Искать укрытие всегда тяжело, особенно когда ориентация на местности не дает нужного результата. Всегда есть обходные пути, которые дают неверный результат, благо, сбежавшие из лаборатории Эггмана, а затем и из базы, сейчас находились прямо у цели, несмотря на приграды.

Местность патрулировало мало роботов, их можно было легко уничтожить. Они не были наделены тьмой, просто-напросто обычные роботизированные мобианцы, которым дан приказ охранять местность от любых вредителей в лице «Борцов за Свободу» и самой героини.

Две ежихи медленно шли из-за усталости, потому что их путь занял довольно продолжительное время. Они не пользовались скоростью, нет, они только шли, ведь не могли использовать способности, данные от оригинала, на полную мощность из-за ряда причин.

Первая, так это тела, которые не позволяли этого сделать. То, что в них циркулировала тьма вперемешку с кровью, не давало пока что результата. У Софии, к сожалению, отсутствие глаза только замедляли походу, ей приходилось ориентироваться на ощущения.

На то, что слышит, на то, что понимает, на то, что отложилось в ее памяти благодаря тьме, помогающей своим детям в столь плачевный момент. Софи осторожно перебиралась, каждую секунду приостанавливалась, чтобы ощутить почву под ногами, а затем продолжала идти.

Из-за этого о быстром беге можно было совершенно забыть на неопределенное время, пока не научится видеть и без глаз, научиться, чтобы выжить в столь сложных условиях. Суза же шла рядом, она та, которой скорость противопоказана тоже из-за особенностей тела.

Одной рукой она придерживала отсутствующий покров грудной клетки, чтобы оттуда не вывалились органы. Если она будет бегать, то может произойти непоправимое, легкие могут покинуть свое место пребывания, вылетая на землю, а тьма пытаться восстановить тело.

Но нужно ли это? Нет, поэтому две ежихи шли медленно, стараясь не нарваться на врага. Они забыли сколько дней добирались, останавливаясь по ночам, чтобы передохнуть. Но нужно было идти дальше, идти к цели, чтобы наконец-то избавиться от преследования.

Несколько роботизированных мобианцев прошло мимо. Ежихи укрылись за деревом, задерживая дыхание, чтобы не издавать никакого звука, чтобы не нарваться на неприятности, ведь тогда все враги будут знать, что они здесь, что их нужно поймать и доставить обратно.

Суза смотрела по сторонам, заметила лежащий камень, но нагнуться не смогла, слишком опасно делать такие телодвижения, даже прикрывая отсутствующую плоть. Она подтолкнула Софу, чтобы та смогла это сделать. Та вздохнула, нагнулась, пытаясь найти предмет.

— Классная попка, слушай, — произнесла Суза.

— Заткнись, где оно?.. — спросила Софа, ощущая под руками только траву.

Суза тихо хихикнула, что слегка разозлило Софию, но та не стала показывать свою озлобленность, не сейчас, когда за ними охота. Она продолжала искать камень, которым можно было отвлечь роботов, чтобы те смотрели в другую сторону, не пытаясь найти их.

— Правее… — произнесла Суза. — Еще правее… Ультра-право…

— Нормально можно?.. — раздраженно и тихо произнесла Софа.

— Не знаю, какие у Эггмана взгляды на жизнь?.. — усмехнулась тихо Суза.

— РОБОТНИческие, давай говори уже, — цокнула зубами София.

— Еще чуть правее и вниз, — выдала Суза с усмешкой.

Рука Софии нащупала камень, сразу же подняла его, отдавая такую «реликвию» своей сестре. Та взяла ее левой свободной рукой, а затем стала целиться в сторону роботизированных мобианцев. Еще мгновение, как она кинула это в сторону других деревьев.

Послышался звук, привлекающий внимание роботов. Те сразу же стали передвигаться к источнику, освобождая дальнейший путь к побегу. Ежихи быстрым шагом, но не бегом, стали идти, чтобы не попасть на глаза врагам. К счастью, у них это получилось.

Роботы и дальше стали идти в противоположную сторону от них, чтобы найти источник шума. Благо, никто из существ не повернулся, чтобы посмотреть откуда именно кидали камень. Ежихи смогли сбежать из этого места по направлению к указанной точке.

Обе шли, в головах только отдых, только еда, ведь хотелось уже отдохнуть, а не идти к цели, хотелось свернуть, возможно, в город? Но как они покажутся в таком виде? Обе голые, обе похожи на героиню, у обоих дефекты, которые почти не совместимые с жизнью, но они дышат и существуют.

Обходного пути нет, осталось только идти в тот дом погибшего давно лесника, если, конечно, это здание пригодно для проживания. Они продолжали идти, Суза то оборачивалась по сторонам, пытаясь заметить врагов, то пыталась не слишком и быстро идти для поддержки равновесия.

Софа же больше пыталась концентрироваться, чтобы тьма внутри нее помогала видеть, помогала больше ощущать того, что происходит вокруг. Еще несколько минут прошло, как они смогли дойти до тропинке, той тропы, знакомой из воспоминаний оригинальной героини.

— Где это мы?.. — София почесала свою голову, не могла ничего увидеть.

Суза решила осмотреться. Это место до жути знакомое, будто они пришли одновременно и туда, где когда-то была настоящая героиня, и не туда, куда им нужно было дойти. Она еще осмотрела все вокруг, а затем ахнула от удивления, когда осознала.

— Ох! — Суза улыбнулась. — Так мы в Изумрудных Холмах!

— Где?.. Мы должны были выйти в Зеленые Холмы! — выдала Софа. — А мы хрен знает где, в какой-то пародии!

— Изумрудные Холмы лучше, чем Зеленые, уж поверь! — улыбнулась Суза. — Только посмотри на эту красоту.

— ОЧЕНЬ СМЕШНО, СУЗА! — разозлилась Софа.

Софа, конечно, поняла уже давно, что ее сестра любитель колкостей и напоминания того, что у ежихи явные проблемы со зрением, если не считать того, что глазных яблок в принципе нет, но это начало постепенно раздражать. София вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Ладно, забыли, — Софа прижалась к дереву. — Не шути каждые пять секунд, плохо выходит.

— Ла-а-адно, — вздохнула Суза. — Лучше давай… как добраться до того домика, чтобы не ходить кругами…

— Я не знаю куда идти, — выдала София. — В голове пусто, вроде как… тьма подсказывает, но я не понимаю до конца…

— У меня тоже… хм… — Суза посмотрела влево, заметила водопад, стала смотреть вниз. — Там хорошая водичка…

— Рада за водичку, а по нашим проблемам что? — спросила Софа.

Суза стала смотреть вдаль, чтобы разобраться в местности. Она отчетливо знала из-за энергии в своем теле, что здесь есть пересекающиеся зоны, которые соединяют Изумрудные Холмы с Зелеными Холмами, нужно лишь найти эти скрытые от всех глаз пути.

— Хм… Изумрудные Холмы… — Софа стала думать. — Это то место, где мы впервые вместе с Тейлзом отправились на приключения?..

Она замолчала. Это место знакомое по воспоминаниям, но ведь это прошлое героини, не их, так почему она стала говорить, что это они были с лисом в тот момент? Будто бы они хотели и сейчас быть с ним в этом самом месте, будто сама тьма тянула их к нему.

— Да… Я тут впервые смогла повисеть у него на ручках, а затем заспиндешила бадника, — заявила Суза. — Нет… стоп…

И Суза тоже самое произнесла. Она не могла повернуть язык, будто это Соня все делала, а не она, которой даже в планах у Роботника не было. Воспоминания плотно смешались с тьмой, но они не героиня, так почему так сильно тянуло, так сильно хотелось быть на месте оригинала?..

Тьма диктовала условия, диктовала то, что они должны быть на месте Сони рядом с лисом, а никак не свободолюбивая героиня. Тьма любит своих дочерей, тех, кто стал ее копьями при первом вздохе, при первых словах. Тьма благосклонна, она разрешает такие мысли.

Разрешает так, как никому, кто не был бы во тьме. Они копья тьмы, они сплетены с тьмой, являются ее созданиями наполовину из-за энергии, поэтому Тейлз для них имеет нечто большее, чем просто воспоминание, как друг, нет, он для них также значим, как и для самой тьмы.

Лис являлся чем-то большим для тьмы, поэтому был любим и ее детьми, несмотря ни на что. Так было у Металл Сони, когда та не столько пыталась сражаться с лисом, сколько пыталась активировать в нем энергию, соединить с тьмой. Так случилось и сейчас, когда именно воспоминания с лисом были святыми для них.

Для тьмы самыми близкими. Раз их мать-тьма любит Тейлза, значит и они тоже. Чувства тьмы сплетены друг с другом. От этого не сбежать. Это то, как тьма функционирует. Все, кто погас во тьме, все, кому разрешила сама тьма чувствовать, любят лиса до беспамятства.

И не было никаких преград. Тьма в их голове только поддерживала эти чувства. Тьма — любовь. Тьма — семья — для ежих, ей нравится, что они из-за воспоминаний, из-за сплоченности с энергией любят Тейлза так, как никогда не любила свободолюбивая героиня.

Они любят Тейлза, как Долли, как тьма, как вся энергия. Этого нельзя было отменить, поэтому мысли о лисе отталкивали то, что эти воспоминания принадлежали не им, а Соне. Софа и Суза испытали боль, когда сердце сжималось из-за того, что ощущали, как больно лису.

— Мы должны быстрее найти Тейлза… — выдала Софа.

— Но с ним тьма… он в безопасности… — произнесла Суза.

— Я знаю, но… нас нет рядом. Мы должны быть рядом, — выдала Софа. — Тьма любит Тейлза…

Суза продолжала смотреть, выискивать отправную точку, но вновь мысли смешивались. Слова Софии заставляли ее разум отключиться, тьма все больше затуманивала их рассудки, заставляя испытывать все то, что и испытывала Долли к лису, несмотря ни на что.

— А мы стрелы тьмы, ее дети, мы любим все, что любит тьма, а также ненавидим все, что ненавидит наша мать, — выдали из себя обе.

Сознание медленно возвращалось, поэтому они стали мыслить куда свободнее. Тьма нормализовалась в их организмах, а их сердца все сильнее хотели увидеть Тейлза. Извиниться. Извиниться за что? Они ничего не сделали ему, но хотели, хотели и желали пасть к его ногам за проступок.

Но не их. Не их, они ведь ничего ему не сделали, но в душах боль, боль сильная, ведь он не простил их, но за что? За то, что сделал оригинал? К сожалению, их нельзя было переубедить, тьма не давала этого сделать. Софа подошла ближе к Сузи, дабы тоже хотя бы ощутить капанье воды.

— Я нашла! — улыбнулась Суза. — Нам надо спрыгнуть в воду… И переплыть на правый берег… вот! Я вижу этот дом!

— Отлично! — Софа улыбнулась. — Так стоп, а как мы переплывем?.. Я в воде ни рыба, ни мясо без зрения, а ты вообще расплывешься на несколько частей…

Суза стала смотреть по сторонам в поисках предметов, которые смогут им помочь преодолеть это поистине великое препятствие, как вода. Вода и для оригинальной героини была чем-то вроде ада, из которого хотелось быстрее выйти, но тут ситуация еще хуже.

Но тут ежиха заметила летающего неподалеку Баззера, который точно не заметил еще нарушителей. Она улыбнулась, когда в голове всплыл план, как безопасно, а главное без лишних проблем они смогут добраться до дома, используя минимум силы для достижения цели.

— Кажется созрел план, — улыбнулась Суза.

София услышала энтузиазм в голосе Сузы, а значит это внушало надежду, что все пойдет лучше, чем есть на самом деле. Но это и слегка настораживало, ведь что может возникнуть в голове той, у кого обычно обидные и задевающие за живое шутки на первом месте?

— Когда кажется крестится надо, — заявила Софа с улыбкой.

***

Долли никогда не любила смотреть на страдания, особенно в свои века, хоть и порой утверждала обратное, но даже изредка к врагам было милосердие, из-за чего некоторые Боги до сих пор оставались в живых и где-то там наверху смотрели за всем происходящим.

Она же в этом пантеоне лживых созданий не состояла, на Мобиусе есть довольно много вещей, которые она хотела опробовать, поэтому жизнь где-то там на небе, в окружении одних и тех же лиц, не вписывающихся в ее мировоззрения, как тьмы, ей не подходило.

Но когда тьма требует крови. то ее никак не остановить. Враги падали пачками только по ее воле, когда гнев вырывался наружу. Конечно, она любила убивать, когда надо, даже иногда, когда просто хотелось, но в глубине своей темной души она старалась не слишком часто это делать.

И это желание не всегда возникало. Но сегодня… Ей хотелось убить. Жестоко убить. Самым долгим и болезненным способом, который существовал на Мобиусе. Она чувствовала, что лису больно, ощущала это всем сердцем, когда смотрела на его лицо после собрания.

Он хотел что-то сказать ей, но по ее взгляду понял, что она уже все знает, знает и понимает, что именно произошло, что «Борцы за Свободу» просто так не отпустят его, что будут и дальше пытаться всеми способами заманить обратно, даже если придется использовать не пряник, а кнут.

И она принимала его в свои объятия, тьма принимала и хотела его успокоить. Не нужно было слов. Они понимали друг друга и без них. Лис только подошел к ней, как ощутил поддержку, как ощутил теплоту — то, что и нужно было ему все это время от бывших друзей.

— Ш-ш-ш, они не достойны твоего ума… — шептала Долли.

Ее объятия в ее мобианской форме, которая, как оказалась, полностью уничтожила плюшевую форму, заставляя его сердце биться чаще. Ощущения настоящей кожи, шерсти, то, как ее рост такой же, как и у него, давало все необходимое, чувство, что он не один.

И она видела это, Она не старалась носить одежду из-за своей шерсти, поэтому объятия были довольно чувственными, когда ощущалась вся она, вся тьма, неприкрытая ничем для него, только для него. Ее дыхание расслабляло каждый мускул тела лиса, его нервы.

— Они не достойны даже твоего гнева, моя вечность… — шептала Долли. — Они не достойны… даже дышать рядом с тобой…

Ее слова все больше заставляли его верить, что он поступил правильно, как нужно, отклонил от себя все, что связывало с прошлым, с тем, что так быстро и нагло растоптали все остальные, требуя еще чего-то взамен. Но боязнь была: потерять все нажитое здесь.

Но он думал, что им не хватит духу, нет, они, хоть и бывшие, но друзья, которые были с ним когда-то, помогали ему, беспокоились. Они не смогут отобрать у него ничего, что он кропотливо своим умом собирал в лаборатории. Ее объятия усилились, прижимая все сильнее.

Ее рука гладила его голову, ее дыхание заставляло его вздрогнуть от наслаждения, ее нахождение здесь все больше погружало его мысли во тьму, но никак копье, нет, а как нечто достойное, как-то, что должно стоять рядом с тьмой каждый свой миг.

Ее вечность прямо перед ней, ее губы касались в поцелуе его губ. Покой и наслаждение разливались по его телу, не оставляя ничего, кроме утешения после себя. Он не осознал, что уже находился на своей кровати, что она взбиралась на него, что ей все видно.

— Тише, Тейлз, все хорошо… — нежно шептала Долли. — Тебе не о чем беспокоится, моя вечность, все будет так, как ты захочешь…

Ее губы вновь соединились с его, ее руки обвивались вокруг его тела еще сильнее, сжимая каждую его частичку, ей нравились эти ощущения, нравилось чувствовать себя живой, а не плюшевой, тело мобианки, которое она себе создала, идеально подходило для этого.

— Д-Долли… — только выдал из себя Тейлз.

Его мысли прерывались, не было беспокойство о том, что произошло на собрании, уже ничего не было, тьма их поглотила так быстро, что на душе только пустота, заполняемая ее энергией, заполняемая теплотой, подступающем жаром по всему сердцу и душе.

— Ш-ш-ш, давай насладимся этим вместе… — ее язык провел по его шее, достигая лица, а затем и губ вновь. — Вместе, соединенные воедино и телом, и душой… и тьмой…

Вокруг них только тьма, кажется, что сама комната не имела цветов, покрывалась энергией, которая захлестывала все вокруг, не оставляя никакого простора на то, чтобы хоть кто-то их увидел. Есть только два главных значения здесь: она и он — и никто больше.

— Я… я не уверен… — Тейлз вздрогнул, так далеко он никогда не заходил.

— Не волнуйся, моя вечность, я тоже… — прошептала она. — Я вечна, как тьма, но при этом никому не позволяла воспользоваться моим телом, как даром, как чем-то божественным… Только ты…

Поцелуй вновь, сладкий и наполненный тьмой поцелуй, когда запахи стали смешиваться. Она почувствовала это, запах, настоящий, исходящий и от нее, и от него одновременно. Это дурманило рассудок, затуманивало полностью сознание, возрождая инстинкты.

Инстинкты у тьмы должны были отсутствовать, но не сейчас, не тогда, когда у нее живое тело, ни тогда, когда у нее есть все, что она пожелала. И это он. Только он. Здесь. И сейчас. Ее стрелы тьмы ощущали возбуждение своей главной энергии, ощущали все, что она сейчас испытывала.

Это отражалось в тех стрелах тьмы, которые уже чувствовали, которые имели связь с тьмой на подсознательном уровне. Долли вздрагивала от наслаждения, ощущая теплоту губ Тейлза, ощущая, как его руки исследовали каждый участок ее груди, сжимая и сдавливая.

Металл Соня, у которой процессоры тут же разогрелись от того, что испытывала Долли. Металлическая копия героини, находившаяся на базе Эггмана, упала, будто бы в аварийный режим включился, будто что-то неправильное, будто нужно исправить ее базу данных, но в то же время робот стал анализировать новые поступающие данные в себя.

И клоны Сони, которые в данный момент находились в доме между Зелеными Холмами и Изумрудными Холмами, ощутили это. Ощутили, что тьма в блаженстве от каждого своего действия. Им… завидно? Они хотели быть с лисом еще сильнее, чувствуя эмоции Долли, как свои.

Софа прижалась к кровати, ощущая жар, распространяющийся по ее телу, когда тьма все сильнее распространялась по комнате лиса, по тому, что поцелуй у двоих не заканчивался. Суза вовсе упала на спину, задерживая свои руки на ногах, сжимая их, будто не могла себя контролировать.

А тьма в этот момент все наслаждалась. Долли исследовала с детальностью рот Тейлза, ощущала его руки на себе, его нарастающую смелость. Все переживания исчезали, все было вторично, было что-то первичное, а это только он и ее тьма, он и сама Долли.

Впервые тьма раскрывала свое тело перед кем-то, это было что-то новое и завораживающее, нечто такое, что она хотела ощутить еще больше. Она чувствовала, как тело лиса реагировало на нее, как его инстинкты возбудились сильнее, заставляя не сдерживаться.

Поцелуй разъединился, они дышали быстро и глубоко, смотря друг на друга. Тейлз не мог сопротивляться, да и не хотел. Долли немного боялась нового, но не хотела отступать. Нависшее ожидание наконец-то разорвалось, когда оба приготовились к чему-то новому.

— Так я… тогда… — Тейлз покраснел. — Н-начинаю?..

— Хорошо, давай… я готова только к тебе… — произнесла в предвкушении Долли. — Мы сможем создать нечто особенное. Поддайся тьме… прими меня в свое сердце…

— Принимаю… и не отступаю… — нежно произносил Тейлз.

Его мордочка прижималась к ее шее, оставляя следы на ней, оставляя то, что она хотела, чтобы на ней было. Запахи смешались, становились тем, что желала Долли. Он пропитан ей, а она им. Этого не изменить. Этому никто не помешает, даже если попытается.

— Прошу… давай же начнем… — тихо простонала Долли.

Он смог перевернуть ее. Ее спина прижалась к мягкой простыне, когда лис стал нависать над ней. Ему хотелось начать, инстинкты требовали, требовало и тело, как и ее. Ее глаза смотрели прямо в его душу, призывая не медлить, призывая наконец-то начать.

Ее руки задержались на его плечах для поддержки, ее рубин светился в этой кромешной тьме, заставляющей действовать, поглощающей все помещение лишь бы никто не мешал. Она была готова, желала еще сильнее с каждой новой секундой чувствовать нечто новое.

Тейлз сглотнул, неуверенность сдерживала, но он все же решился. Его плоть, выпирающая уже давно из шерсти, наконец-то проникла в тело Долли, заставляя ту сжать свою хватку на плечах лиса крепче, дабы удержаться, дабы не отстраниться в такой момент.

Ощущения сперва были непонятными, что-то новое, необузданное, что-то такое, от чего пока невозможно получить наслаждения. Но с каждым новым мгновением, когда медленные, только-только начинающиеся движения, все больше и больше ощущения разгорались.

Разгоралась и страсть, и инстинкты, но самое главное души. Этот огонь поселился прямо в сердцах, заставляя вновь слиться в поцелуе, когда он прижался к ней, когда его движения продолжали быть медленными, осторожными, будто боялся сделать что-то не то в столь пламенные мгновения.

Сквозь поцелуй бы слышен приглушенный стон, сквозь поцелуй можно ощутить нарастающий жар в сердцах. Языки смешивались, когда движения медленно, но постепенно, стали нарастать, когда его плоть все глубже проникала в ее тело, несмотря ни на что.

И она ощущала это. Уже не было что-то непонятного, ничего такого, чего можно было бояться, нет, было нечто приятное, медленно перерастающее в больший огонь, чем он есть. Тьма — это все, тьма — любовь, которую невозможно в данный момент никак разорвать.

Движения нарастали, вздохи и выдохи становились громче с каждым мгновением, а тела невольно ускорялись, когда Долли выгибалась навстречу, пытаясь ощутить еще больше удовольствия, чем раньше, ощутить, что его плоть проникала еще глубже в нее.

И это получалось, она достигала своих желаний. Губы вновь закрепились в поцелуи, когда Тейлз наращивал свой темп, ему было все легче и легче, а удовольствия, этот пожар внутри разгорался все больше и больше с каждым новым мгновением и движением.

Инстинкты пылали, они больше всего заставляли их ускоряться, двигаться, наращивать темп с каждой новой секундой, будто нет больше никаких преград. Ее когти впивались в его плечи, а затем и в спину, когда она полностью прижималась к нему, ощущая удовольствие.

Невозможно было отстраниться, невозможно было разумно думать. Есть только тьма, поглощающая каждое новое мгновение совместного жара, только Тейлз для нее. Стоны раздавались, сладкие и страстные стоны заставляли желать нечто большего, чем уже есть.

Долли подстроилась под тем Тейлза, ей нравилось, ей хотелось его тепла, его любви — всего его. Он давал, давал даже в таких простых на вид движениях все, что было на душе. Это не была какая-то похоть, не было того, что было у героини, нет, тут совершенно другое.

Тут главенствовала любовь, разливающийся по душам жар, который невозможно контролировать. Нет тех низменных желаний, только высшее. Темп все нарастал, когда его плоть полностью входила в ее тело, заставляя ту стонать от восторга и незабываемых ощущений.

Ее когти оставляли следы на спине Тейлза, но это не было чем-то болезненным, тьма в мгновение ока залечивала раны. Ее невозможно было остановить, она терялась в этом, терялась в чувствах, терялась в том, что ее зубы наконец-то достигли его шее, оставляя за собой желанное.

Она не смогла сдержаться. От стонов до впитывания его крови, от наслаждения, до максимального экстаза, пробивающего ее всю, когда совместно с ощущениями она слизывала остатки крови на шее, оставленные после заметного засоса.

Ее глаза закатывались, когда движения нарастали, когда невозможно было больше контролировать свое тело, всецело отдаваясь ощущениям. Долли вздрагивала каждую секунду, цеплялась за Тейлза еще сильнее, когда чувствовала, что не может больше сдерживаться.

Тейлз был на пределе, он ощущал нечто блаженное, не мог контролировать свое тело, когда инстинкты били еще сильнее, когда в душе пожар, который невозможно потушить. С каждым новым мгновением их движения становились сильнее и быстрее, полностью отдаваясь мгновениям.

Оба понимали, что невозможно было больше сдерживаться, продолжать в том же духе. Долли сжала свои руки на спине Тейлза, когда тот забыл о всех последствиях, которые могли бы произойти в будущем, так и оставаясь своей плотью внутри тела самой тьмы.

Послышался стон, заливающийся полным экстазом, когда лис достиг пика блаженства прямо внутри Долли. Она простонала от новых ощущений, чувствуя, что он не захотел вытаскивать, даже когда были мгновения, полностью высвобождая свое семя в ее лоно.

Тьма вздрагивала, все, что их окружало в данный момент нормализовалось, когда она выбилась из сил из-за столь дикого экстаза, прошибающее все тело. Комната вновь в нормальном состоянии, а Тейлз тяжело вздыхал, пытаясь прийти в себя после столь блаженного момента.

Долли пыталась прийти в себя, но это давалось с огромным трудом после того, что смогла испытать, от того, что тьма праздновала нечто новое, нечто перебивающее и желание крови, и желание что-то еще, появлялась новая, совершенно другая зависимость от лиса — любовная и плотская.

Ее руки вновь обвились вокруг Тейлза, сжимая в своих объятиях. Их тела в данную секунду отдыхали после столь бурного, столь чувственного и нежного выплеска чувств. Губы медленно соединялись, а затем отстранялись, пытаясь еще больше взять воздуха.

И все в этом мире стало неважно. Ничего. Есть только это самое мгновение. Есть только они. Только тьма, которая никогда не выпустит из объятий свою вечность, с которой не расстанется. Проблемы казались мизерными, ведь она в точности знала как с ними справиться.

Знала, как сделать так, дабы лис больше не чувствовать душевной боли, разъедающей доверия. Нет. Она знала, что ему нужно, что ему предстоит сделать, чтобы стать сильнее, стать тем, кем и не мог представить до встречи с ней, до встречи со своей судьбой.

— Мы вместе. Навеки. Пока сама Тьма не сгинет, а этого никогда не произойдет, моя вечность… — ласково и нежно произносила Долли.