Вечерело. День в Тёмной Гавани был холодным и пасмурным, и на небольшом кладбище посреди мрачного сада было очень неуютно. Стояла зловещая тишина и только одинокий чёрный ворон скакал по оголившейся сырой земле, поросшей пожухлой грязно-серой травой, и изредка покаркивал, недружелюбно поглядывая на незваного гостя, стоявшего среди могил. От холодного влажного ветра пробирала дрожь, отчего скудный осенний пейзаж и серые камни с именами, датами и эпитафиями, удручали ещё больше.

Высокий дворянин в тёмно-синем поношенном охотничьем костюме стоял понурив голову над могилами своих предков и размышлял о своём. Он тяжёлым взглядом уставился на могильную плиту с именем своего отца. Перед его мысленным взором пронёсся ворох воспоминаний. Вот первый настоящий меч, первый подарок его отца - коротенькая посеребренная шпага, такая сияющая и чудесная. Он вспомнил его холодное беспристрастное лицо с пугающими серо-голубыми глазами и такой же холодной официозной улыбкой. Элиас не помнил чтобы он улыбался искренне и вообще не помнил в своих родителях искренности, слуги присматривавшие за мальчиком были куда более человечны и добры к нему, в них он чувствовал искреннюю заботу. Однако он всё равно искренне любил своих родителей.

Возвращаясь мыслями к своей семье, Элиас не мог не вернуться к воспоминаниям о брате. Вот его первое знакомство с ним - таким маленьким безобидным комочком с большими любопытными глазами и звонким смехом, совсем беззубым и бормочущим что-то совершенно непонятное с таким уверенным видом, словно говорит что-то осмысленное. А вот он уже гуляет с подросшим Джонатаном в саду в один из редких дней, когда приезжает в загородное поместье из города на выходные. Тот с серьёзным видом читает какую-то книгу, стараясь демонстративно игнорировать старшего брата, и лишь иногда лениво отвечает на его вопросы и коротко поддакивает ему. Он был таким серьёзным, что Элиаса это забавляло, и он неожиданно взъерошив волосы серьёзному молчаливому малявке начинал тискать и щекотать его, выводя на эмоции, братишка сердито отмахивался от него маленькими ручками, дело часто заканчивалось дракой, за которую взрослые строже всего наказывали младшего брата, а не самого виновника, даже, если Элиас вступался за Джона. Мать Элиаса была здесь хозяйкой и ненавидела маленького Джона, а отец не считал нужным вмешиваться в детские разборки. И вот уже Элиасу четырнадцать, он помолвлен с едва знакомой девушкой, продан ради укрепления влияния семьи среди местной знати, и ему всё сложнее сохранять беззаботность. Он видит младшего брата всё реже, но с каждым разом Джонатан становится всё безупречнее. Лишь во владении мечом Элиас всё ещё его обходит. Однако было ли дело в том, что Элиас обладал выдающимся талантом и мастерством, был сильнее и взрослее худенького слабого телом брата, или в том, что Джонатан упорно отказывался тренироваться владению мечом, считая это абсолютно бесполезным... Элиас так и не узнал ответ, потому что в один прекрасный день брат победил его, управляя мечом лишь при помощи силы мысли и магии. Он был гораздо талантливее старшего брата и давно занял место любимчика в сердце отца, а Элиас стал главным разочарованием, но он не считал, что это плохо, он никогда не пытался участвовать в этой гонке и радовался, что братишка наконец добился признания, хоть и часто замечал на его лице непонятную ему тоску. Элиас догадывался о том, что Джон не родной сын его матери и чувствует себя в своей же семье чужаком, но старший брат всегда боялся задать этот вопрос. Его отец был жесток и холоден, его сложно было любить, и Элиас скорее его боялся, поэтому легче было жить не задавая лишних вопросов. Лишь случайно увидев довольную улыбку своей матери на похоронах отца и брата после пожара, Элиас осмелился задать ей все вопросы мучившие его и наконец узнал правду. С тех пор его жизнь совсем пошла под откос, из-за затяжной депрессии юноша пристрастился выпивать в борделях, заглушая боль в душе женской лаской и вином, если бы не необходимость заботиться о новорождённой сестре родившейся после тех трагических событий, а потом и о собственных детях, возможно он никогда бы не смог взять себя в руки и умер бы где-то в подворотне, зарезанный бандитами за последний грош. Не мало времени ему потребовалось, чтобы простить мать. До тех пор, пока Элиас случайно не столкнулся снова с братом живым и здоровым, он подозревал, что поджёг в поместье мог быть делом её рук. Странно, но брата за то же преступление, ему было простить гораздо проще. Он говорил себе: "Джонатан был всего лишь ребёнком, он не понимал того что делает."; закрывая глаза на явно умышленный, хладнокровный характер поджога. Но теперь то Элиас видел, что хладнокровным убийцей его брат был всегда, и лишь братская привязанность к нему, не позволяла ему разглядеть его жестокую сущность.

- Ты пришёл брат... - Раздался тихий голос за спиной Элиаса. Он обернулся и увидел гробовщика, парень выглядел куда лучше чем в прошлый раз, от ран не осталось и следа, кожа хоть и была бледной, но приобрела куда более живой оттенок, как и глаза, которые утратили мутный трупный вид и как и при жизни поражали красотой своего серо-голубого благородного оттенка. Светлые пепельные волосы были аккуратно заплетены в косу и спускались серебристой цепью ниже уровня талии худощавого высокого некроманта. Он был одет настолько опрятно, что его дотошность бросалась в глаза, Элиасу была знакома эта привычка брата. Даже то как гробовщик снял цилиндр и поклонился, поприветствовав брата, было выверено месяцами упорных тренировок юного Джонатана перед зеркалом, Элиас помнил эти тренировки и всегда восхищался упорством брата. Однако сейчас это вызывало только раздражение. Его педантичность была жуткой.

- Давай сразу к делу. Я помогу тебе, а ты не будешь морочить пацану голову и откажешься него. Пообещаешь мне, что он тебя больше никогда не увидит, и что ты не будешь больше никогда приближаться к моему дому! - Холодно обратился к брату Элиас.

- Чего будут стоить мои обещания, ведь я и ему обещал, что заберу его... - Резонно подметил гробовщик лукаво усмехнувшись.

- Твои обещания итак ничего не стоят. Ты всегда врёшь, но мне будет спокойнее, если ты скажешь мне в лицо, что для тебя мальчишка ничего не значит, - Раздражённо отмахнулся Элиас.

- Как ты можешь... Просить меня о таком... - Некромант вдруг нахмурился и его спокойный размеренный голос едва заметно дрогнул. Биение сердца разгонявшее кровь мертвеца, пробуждало в нём мятежные живые чувства всегда душившие его словно удавка. "Притворяйся и лги чтобы получить желаемое, говори то, что желают слышать другие" - он знал, что только так сможет выжить. Но это потеряло всякий смысл, когда в один миг он потерял всё, только смотря как сгорает в огне всё что он знал, мальчик осознал что такое смерть и утратил волю к жизни. Он продолжал лгать по привычке, до тех пор пока снова не появилась причина. Он бы мог сказать то, что хочет слышать его брат, и сейчас, но в его воспоминаниях суровой высокой тенью всплывал образ отца, который под давлением жены сдался и хотел выкинуть его словно шавку. После всех стараний и достижений Джона, отец готов был отказаться от него. Даже, если Рэйвен не услышит, стоит этим словам сорваться с его губ, и в своих глазах Джон станет ничем не лучше того, кто испортил ему жизнь, ведь Рэйвен для него почти как сын, он знает его уже много лет и этот мелкий засранец не имеет больше никого кто был бы ближе ему чем эгоистичный бессовестный некромант. Он не мог вогнать последний гвоздь в крышку его гроба и похоронить в холодной земле Гилнеаса его желание жить.

Джон стеклянным взглядом смотрел в пустоту и размышлял над вариантами. Подчинить себе разум других охотников для поимки Элрисы будет проблематично, ему сложно будет использовать дурманящие травы на открытом пространстве, их может быстро развеять ветер, да и поддерживать заклинание придётся довольно долго. Им наверняка придётся перемещаться на большие расстояния, возможно даже начать погоню, абсолютно невозможно сохранять в такой обстановке концентрацию, а значит над разумом подчинённых его воле охотников он может потерять контроль. Поддерживать заклинание в запертом помещении таверны воздействуя на разум воскрешенных им мертвецов, было гораздо проще, воля мертвецов сломлена, им гораздо проще верить иллюзиям внушаемым некромантом. Использовать чары внушения заставляющие верить каждому его слову на Реджинальда, сидящего целыми днями взаперти, тоже было довольно просто, достаточно было того запаха дурмана, которым был пропитан ритуальный костюм некроманта, надетый на него в тот раз. На паладина он потратил много сил и он был не уверен, что чары подействовали достаточно хорошо, он вложил все усилия в то, чтобы заставить паладина хранить тайну, но узнать сработало ли это можно было лишь через время. Настроение в тот день у него было самоубийственное, но сегодня он уже пожалуй жалел, что не убил паладина, слишком много от него может возникнуть проблем, если он всё разболтает, тогда он посчитал, что какие бы проблемы у него не возникли, он думал, что ситуация не может стать ещё хуже - даже если паладин убьёт его и Элрису, то ему будет уже всё равно, он надеялся, что если такое произойдёт, то хотя бы после смерти он сможет остаться с возлюбленной. Однако она стала оборотнем и всё изменилось, теперь он не знал что будет правильным, с первым глотком свежей крови он почувствовал сомнения в том, что он не допустил какой-то ошибки, которая в конечном итоге всё погубит. Ах, если бы он не медлил, то сейчас они могли бы быть вместе. Он бы просто убил бы её и воскресил до того как она обратилась волком, и всё было бы так, как он всегда мечтал... Может именно поэтому она решила впустить его, хотя это могла быть и просто её злая шутка.

Джон нахмурил светлые брови. Нет, он уже обдумывал все варианты заранее, другого варианта, кроме как просить помощи у брата, не существует. У Элрисы слишком хороший нюх, сам он избавился от запаха тления, но замаскировать запах нежити будет проблематично. Она просто разорвёт его слуг на куски, как сделала в тот раз. Можно попытаться измотать Элрису, но на это потребуется время. Другие охотники могут найти её, если не поторопиться. Элиас на много лучше сведущ в охоте чем он сам, так что сейчас брат ему просто необходим. Однако он не мог пойти на то, что брат просил от него, лицо мальчишки заливающегося слезами сразу вставало перед ним, только от одной мысли, чтобы пойти на поводу у брата. Видя что Джон усиленно что-то обдумывает погрузившись в долгое гробовое молчание, Элиас потерял терпение:

- Кончай ломать комедию. Мы оба знаем, тебе нет дела до мальчишки, он просто инструмент для достижения цели, каким был я. Ты никогда никого просто так не спасаешь, у тебя наверняка и на отца Арнел какие-то свои гнусные коварные планы. Мне мерзко думать о том, какие скверные интриги ты плетёшь. Поэтому я не позволю тебе никого из них использовать! -

- Сейчас я с тобой искренен... Ты ненавидишь Рейвена? Ты хочешь чтобы он страдал как я, когда меня все отвергали? Зачем он тебе, если ты собираешься его так мучить? - Холодно без эмоционально ответил брату Джон, внимательно глядя ему в глаза и явно пытаясь воззвать к его человечности.

- Не я готов играть чувствами других ради того, чтобы удержать рядом с собой свою девушку! - Парировал Элиас. Взгляд некроманта помутнился и он лихорадочно забегал глазами, потом отвернулся и глядя на могильную плиту с именем своего отца глубоко задумался. Над кладбищем повисла тягучая тишина. Его охватили мрачные воспоминания - любовь, предательство матери, её неизлечимая болезнь, смерть, исповедь отца и снова предательство, но за это предательство, уже сам Джон призвал предателя к ответу. Всё это было закопано тут на этом старом фамильном кладбище. Его имя сгорело в огне очищения, тогда он пережил свою первую "смерть", ещё совсем юнцом. Но с именем не сгорела его боль, а возвращение к "жизни" не вернуло душу. Элиас живое напоминание о тех страданиях, о тех, кто вынудил его жить пресмыкаясь с рождения. Джон не убил его, хотя ему было абсолютно всё равно, кто сгорит вместе с его отцом в пламени его мести, но оглядываясь назад, он понимал, что это был просчёт или скорее досадная случайность. Реши он отомстить тогда и брату, и мачехе, ему бы сейчас было бы гораздо лучше, может быть даже он бы не стал нежитью. Ненависть сжигала его изнутри, хотелось бы ему закопать брата прямо здесь и сейчас в этой могиле, поверх ветхих останков бессердечного аристократа, что их обоих породил. Однако первоочерёдной задачей сейчас для него было спасение Элрисы, а его брат был единственным, кого он мог попросить о помощи.

"Чёртова женщина, почему она всегда так неосторожна?" - Промелькнула у него в голове мысль, - "Ещё и этот мальчишка, повторяя за ней, безрассудно кидается навстречу опасностям, словно это весело, словно они бессмертные! Неужели из-за того, что я некромант, они не осознают опасности? Проклятье! И как после такого не задумываться о том, что некоторым людям нельзя давать излишнюю свободы воли... И что с этим делать? Ещё и Элиас упёрся как баран на своём!"

- Не делай такое лицо, словно тебе правда не всё равно, - С отвращением нахмурился Элиас, видя злость на лице брата.

- Чёртов ублюдок... Катись в Пустоту! - Прошипел Джон бросив на брата ненавидящий взгляд. Его мысли всё больше склонялись к радикальным, бесчеловечным решениям.

- Не утруждайся, я тебе не верю... - Презрительно ответил Элиас.

- Ты вынуждаешь меня сжечь ещё раз это чёртово поместье! - Сорвалась угроза с губ некроманта, из-за нарастающей злобы его захлёстывало навязчивое желание причинить брату вред, и вариант заставить его помогать шантажом начинал казаться единственным возможным решением.

- Там никого нет. Моя семья в безопасности, у моих друзей, где ты их никогда не достанешь, - Словно готовый к таким угрозам ответил Элиас, чем крайне поразил своего брата некроманта.

- Значит ты спрятал его от меня? Однако это всё тщетно... Неужели ты думаешь, что я его не найду? - Зло проговорил некромант.

- Думаю у тебя будут и другие дела, брат... - Презрительно ответил Элиас, - Подумай сам, я разве не избавляю тебя от хлопот? -

- Ха, может тогда обменяемся? Забирай Рейвена, а я возьму в подмастерья кого-нибудь из твоих детишек? Так сказать избавлю тебя от хлопот, - Зловеще безумно улыбаясь предложил гробовщик.

- Шутки в сторону. Рейвена ты не получишь, как и моих детей. Можешь даже пасть ниц передо мною и целовать мои сапоги умоляя меня отдать его, но я обещал Элрисе, что защищу его и слова не нарушу, - Холодно ответил дворянин.

- Ты и правда мой брат, раз готов так просто разбивать людские сердца. А я то думал, не от того ли отец заводит бастардов, что его жена не желает ложиться с ним в койку... Ан нет, похоже всё в порядке и их брак был узаконен, по доброй ли воле это уже другой вопрос... Зная отца, она точно страдала и я этому чертовски, просто несказанно рад, - Сорвавшись от захлестнувшей его ненависти, ядовито воскликнул Джон, его взгляд был таким жутким, цепким, словно одержимым.

- Мерзкий упырь! Не смей в таком тоне говорить о моей матери! - Схватив мертвеца за ворот чёрной рубашки воскликнул Элиас.

- Что не так мой дорогой брат? Твоя милая мамочка заставила отца избавиться от меня и моей больной матери, потому что вдруг решила спустя одиннадцать лет сама родить ему второго наследника, наверное испугалась, что я во всём лучше тебя! Признай уже, наши родители были теми ещё мерзавцами, и мы оба не лучше! - С ненавистью прошипел Джон.

- Детские обиды не оправдывают тебя Джонатан... - Взяв себя в руки презрительно ответил старший брат, отпустив его.

- Оу, детские обиды? Как ты видишь, я давно отбросил "детские обиды", это ты не можешь забыть одну ошибку... Смерть Дориана была случайностью, я хотел убить тебя и между прочим было за что, тебе напомнить? А теперь я пытаюсь спасти любимую женщину, позабыв обиду, а ты из упрямства ставишь мне невыполнимые условия, чтобы потешить своё эго и унизить меня в глазах того, кто меня любит, потому что ты ненавидишь меня, и ты хочешь чтобы меня ненавидели все... Хватит этого цирка, тебе ведь она тоже небезразлична, - Негодуя воскликнул некромант.

- Именно поэтому Рэйвен останется со мной, и ты должен отказаться от идеи использовать его чтобы примириться с Элрисой... - Упрямо заявил Элиас.

- Так ты это видишь? - Искренне удивился некромант, - Я был всего на год старше, когда остался один среди незнакомцев, нет... Я всегда чувствовал себя чужим, и сейчас этого мальчика ждёт такая же участь! Я был бы рад, если бы мне не пришлось нянчиться с ним, но он упрямый, он никогда тебя не примет, -

- И какое тебе дело до него? Тебе никогда не было дел до проблем остальных, думаешь я поверю, что ты проникся к этому мальчишке и искренне полюбил его? С чего бы вдруг? - Скептически спросил Элиас, ни на секунду не веря в искренность брата, слишком уж он хорошо знал, как убедителен бывает этот мерзавец.

- Не знаю как сказать... Иногда он искренне раздражает меня, у него сложный характер и за его шалости и ядовитый язык иногда его хочется прибить, в нашу первую встречу я так и хотел сделать, - Неуверенно ответил некромант и ревностно добавил, - Если нужна причина, наверное он очень похож на меня, он такой же гордый и упрямый. Я вижу в нём себя, и я чувствую, что должен помочь ему... Не могу не помочь, -

- Лучшая твоя помощь это оставить его со мной... Ты сам это прекрасно понимаешь, - покачал головой Элиас, кажется немного смягчаясь, - Иногда лучшая помощь, которую может оказать родитель ребёнку, это исчезнуть навсегда из его жизни... Ты понимаешь, это правильно, ты должен исчезнуть из всех наших жизней! Вернёшь Элрису и покончи со своим жалким существованием! -

Гробовщика вдруг словно ударило молнией, он растерянно посмотрел на брата и выглядел весьма озадаченным, он не верил собственным ушам. Его брат хочет, чтобы он покончил с жизнью? Видя тень недоумения на лице брата, Элиас решился на откровенность и потупив взгляд с горечью сказал:

- А ведь я когда-то правда любил тебя... Брат... А ты всегда сгорал от зависти и ненависти ко мне... Я думал, что если буду хорошим старшим братом, то это когда-нибудь изменится... Не изменилось, -

- Нет. Кое-что изменилось. Теперь ты ненавидишь меня, - С горечью усмехнулся Джонатан.

- Моего брата больше нет... Я вижу здесь перед собой лишь его жалкий призрак, и я желаю ему наконец упокоиться с миром... - С сожалением подняв взгляд на брата ответил Элиас и едва заметно печально улыбнулся одним уголком тонких губ.

- Ха... - Лицо гробовщика застыло словно маска. От слов брата его объял необъяснимый панический ужас. Он впервые почувствовал истинный страх перед смертью, страх которого у него никогда не было. Он почувствовал, что действительно умирает, что действительно мёртв, и что смерть для него больше не покой, это ужас. Сколько раз он хотел умереть, боясь, что те кого любит он вот вот возненавидят его из-за его ошибок. Сколько раз он предпринимал попытки, но страшно ему стало только сейчас. Элриса всегда спасала его, её голос всегда возвращал его назад к жизни, когда он уже готов был сдаться, но теперь её рядом нет. Его брат всегда готов был самоотверженно защищать его и любил его больше всех в той фальшивой семье, в которой Джон провёл своё детство. А Джон всегда ненавидел его, за то, что уезжал постоянно в город, за то, что он всегда был любимчиком не прилагая никаких усилий, и за то, что его мать была настоящей женой, его отца, а не жалкой наложницей-служанкой. Его брат, который, Джон был в этом уверен, единственный расстроился, когда все решили, что в пожаре в его доме сгорел не только их отец, но и младший сын-бастард. Теперь тот кто всегда хотел, чтобы Джон жил, наконец решил, что ему лучше умереть. Это уязвило некроманта гораздо сильнее, чем он того ожидал. Он буквально задыхался от этого необъяснимого чувства зародившегося в его груди, того, чего он всегда боялся. Он резко импульсивно отвёл взгляд и холодным голосом попросил Элиаса:

- Сделай мне одолжение брат, убей меня своими собственными руками, когда я закончу с поиском лекарства для Элрисы, -

- А Рэйвен? - Безразлично спросил Элиас.

- Неужели ты наконец задумался о его чувствах? - Ядовито усмехнулся Джон и мрачно ответил, - Делай как считаешь нужным... Всё таки Элриса попросила тебя присмотреть за пацаном, -

- Пытаешься вызвать у меня жалость? Я больше не верю ни единому твоему слову! - Непримиримо сказал его брат, всё ещё думая, что этот паршивец водит его за нос.

- Похоже ты прав... Я паталогический лжец... Не могу сдержать обещание даже перед ребёнком, которому обещал, что смогу убедить тебя что со мной ему будет лучше, а в итоге, я сдался, и ты меня убедил... - Горько усмехнулся некромант.

На лице Элиаса наконец отразилось сомнение и недоумение, он начинал терять уверенность, что Джон с ним играет. Однако даже если это так, то что это меняет?