Зев пещеры встретил чернотой и тишиной, ни за что не подумаешь, что внутри кто-то есть. Именно здесь решил для отдыха остановиться Маданах, когда счёл расстояние от Маркарта достаточным. Хотя норды всё равно не пошлют погоню — Изгои знатно порезали гарнизон, вряд ли остатков хватит для преследования и защиты города разом.

Сейчас бывшие каторжники отдыхали, их и без того подточенные заключением силы дожрал побег. Немало времени и трудов понадобится, чтобы вновь сделать из них сильных воинов, и хороший ужин — первый шаг. Часть его сейчас тяжестью висит на плечах Киараха, обещая сородичам избавление от многолетнего голода. Саблезуб славная добыча, сытная. Кольцо Намиры вновь холодило палец, даруя физическую силу, способную в одиночку дотащить тяжёлую тушу. Сам шаман уже не испытывал проклятого голода, откусил ещё пару кусков от стражи за воротами, а позже Эола поделилась припасами. Бретонка и сейчас была рядом, несла пару лис — вся возможная помощь для той, кто не обучен охотиться вне городских стен. Но оставлять чужачку наедине с сородичами Киарах считал дурной идеей, пусть сначала к ней привыкнут.

— Хорошая охота, — по возвращении их встретил лично Маданах.

За его спиной царило оживление — бывшие каторжники столпились вокруг добычи вернувшейся раньше Кейе, готовые сожрать мясо хоть сырым. Но женщина отгоняла самых наглых, пока беглецы из Муравейника разделывали туши для жарки. Когда Киарах уходил, лишь часть из уже не оседлых чувствовала себя комфортно с Изгоями, как выяснилось, они были агентами Маданаха. Но та часть, что бежала после призыва Киараха, держалась особняком, в растерянности не понимая куда приткнуться и что делать дальше. Видно, пока шаман охотился, Маданах успел с ними поговорить и донести, что они на своём месте среди своих — вон, как дружно над ужином работают.

Это хорошо.

— Давай-ка выйдем, не вижу смысла оттягивать наш разговор, — сказал Маданах Киараху. За спиной короля уже стояло двое Изгоев, чтобы оттащить саблезуба к месту готовки. — О своей подруге не переживай, её никто не тронет.

— Я способна за себя постоять, — подала голос Эола и добавила: — Но знаю, что сегодня этого не потребуется.

Лёгкой походкой она направилась к толпе. Очень скоро бретонка заняла место рядом с Кейе.

Киарах скинул саблезуба сородичам и размял плечи.

— Она неплохо сошлась с твоими ушами, — заметил он, ступая следом за Маданахом наружу. — Много их у тебя по кланам?

— И десятка не наберётся, но больше было не нужно. Я прекрасно знаю, что меня признали мёртвым, и лишь следил за обстановкой в холмах, — Маданах выступил из тоннеля и поднял лицо к небу, с наслаждением вдохнул свежий воздух. — Давать кланам знать обо мне можно только теперь, когда я на свободе и могу говорить с ними лично… и лично отвечать на все претензии и обвинения. Я знаю, что их реакция на то, как я выживал, не будет отличаться от твоей, но я справлюсь. В первый раз тоже было непросто.

— А для облегчения задачи тебе нужен я, — Киарах прислонился к скале у входа и, чуть щурясь в предрассветной темноте, уставился в безмятежное лицо короля. На редкие падающие на кожу снежинки тот не обращал внимания, наоборот, подставлял им лицо. Вот оно — наслаждение свободой, радость всему, что не является нордской шахтой. — Как я уже сказал, я пойду за тобой и помогу вырвать Предел из лап чужаков. Это единственное, что меня волнует. Пока ты сражаешься за нашу землю и наш народ, я твоим врагом не стану — даю слово.

В ответ — одобрительное хмыканье. Маданах не открывал глаз, продолжал наслаждаться ветром и снегом родных холмов.

— Но всё равно вонзишь кинжал мне в грудь. Впрочем, раз это плата за божественную помощь, я готов принять такой конец после того, как воплощу мечту о свободном Пределе. Поэтому я хочу знать, когда его ждать. Намира что-нибудь об этом сказала?

— Она не назвала сроков. У тебя есть время объединить кланы и вернуть наши земли.

— Только как показала жизнь, мало вернуть, надо ещё удержать. Ты ведь помнишь, как мы, едва победив, разгромно проиграли. Ты тоже был там, воронёнок Борвана из Призрачных Когтей. Я запомнил, как ты таскался за моим воином, — светлые глаза блеснули в темноте. Маданах полностью развернулся к своему собеседнику, в миг избавившись от расслабленности, с которой говорил ранее. Он не стал насторожен, но позой и тоном давал понять, сколь важен следующий вопрос: — А теперь вернёмся к нашему последнему разговору в Сидне. С твоих слов понятно, что ты владеешь той же силой, какой Ульфрик Буревестник. Я хочу знать об этом всё: откуда она у тебя, и как много ты можешь. А, заодно, и он.

Киарах спокойно встретил пристальный взгляд. Почти то же самое, что было в клане, когда раскрылась правда о его крови, точно также все насторожились, не понимая, как относиться к тому, о чём узнали из нордских легенд, рассказанных нордом. После Крика Ульфрика в Маркарте сравнение ожидаемо.

Но делается оно неправильно.

— Эта сила называется Голосом, и она не нордская, как ты мог подумать. Тысячи лет назад норды научились ей у драконов, но сейчас ей владеет мало человек, и то они безвылазно сидят на горе и никак свою силу не используют. Ульфрик сбежал от них, научившись одному Крику, двум — самое большее.

Пусть Седобородые отказывались говорить об Ульфрике, Киараху было достаточно понаблюдать за самими стариками и узнать, каково осваивать ту’ум им, чтобы сделать выводы. Не так грозен этот медведь, как казалось ранее. Киарах превзошёл его меньше, чем за половину года.

— Это важная информация, но я всё ещё ничего не услышал о тебе. Я знаю, что в конце лета ты ушёл из Предела в земли нордов. Ради этой силы, правильно говорю?

А настороженность Маданаха всё не уходила. Сейчас Киарах как будто поменялся с королём местами, и теперь его расспрашивают, чтобы определить, сколько в нём верного родному краю огня. Шаман недовольно фыркнул и дёрнул плечом. Уж в чём, а в своей верности и в своих намерениях у него сомнений нет. Не бывшему псу нордов в нём сомневаться. Но Маданаха шаман понимал. Сам же признал этого человека королём, и, как положено вожаку, тот пытается оценить угрозу и пользу от своего союзника.

Склонять голову всё также не хочется, но шаман взял себя в руки, чтобы дать объяснения.

— Можно так сказать, но я другой случай, чем все эти норды. Они постигают Голос годами. Мне на полный Крик достаточно немногим больше недели. Это сила драконьей крови в моих венах, то, что моё по праву рождения.

И рассказал абсолютно всё, что нужно знать для понимания, кто он такой и на что способен. Не шибко много лишних слов, лишь по делу: как узнал о драконьей крови после убийства первого дракона, как постиг первое Слово Силы и к каким выводам пришёл, а также о путешествии к нордским старикам и всё то, что они рассказали о Драконорожденных. О Клинках Киарах пока решил не говорить — это касается лишь его. Как и о воскрешении драконов. Когда шаман лучше разберётся в ситуации и сможет сказать больше, чем «неизвестный больше-чем-дракон воскрешает других драконов», тогда и поведает. Алдуин доберётся до курганов Предела спустя не один год, время есть.

Маданах слушал внимательно, не перебивал. Лишь раз спросил, откуда в шамане могла взяться драконья кровь, на что Киарах сказал то же, что ему мать: дед с юга принёс.

Но главное, что Киарах видел, как в ответ на его рассказ в Маданахе разгорается пламя, а на лице проступает предвкушение. Всё-таки не дурак, понимает, сколь многого может достичь с союзником драконьей крови и под благословением Королевы Духов.

— Милость богов или удачная случайность, я извлеку из неё всё. Пока я поверю тебе на слово, ещё будет возможность показать себя на деле, но даже половины того, что ты о себе рассказал, хватит. Ты станешь моим сильнейшим оружием, и вместе мы возродим свободное королевство Предела. Лучшего шанса уже не представится.

— Здесь наши мысли созвучны, — Киарах довольно усмехнулся и расслабился. Ему пришлось по душе, что Маданах не стал чураться незнакомого, вместо того сразу увидев возможность и вознамерившись ей воспользоваться. Так должен поступать любой вождь, в чьей голове есть мозги. — Всё решится моими руками и моей драконьей кровью, для этого я был с ней рождён.

На что Маданах коротко хохотнул и посмотрел на Киараха как-то странно.

— На скромность не жалуешься, да? Подумать только: щуплый воронёнок стал целым драконом. Вот так и понимаешь, как же много времени отняла Сидна… Но ничего, и я, и мои люди наверстаем годы, которые норды у нас забрали, — Маданах развернулся ко входу в пещеру, откуда уже тянуло ароматом жарящегося мяса. Он узнал, что хотел, разговор был окончен. — Ты говорил, до лагеря твоего клана около трёх дней пути? Уверен, за этот срок ты придумаешь, как склонить свою мать на мою сторону. С нетерпением жду встречи с ней.

Киарах не стал идти следом за Маданахом, вместо этого прислонился к холодному камню затылком и прикрыл глаза. Мать… давно он её уже не видел. Он будет рад вновь с ней повидаться, послушать каркающее ворчание. Сама она, небось, не прекращала готовиться, дерево вересковых сердец уже должно дать плоды, а это значит, что в клане появились воины Вереска. Хорошо было бы забрать нескольких с собой…

Но они привязаны к ворожее, что заменила их сердца. Всё зависит от решения и благосклонности матери, которые Киарах получит. Пусть он не мог заявить, что точно знал, что творится в материнской голове, но знал, что она тоже хочет свободный Предел.

Да только душу настырным псом грызло скверное предчувствие.

Киарах помнил, как годы назад мать провозглашала Маданаха мёртвым. Помнил жёсткие слова, наказывающие забыть проигравшего короля и сосредоточиться на себе. Как она отнесётся к возвращению Маданаха, шаман не знал, а скверное предчувствие лишь разрасталось.

Так просто, как хотелось бы, не будет.

Надо хорошенько обдумать, что говорить матери. Время ещё есть.