта. Киарах бросил взгляд на решётку в тоннеле — заприметил ещё в первый раз, но чтобы это и был выход на свободу?..

— Прошлое не изменить, каждый из вас сделал свой выбор, — бросил он Морвену, заметив, что тот ждёт хоть какого-то ответа. — За то, что не стали доверяться мне, кого впервые увидели, я их не виню. Ещё многие умрут в борьбе, такова наша жизнь. Но ты пока не в их числе — помни об этом.

Маданах как раз закончил говорить. Когда под сводами шахты грянуло многочисленное «Предел принадлежит Изгоям!», Киарах довольно улыбнулся. Довольно крови Предела загнивать в нордской тюрьме. Она рвётся прочь, на волю, чтобы вскипеть пожаром борьбы и прокатиться по тварям, наложившим лапу на чужое. Они сотрут нордскую власть в пыль.

Вот ведь ирония — начало нового восстания зарождается именно в нордской тюрьме.

— Кстати, хотел сказать тебе ещё кое-что, — Маданах поманил Киараха прямо за собой к решётке. Вставил в замок старый ключ. — Рядом с выходом тебя ждёт небольшой подарок, думаю, ты оценишь. А теперь пошли, об остальном поговорим, когда вырвемся в холмы.

Тенью Киарах ступал за возглавлявшим побег Маданахом. Как должно восставшему из пепла вождю вождей, он вёл своих людей за собой, указывал дорогу, первым готов вгрызться во врага. Больше не раб серебра и крови. Король.

Что же, на воле окончательно станет ясно, насколько достоин Маданах вести свой народ дальше, или Сидна неизлечимо изранила его дух. Борьба всё расставит по местам для него, для Киараха, для всех остальных.

Извилистая не пропускавшая больше двоих за раз кишка тоннеля кончилась, но Маданах не вёл дальше. Махнул рукой на тоннель, сказал обвалить. Несколько огненных шаров отрезали нордам путь для погони, а заодно чужекровным каторжникам, что не осмелились увязаться открыто. Король повёл своих людей дальше, и прямо за ним двигалась живая гора по имени Боркул Зверь. Орк не просто бежал с Изгоями, он собирался дальше с ними быть. Это слышалось в его ревущем голосе, когда он со всеми славил Предел для Изгоев. Надёжно Маданах приручил своего саблезуба.

Ледяной вихрь Маданаха накрыл морозных пауков, свивших гнездо в пещере, куда вывел тоннель. Киарах выскользнул из-за спины короля и добавил цепной молнией. С ним атаковали ещё несколько сородичей, в чьей крови была сильна магия. Пауков смели, едва замедлившись.

Двемерские механизмы далее, в самих руинах, так легко себя убить не дали. Киарах до того видел их лишь пару раз, когда клан останавливался вблизи двемерских развалин гор Друадах. Не любил он этот ходячий мёртвый металл давно сгинувших эльфов, от него одни проблемы. Сейчас он без промедления накрыл опасные и шустрые сферы огненными взрывами. Те Изгои, что не владели магией, держались в стороне и не лезли бездумно под гномий металл. Иные толпой навалились на механизмы и разорвали на куски огнём, льдом и молниями, не оставив шанса кого-то ранить.

Киарах уставился в спину продолжившего возглавлять побег Маданаха. Для одного человека этот пусть был смертельно опасен, но тихий невидимка мог миновать врагов. Вот как, значит, бегали маданаховы уши… и вот как мог давным-давно вырваться сам Маданах. Пусть даже один. Или устроить массовый побег много раньше. Но он потухшим углём продолжал сидеть в шахте и гавкать по указке нордов.

Неужто впрямь позабыл о борьбе, слишком долго таясь в ожидании? Киарах надеялся, что это разгоревшееся вновь пламя больше не потухнет, покуда Маданах дышит. Если же огонь погаснет раньше последнего вздоха… что ж, для того шаман и решил следовать за королём и наблюдать. Случись что, он возглавит освобождение Предела вместо Маданаха.

Впереди в конце длинного коридора выросли большие гномьи ворота, из-за них тянуло свежим воздухом. Свобода в двух шагах, но Маданах скомандовал остановиться. Причина сразу бросилась в глаза — у лестницы к дверям лежала куча из знакомых шкур и костяного оружия. Из теней выскользнула облачённая в шкуры женщина из Изгоев. Не городская шпионка, а прямиком с холмов.

— Маданах… — на её губах расцвела полная кровожадного предвкушения улыбка, когда она передавала королю объёмный свёрток с торчащими оленьими рогами. — Я принесла то, о чём ты просил. Бретонку тоже привела.

После этих слов из теней выскользнула Эола. Изгои в недоумении уставились на неё, не понимая, что чужачка здесь забыла. Но, видя спокойствие короля, приняли, что так надо, проглотили вопросы и сосредоточились на более важных вещах — одежде и оружии. Киарах поймал довольный взгляд Маданаха и выступил Эоле навстречу с требовательно протянутой рукой.

— Рада видеть тебя живым, — шепнула она, бережно передавая кольцо Намиры. Взгляд зрячего глаза скользнул к разбиравшим кучу одежды и оружия Изгоям. Задержался на Маданахе. — Человек Маданаха нашёл меня в городе и свёл с Кейе. Когда я услышала о грядущем побеге, то сразу поняла, что у тебя всё получилось. Госпожа указала верный путь.

Киарах лишь в благодарность кивнул и забрал перевязь с драконьими зубами. Зажатый в кулаке дар Королевы Духов холодил кожу, ничуть не нагреваясь, простирал леденящие путы тьмы к голодающему червю в груди. Помня о его воздействии, Киарах с неохотой протянул кольцо обратно Эоле. Если он его сейчас наденет, от возросшего голода может потерять голову.

— Придержи у себя ещё немного.

В ответ он получил понимающую улыбку. Эоле не нужно было объяснять суть проблемы, она всё знала.

Тихие шаги. Рядом остановился Маданах, что тоже пока не облачился в шкуры. В руках он продолжал держать свёрток Кейе.

— На пару слов, Киарах, — когда Эола тактично отступила, король протянул свой свёрток шаману. — Возьми. Это старинная магия. Дарю в благодарность за встряску. Одевайся, и вместе мы раскрасим камень Маркарта нордской кровью.

Аромат крови и мяса как наяву коснулся носа. Киарах в предвкушении оскалился и принял свёрток, при касании кольнувший пальцы магией. Чары, и довольно сильные.

— Куда ты поведёшь после ворот?

Свёрток был развёрнут в одежды из шкур, в которые Киарах немедля начал облачаться, не забывая прислушиваться к наложенным чарам. Судя по ощущениям, чары усиливали разрушительную магию. То, что нужно.

Рядом Маданах напяливал свои вещи сноровисто, будто облачался в них каждый день и не проходил двадцать пять лет в тюремной мешковине.

— На север. Оплот Друадах подойдёт, чтобы прийти в себя и прикинуть план действий. Как раз будем проходить мимо лагеря Призрачных Когтей.

— Я помню уговор. Я поговорю с матерью, — кивнул Киарах и двумя последними движениями надел шлем из оленьего скальпа и перевязь с зубами.

Губы сами собой растягивались в исполненном жажды крови оскале. Вот теперь он чувствовал, что уведшее его из Предела путешествие окончено. На теле привычные одеяния, вокруг сородичи, а перед глазами общая цель, конкретная и много большая, чем топтание на месте. Освобождение Предела начинается отсюда, сейчас. Одна эта мысль наполняла терзаемое голодом тело первобытной силой и яростью, готовностью сражаться и убивать. Голод будет утолён сполна. Норды так просто не выпустят Изгоев из Маркарта, и потому вот-вот прольётся кровь. Пальцы крепко сжали выхваченный из редеющей кучи костяной меч.

Не один Киарах понимал истинную суть побега, так или иначе, но каждый стоящий здесь Изгой знал, что они вступают в новый виток борьбы, итогом которого будет либо желанная свобода родной земли, либо полный крах. Молчание, нарушаемое лишь вознёй со шмотками, было исполнено торжества и жажды крови.

И, наконец, Маданах позвал за собой под небо. Да только их ждала толпа стражи во главе с ряженым нордом. Страх не тронул Изгоев, наоборот, Киарах кожей ощутил желание сородичей убивать, мстить за отнятую свободу и годы заключения. Шаман довольно и с предвкушением улыбался, вставая чуть позади Маданаха, застывшего напротив ряженого норда.

— Думаешь, что сможешь улизнуть из моей тюрьмы, Маданах? — брызжа слюной прорычал тот. Стража за его спиной нетерпеливо переминалась с оружием наготове. — Ты заплатишь за то, что сделал с моей семьёй!

— Твоей семьёй? Ты слишком долго отравлял Предел своим ядовитым серебром, Тонар! — Маданаха перекосило от ненависти. Он стремительным ветром бросился вперёд с оружием в одной руке и морозной дымкой в другой. — Предел будет свободен!

Серебряная Кровь даже пикнуть не успел, как упал замертво. Киарах сразу за Маданахом прирезал ближайшего стражника. Боркул с яростным воплем прыгнул прямо в скопление по-глупому растерявшейся стражи.

Резня началась мгновенно. Клинками и заклинаниями Изгои впились в нордскую плоть, прокладывая себе дорогу на волю, в родные холмы. Муравьиными вереницами стражники сбегались изо всех концов города в попытках остановить побег, да всё тщетно. Куда им одними мечами да стрелами против сдобренной бурлящей в крови магией жажды свободы?

Киарах не отставал от Маданаха, первым прокладывавшего путь к воротам, внимательно следил, чтобы короля не убил кто-то другой. Эола не отходила уже от шамана, умело прикрывала огнём и поднятыми мертвецами. Боркул точно также держался Маданаха и защищал его самым эффективным способом — убивал всех врагов, что видел. Киараху под меч бросился какой-то наёмник, и шаман вгрызся в него не клинком, но зубами. Выдрал кусок из открытой шеи и разом проглотил. Маловато, но когти голода ослабли.

Когда пробегали мимо спусков к Муравейнику и плавильне, Киарах увидел, как из злокрысьей норы выбежало несколько предельцев и влилось в ряды Изгоев. Ещё несколько застыло у входа, наблюдая за побегом. В отличие от бросавшихся на помощь страже чужекровных идиотов своих Изгои не трогали.

Киарах перескочил на край выступа над Муравейником.

— Это ваш шанс изменить свою злокрысью жизнь! Если не хотите дальше гнить в своей пещере — хватайтесь за него! — рявкнул он мявшимся в неуверенности сородичам. Чего стоят и пялятся? Жизнь в холмах жестока, но она лучше гниения в помойке. У неё хотя бы есть смысл.

Им как будто не хватало этого оклика, призыва, чтобы сбросить оцепенение и решить. Редкие трусы скользнули обратно в злокрысью нору, но большинство рванули прочь, к Изгоям. Хватали по дороге что попадётся, от оружия мёртвых стражников до лопат плавильни и вливались в ряды беглецов. Киарах довольно оскалился — не в конец сгнила кровь Предела в этих жилах, готова воспылать огнём борьбы.

Кровавая дорога привела к распахнутым воротам. Ночь Предела раскрыла вырвавшимся Изгоям объятия, пахнущие свободой и волей к борьбе. Они покидают Маркарт, чтобы вернуться потом освободителями и хозяевами. Сегодня их война за Предел сдвинулась с мёртвой точки.