Утром Арвину доложили, что его ожидают. Он спустился в зал приемов и едва ни покатился со смеху: тощую короткую фигуру Девира сзади обрамляло упитанное тело Краиса, который словно пытался спрятаться за младшим братом Арвина. В руке Краис держал папку с бумагами. И судя по покрасневшим глазам сборщика податей, смотревшим поверх головы Девира, готовились эти бумаги в спешке накануне ночью. Оставленный рукоятью меча след на лбу из красного превратился в багрово-синий.

Девир поднял на Арвина недовольный взгляд, и тому стало ясно, что Краис уже успел нажаловаться.

– Доброе утро! – поздоровался Арвин, делая вид, что не заметил скверного настроения брата.

– Доброе? – левая бровь Девира возмущенно поползла вверх.

– А разве нет?

Девир сделал шаг вперед.

– Может объяснишь, что все это значит? – он указал рукой на Краиса.

Арвин тоже сделал шаг навстречу и посмотрел в упор, точнее вышло сверху вниз из-за небольшого роста Девира.

– Вообще-то я хотел послушать объяснения, что здесь происходит, – ответил Арвин. – Поэтому пригласил сюда господина Краиса с подробным отчетом.

Девир начал терять терпение.

– Каким, черт возьми, отчетом?! – подбородок Девира затрясся от гнева. – Краис давно мне служит, и нареканий на его работу никогда не было. А ты взял и избил его посреди улицы на глазах местных зевак.

– Господин Девир, это моя вина, – подал голос Краис, не знавший, чем может дело кончиться между братьями и перед кем ему в итоге придется отчитываться, – я не признал господина Арвина, моему поведению нет оправдания.

Но Девир будто не слышал его слов. Краис же стоял и мялся с ноги на ногу, не понимая, что делать дальше.

– Разве люди станут уважать власть после такого? – продолжил назидание Девир. Казалось, еще чуть-чуть и из ноздрей вырвется дым, как у дракона.

– Если власть такая, какой я ее наблюдаю, ее не только не стоит уважать, ее необходимо менять! – Арвин ответил настолько уверенно и твердо, что Девир оторопел. В последнее время Арвин не вмешивался ни в какие дела, и теперешнее его поведение стало для Девира неприятным сюрпризом. Девиру вдруг показалось, что перед ним стоит прежний Арвин, и по позвоночнику неприятно пробежали мурашки. На мгновение он даже потерял дар речи.

– Ты соображаешь, что несешь, или тебе снова вино в голову ударило? – наконец выпалил он, но Арвин проигнорировал выпад брата.

Он обошел его и протянул руку к Краису, требуя передать бумаги. Краис медлил, и к его облегчению Девир вмешался.

– Хорошо, если ты так настаиваешь, я изучу документы и если закрались какие-либо неточности... – попытался смягчить ситуацию Девир, поняв, что сказал лишнее. Он намеревался перехватить папку, но та уже оказалась в руках Арвина. И Арвин смотрел на брата с явным вызовом.

– Я проверю все сам, – сказал он. – И если, как ты выразился, закрались неточности, приму необходимые меры.

– Проверишь, ты? – рассмеялся Девир. Терять уже было нечего, ситуация вышла из-под контроля. – А ты уверен, что через пару часов не придется принимать меры, чтобы приводить в чувства тебя, как сотни раз до этого?

– Уверен! – тем же ровным твердым голосом ответил Арвин, крепче сжал в руке папку и направился к выходу.

– Арвин, – окликнул его Девир – Арвин обернулся, – надолго ли тебя хватит? Ты начинаешь дело, с которым в итоге все равно придется разбираться мне. Ты только ненужной суеты добавишь. А у меня и без того дел много.

Арвин взглянул на дорогой расшитый серебром и золотом костюм брата, на сверкавшие на худых нервных пальцах перстни с драгоценными камнями и новые кожаные сапоги, перехваченные шнурками.

«Да уж, не сложно догадаться о твоих делах.»

– Вот ими и занимайся! – ответил Арвин.

Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у Арвина все кипело. Нет, не от обиды на Девира за его слова, Арвину было ровным счетом все равно, что брат о нем говорит или думает. Его злило, что Девир прекрасно знал о делах Краиса и покрывал его. И либо ему было все равно, что происходит в городе, главное, чтобы в нужном объеме пополнялась казна, либо творившийся беспрелел начался с его подачи. Сколько еще таких Краисов безнаказанно набивает карманы за счет поборов местного населения?! Страшно представить! Арвин сжал папку до белых костяшек. Он обязательно разберется, пока не поздно, пока не начались волнения и бунты, и призовет к ответу виновных. Главное, он получил повод вмешаться.

Работа отвлекала от ненужных мыслей и желаний. Предоставленные Краисом бумаги Арвин проверил тщательнейшим образом. Размер податей и правда оказался высоким, но по бумагам он соответствовал изданному Девиром указу, который, впрочем, трактовать также можно было по-разному. Формально Краис имел право требовать оплаты. Но Арвин и не сомневался, что цифры сойдутся. Даже непомерные суммы, которые Краис требовал от булочника и чему Арвин стал свидетелем, объяснялись задолженностью за несколько месяцев и злостным нежеланием платить, что, однако, не оправдывало хамского поведения Краиса. И если бы Арвин не видел того булочника, перед глазами нарисовалась бы картинка чуть ли не бандита с большой дороги. Без сомнения такой опытный поборщик, как Краис, не мог не уметь скрывать денежные махинации. Ничего, все скрыть невозможно.

Арвин еще раз просмотрел указ Девира. Да, не зря брат не хотел, чтобы Арвин вмешивался. Стоит только начать разматывать клубок...

Что он творил? Неужели не понимал, к чему приведет непомерная жадность и тщеславие? Даже их отец, не отличавшийся мягкосердечием и человеколюбием, никогда не прибегал к подобным мерам без веского основания, сознавая возможные последствия.

Арвин провел ладонью по лицу.

«Я виноват. Если бы не...»

Проснулся Арвин от того, что в щеку неприятно упиралась ручка ножа для бумаг. Хорошо, что не другой стороной, подумал Арвин и растер щеку, затем встал из-за стола, размял затекшую спину и ноги. Сколько он проспал? За окном стемнело, и чернильное небо освещал рогатый месяц. На сегодня явно довольно. Пора ложиться, на завтра намечено много дел.

От мысли о сне Арвина передернуло. Не спать он не мог, но, каждый раз ложась в постель, если конечно не отключался после очередной попойки, он с ужасом ждал, что она явится вновь. Но, странное дело, вот уже несколько дней она не приходила. Сначала Арвин списывал все на волшебный настой Марухи, однако в последнее время он не навещал ее, а, значит, дело не в настое. Может и сейчас обойдется?

Арвин задул свечу – и по комнате поплыла струйка сизого дыма. Лунный свет щедро осыпал темноту серебром. Арвин открыл окно. Тишина. Лишь иногда где-то вдали раздавались протяжные крики ночной птицы. И целая россыпь звезд, сверкающих словно бриллианты. Арвин сделал глубокий вдох. Хорошо-то как. А воздух – насыщенный запахом земли, разнотравья и цветов, не таким ярким и густым, как днем, прохладней и нежней. Арвин невольно улыбнулся. Улыбнулся и месяц улыбкой Лиреи.

Господи, как давно это было. Целая вечность прошла, почти пять лет. И такая же дивная ночь, только тогда рядом с ней.

– Ты когда-нибудь видела звезды не из окна замка?

Она покачала головой.

– Разве меня отпустят?!

Лирея с отцом Зерхаром Иласским уже неделю гостила у князя Рандара Тиринского. И она, и Арвин догадывались, что оба князя организовали встречу не только как добрые соседи. И ждали, когда, наконец, им объявят о решении, уладив все необходимые формальности. Арвин и Лирея знали друг друга давно, и обоюдные визиты не являлись чем-то необычным, но только не этот. Несмотря на то, что отцы не посчитали нужным раньше времени поставить детей в известность и заручиться их согласием, по обрывкам разговоров, услышанным случайно или нет, по оброненным фразам Арвину и Лирее не составило труда понять, к чему все клонится.

– Пойдем! – он потянул ее за руку.

– Куда?

– Я покажу тебе небо.

– А если заметят, что нас нет?

– Не заметят, не в первый раз, – успокоил ее Арвин.

Широко раскинулось поле, в ночи казавшееся бескрайним. В лунном свете, в отдалении вычерчивающим монохромом деревья, фигуры двух людей смотрелись призраками. А над ними раскинулся огромный купол, полный небесных светил, вот-вот готовых сорваться, ярко вспыхнув перед тем, как сгореть.

Стрекотали цикады и метались тени летучих мышей.

– Красота какая! – воскликнула Лирея.

Но больше всего ее поразило ощущение полной свободы, незнакомое и манящее. Так бы стоять долго-долго, раскинув руки, и вдыхать терпкий дурманящий аромат, разливавшийся повсюду. Вот уже и конец августа. Зацвел вереск и поле покрывали мелкие розовые цветы, сейчас казавшиеся серебристыми.

– Ты не замерзла?

Не дожидаясь ответа, Арвин снял плащ и накинул ей на плечи.

Она подняла на него светящиеся счастьем глаза.

Сорвалась с неба звезда, на секунду оставив яркий след.

– Говорят, если загадать желание на падающую звезду, оно обязательно исполнится. Но я не успела.

– А мне не нужна падающая звезда. Моя звезда рядом.

Он наклонился – его щеку защекотали кудряшки. Ее губы были теплыми и сладкими, как нектар, которым невозможно напиться. Он будет целовать ее каждый день и ему будет мало.

Закружилось небо, смазывая звезды и месяц, не существовало больше поля и песни цикад. Остались только они. Пропали все звуки. И в полной тишине отчетливо слышалось лишь биение собственного сердца.

Часы пролетели как миг. На горизонте появилась светлая полоса, которая все ширилась и ширилась, пока не разлилась ярким солнечным светом. Они сидели во влажной от росы траве, искрящейся в лучах всеми цветами радуги. Она положила голову ему на плечо.

– Как жаль, что ночь закончилась, – сказала Лирея.

Арвин провел рукой по ее волосам.

– Будут и другие!

Они вернулись пока все спали. Лирея незаметно проскользнула в свою комнату. Уставшая, но полная надежд, она легла в постель. Однако уже через пару часов ее разбудила служанка.

– Инра, что-то случилось?

– Госпожа Лирея, князь Зерхар требует Вас к себе.

– Так рано? – она потерла глаза, пытаясь согнать сон. – Он не сказал, в чем дело?

– Нет, госпожа, но он явно чем-то обеспокоен.

Лирея вздохнула и слезла с кровати.

– Помоги мне одеться.

Инра перевела взгляд на перепачканное платье, небрежно висевшее на стуле, и стоявшие под ним мокрые грязные туфли.

– Лучше я принесу Вам другую одежду.

Войдя к отцу, Лирея нашла его расхаживающим взад-вперед по комнате.

– Доброе утро! Вы меня звали?

– Мне нужно незамедлительно уехать, – без лишних предисловий сказал Зерхар. – Ты пока останешься здесь.

Лирея ждала, что он скажет что-то еще, но он молчал, продолжая мерить комнату шагами. И все? Только две фразы? Она не знала, что делать: поклониться и уйти или...

– Отец, могу ли я узнать, что произошло?

Он поднял на дочь тяжелый мрачный взгляд, и ей показалось, что смотрит он не на нее. Будто на том самом месте стоял кто-то другой, тот, на кого он затаил обиду и не в силах простить. У Лиреи по спине пробежал холодок. Всегда суровое лицо отца теперь казалось откровенно жестоким. Она уже пожалела, что осмелилась спросить.

– Пока ты останешься здесь, – отчеканивая каждое слово, повторил Зерхар. – А сейчас иди.

Лирея не знала, радоваться или нет. Провести еще какое-то время рядом с Арвином она конечно хотела, но беспокоило, что о помолвке никто так и не обмолвился. Однако, раз отец отдавал ее на попечение Тиринских, значит, их планы не изменились?

Лирея поделилась своими переживаниями с Арвином, но он успокоил ее, сказав, что причин для отъезда много, а то, что пока не объявили о помолвке – лишь из-за временных трудностей. И нечего думать о плохом.

– Вот увидишь, он решит все дела и скоро вернется.

Тревога отступила и Лирея наслаждалась пребыванием у Тиринских, но время от времени нет-нет, а возвращалось неприятное щемящее чувство, схватывая сердце в железные тиски.

Две недели вестей не было. А потом приехал слуга отца и сообщил, что Лирее надо срочно собираться домой – ее мать при смерти.

Арвин писал ей после похорон, но ответа не последовало. Рандар Тиринский направил Зерхару официальное письмо с соболезнованиями и получил лишь короткие слова благодарности. Велась ли дальнейшая переписка, Арвин не знал, но через два месяца погиб на охоте князь Тиринский.

Став единоправным правителем Ларинарского княжества и выдержав необходимый срок траура по отцу, Арвин направил письмо князю Зерхару с предложением выдать за себя Лирею, но получил послание, в котором князь Зерхар ответил жестким отказом и просил более не тревожить его подобными просьбами. С завидным упорством Арвин пытался связаться с Лиреей, чтобы получить хоть какое-то объяснение, но ответом снова была тишина, выматывающая, смешанная с тоской и непониманием. Лирея словно перестала существовать. Будто ее никогда и не было.

Арвин закрыл глаза, подставил лицо теплому ветру, позволив растрепать волосы. Сегодня ночью он вспоминал и не запрещал себе о ней думать, нет, не сегодня. А завтра будет завтра. Завтра снова дела и не останется места для мыслей о том, чего уже не вернуть.

Закрыв кабинет на ключ, Арвин направился к себе. По коридору, тускло освещенному догорающими факелами, ползли длинные тени. Они вытягивались и изгибались, складывались пополам, сжимались и соединялись. Вдруг одна из них отделилась от стены и мелкими шагами перебежала к противоположной.

– Кто здесь? – спросил Арвин.

Он прошел вперед, вглядываясь в полумрак. Показалось.

Тень подождала, пока стихнут шаги, и вышла из ниши. Глубокий капюшон скрывал лицо, однако по очертаниям фигуры легко угадывалась женщина. Она лишь сильней сжала в дрожащих руках черный сверток.

– О боже, не туда свернула, – еле слышно произнесла она и направилась вслед за Арвином.

Наконец сориентировавшись и найдя нужный коридор, женщина осторожно постучала в дверь. Открыли не сразу.

– Госпожа! – обрадовалась служанка. – А я уж думала, что снова заплутала.

– Тише! – Лирея приложила палец к губам. – Заходи!

Служанка скользнула внутрь. Из настежь открытого окна в комнату лился лунный свет.

– Инра, ты нашла его?!

Служанка протянула Лирее сверток, но та не взяла.

– Положи сюда! — Лирея указала на небольшой столик. – Тебя никто не видел?

– Нет, госпожа!

– Хорошо. А сейчас иди спать, поздно уже.

Служанка поклонилась и вышла, осторожно прикрыв дверь.

Лирея несколько раз прошлась по комнате, пытаясь выровнять дыхание. Наконец-то. Она зажгла свечу и долго смотрела на покрывшуюся паутиной и пылью ткань, не решаясь дотронуться.

Снова некстати заныло плечо. Лирея приспустила платье, взяла свечу и подошла к зеркалу. Она встала к нему спиной и, повернув назад голову, посмотрела в отражение – на гладкой ровной коже левого плеча толстой полоской, точно погибшая змея, блестел шрам от ожога. И вроде времени прошло достаточно, только Лирею периодически беспокоила противная тянущая боль, каждый раз напоминающая о том, что хотелось поскорее забыть.

Лирея поправила платье и вернулась к свертку. Она развернула успевшую слежаться материю, и грани маленькой серебряной шкатулки заиграли от пламени. Лирея протянула руку. Ее пальцы коснулись металла, и на секунду в ее глазах вспыхнул зеленый фосфорический огонь.