Рейвен в задумчивости гулял по знакомым местам. Он был здесь совсем недавно, но по ощущениям это было целую вечность назад, в прошлый раз у него не было времени прогуляться там, где мальчик любил проводить время в детстве, но сейчас, когда Джон взбесился, ему это было просто необходимо. Рейвен тянулся к чему-то старому и привычному, он хотел чувствовать, что ничего не изменилось, и всё так же как прежде... Так же как в те времена, когда они втроём были вместе.

Мальчик тяжело вздохнул, ему было так грустно, что слёзы сами лились из его глаз. Погода была пасмурной, но дождь ещё не начинался. Рейвен пустым взглядом обводил кустарники вдоль тропинки. Они подросли, это раздражало мальчика, казалось вот-вот эти мрачные колючки поглотят тропинку. Те воспоминания, которые он так лелеял, больше не вписывались в это место. Это было неприятное чувство, что нечто, о чём Рейвен помнил, теперь для этого мира инородно и чуждо. Больше не будет весёлых прогулок к речке и озеру, к красивому водопаду и беседке на горе. Джон больше не посадит его, смеясь, на плечи, когда мальчик устанет и капризно откажется идти сам, а Элриса не будет с завистью дуться на малыша, словно она маленький ребёнок, они больше не посмеются над этим, и не будут беспечно разглядывать облака или дурачась кидать камни в озеро.

Рейвен шмыгнул носом и вытер заплаканное лицо рукавом, он подходил к церквушке, рядом с которой находился приют и небольшое кладбище. Приют состоял из нескольких зданий: жилого двухэтажного дома с маленькими комнатушками, небольшого тоже двухэтажного здания столовой и маленькой одноэтажной школы с одним классом на всех детишек. Условия мягко говоря так себе.

В этот раз детишек рядом с приютом кружило больше чем обычно, кто-то играл в прятки или салки, кто-то рисовал веточкой на земле, а некоторые просто собирались кружком и трещали о чём-то своём. Рейвену сейчас хотелось держаться подальше от людей, и он свернул к кладбищу обходя церквушку.

Ученик ведьмы сел на их любимое место рядом с одной из могил, здесь была самая ровная площадка на всём кладбище, а земля поросла мягкой шелковистой травой. Это место казалось единственным, что совсем не изменилось.

Мальчик не знал чем ему заняться. Он погрузился в приятные воспоминания из детства, как он сидел здесь с Джоном и Элрисой. Иногда к ним заскакивала Арнел и приносила что-нибудь вкусненькое. Недолго поболтав с подругой, жрица снова куда-то улетала как птичка. Джон учил мальчика рисовать и прочим штукам, он знал много всего и рассказывал гораздо лучше, чем полуграмотная послушница в этой вшивой сиротской школе, где даже на всех не хватало скамеек. Мальчонке было интересно слушать гробовщика, и он быстро учился, чем напоминал Джону его самого в детстве. Рейвен сильно злился, когда его старший товарищ говорил об их сходстве. Гробовщик всегда трепал мальчишку по волосам, когда тот надувшись хмуро смотрел на него. Рейвен коснулся своих волос и недовольно сжал губы. Кажется, что Джон всё тот же, но мальчик не может не думать, что это не так. Он и раньше замечал его жуткие перемены, и это его пугало. Ловя его пустой взгляд или жестокую мимолётную улыбку, парнишка чувствовал, как его охватывает ужас. Что если Джон не вернётся, что если в один момент, он окончательно перестанет быть прежним - милым ласковым отцом, которого Рейвен знает: немного строгим, но терпеливым; коварным и язвительным, но понимающим своего маленького воронёнка, как никто другой. Он часто относился куда более снисходительно к агрессии и язвительности мальчика, иногда помогал ему тогда, когда Рейвен даже не понимал, что ему нужна помощь. Столько дорогих его сердцу моментов было связано именно с Джоном.

Как-то раз, он уговорил мальчика праздновать не только его день рождения, но и поздравить Элрису. Рейвен тогда думал, что это какая-то глупость, что бесполезно делать что-то, от чего он не получит личной выгоды. Но мальчик быстро втянулся в процесс создания чего-то для дорогого ему человека и действительно почувствовал искреннюю радость, когда Элриса с удивлением и улыбкой сказала, что у него получился просто отличный подарок. Рейвен не знал, что это ему нужно, а Джон знал.

То, как они вместе мастерили ожерелье для Элрисы было одним из самых лучших воспоминаний. Маленькие слабые пальчики малыша неуклюже держали инструменты и гнули серебряные проволочки для оправы, но Джон с его безупречным эстетическим вкусом с легкостью находил идеи, чтобы конечный результат получился красивым. Рейвен был удивительно упорным для четырёхлетнего ребёнка, отчасти потому, что как только малыш откладывал инструменты собираясь всё бросить и расплакаться, Джон с добродушной улыбкой говорил - "Ничего, я сам доделаю." Почему-то эти слова жутко злили мальчика, и он с остервенением возвращался к работе.

Не менее упорным мальчик был и когда решил вернуть Джону долг за эту помощь и вместе с Элрисой стал делать подарок ему на день рождения. Как любой ребёнок, он конечно же не рассчитал свои силы и время. К тому же из ведьмы получился ужасный помощник для рукоделия. Мало того, что ей не хватало терпения, так ещё и в целом она была очень неумелой. Она постоянно что-то роняла, неаккуратно намазывала клей, говорила что-то под руку, и вообще всячески отвлекала мальчика от работы создавая повсюду хаос, который его жутко бесил. В итоге малыш выставил её за дверь и несколько дней корпел за своей поделкой с утра до ночи. Рейвен тогда весь извёлся, его всё бесило. Иногда на него нападала апатия, и он просто лежал лицом в стол, но он упорно продолжал, потому что решил сделать это во что бы то ни стало, однако ему так и не удалось закончить всё полностью... И это стало традицией. Мальчик вытащил из сумки красивую резную шахматную фигуру. Он дарил по одной каждый праздник и надеялся, что когда-нибудь сыграет с Джоном. Когда-то это казалось весёлой затеей, но однажды, Рейвен вдруг понял, что возможно ему так никогда и не удастся сыграть в эту игру с гробовщиком. Он так долго откладывал, а ведь он мог дарить и по несколько фигур за раз... Более того, он теперь был уже достаточно взрослым, чтобы доделать всё, но период был не самый удачный для праздников. А ещё Рейвен снова злился на гробовщика, и ему вовсе не хотелось дарить ему подарков.

Иногда Рейвен натурально ненавидел Джона, потому что видел со стороны, как некромант разрушает себя, поддаётся этим тёмным коварным демонам, что живут внутри него, и маленький мальчик чувствовал ужас и бессилие, наблюдая за этим. Рей часто задавался вопросом: "Почему эти двое так любят друг друга?"

"Лучше бы они друг друга разлюбили и разошлись... Лучше бы они смирились с тем, что они плохая пара и просто были бы друзьями!" - Рейвен чувствовал обиду от того, что Элриса и Джон так не могут.

С первой их встречи с колдуном, с первого взгляда мальчишка почувствовал в гробовщике заклятого врага, того, кто будет бороться до самого конца за влияние над Элрисой, который не смирится с присутствием ещё кого-то в её жизни. Ведьмы тогда даже не было рядом, а Рейвен уже смутно чувствовал вокруг незнакомца ауру жгучей ненависти, беспричинной ярости направленной на маленького конкурента. Одного взгляда в холодные серо-голубые глаза жуткого высокого дяди, хватило мальчику, чтобы понять, что это тот самый опасный человек, от которого Элси просила держаться подальше.

Тогда ведьма была в ссоре с Джоном, и гробовщик узнав, что его подруга сблизилась с кем-то кроме него похоже был просто в бешенстве. Однако даже после примирения парочки, мальчик продолжал ловить на себе мстительный взгляд колдуна. Рейвен знал, что Джон попытается убить его, но не боялся. Мальчишка с упоением ждал того момента, когда его враг обнаружит свои намерения, и фантазировал, как сможет полностью разрушить его планы, выставить этого мерзавца в плохом свете, а если повезёт может быть даже убить.

И вот Рейвен сам без сомнения пошёл прямиком в ловушку чернокнижника. Гробовщик повёл мальчика в старую заброшенную церковь, что ютилась где-то в глубине леса, когда-то давно, в этой церкви были заперты и сожжены последователи тёмного культа, и их призраки оставались в этих стенах до сих пор. Это были опасные духи, подпитываемые бездной. Джон хотел натравить на мальчишку не упокоенных злых призраков. Однако, уже придя на место и поговорив немного с мальчиком, вдруг колдун передумал. Рейвен не мог вспомнить, что он сказал такого, что Джон вдруг переменился к нему, в тот момент мальчишка чувствовал лишь обиду из-за того что упустил шанс поквитаться с парнем, который вьётся вокруг его Элрисы. И всё же после этот странный опасный парень стал для него куда более близким и дорогим другом, чем даже ведьма.

Жаль лишь, что доброта гробовщика к мальчику была лживым притворством. Время вновь показало Рейвену уродливое нутро Джона, когда тот запер ведьму за измену в темницу, а мальчика за ненадобностью стал игнорировать.

Рей помнил тот день, когда это началось. Сначала Элриса уехала в город в свою алхимическую лавку, а потом за ней поехал и Джон, оставив мальчика с ненавистной ему святошей-жрицей. Гробовщик выглядел мрачным в тот день и даже не удостоил взглядом семилетнего воспитанника, возмущённого их отъездом. Джон не сообщил о своём возвращении и на вопросы о том, когда вернётся Элриса тоже не отвечал. Он был холоден к Рейвену, иногда даже жесток. Мужчина называл его обидными словами. Рей стал часто замечать, что, занимаясь своей обычной работой, колдун как-то слишком отстранён и словно летает где-то далеко. Каждый раз, когда Джон обнаруживал за собой слежку назойливого пацана, на его лице отражались презрение и брезгливость. Мальчик был в отчаянии.

Лишь потом Рейвен узнал что случилось. Оказалось, что Элриса завела интрижку с другим мужчиной и не с кем-нибудь, а с братом Джона, которого тот и без того недолюбливал и презирал. Колдун конечно же взбесился, он хотел убить брата, но Элрисе удалось его отговорить от мести, взамен она позволила своему возлюбленному посадить её под замок, и Джон воспользовался этой возможностью. Похоже он считал, что такие меры оправданы, раз она совершенно не способна контролировать свою похоть. Конечно же, с Рейвеном никто не посоветовался, и никто не подумал о том, как мальчик будет страдать в одиночестве. И недооценивать его было глупостью, глупостью и ошибкой, которая повлекла за собой ещё одну ошибку.

Непослушные слёзы снова ручьями потекли по лицу мальчика. Если бы он мог вернуться в прошлое и всё исправить, что бы он сделал? Мальчик не мог найти ответа, как бы часто он не думал об этом. Что он мог? Как он мог заставить их обратить на себя внимание и не забывать о нём? У него не было выбора...

Мальчик глубоко вздохнул пытаясь успокоиться, натянуто улыбнулся самому себе и произнёс в слух обнадёживая себя:

- Ничего страшного, всё будет хорошо. Нужно только немного подождать, и всё станет как прежде, Джон вернёт Элрису... Всё будет как прежде, правда? -

Как же пусто и скучно тут без них. Утерев слёзы мальчик достал из сумки блокнот и открыл его. Что он собирался с ним делать? Он тупо пялился на белые страницы. Зачем ему вообще этот блокнот? Хоть Джон и учил мальчика рисовать, это его ученику всегда не очень хорошо давалось, и он начинал баловаться во время его уроков рисования, потому маленькая книжечка в кожаном переплёте не вызывала у Рейвена восторга, но справедливости ради обложка была довольно красивой с тиснением и изображением ворона. Когда-то Элриса подарила этот блокнот ему на день рождения, очевидно не зная, что ещё можно подарить мальчику его возраста. Это был один из тех её подарков, которые он носил с собой. Так же у него была зачарованная сумка с расширенным пространством и метательные ножи, несколько книг, многие из которых были для него теперь бесполезны, и сфера молний - забавная детская игрушка. Ему очень нравилось в детстве смотреть как молнии вспыхивают в хрустале, стоит лишь прикоснуться к поверхности прозрачного шарика. Мальчик нащупал сферу в сумке, и вытащив, печально всмотрелся вглубь кристалла. Молнии до сих пор игриво вспыхивали в глубине вытягиваясь ломанными линиями к пальцам мальчика. Эта сфера сейчас казалась слишком маленькой, раньше она была гораздо больше, Рейвен помнил, как его маленькие ладошки не могли обхватить её. Он вздохнул, потом посмотрел на чистый лист и накалякал карикатуру, в которой узнавался карапуз с искрящимся шариком в ладошках. Рейвен хихикнул себе под нос и убрал сферу в сумку.

Он вздохнул, посмотрев в серое небо, Джон всегда дарил ему на день рождения сладости, может потому, что колдун лишь притворялся, что его любит, и не хотел, чтобы мальчик вспоминал о нём и к нему привязывался? Прелесть сладостей мимолётна, как тепло родительских объятий, неуловима и неповторима как спонтанный момент настоящего счастья, со временем воспоминания блекнут и лишь вещи остаются, чтобы напомнить о том, что ты отчаянно не желаешь забывать. Рейвен был не против, если Джон не будет искренним и его любовь будет ложью, на другое он и не надеялся,, и всё же мальчик хотел бы бережно хранить каждый счастливый момент с ним. Возможно стоило бы тоже научиться хорошо рисовать, чтобы было хоть что-то, что не позволило бы Рейвену забыть то хорошее, что у него когда-то было, когда Джона окончательно поглотит безумие.