-Нет… постой…

Бруно упал в ноги Прошутто. Выглядело это поразительно легко, как если бы он ничего не весил. Поднятое к нему лицо демонстрировало многозначительный взгляд, а руки ползли по ногам вверх, к бедрам.

Поднявшийся на колени, Бруно потянул Прошутто к себе на пол. Тот не проявлял желания, тогда Бруно стал настойчивей, это склонило мужчину, ведь он не хотел причинять боль Бруно. Когда они оба оказались на полу, Бруно навис над братом и страстно поцеловал его в губы. Перехватывая дыхание, не давая ему даже ответить. Каждый вдох сопровождался запахом волос Бруно. Прошутто казалось, он сходит с ума. Он взял Бруно за талию, и прижал к своей груди. Милые, большие глаза, смотрели на испуганное лицо Прошутто с оживлением, — ничего не могло остановить его в этот момент. Бруно не останавливался. Он хотел больше, хотел увидеть больше.

Легкое поглаживание между ног вывело Прошутто из транса от поцелуя и до него дошло что к чему. Он перехватил руку Бруно и грозно посмотрел, в его, на редкость, пунцовое, от румянца, лицо. Ток прошел по спине, он ударил Бруно по руке и начал вырываться. Его остановили.

-Что это ты делаешь? Не веди себя как ребенок. Ты же сам этого хочешь. По глазам вижу.

Его уложили на землю и прижали руками сверху. Когда он дотронется снова — Прошутто ничего не сможет изменить. А может ли он изменить что-то сейчас, или до этого? Из раза в раз, каждую ночь, одно и тоже. Все приводит к этому. Бруно склонился снова над ним, Прошутто больше не сопротивлялся, — он дал этой больной фантазии дойти до конца.

Под действием впечатления, и от невозможности узнать правду казалось, Бруно был поразителен в минете. Для чего он это делает? Почему именно минет? Разное впечатление может создавать эта фантазия, но ясно одно, — эта ситуация имеет Прошутто целиком.

Прошутто метался, пока его сводный брат заглатывал у него. От чего столько упорства? Что ему это даёт? Эти мысли отвлекали от удовольствия. Прошутто положил руку на голову Бруно и провел от темечка до подбородка, зацепил его и притянул к себе.

-Больной извращенец… Грязный пидор! Я тебя ненавижу, Бруно! Ты в моей голове мараешься, но грязный все равно я.

Глаза заволок туман, он ничего не видел перед собой. С губ слетели слова:

-Ты мне даже шанса не дашь?

Прошутто проснулся.

*** 

Ночью Прошутто действительно выспался. Но пробуждение давалось ему с усилием. Когда он открыл глаза, был уже вечер; в комнате стоял полумрак, спальню освещал только торшер. Бруно смотрел на него, сидя рядом у кровати. Потребовалось время, чтобы понять, что у него на голове влажное полотенце. Он попытался сглотнуть, но почувствовал как его задняя часть горла приклеилась к небу, из-за чего стало тяжело глотать. Ещё присутствовала резкая боль. От частого моргания начала болеть голова и кружится все вокруг. Мужчина попытался подняться, но его остановил Бруно и уложил обратно.

-У тебя температура была когда я проснулся. Ты спал весь день. Вот возьми, выпей это.

Бруно протянул ему таблетки и стакан воды. Прошутто посмотрел на руку и без лишних слов поднялся чтобы выпить таблетки. Не без усилий ему удалось проглотить и запить их водой. Он снова упал на подушку. Его смущала эта ситуация, ему не хотелось чтобы о нем заботились, так как он уже отвык от этого. Да и по сути, за ним никогда не следили когда он болел. Такое проявление заботы создавало ощущение потерянности, он не знал что ему делать.

-Я спал…

-Да, я не стал тебя будить… ты очень крепко спал, мне казалось, что ты видел очень много снов. Я оставил тебя, пошел на кухню приготовить суп, а когда вернулся заметил что ты почти сполз с кровати на пол. Ты стал спать очень беспокойно.

-…да. Мне снился ты.

-Я? Меня это не удивляет.

-Почему?

-Мне кажется, что для тебя, все что касается меня, очень волнительно, беспокойно и болезненно.

-Когда кажется нужно молчать.

Бруно не задела грубость Прошутто. По лицу его было понятно, что он в растерянности и такая реакция, ничто иное, как попытка скрыть эмоции за укором.

-Ты хрипишь. Болит горло? — Бруно потянулся за флакончиком с сиропом.

Прошутто поднялся и посмотрел своими большими, по-детски, глазами на руки Бруно, что тянулись за лекарством. Он хотел было остановить его, но говорить что-либо, действительно, было тяжело.

-Не переживай, все в порядке. В любом случае, лучше если о тебе заботятся когда плохо, ведь так?

Бруно налил на ложку тягучую жидкость и отложил бутылку. Он держал ложку перед ртом Прошутто. Бруно был прав, мужчина это признавал. Он в безопасности когда ему дает лекарство такой заботливый человек, но что у него на уме? Он всегда любил это, ничего не изменилось. Прошутто открыл рот, выпил сироп и ожил, ему понравился вкус, он сразу обратил внимание на банку.

-Это тот же тот самый сироп, которым мама меня лечила.

-Да. Ты прав.

Сейчас на Прошутто нахлынула волна чувств. Он поставил бутылку на место и улегся на кровать. Закрыл лицо одеялом. Он не хотел казаться слабым, даже сейчас. Вкус, перенес его в детство, и это тяжело было сдержать. Трогательные воспоминания о заботе матери. Пусть она была и не идеальна в своей любви, как Бруно, но все равно, делала что могла. И это честную заботу ценил и любил мужчина, будучи мальчиком.

-Уходи.

-Прошутто…

Бруно положил руку на голову под одеялом. Ласково провел вниз и остановился на плече. Он молчал, тот тоже.

-Тебе плохо. Из-за болезни, может стать еще хуже. Все хорошо. Тебе надо поспать.

-Нет. Я пойду домой. Только немного приду в себя.

-Исключено. Я тебя никуда не отпущу в таком состоянии.

-Ты что, лучше всех знаешь, кто что чувствует? Ты меня вообще не знаешь, и не знал никогда. Если мне надо, то я из преисподней выберусь и пойду домой. Оставь меня в покое.

Бруно снял одеяло с головы Прошутто. Оголил его красное лицо и обнял его за голову.

-Ты мне даже шанса не дашь?

-…нет.

Бруно сжал голову сильнее.

-Жестокий.

-Мне все надоело. Я не хочу от тебя ничего. Тебе только и надо, что меня отпустить.

-Ты это не хочешь. Эгоистичный и грубый. Ты всегда таким был. Но никогда так остервенело не просил об одиночестве.

-Все поменялось.

-Согласен. Но мы — семья. У нас двоих есть только мы двое. Ты у меня, я у тебя. Чтобы не случилось, мы остаемся опорой друг для друга. Ведь так, Прошутто.

Он не знал что ответить, было чувство, что он говорит мягкосердечный бред который не вяжется с реальным положение вещей.

-Ты даже не представляешь, что творится у меня в голове. Чертов с два, мы братья.

-Ты для меня брат.

-Идиот! — Он не выдержал и ударил того по щеке слабой рукой. Казалось, что сустав сейчас треснет.

 У него действительно был жар, от напряжения началась отдышка. Удар по щеке был грубостью, на которую Бруно ничем не мог ответить. Он встал с места и вышел из комнаты. В глазах его виднелась печаль, которая бывает когда предают чувства. Прошутто мог его понять, но отношение к нему укоренилось в его сознании. Все его слова казались издевательством — ведь он живёт с любимым человеком, работает на любимой работе, а Прошутто только сильнее гниет. Он прогнил, но пути назад уже нет. Ему нужно сделать ход. В конце дня, каждый будет виновен в своей же правде.