Проснулся Нилюфер разбитым, будто и не спал всю ночь. Солнце уже перевалило за полдень и султана в покоях не было, но особого облегчения это не приносило. Юноша перевернулся с бока на спину и приложил руку к животу. Скорее всего, он уже беременный. Странно, но от этой мысли ничего не изменилось. Не было страшно или противно, было...никак. Сил встать не было, юноша просто лежал, глядя перед собой, не моргая.

Нилюфер вдруг проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Это был султан, он с беспокойством смотрел на юношу и продолжал его трясти даже когда Нилюфер уже открыл глаза.

- Что с тобой? Ты весь день что-ли проспал?

Нилюфер вместо ответа перевернулся на другой бок, чтобы не видеть это мерзкое лицо перед собой.

Султан приказал стражникам звать лекаршей, а сам сидел на кровати и гладил Нилюфера по волосам. Нилюферу было плевать, пусть делает с его телом что угодно, какая уж теперь разница. Убрал руки султан только тогда, когда пришла лекарша, она осмотрела юношу, проверила всё, что только можно: дыхание, сердцебиение, температуру. Ощупала ноги, руки и живот, смотрела что-то в глазах.

Нилюфер не слышал, что она говорила султану, да и не хотел слышать. Юноша лежал с закрытыми глазами, надеясь уснуть и больше не проснуться.

***

Дни стали серыми, тоскливыми, безжизненными. Еда и питье не лезли в горло, Нилюфер ел только чтобы служанки наконец отстали - они готовы были часами уговаривать господина съесть хоть кусочек. Нилюфер спал почти весь день, а когда не спал, ждал момента, когда получится вернуться в постель.

Каждый день евнухи приносили подарки от султана. Шёлк, парча, серьги и кольца, даже брошь из рубинов в виде символа династии - тюльпана. Нилюфер даже не открывал сундуки и шкатулки, все вещи он тут же передаривал служанкам, а те с удовольствием ходили в дорогих украшениях по покоям, любуясь своим отражением в зеркале.

Через неделю после течки султан вновь позвал юношу в свои покои, но Нилюфер через слуг передал, что никогда больше не переступит порог султанских покоев. Мелек просила не говорить так, твердила, что нельзя грубить повелителю,а Эсма молчала и нести вести султану отправилась тогда Мелек. Вернулась она вся в слезах и весь вечер для успокоения пила разбавленное вино, зато султан не пытался больше звать Нилюфера к себе.

Ещё через неделю по приказу султана к Нилюферу пришла повитуха. Беременность. В гареме в честь этого устроили праздник, на котором должен был присутствовать сам Нилюфер, но юноша предпочел сидеть в своих покоях. Из-за плотно закрытых дверей всё равно доносилась музыка и пение наложниц, так что, можно считать, что он присутствует на празднике, верно? Нилюфер не понимал, почему всё вокруг так резко изменилось. Нет, ничего вокруг не изменилось, изменился он. Вместо ненависти и страха, боли и отчаяния он чувствовал ничего. Совершенно ничего. А окружающие этого не замечали, списывая нежелание общаться с кем-либо и отказ идти к султану на капризы беременных. Омеги в положении всегда немного не в своём уме, это пройдет после родов. Но Нилюфер понимал, что это не пройдёт никогда. Он сломался окончательно.

С тех пор, как объявили о его беременности, служанки стали пытаться всучить Нилюферу фрукты в любом месте и в любое время. Обед накрывали в саду и Мелек под руки вела юношу на свежий воздух, полезный для будущего ребенка. Блюдо с яблоками приносили даже в хаммам, оно стояло вдали от Нилюфера, но всегда в поле его зрения.

- Вон отсюда, - приказал юноша, - позову, когда понадобитесь.

Служанки поклонились и вышли, а Нилюфер выждал несколько минут и прошёл к блюду с яблоками. Для удобства их всегда резали на кусочки, прежде чем давать ему. А для этого на блюде вместе с фруктами лежал нож.

Нилюфер не чувствовал страха. Только облегчение. Совсем скоро всё кончится.