Я плохо спал, потому что всю ночь мне снились кошмары. Меня преследовал страшный кровавый образ Кико, который разговаривал со мной голосом Тодзи, обвиняя меня в его (Тодзи) смерти, называя «Жалким убийцей» и попутно выблёвывая свои внутренние органы. Следом, помню, будто это было по-настоящему, как меня жестоко пинала в живот Аска, она кричала и плакала, так же обвиняя меня в своих страданиях и постоянно спрашивая о том, как я могу спокойно смотреть на себя в зеркало после всего содеянного. Меня жутко лихорадило этой ночью, я несколько раз просыпался в холодном поту, и мне казалось, что я вот-вот задохнусь. Под утро мне конечно удалось провалиться в сон, но довольно быстро настало время собираться в штаб-квартиру. Такое паршивое физическое состояние я давно не испытывал. Когда подошёл к зеркалу, я несколько ужаснулся от того, насколько нездорово стал выглядеть. Я похудел где-то на килограмма два точно, кожа стала ещё сильнее обтягивать кости, а мешки под глазами очень хорошо просвечивались. В меня с трудом лезла еда, а из-за стресса и ночных кошмаров мой режим сна окончательно сбился. Пару раз у меня даже случался сонный паралич в прошлом месяце, штука неприятная, скажу так, но к этому явлению я как-то быстро привык. Собственно, как и к бессоннице. Какие-то подозрительные и не очень таблетки или специальные препараты я пить почему-то побаиваюсь из-за необратимых побочек, хотя, возможно, мне бы не помешало пропить курс, чтобы как-то снизить свою тревожность и хоть иногда высыпаться...
Ладно, высплюсь на том свете.
Синхротесты
Зачем меня позвали на тренировочную синхронизацию с Евами — непонятно. Меня всё равно после моей крайней битвы с Ангелом и близко не подпускают к роботу, а когда дела доходят до выполнения задания или спасения кого-либо — я лучше промолчу. Я сейчас нахожусь в резерве, но по инструкции (интересно: не отец ли её случаем прописал?) обязан находиться в штабе и, помимо экстренных ситуаций, обязан проходить учебные или тренировочные мероприятия.
«Что ж.. буду расценивать это как небольшое затишье и возможность как-то попытаться оправиться после всего, что случилось », — стал оптимистично размышлять я, когда сел в кабину Евы-01.
Тренировочная синхронизация для меня прошла как в тумане. Я почти ничего не помню, кажется, я задремал на какое-то время и проснулся в тот момент, когда услышал голос Кацураги, которая вышла со мной на связь для проверки. Я несколько лениво и отчуждённо голосом робота выдал отчёт. На секунду я слегка прикрыл глаза и, не знаю зачем и для чего, представил образ мамы. Я ощутил приятное, тёплое чувство в груди и почувствовал такое облегчение, когда вновь открыл глаза, словно получил благословение от Создателя. Мне стало лучше и чуточку спокойнее.
«Мама... Как бы я хотел увидеться с тобой вновь!...», — подумал я, когда металлический голос Мисато объявил о завершении тренировочной синхронизации.
• • • •
— Это точные данные?
— Да.
— Все системы в норме.
— MAGI также не видят ошибок в данных.
В комнату управления зашла доктор Акаги.
— Удивительно! — поразилась Рицуко, глядя на результаты синхронизации пилотов, — А ведь это была лишь пробная синхронизация..
— Но.. Но как?! Как он так легко синхронизировался с Евой? Ведь мы ещё не поменяли ей ядро... — в замешательстве проговорил старший лейтенант и компьютерный техник Макото Хьюга, глядя на мониторы.
— Что ты хочешь сказать, Макото?
— Как Вы не понимаете, доктор Акаги?! — взбунтовался Макото, — Учитывая все данные Евангелиона, её бывшего пилота и сложившиеся обстоятельства, — то, что сейчас показывают результаты синхротестов по факту считается НЕВОЗМОЖНЫМ!
— Однако же факт перед нами, — вмешалась Мисато, оказавшись позади кресла Хьюги.
— Май..
— Пока важен сам факт. С причинами можно разобраться и потом, — холодно закончила Мисато, показывая всем своим видом, что никакому обсуждению данная ситуация более не подлежит.
• • • • •
Я стоял под горячим потоком воды в общественной бане штаб-квартиры NERV после прохождения синхротестов. Чувствовал я себя как-то непонятно, мысли в голове то появлялись, то резко пропадали, или вообще возникало ощущение пустоты, и я ни о чём долго не мог думать.
— Интересно, — задумался вслух вдруг я, когда смывал остатки мыла и пены с тела, — почему нам сегодня не объявили результаты?..
Ведь правда — почему? В чём загвоздка? Я этого не понимал. Это очень настораживало меня.
Глубоко погрузившись в мысли, я не заметил чьих-то приближающихся в сторону моей открытой кабинки, шагов. Каким-то шестым чувством ощутив чьё-то присутствие, я обернулся.
— Слушай, одолжи мыло.
Это был Каору.
От неожиданности я резко завопил и даже слегка подпрыгнул на месте, выставив вперёд кулаки, будто заранее подготовившись к... Да к чему угодно. — Мыло?! — вскричал злобно я, — У тебя там своё есть мыло!!
— Э-эй, — невинно продолжил седовласый, показывая мне малюсенький кусок мыла, удерживая его в двух пальцах, словно пинцетом, — Синдзи, если это (он намеренно выделил местоимение интонационно, скривив при этом лицо) можно назвать мылом, то могу подарить.
Он игриво усмехнулся после собственных слов, будто специально поддразнивая меня, отчего я ещё больше нахмурил брови, показывая всё своё недовольство. Но Каору как трёхлетний ребёнок, которому откровенно всё равно на мнение других, просто молниеносно прошмыгнул внутрь кабинки, потянувшись рукой за моим мылом: — О, нашёл! Та-а-ак, я возьму?
Он посмотрел на меня своими большими красными глазами, которые игриво горели, и в них явно читалось то, что он получает удовольствие от моей злости. Я не сразу заметил, как между мной и Каору резко сократилась дистанция. Меня это стало очень напрягать, поэтому я сделал грозный и, возможно, даже немного агрессивный выпад:
— Не подходи ко мне!
Каору заметно растерялся от такого. — Почему? Тебе неприятно, когда к тебе подходят слишком близко?
В его взгляде я прочитал какое-то замешательство. Мне стало стыдно за свои импульсивные выкрики, и я тяжко выдохнул, не зная, что ответить. Каору продолжил:
— Я тебя сейчас не понимаю, Синдзи. Заметь, зачастую ты сам бросаешься первым (он снова выделил интонацией) на людей с кулаками!
— Я не.., — хотел было я возразить, но, опустив свой взгляд, я увидел, как сильно сжаты мои ладони в кулаки, причём настолько, что аж затряслись от перенапряжения.
— Видишь, — мягко произнёс седовласый и сделал полшага вперёд, предприняв попытку взять мои руки в свои.
Я, быстро среагировав, сделал шаг назад и прижал руки к своей влажной груди и виновато отвёл взгляд в нижний угол душевой кабинки, стараясь не рассматривать такого же голого, как и я, Каору.
Я неуверенно произнёс:
— Все люди не любят, когда с ними слишком сближаются те, кто им не очень нравится...
Каору недовольно изогнул левую бровь, поставил руки в боки, и я заметил по его лицу, что мои слова его скорее всего очень задели, на что он, весьма раздосадованно, выдал:
— Значит, я тебе не нравлюсь?
— Нет же!, — молниеносно ответил я, сделав шаг вперёд, посмотрев смущённо на Каору.
Он снова немного растерялся, но, быстро смекнув, почти сразу же слегка рассмеялся:
— Странный ты конечно, Синдзи.
И улыбнулся так, как может улыбаться только Нагиса Каору. Я смутился и пробубнил:
— Ничего странного тут нет.. Нормальное поведение..
Горячая вода всё также лилась сверху, обжигая наши влажные тела. Я в какую-то секунду поднял свои глаза, чтобы посмотреть Каору в лицо, но мой взгляд предательски блуждал по его телу. Я внимательно изучал каждый участок его голого и красивого тела. Мне почему-то нравилось смотреть на то, как тысячи капель воды разбивались о его острые плечи или ручьями скатывались по его ключицам и вырисовывали на теле бесконечные прозрачные линии. Я смотрел так, будто пытался запомнить, как он выглядит, очертания его мышц, силуэты изящных слегка вздутых вен. В один момент мне в голову пришла безумная идея дотронуться до него, но я быстро её прогнал, потому что это было чем-то за гранью моего понимания.
— Слушай, Синдзи, ты хоть и тощий, но, вообще, у тебя довольно красивое и поджарое тело. Мне оно очень нравится, — произнёс это Каору в довольно загадочно-игривой манере, щурясь как кот, и при этом улыбаясь, — А ещё.. Позволь сказать!
Я хотел его перебить в этот момент, потому что эти слова меня очень смутили, я аж покраснел от такого и инстинктивно прикрылся, как бы стесняясь своего тела, а точнее его наготы. Я чувствовал себя очень уязвимым в этот момент. Однако я не стал противиться, а наоборот внимательно слушал Каору, ибо меня охватило голодное любопытство, которое желало узнать, что хочет сказать мне этот человек.
— Твоё сердце, Икари Синдзи, — мокрая, но приятная длинная ладонь Каору легла мне на грудь в районе сердца, которое невероятно энергично стучало, — Оно болит. Я это не просто вижу, но и чувствую. Ты страдаешь от боли, которая царапает изнутри. Это больно, мучительно больно. Для тебя вся жизнь — это боль. И, знаешь...
Он на миг замолчал и взял меня за правую руку, и начал аккуратно водить по немного стёртым костяшкам своими тонкими пальцами, рассматривая каждый участок, и продолжил:
— Ты хрупкий, как стекло.
— Как стекло? — переспросил я в замешательстве.
— Да, — ответил он, и посмотрел мне прямо в глаза, — Этим ты мне и нравишься.
В этот момент я покраснел ещё сильнее и окончательно растерялся. Меня что-то пробило внутри, но я не мог понять, что. Какое-то очень приятное и тёплое ощущение разливалось в моей груди. Я не придумал ничего лучше, как охапкой взять все свои банные принадлежности и сбежать. Я, находящийся в замешательстве от услышанного, что шокировало меня до самой глубины, не знал, как справиться со своими чувствами, и решил убежать, чтобы как-то справиться с этим, переварить всё. — М-м-можешь мыться здесь, Каору. Я уже закончил.
Как пробка из-под шампанского, я вылетел из душевой и забежал в раздевалку. Я боялся, что Каору снова застанет меня врасплох и будет от меня добиваться объяснений произошедшего; а я меньше всего хотел бы сейчас объяснять то, что сам себе не могу объяснить. Я вообще не понимаю, что говорил.
Ты хрупкий как стекло.
Этим ты мне и нравишься!
Нравишься…
Это повторялось в моей голове бесконечным кругом, и чем больше я их прокручивал, тем сильнее они заставляли моё сердце биться от волнения. Что это? Почему меня так тронули его слова? Это ведь.. ненормально?
Так ведь.. нельзя?
Что это за приятное чувство у меня внутри от его слов?