***

      — Сакура, заканчивай, — недовольно протянет Какаши. Девушка насупится, но свиток не сложит. Копирующий раздражённо вздохнёт. — Продолжишь утром. Уже темно, зрение посадишь.

      — Утром у нас миссия, — пробурчит в ответ. Хатаке ещё раз вздохнёт, поднимется с насиженного места, лениво подойдет к ней и… выхватит с рук несчастный свиток. Сердитый вид девушки напротив его не взволнует. Глаза её дороже. Под недовольные пыхтения розововолосой скрутит бумагу, отойдёт к своему месту и спрячет в рюкзак.

      — Закончим быстрее — отдам, — ответит на её изумлённый вид. Даже смотреть не надо: спиной её чувствует. — Не дуйся. Сама же хотела две миссии взять подряд. Если свалишься от недосыпа, тащить на себе не буду.

      — Пф, будешь, не рассказывай, — фыркнет в ответ. Хатаке на секунду откроет рот, развернётся к ней: та сидит, сложив ноги, скрестив руки на груди, и насмехается над ним взглядом. Ну что за девчонка.

      — Если так хочется, могла просто попросить, — улыбнётся глазами. — Нечего себя до истощения доводить, — подмигнёт и на полный смущения взгляд пустит смешок.

      «Как мило».

      Осмотрит поляну, вздрогнет от резкого звука: где-то ухнула сова. Поёжится от ночного холода и посмотрит на Сакуру. Достанет с рюкзака небольшое одеяло и молча отдаст ей. Она полуобиженно буркнет «Спасибо», укутается, что только нос видно, и посмотрит на догорающий огонь. Хатаке постарается не умиляться её внешнему виду. В очередной раз.

      Отвернётся от девушки, кинет взгляд на костёр, о чём-то вспомнит. Подойдёт ближе к огню, добавит пару сухих веток, одной из них подвинет угли. Затрещат обугленные полёна, огонь вспыхнет ярче, освещая его лицо. Блики пламени причудливым танцем взыграют на маске, бросят тень на его руки, на небольшом участке леса сразу станет светлее. Забурчит вода в котелке.

      — Сделать тебе какао? — повернётся к ней, встретится взглядом. На что она смотрит?

      Сакура, тем временем, будет снова учиться дышать. Во рту сухо, с силой сжимает руки на локтях, усиленно стараясь не покраснеть. В голове невольно всплывёт давняя фраза подруги. Не то чтобы Сакура особо её слушала. На рассказы о мужчинах чаще просто кивала, параллельно читая что-то своё. Но, видимо, Ино использовала на ней свой перенос сознания. Ведь иначе, почему она думает о чём-то настолько глупом?

      Как, например, его руки.

      — Да, если не сложно. Спасибо.

      Понадеяться, что не заметил севшего голоса. Посмотреть на мускулистую спину, что опять начнёт рыться в своём рюкзаке, достанет небольшую банку, помашет перед ней с улыбкой и продолжит своё занятие. Опять задержать взгляд на руках.

      Вот, открывает медленно крышку, кожа слегка натянулась от усилия. Достаёт металлические чашки, ставит на небольшой пенёк рядом. Сожмёт в пальцах ложку, зачерпнёт тёмный порошок с горкой и насыплет в небольшой котелок. После деревянной лопаткой размешает содержимое. Постучит по краю посуды и положит её на стоявшие рядом чашки. Сакура сожмёт руки сильнее. Вдохнёт.

      Поднимет взгляд чуть выше, на локти, поймёт — зря. Закатил рукава. Издевается. В бликах огня переливается светлая кожа. Под ней слегка проступают толстые вены. Если б только коснуться…

      Так, всё. Что будешь делать, если заметит?

      «Знаешь, что самое сексуальное в мужчинах, Лобастая? Есть разные мнения, но чаще всего — это руки».

      Спасибо, Ино, за информацию. Не подавись там.

      Попытается не взвыть от отчаяния.

      Невозможно. И как это вынести?

      О своём маленьком фетише Сакура узнала относительно недавно. Впервые, когда на её дне рождения он закалывал ей волосы. Сакура тогда усиленно старалась не свалиться в обморок от напряжения, ведь, помимо интимной ситуации, было что-то ещё.

      Касания.

      Каждый участок её кожи, что копирующий невольно задевал пальцами, горел так, будто к нему прижали раскалённый уголь. Но, самое интересное, Сакуре это нравилось. Даже больше, хотелось прижаться ближе, позволить коснуться её шеи, провести рукой, сжать её плечи и…

      «Шаннаро! Хочешь, чтобы опять кровь носом пошла? Думай о чём-то другом, быстро!»

      Так. Хорошо. Спокойно. Он просто заваривает какао. В этом нет ничего возбуждающего.

      Объект её мыслей тем временем закончит приготовление напитка, разольёт по кружкам и протянет одну ей. Кончиками пальцев заденет её. Сакура спрячется с головой в одеяле. Ну что за мужчина.

      — Спасибо, — тихо ответит она. Понадеется, что румянец на щеках скроет темнота ночи. Какаши отойдёт, сядет обратно на своё место, сделает небольшой глоток, цокнет: горячо. Поставит чашку рядом, возьмёт себя за руку, вытянет руки вверх и потянется, напоминая большого кота. Зевнёт. Мускулы на поджаром теле выразительно выглянут из-под кофты. Сакура коснётся рукой кончика носа. Крови нет. Хорошо. Но такими темпами…

      — Как думаешь, Цунаде-сама сильно злится? — начнёт незатейливый разговор. Только чтобы не думать. Какаши посмотрит на неё сонливо (тоже устал от последней миссии), на секунду задумается, а после:

      — На то, что ты опять делаешь всё по-своему? — снисходительно улыбнётся, а Сакура быстро отведёт взгляд. Ах да, он ещё и без маски. После недавних событий всё чаще снимает её перед ней.

      Точно издевается.

      Вдох. Так, ладно. О чём они там говорили? …Точно, Цунаде.

      — Ну, это не совсем так. Просто вместо целой больницы я буду руководить одним отделением, — попытается оправдаться, но:

      — Это и называется — сделать всё по-своему.

      — Но ты же понимаешь, что так будет лучше, да? — посмотрит на него с надеждой, встретит понимающий взгляд.

      — Конечно. Ты всё делаешь правильно. И Цунаде-сама это тоже понимает.

      То, что Сакура вместо теплого места главы Госпиталя выберет новое не пойми что (ну, она это так называет пока что), Какаши совсем не удивит. Скорее наоборот.

      — Это вполне в твоём духе, Сакура, — хмыкнет он, а на её искреннее непонимание поспешит объяснить: — Видеть то, что не замечают другие. Да и должен же быть хоть какой-то толк от нового Альянса.

      Сакуру его рассуждения расстраивают. Понимает: Какаши за всё время их путешествий (да и не только сейчас) успел порядком разочароваться в мире и в таком хрупком, но напряжённом перемирии. Поэтому так сильно поддержал её идею: собрать лучших ирьенинов (по несколько с каждой страны), обучить новым знаниям и… отпустить обратно с одной целью — передать свои знания остальным. И, если в итоге у них получится сократить смертность шиноби хоть на немного, всё будет не зря.

      Новый взгляд на мир, новые мысли. Изумительно.

      Но помимо новых мыслей поменялось и ещё кое-что. Её отношение к Какаши.

      Да, теперь он Какаши. Не Какаши-сенсей, не учитель седьмой команды, не командир третьей дивизии, а вот так просто… Какаши. И это изменение ударило по ней сильнее, чем она думала. Потому что, называя его Какаши-сенсеем, она видела в нём только образ их бывшего учителя. Сейчас же с ужасом для себя осознала: она работает в паре со взрослым мужчиной. Как мама не закатила истерику, Сакура до сих пор не понимает.

      И видеть в Какаши мужчину она начала после избавления надоедливой для него приставки «сенсей». Внешне она, конечно, не выдала своих переживаний (ну, это она так думала), но вот внутри… поселились первые зёрна сомнений.

      А это вообще нормально, вот так вот вдвоём ходить на миссии? Что люди скажут?

      Мотнула головой. Мамин голос в голове иногда до жути напоминал собственный. Сакуре всё равно на мнения безликих людей. За свою малую жизнь ей, увы, повезло лицезреть все пороки человечества. Зависть и злость, презрение, лицемерие и много чего ещё. Сталкиваясь каждый раз с новым явлением, всё больше понимала: всё это не стоит её внимания. Но вот… что думает по этому поводу Какаши?

      Опять мотнула головой. Ты разве не знаешь?

      Ему тоже всё равно. Учитывая его скандальную славу во всей деревне, глупо ожидать от него желания угодить другим.

      Улыбнулась про себя. Всё-таки они слишком похожи.

      — Думаю, тебе будет сложнее на посту, чем мне в отделении, — продолжила разговор. Мысли уже начинают путаться, ведь вот так, рядом с Какаши, попивая тёплый какао, укутываясь в предложенное им одеяло, её сразу начинает клонить в сон. Чувство безопасности рядом с этим человеком отдаётся тихим теплом в душе.

      Хатаке, что понемногу начал дремать (несмотря на недопитое какао), приоткрыл лениво глаза, ответил:

      — С каких пор мы меряемся должностями? — хмыкнул. Сакура посмотрела на него снова. Сидит, прислонившись к дереву. Ноги вытянул, закинул одну на другую. Руки скрещены на груди, голова склонена вбок, волосы падают на глаза. Без полной амуниции и налобной повязки Хатаке Какаши иногда походил на юнца. И Сакура в такие моменты понимала: «Хорошо. Он мне симпатичен. Не более». И прерывала свои мысли снова:

      — Просто волнуюсь. Не загоняй себя, хорошо?

      Какаши на её просьбу приоткроет глаза, посмотрит внимательно. Кажется, во взгляде промелькнёт неизвестная ей до сих пор эмоция. Её это не должно волновать. Наверное. Только сердце на секунду прекратит свой стук. Хатаке её взгляд истолкует по-своему, ответит с улыбкой:

      — Конечно, Госпожа Ирь-е-нин.

      Сакура улыбнётся новому прозвищу, сделает последний глоток напитка и поднимет взгляд в небо. Звёзды сегодня, конечно, красивы. Человек напротив гораздо прекрасней.

***

      — Рады видеть, Хокаге-сама. Какими судьбами? — громко протянет лилейный голосок. Сакура подорвётся со стула.

      «Что..?»

      «Где..?»

      Боже, она опять уснула в своём кабинете. Вытрет слюну с подбородка, осмотрит бардак на столе. Попытается быстро проснуться. А после с ужасом осмотрит свой внешний вид. Белый халат засаленный, на рукавах видно пятнышко крови. Кофта нестиранная, на штанах высохло тёмное пятно от разлитого утреннего кофе. Коснётся рукой заплетённых волос и ужаснётся снова. У неё же на днях отключили воду, не успела даже в душ сходить! Как ей в таком виде в глаза Какаши смотреть?

      Внешний вид для признаний в любви прям располагает.

      Прекрасно.

      Стараясь соображать максимально быстро, подлетит к деревянной тумбе, начнёт искать свежие халаты. Ладно, волосы она быстро переплетёт (на крайняк наденет хирургическую шляпку), халат можно и на голое тело надеть…

      «Боже, ты себя слышишь? Ты ему в любви признаваться решила, а не соблазнять…» — закатит глаза внутренняя Сакура.

      «Господи, точно! — с ужасом подумает она. — Шаннаро! И что теперь делать? Не прятаться же от него в собственной больнице?»

      Да и что ему здесь нужно? За последние месяцы все поручения Сакура получала от Шикамару, усиленно не замечая дёргающуюся бровь последнего.

      «Погодите-ка…»

      Вспомнила, что может чувствовать чакру. Если он всё ещё на первом этаже, то не сможет точно узнать её расположение. Нет же ничего странного в том, что Госпожа Ирьенин сбежит со своего кабинета через окно, да?

      Бедные её ирьенины.

      Стоп.

      Какаши здесь нет. Увы. Расстроенно опустит руки. И чего она вдруг понадеялась? Зато есть кто-то другой. И этот кто-то стоит прямо за ней и усиленно пытается не заржать.

      Ну молись, Ино.

      — Сви-ни-на, — угрожающе тянет она. Разворачивается, разминая костяшки. Улыбается мило, но увидь кто — затрясётся в ужасе. — Ты умрешь быстро, не волнуйся.

      Но Ино-то как раз не волнуется. Ей просто плохо. Стоит, дуя щеки, краснеет от нехватки воздуха, плечи трясутся. Ладно, всё, прорвало:

      — А-ха-хах, я не могу… — Согнётся пополам, чуть не касаясь носом пола. Задыхаясь, продолжит: — Ты бы себя видела, Лобастая. Твоё лицо — просто искусство.

      И это правда, ведь, увидев подобную картину, Ино впервые поймёт увлечение Сая. Разве можно не запечатлеть подобный момент? Зря, с рисованием у неё плохо.

      С характером ещё хуже.

      Сакура на откровенное издевательство недовольно фыркнет, скрестит руки на груди и посмотрит в окно. Обиделась. Ну, всяко лучше её безразличия и игнорирования лучшей подруги последние месяцы.

      — Ладно-ладно, прости. Должна же была я отомстить. — Выпрямится, вытрет слёзы в уголках глаз, попытается прекратить смеяться. Посмотрит примирительно. Сакура всё ещё дуется.

      Через пару минут успокоится, выдохнет, опустит плечи и вернётся к столу. Отодвинет стул, присядет и начнёт перебирать медицинские карты. На Ино смотреть не станет.

      Яманака грациозной походкой подойдёт ближе и, несмотря на недовольный взгляд лучшей подруги, высадит свою пятую точку на угол её стола. Сакура снова вздохнёт.

      — Ино, ты не у себя дома. Прекрати, — пробурчит, но Яманака подобное больше отталкивать не будет. Хватит. Пора Сакуру со всего этого вытягивать. Даже против её воли.

      — М-м, ты же не собираешься целый день тут сидеть? — приподнимет выразительно бровь, пропуская мимо ушей замечание девушки.

       Та прекратит перебирать наизусть изученные папки, поднимет на неё взгляд. Вздохнёт. Опять.

      — Ино, что ты хочешь? — спросит устало. Ино осмотрит её, сделает нужные ей выводы, ответит:

      — Ну, для начала, чтобы ты привела себя в порядок. На тебя жалко смотреть.

      — Не волнует. Я на работе, а не на свидании. — Отвернётся от неё, продолжит своё очень увлекательное занятие. Яманака подавит вздох отчаяния.       Твердолобость Сакуры иногда её порядком бесит. Ну ладно, зайдём с другой стороны:

      — А могла бы быть.

      «О. Смутилась. Я вижу все твои мысли, Лобастая».

      Довольно улыбнётся себе. Слезет со стола, что краем натер её копчик, посмотрит подруге в глаза:

      — Ты же всё вроде решила. Чего снова прячешься? — Посмотрит открыто, встретит грустный взгляд. Ино понимает, несмотря на признание новых чувств, в Сакуре всё ещё много сомнений. Но в этом деле она ей не помощник. Развеять её опасения должен кое-кто другой. Вздохнёт. Что ж так сложно-то?

      — Ино-сан, вас вызывают в отдел дознания. Сейчас. — Постарается не вздрогнуть от внезапного появления Анбу. Такими темпами она их маски будет видеть в кошмарах. И что это в них нашёл Сай?

      — Ибики не понимает значение слова «выходной»? Или мне ему повторно втолковать? — язвительно протянет она. Несмотря на разницу в возрасте, к вышеназванному Яманака обращается по-панибратски. Слегка. Сакура не вникала в их отношения. Только диву давалась, как Ино справляется с этим грозным мужчиной. Вспомнила экзамен на чуунина — поёжилась. Нет, ей совершенно не хочется этого знать.

      Глава отдела дознания тем временем раздражённо вздохнёт, кинет в последний раз взгляд на подругу:

      — Чтобы приняла душ.

      — Да.

      — И переоделась.

      — Да.

      — И пообедала.

      — Хорошо.

      С каждым наставлением Ино Сакура лишь сильнее вжимает голову в плечи. Как маленькая, ей богу. Но… даже это прогресс. Ведь Ино, увидев, в каком состоянии Сакура, соберёт в себе последние силы, чтобы не зарыдать самой. Нашлись тут две плакальщицы. Вроде ж недавно они были шиноби, разве нет?

      В последний раз выдохнет и медленным шагом пойдёт вслед за Анбу. Ничего, Ибики, подождешь, не обломишься.

      Ибики на самом-то деле её и не ждёт.

      Дверь за ними закроется, а Сакура сползет лениво под стол.

      Фу-ух. И что прикажете ей сейчас делать?

      Поднимет взгляд к потолку, займёт себя мыслями. Нахмурит лоб.

***

      После получаса рыданий и всхлипов, допивая вторую чашку чая, Сакура наконец-таки решит всё рассказать. И впервые за всё время Ино будет настолько внимательно слушать, что девушке станет неловко. Открывать своё сердце ей всегда было тяжело.

      На вопрос «Чего ты боишься?» Сакура ответит неохотно:

      — Осуждения, Ино. Ты же знаешь, подобные отношения в нашем мире не сильно приветствуются.

      — Тебя правда волнует чужое мнение? Сейчас? Или… есть что-то ещё?

      Сакура замнётся, опустит глаза, пальцами обведёт ободок кружки. Ладно, раз решила рассказать, говори всё.

      — Моя мама.

      — А что с ней?

      — Мне кажется, она его ненавидит.

      — О. Чего это?

      — Ну… — вспомнит все скандалы, нахмурится. Харуно Мебуки с детства пыталась вбить дочери единую мысль: залог её счастливого будущего — удачное замужество. Не иначе. Как Сакура под таким давлением выжила — до сих пор остаётся загадкой. — При каждом его упоминании она смотрит на меня с отвращением. И я понятия не имею, почему.

      Выдохнет, сделает глоток чая. Остыл. Ино, тем временем, задумается. Подождёт минуту, сделает свои выводы. Ответит:

      — Ну, не могу быть уверена, но мне кажется… — Почешет рукой подбородок, морщинка заляжет между бровей, кивнёт. — Ты же начала ходить на миссии с Какаши-саном, когда тебе было семнадцать, да?

      Сакура вздохнёт. С такой стороны на ситуацию она посмотрела позже, чем надо было. Ино продолжит:

      — Это хорошо, что ты доверяешь Какаши, но маме твоей это откуда-то знать? Скорее всего, она просто волнуется. Но по-своему.

      Сакура кивнёт. По правде говоря, такие мысли её начали посещать, стоило увидеть в Какаши мужчину. Наедине, в отдалении от родной деревни, в ограниченном пространстве (иногда на номерах в гостиницах они сильно экономили) кто-то другой, возможно бы, и воспользовался своим положением. Кто-то другой. Не Какаши. И ей надо было объяснить это маме. Тогда. А не когда всё настолько усложнилось. И что теперь?

      Первый кирпичик её сомнения крепко приземлился на землю. Хорошо. Дальше.

      — Я не знаю, как отреагируют наши знакомые, — выдохнет, посмотрит Ино в глаза. Это правда, что Сакуре всё равно на безликих. Друзья — дело другое. Даже несмотря на её затворничество последнее время, остаться совсем одинокой ей правда не хочется. А терпеть презрительные взгляды от близких — так вообще станет пыткой.

      Ино на подобное заявление только выразительно приподнимет бровь. Мол: «Серьёзно?» Ладно. Так уж быть. Сегодня ей придётся побыть островком вразумительности лучшей подруги. Хорошо.

      — Сакура, как ты думаешь, твои друзья желали когда-нибудь тебе зла? — Харуно на подобное удивится. Не понимает. Ино продолжит:

      — Как ты думаешь, доставляет ли мне удовольствие видеть тебя в таком состоянии? Или Наруто? Или Хинате? Или Саю? Или… даже Саске?

      Сакура ошарашенно уставится на Яманака, отведёт взгляд. Да, о Саске они тоже поговорили. Поставили наконец-таки точку в их странных отношениях. И вместе пришли к выводу: несмотря на всё произошедшее, Сакуру с Саске связывают крепкие узы. И имя им — Наруто. Седьмая команда. Команда Какаши.

      Ино увидит замешательство на лице подруги, продолжит с улыбкой:

      — Сакура, если мы не будем на твоей стороне, то кто будет? — Девушка вскинет голову, распахнет глаза в неверии, а через секунду… одинокая слеза потечёт по щеке. Ино подвинется ближе, поднимет её лицо, вытрет слёзы. — Хватит уже прятаться, Сакура. Разве не видишь? Ты не одна в этом мире. Мы рядом. Всегда.

      Говоря что-то подобное, Ино слегка приврёт. Ведь так называемые друзья в минуты слабости оставили Сакуру одну разбираться со своими проблемами. Думали, так будет лучше. Что ж, за ошибки им тоже придётся платить. Своей совестью.

      Сакура же шморгнёт носом в очередной раз. Вытрет рукавом слёзы, размазывая остатки туши, посмотрит с благодарностью.

      — Спасибо, Ино.

      Та улыбнётся ярко, как раньше, ответит:

      — Ну, для этого и нужна лучшая подруга. Да, Сакура?

      Сакура облегчённо вздохнёт и даже слегка улыбнётся. Чтобы в следующую секунду:

      — Это не самое главное, Ино.

      Яманака напряжётся. Неужели есть что-то ещё? Харуно опустит плечи, сильнее чем раньше, закусит сильно губу, тем самым тревожа девушку ещё сильнее. Обречённо вздохнёт.

      — То, чего я больше всего боюсь… — Посмотрит на кровать, сожмёт сильнее чашку в руках, сдержит рыдания. Ино положит свою руку на неё, взглядом говоря: «Всё хорошо, Сакура. Ты можешь мне доверять». И Сакура сдастся. Поднимет на лучшую подругу глаза, голос дрогнет: — То, чего я боюсь больше всего, — вдохнёт и выдавит из себя, наконец: — Предать его доверие.

      Доверие. Все их взаимоотношения изначально строились на полном доверии друг другу. Несмотря на внутренние противоречия, в их маленьком мире было одно единственное правило — не лгать. Не притворяться, что всё хорошо, если это не так. Поддерживать взглядом, общаться глазами. Даже когда тяжело, не закрываться, а давать друг другу достаточно времени. Чтобы позже открыть нараспашку душу, обнажить сердце и молча протянуть человеку напротив. На, бери, только… не урони, пожалуйста. Не уничтожь. Не делай ему больно. Когда они об этом забыли? Когда начали притворяться другими? Когда стали друг другу чужими?

      Когда полюбили друг друга.

      Только сами отказались это принять.

      — Что? — в замешательстве посмотрит Ино. Что-то она потеряла нить разговора. Сакура объяснит:

      — За прошедшее время мы сильно сблизились. Очень сильно, Ино. Больше, чем с кем-нибудь ещё.

      — Ты уже это говорила. И я всё ещё не могу понять, что в этом плохого-то?

      — Плохо всё, Ино. Какаши мне доверяет. Как никому ещё. Он мне раскрылся. Кажется, я знаю его так же хорошо, как саму себя.

      — Я всё ещё не могу понять… — ответит в замешательстве Ино.

      — Что, если… что, если он подумает, что я планировала всё это с самого начала?

      «Что?»

      — Что специально втёрлась к нему в доверие, чтобы потом… соблазнить? Что всё это время притворялась? Что он мне не дорог, а просто выполнял свою роль? Ино, если он станет меня ненавидеть, я не вынесу этого. — Сакура снова зарыдает, а Ино попытается отойти от шока.

      Серьёзно? Она правда так думает? С чего это вдруг такие мысли? Хотя… с другой стороны… если так посмотреть…

      Ино скрестит руки на груди, набухнет вена на лбу. Думает.

      «Сакура начала работать в паре с Какаши сразу же после ухода Саске. Если взглянуть на это под другим углом, то, возможно… Ну, в теории он может подумать, что так Сакура решила отвлечься. Попытаться забыть Саске. Найти ему замену. О, господи. — Вдохнёт, поднимет на Сакуру взгляд. Та усиленно пытается не рыдать. Ино закроет глаза, нахмурится, продолжит мыслительный процесс: — С другой стороны, Какаши же тоже не глупый. Наверняка видит отличия. И его состояние последние месяцы — прямое тому доказательство. Так чего Сакура этого не видит?»

      Посмотрит ещё раз на девушку. Та усиленно трёт глаза. Выдохнет. Боже, как, при её сообразительности и понимании других, Сакура может быть иногда настолько глупой? Поднимет глаза к потолку. Закроет на замок свою совесть. Это не Сакура глупая. Это ты, Ино, не пыталась ей помочь. Почти за целый год-то.

      Ладно, самобичеванием она займётся после. А пока:

      — Ты только что сказала, что знаешь Какаши, как облупленного, да? — посмотрит прямо. Харуно встретит взгляд. — Как думаешь, он действительно так считает?

      Увидит секундное замешательство на лице куноичи. Давай, Сакура, включай наконец-то свой мозг. Ещё секунда. Вот, всё. Поняла.

      Смотрит с немым ужасом во взгляде, открывает-закрывает рот, отводит глаза. Ино не сдаётся:

      — Как думаешь, какие его мысли по поводу всего? Как он сейчас себя чувствует?

      Сакура на секунду замнётся (в последний уж раз), а после посмотрит на свои руки с грустью. Прямо смотреть ей сейчас тяжело. Осознание давит на череп.

      — Ему сейчас плохо, Ино. Очень плохо и… чертовски больно.

      — Как и тебе.

      Сакура глубоко выдохнет, опустит плечи и горько хмыкнет. Ну и глупая же она. И как сама не поняла? Она же видела, хоть и старалась не замечать. Во взгляде, в касаниях, в неловких движениях. В постоянной заботе, желании защитить и помочь. Старался Какаши так сильно хоть ради кого-то? Каким он был два года назад? Нет, даже раньше. Каким он был до их встречи? До того самого шутливого поединка? Боже, сколько времени потеряла на осознание. И как ей теперь это вернуть?

      «Ну наконец-то», — с облегчением выдохнет Ино.

      Улыбнётся удовлетворённо, спросит:

      — Заварить тебе ещё чаю?

      Встретит неловкую улыбку, улыбнётся в ответ. Вот так-то. Давай, поднимайся уже, Сакура.

      — Я не могу быть уверена, — в последний раз скажет та. Всё-таки уверенность Сакуры — понятие загадочное. В одну секунду хлещет через края, в другую — просто отсутствует. Ну что за сложная девочка.

      — Не можешь. Но ты не узнаешь, пока не попробуешь. Всяко лучше, чем съедать себя изнутри.

      Сакура отложит чашку в сторонку, поднимется с тёплого места. Посмотрит на лучшую подругу (заслуженно) и улыбнётся теперь уж легко.

      — Спасибо, Ино. Я, наверное, пойду, — встретит понимающий взгляд, осознает, что прийти надо было гораздо раньше.

      Но Ино, возможно, с этим поспорит. Ведь время людям для чего-то даётся. Некоторым, чтобы излечится от боли, другим, чтобы перешагнуть эту боль, а некоторым, как Сакуре, чтобы эту боль наконец-то принять. И шагнуть дальше. В пропасть.

      Яманака поднимется вслед за девушкой, улыбнётся ярко, как только она умеет, протянет ей свой согнутый мизинчик и скажет в последний раз:

      — Если всё закончится плохо — не закрывайся от меня, ладно? Мы с этим справимся. Вместе.

      И Сакура зарыдает снова.

      — Ино-чан…

      Открывая глаза, осматривая новую трещинку на потолке (всё-таки рабочие работали не на совесть), Сакура придёт к выводу, что все её сомнения на самом-то деле надуманы. Ведь она никогда не ладила с мамой. И друзья, хоть они у неё-то и были… Сакура со своими демонами боролась одна. Грустно, конечно. Но взрослая жизнь такова — вот, ты в одну секунду в окружении любящей тебя толпы, а в следующую — один в этом чёртовом мире. Поэтому и так тяжко отпустить ей Какаши. Ведь он не просто очередной человек, он — весь её мир. Последний оплот её тихого спокойствия, её надежда и вера в иное. Так что Ино права, хватит уже убегать.

      Раз он так дорог тебе — цепляйся за него, привяжи к себе, открой вместе с ним другой исход своей жизни. И звучит это всё, конечно, хорошо, но…

      Сакура почти две недели собирается с мыслями. Ведь не так-то уж просто враз поменять своё мнение. Она почти год уверяла себя совершенно в другом. Да и как ей заговорить вообще с ним?

      «О, привет, Какаши. Мы почти год не виделись, но я тебя избегала, потому что ты на самом деле мне нравишься и теперь…»

      Отвратительно. С тебя выйдет отличный оратор, Сакура.

      Сползла ниже. Что ж так сложно-то?

      Ладно. Новая Сакура не будет томить себя сожалениями. Хватит уже. Надоело.

      Встанет, снимет грязный халат. Достанет со шкафа полотенце. Вроде в рабочем душе ещё остался шампунь. Хмыкнула про себя. За последний год она понемногу перекочевала в свой кабинет. Маленькая квартирка внезапно оказалась пустой. Не потому, что она ей не нравилась. Просто дома, в её остатке прежнего мира, мысли сжирали её изнутри. Проще, конечно, сбежать. Сакура ведь всегда так делала. Больше не будет.

***

      Послеполуденное солнце тёплым светом освещает улицы. Люди разошлись по домам, прячась от июльской жары. Тёплый ветер, колыхая шумную листву хоть немного, но приносил облегчение. Невзирая на наброски облаков на голубом небе, яркие лучи то тут, то там задевали неприметные здания. Девушка прикрыла глаза рукой. Ярко. Как давно она начала замечать красоту мира? Точно. Около двух недель назад. Стоило ведь это всего ничего. Сказать себе в голове: «Я люблю Какаши. Хорошо». Выдохнуть. И, наконец-то, унять разболевшееся сердце. Залатать глубокие раны. Принять.

      «Так, сегодня среда. Надо обойти главную улицу и повернуть налево…» — кивнула про себя. Но тут же…

      «И о чём себе говорила? Не сбегать, Сакура. Давай. Не факт, что ты его вообще увидишь».

      Точно. Но даже если и так, выглядит сейчас-то она получше. Главное, в обморок не свалится. От неожиданности. Внезапное осознание, что прошёл-то уже почти целый год, крупным камнем свалилось на её голову.

      «И как он сейчас выглядит?»

      Ухмыльнулась. Конечно, как всегда. Улыбчивые взгляды проходящих мимо женщин тому доказательство. Шестого любят все. И её это злит. Но вместе с этим… именно Какаши любит только она.

      Опять улыбнулась. Да что ж это такое? Вы можете вообще не пересечься. Хватит мечтать!

      Ругая себя за излишнюю эмоциональность, легко похлопала себя по раскрасневшимся щёкам. Боги, Сакура, тебе что, снова двенадцать? И как ты в таком состоянии с ним заговорить сможешь? Будешь, как с Саске, стоять и вздыхать?

      Нет.

      Какаши не Саске. В этот раз всё по-другому.

      По-настоящему.

      Улыбнётся. Опять. Кивнёт своим мыслям. Поддержит сама себя. Она одним кулаком Кагую спустила на землю, что ей какое-то там признание в любви? Подумаешь, ха!

      Не замечая странных взглядов прохожих, ухмыльнётся про себя, сожмёт руку в кулак, вскинет в знакомом жесте. «Всё, давай, Сакура. Ты сможешь это сделать! Шаннаро!»

      — С этой девушкой всё в порядке?

      — Мне-то откуда знать?

      — Да брось ты. Они все в таком возрасте чудные.

      Напротив неё стоит в немом шоке Какаши.

***

      Какаши моргнул. Раз. Два. Открыл рот. Закрыл. Ещё раз моргнул. Потёр глаза. Открыл. Ещё раз посмотрел прямо — туда, где хрупкая фигурка разговаривает сама с собой. Понял, не привиделось. Улыбнулся про себя. Сакура никогда не перестает его удивлять. Даже сейчас. Взглянул на неё, задержал чуть дольше взгляд. А она его видела, нет? Наверное, нет. Чёрт, уйдёт же сейчас! Отомри уже, Хатаке!

      Дёрнулся, сжал руку в кулак. Спокойно. Это всего лишь Сакура. Ничего страшного не произошло. Он просто не видел её почти целый год. Подумаешь, действительно? Всё хорошо, всё… Он просто не может дышать. Ладно. Разжал кулак, собрал мысли воедино и посмотрел ещё раз. Сакура его пока не заметила.

      Так, надо подойти. Хорошо.

      Сделал шаг. Ноги стали вдруг деревянными. Что ж он мнётся, как подросток в пубертатном периоде? И не стыдно, Какаши? Тебе скоро тридцать четыре, на секундочку. Позорно так трястись перед женщиной.

      «Не просто женщиной. Это Сакура».

      Его Сакура, что не вылезала с головы столько месяцев. Его маленькая куноичи, что впиталась в его кожу и даже глубже. Залезла под рёбра, достала сердце и держит его до сих пор в руках. И ему, наконец-то, надо с этим что-то решать. Хватит бегать, Какаши. Прими уже это решение.

      Выдохнул. Ладно, ещё раз.

      — О, это же Хокаге-сама! Какое счастье вас видеть! — прервала его мысли подбежавшая пухлая женщина. Схватила за руки, отчего копирующий вздрогнул, поёжился и пожелал провалиться сквозь землю. Эти люди когда-нибудь успокоятся, нет? Видимо, нет. Так, где там Сакура? Не ушла?

      Перевёл взгляд с болтающей что-то ему женщине на участок дороги, где её видел, и… встретился с ней взглядом. Умер. Ожил снова. Всё-таки увидела.

      Стоит, смотрит на него, глаза нараспашку, как рыба открывает рот. Он на секунду задерживает взгляд на её губах, только чтобы больше почувствовать, чем услышать, то тихое, но такое родное «Какаши».

      Вот так просто. Без всяких приставок. Просто Какаши. Не Какаши-сама. Не Шестой или Хокаге-сама. Да, за последний год его ни разу никто на называл просто по имени. Кроме неё.

      Удивительно.

      Так, надо отцепить от себя эту женщину и наконец-таки подойти.

      — Хокаге-сама, благодаря вам у моего мужа лучше пошли дела, мы вам настолько благодарны… — «Да-да, мне очень интересно. Сакура, стой на месте. Никуда не уходи. Я сейчас», — кинул ещё раз взгляд.

      Стоит. Вроде пришла в себя. Только смотрит как-то странно. По-другому. Что от взгляда её ему вдруг стало жарко. О, он думал что этот год был ужасным. Как же. Вот, пожалуйста, стоит перед ним его личная пытка. И ждёт. А он никак не может отцепиться от странной женщины. Та господи!

      — Я очень рад за вашего мужа, но у меня и правда сегодня много дел. Прошу простить, — быстро ответить, мило улыбнуться, вырвать наконец-таки руку с её рук. Женщина извинится, начнёт лепетать:

      — Ох, простите, Хокаге-сама, как же я не подумала. Конечно-конечно, у вас столько дел, столько дел…

      Сакура всё ещё стоит.

      Так, к чёрту вежливость. Развернулся на каблуках и уверенным шагом пошёл к ней. Ну как уверенным, просто пошёл. Ну хоть не стоит, уже хорошо.

      Ладно, ты подошёл, Какаши. Это победа. И что дальше?

      Опустил руки по швам, встретился взглядом. Осознал, что впервые видит её так близко. Задержал дыхание.

      — Эм… — просто поздоровайся. Давай, начни разговор. Посмотри на неё. Не на ноги, Какаши, в глаза смотри. Нет, будет хуже. Что ж так неловко-то?

      Попытался не взвыть от отчаяния. И когда между ними всё стало так сложно? Кинул взгляд на розововолосую макушку, провёл глазами чуть ниже, задержал взгляд на тонкой шее, сглотнул. Всё, Хатаке, приплыли. Добровольно в гильотину полезешь?

      «Уже».

      Глаза опустились чуть ниже, отмечая, что Сакура стала фигуристей. За время отсутствия миссий, жёсткие мышцы слегка разгладились, твёрдую талию обвели красивые изгибы, ноги стали стройнее и тоньше.

      «Красивая», — пронеслось в голове. Так, подождите-ка. Он же ещё не поздоровался.

      Вдох. Ладно, отходить будешь потом, Какаши. Просто «привет». Это несложно.

      — Привет, — первой скажет она. Ну вот, даже в этом Сакура смелее его. А ей только двадцать. Но так ведь всегда было? Сакура гораздо храбрее его. Просто смирись.

      — Привет, — улыбнулся, загорелись глаза. Посмотрел в её мягкую зелень, утонул. Как он мог жить столько времени без её взгляда?

      А жил ли? Так, существовал.

      — Обедала? — Блин, спалился. Включи, пожалуйста, свой мозг, Хатаке. Это всего лишь Сакура. И она от тебя не сбежала. Радуйся.

      — Нет ещё, а ты? — О, повезло. Надо бы предложить куда-то сходить. — Можем к Теучи зайти. Как думаешь?

      Потрясающе, Какаши.

      Великий копирующий ниндзя Конохи и Шестой Хокаге не может пригласить девушку на обед.

      Хоть Генме не рассказывай.

      В голове тут же появилась картинка смеющегося над ним джонина, что унизительно прикладывает ладонь ко лбу. Нет, такой радости он ему не позволит.

      — Да, хорошая идея. Они недавно расширились. Даже второй этаж достроили. И веранда есть. Видела?

      Столько слов за один раз. Да ты герой, Какаши.

      — Что, правда?

      «Она, вообще-то, в курсе».

      — Ага. Думаю, там будет прохладней.

      — Наверное.

      — Ладно. Пошли?

      Сакура опустит голову, спрячет лицо в волосах. Постарается так явно не улыбаться. Ино, наверное, та ещё ведьма. Или крестная. Сакура ещё не решила.

      Так и пойдут они в неловком молчании, стараясь не замечать удивлённых взглядов жителей деревни. Ведь спустя почти год Госпожу Ирьенин впервые увидят в компании Шестого Хокаге.

***

      По правде говоря, было кое-что, о чём Сакура всё-таки не рассказала Ино. Подруга, сама того не понимая, развеяла все её опасения одной фразой: «Ты лучше всех знаешь Какаши». И понимание такой простой истины повергло её в шок. Она ведь действительно решила всё за него. Как и он. Отдалилась и избегала. Как и он. Надумала много лишнего. Как и он.

      Но была ещё одна мысль, что её мучила очень долго. И Ино об этом знать точно не стоило.

      Эта мысль гадким червем залезла в её мозг ещё до войны. «Ты пользуешься памятью его погибшей подруги», — гадким голоском вещал Генма в её снах. И Сакура, не понимая тогда ещё полностью Какаши, поверила и стала его избегать. Ведь она знала трагичное прошлое его команды. А уже под конец работы их маленькой команды узнала вообще всё. От него. И то, что Какаши до последнего не говорил о Рин, дало ей пищу для размышлений. Тот гадкий червь, что поселился давно, вырос в огромное чувство вины. Может ли быть, что спасая её, обучая и защищая, Какаши таким образом пытается искупить свои грехи? Боже, когда она об этом думала, ей хотелось вырвать свой мозг и отложить куда-то в сторонку. Пусть остынет. Столько сомнений в её голове его скоро убьют.

      Ведь тогда все его взгляды дружеские, не более. Она всё надумала. Представила действительное за желаемое. Или он видит в ней Рин. Что ещё хуже. Ведь тогда, расскажи она ему о своих чувствах — как это всё будет? Он её возненавидит? Будет презирать? Скажет, что она очередная девчушка, что хочет им воспользоваться? Чтобы понять окончательно, что это не так, ей понадобилось больше времени, чем она думала.

      Ведь Какаши всегда видел в ней только её. Не сравнивал её с кем-то, понимая, что девушку это может ранить. На упоминании имени Пятой во время миссий недовольно фыркал и объяснял: «Вашего ирьенина зовут Харуно Сакура. Прошу запомнить». И в эти моменты, казалось, у неё вырастали крылья.

      «Сакура — это Сакура. Не кто-то другой».

      — Чему улыбаешься? — в замешательстве спросил Какаши. Сакура очнулась от мыслей, посмотрела на него внимательно. Хатаке отвёл взгляд.

      «Чего? Смотреть на меня не хочет? Обидно, блин», — надулась, но в ту же секунду ошарашенно открыла глаза.

      «Ты знаешь Какаши, как облупленного, да, Сакура?»

      Точно. Если он отвернулся, надо его обойти. Ухмыльнулась себе. Так, ладно.

      Сделала шаг влево — Хатаке отступил дальше. Ещё шаг — пошёл резко вперёд. Слишком резко.

      «Он нервничает?»

      «Из-за тебя», — подкинуло подсознание. Вот же ж глупой была. Пустила смешок в кулак. Какаши развернулся, дёргано приподнял бровь.

      «Точно нервничает».

      — Так и будешь там стоять?

      — Да-да. Уже иду.

      «Да хватит уже так глупо улыбаться, Харуно. Ты людей пугаешь!»

      «Не могу. Я ведь так счастлива».

      После первого шока Какаши настигнет второе. Теучи, увидев их вместе (спустя почти год-то!), молча откроет рот и выронит небольшой половник. Тот с громким стуком упадёт на пол, расплескав остатки супа. На громкий звук выбежит Аяме. Какаши с Сакурой продолжат молча стоять.

      — Ой, вы простите нас, Шестой-сама, — начнёт лепетать девушка. «Ну вот опять», — скривится от недовольства. Он остался хоть для кого-то Какаши?

      «Да. Для Сакуры», — ответит себе. Ведь, несмотря на остальной мир, на все изменения в их жизни, есть кое-что неизменное, нерушимое. Их личная аксиома: Сакура для Какаши всегда будет Сакурой, а Какаши для неё останется просто Какаши. Не сможет сдержать улыбки. Увидит внимательные глаза, что осматривают его, встретится взглядом. Похоже, подумала о том же. Как странно, спустя столько времени, несмотря на их молчаливое соглашение, несмотря на все попытки быть дальше — вот оно. Одна встреча, и он опять читает её мысли. Или она его. Или у них просто один мозг на двоих. Он бы не удивился.

      Аяме тем временем засуетится, спрячет отца подальше на кухне и, стараясь не нервничать, предложит им столик на втором этаже. Подальше от лишних глаз. Какаши это обрадует. Нечего кому-то видеть его Сакуру. Не сейчас. Сейчас она с ним.

***

      — Как твои дела? — тихо задаст она первый вопрос. Они сидят напротив друг друга за небольшим столиком, укрытые неброскими шторками, что колыхаются от лёгкого ветра. Да, есть горячую лапшу в такую погоду было плохой идеей.

      Эту идею поддержали оба.

      — Неплохо. Много бумажной волокиты. Вот, думаю, что можно с этим всем сделать. — Какаши палочками размешивает суп, пытаясь не смотреть на девушку. Ведь если посмотрит, она тут же поймёт его ложь. Одним взглядом считает.

      Сакура на его ответ посильнее сожмёт в руках такие же палочки.

      «Обещали же друг другу не врать, — пронесётся в голове. — Неужели теперь всегда будет так?» — не успеет додумать она, как Какаши продолжит:

      — Хотя, по правде говоря, всё оказалось сложнее, чем я ожидал. Видимо, речи Наруто замылили мне глаз.

      Посмотрит на неё открыто, а у Сакуры дух сведёт. Он же не мог услышать её мысли? Или… мог?

      — Но не думаю, что это сложнее, чем каждый день спасать кому-то жизнь, — усмехнётся в тарелку. Да, Сакурой он всегда будет гордиться. Даже если она собой не хочет.

      — Мы же договорились, что не будем меряться должностями, разве нет? — пустит смешок она. Какаши посмотрит на неё с удивлением.

      «Помнит ещё?»

      — Если хочешь, можем начать, — посмотрел на неё с ухмылкой. Устроился удобнее, опустив согнутую в локте руку на стол и поддерживая подбородок. Внезапно осознал, насколько устал за всё время. Да и лапша всё равно горячая. Да и Сакуру можно рассмотреть. Наглядеться.

      Девушку подобное внимание смутило — кашлянула, отвела взгляд. Спряталась.

      «О, — задумался Хатаке. — Чего это с ней? Она ещё с их встречи странно себя ведёт. Неужели..?

      — И с чего прикажете начать, Какаши-сама? — съязвит она. Какаши на такое обращение только выдохнет тяжко, а Сакура тут же почувствует укол вины. Точно, они же договорились.

      — Попробуй ещё раз, Сакура. — «Где-то я это уже слышала», — подавит смешок. Что-то в Какаши никогда не изменится.

      — Хорошо, Какаши. С чего хочешь начать?

      — М?

      — Сравнивать. — И о чём они говорят? Нормальных тем не нашлось? А, они же сами никогда и не были нормальными.

      — Ну, можем начать с персонала, — отведёт взгляд Какаши. Сакура вымученно вздохнёт. Хатаке взглянет сочувственно:

      — Что, все настолько плохо? — «Блин. Надо было ей всё-таки помочь».

      — Сейчас уже лучше, но первые месяцы думала, что всё это — гиблое дело.

      Сакура посмотрит в глаза Шестому, тот отведёт взгляд. Он что, в курсе? Блин, ну естественно. Он же Хокаге.

      — Ты ведь знал, да? — Попытается не обидеться. Осознание, что он так же её избегал всё это время, отдаёт горечью в сердце. Только вот… стоит ли его в этом винить? Сама ведь не лучше. Да и…

      В перерывах между неловкостью и умилением реакцией на неё Какаши, Сакура, конечно, заметила кое-что ещё.

      Шестой исхудал. Сильно. Под глазами залегли тени, взгляд уставший, рассеянный. Он хоть спит вообще? Питается, очевидно, он плохо. Чувство вины сразу сжало ей горло. Вспомнила разговор с Ино. Закусила губу. Вот же ж…

      — Знал, — прервёт её мысли Какаши. Посмотрит в окно, обведёт взглядом стол, осмотрит её с головы до ног. — Думал, не хочешь меня видеть.

      «А?»

      «Что? Нет, погодите-ка».

      Видимо, шок на её лице сильно удивил Какаши, ведь тот попытался подняться и её успокоить. Нет, вы серьёзно? У них что, правда один мозг на двоих?

      Видимо, да.

      — Нет… погоди. — Сакура подняла руку, останавливая его жестом. — Ты и правда так думал?

      Хатаке медленно сел обратно, пытаясь отойти уже от собственного шока, отвёл взгляд на секунду, а после хмыкнул про себя и посмотрел на неё:

      — А ты?

      Посмотрели друг над друга. Секунда. Две. И… одновременный смешок. Серьёзно? Господи, вот же ж…

      Атмосфера за столом внезапно стала легче. Разговоры тише и длиннее. Теучи с Аяме уводили подальше зевак, а Шестой Хокаге и Госпожа Ирьенин просидели в Ичираку ещё три часа. К лапше никто так и не притронулся.

***

      Какаши закрыл за собой дверь и подавил в себе желание упасть прямо там. Попрощавшись с Сакурой и найдя предлог для следующей встречи (ему нужно придумать новую технику за два дня, прекрасно), он кое-что осознал. А именно то, что как раньше не будет. Изначально весь план состоял в этом. Медленно, маленькими шагами вернуть то, что у них было. Сейчас же он понял: понятия не имеет, что делать дальше. Как им взаимодействовать? Поговорить сразу или, как обычно, дать друг другу время? Хмыкнул про себя. Конечно. Времени для осознания им, видимо, мало было.

      Какаши, что ни разу за свою жизнь не был в серьёзных отношениях (когда понимал, куда всё идёт, делал то, что умел лучше всего — сбегал, а после находил возле своей двери гневные письма и слушал дурацкие шутки Генмы), не понимал, какой вариант будет лучше. И не хотел спугнуть Сакуру. И потерять. И не хотел, чтобы возненавидела. И ещё столько «и». Иногда от всех мыслей и решений у него голова шла кругом. Ну, зато появилось желание жить. Это, конечно, плюс. Но делать-то ему что?

      Это позор, Хатаке. Отец бы тебя засмеял.

      «Или нет», — хмыкнул про себя. Открыл глаза, посмотрел на пол, взбесился. Взгляд зацепился за грязный след от сандалий. Какаши вздохнул. Ему прям нужны все подробности, да? Цокнул. Рассказывать-то он как раз и не хотел. То, что между ним и Сакурой — только их. Никого в их мир он пускать не собирается. Нет уж. Не теперь так точно. Так, надо его выпроводить. И так раздражение на этого человека достигло максимума за последние пару недель. Хватит. Столько потрясений его сердце точно не выдержит. Хватило Сакуры. Хотя нет. Сакура может с ним делать, что хочет.

      «Боги, ты себя слышишь, Хатаке? Раз увиделись и готов приползти на коленях?»

      Мог бы — сделал бы так раньше.

      Всё, Какаши. Это край. Она ещё будет с тебя верёвки вить.

      «Пф, нет. Это не в духе Сакуры».

      Его Сакуры.

      Улыбнулся. Ну вот опять. Кажется, по количеству улыбок за сегодня он пытается догнать весь прошедший год.

      Ноги коснулся мокрый собачий нос.

      — Я чувствую остатки запаха Леди. Вы всё-таки встретились? — Паккун удовлетворённо кивнул и вернулся в гостиную. Следы от сандалий вели тоже туда. У Шестого дёрнулась бровь.

      Как такой чистоплюй, как Какаши, и откровенный пофигист Генма сошлись — он до сих пор так и не понял. Просто в какой-то там день на его пороге появился мальчик с сенбоном и начал рассказывать что-то о потерянном в его дворе кунае. Какаши лишь слегка скептично приподнял бровь (Генма жил на другом конце деревни, если что), но мальца это ни разу не смутило. Зашёл, как к себе домой, начал осматривать жуткий особняк. У Хатаке снова дёрнулась бровь. «Я разве тебя приглашал?»

      — А у тебя просторно, — удивился Ширануи. Развернулся, посмотрел на копирующего, сенбон перекочевал с одного уголка рта в другой. — И не скучно одному тут?

      Какаши взглянул на паренька с презрением, но тому хоть бы хны. Стоит, ждёт ответа. Будто он позволял ему спрашивать.

      — Тебе-то какое дело? Иди ищи то, зачем пришёл и проваливай, — буркнул, обошёл мальчика и пошёл на кухню. Ему ещё ужин готовить.

      Генма только задумчиво посмотрел тому вслед, возвёл взгляд к потолку, выдохнул. Это будет сложнее, чем он думал.

      — Что ты делаешь?

      — Готовлю.

      — Что именно?

      — Рыбу.

      — Фу, терпеть её не могу.

      — Тебе никто и не предлагает.

      — Ты не угостишь своего гостя? — притворно удивится Генма.

      Кунай он ищет уже час. И, видимо, не в саду, а на кухне Хатаке. Бесит. Ещё и кормить его? Вот ещё.

      — Тебе нечем заняться? — выдохнет устало Какаши. От подобного внимания ему всегда было неуютно.

      — Так я и занимаюсь. — Посмотрит на копирующего, словно тот сморозил какую-то глупость.

      — И чем это? — получилось резче, чем планировал. Но Генма его правда выбесил.

      — Общаюсь с тобой.

      — Чё? — дёрнется Какаши, чуть не уронив большой нож. В каком месте это можно назвать общением? Мальчишка, что ли, вообще не в себе?

      Ширануи хмыкнул, видимо, решив, что они поговорили (и какого этот человек решает всё за него?), обошёл его, вышел с кухни и лёг на диван. Ноги закинул на обивку, не сняв при этом обувь. Такими темпами Коноха до вечера лишится одного перспективного шиноби. Хатаке вздохнул и пошёл вытирать обивку дивана. Генма поднял ноги, дал копирующему убрать грязь, а после… спокойно положил их обратно. Увидев взбесившегося Какаши (что было редкостью, если не чудом), довольно ухмыльнулся. Ну точно умереть пришёл.

      Так и начались их странные отношения. Какаши ненавидел поместье. После смерти отца оно стало мрачным, жутким, пропахло кровью. А потом пришёл Генма и вот так просто открыл в него дверь. А позже ел свою порцию рыбы и кривил нос от запаха. Но съел её всю.

      С переездом Какаши в квартиру изменилось только расположение. Генма всё так же его доставал. Он болтал без умолку, и если в начале Какаши пытался понять смысл его слов, то после просто занимался своими делами. Ширануи не умолкал. И теперь, когда нынешний Шестой переехал поближе к работе (была б его воля — он поставил бы просто койку в Резиденции, но Генма не позволил), облюбовал себе новое место. Чаще всего он лежал на таком же диване, что в их детстве, закинув крестом ноги на бортик, подложив руку под голову, и бросал почти до потолка мячик Паккуна. Вот как сейчас.

      — Ну что, как прошло, Какаши-сама? — произнёс с ухмылкой. Да, похоже, это единственный человек, который может называть его так.

      — Твой план провалился, Ширануи. — Улыбнулся, а джонин забыл поймать мяч. Тот стукнул его по лбу, вызвав недовольные кряхтения последнего, и тихонько покатился на пол. Паккун побежал ловить.

      — Серьёзно? — приподнял в удивлении бровь, пытаясь скрыть в голосе нотки обиды.

      Да уж, обойти бывшего Анбу и элитного джонина Конохи — надо ещё постараться. Хотя… это же Сакура. А она всегда его удивляла.

      — Ага.

      Генма внимательно осмотрел Какаши. Поза расслаблена, в глазах смешинки, стоит, улыбается довольно (впервые за столько времени). В итоге всё закончилось довольно неплохо, да, Какаши?

      — Ты уверен? Ты прям светишься. Эта женщина тебе что-то подсыпала?

      — Нет. Она просто… — посмотрел на друга, улыбнулся глазами. — Пошла по другому пути.

      — Хах, и как это понимать?

      Генма ни за что в свете не признается, что пару недель выслеживал перемещения Сакуры по деревне. Было сложно, даже для него. Девушка всегда славилась своей подозрительностью. И, когда в очередной раз оглядывалась, джонин испуганно дёргался и прощался с жизнью. Ну что за жуткая женщина. После они пришли к выводу: Сакура подстроила свой маршрут так, чтобы обходить Резиденцию как можно дальше. «Ей бы с таким энтузиазмом, да в Анбу», — прыснул тогда Генма. Какаши лишь потупил молча взгляд. Ведь, избегая его, Сакура не могла знать, что Шестой уже несколько месяцев эту самую Резиденцию-то и не покидал. Все поручения разносил Шикамару. И обеды тот приносил ему тоже. Да уж, два идиота.

      Ширануи поднялся, хмыкнул про себя ещё раз, подошёл к другу и положил руку ему на плечо.

      — Ну, дальше дело за тобой, Какаши.

      — Ага. — Копирующий облегчённо улыбнулся. Хорошо. Начало положено.

      Генма хмыкнул, кинул взгляд в комнату, крикнул:

      — Эй, Паккун, следи за ним! Если и в этот раз сбежит, ты знаешь, где меня найти!

      — Ты сейчас серьёзно? — У Какаши начался нервный тик. И как у этого человека получается его выводить постоянно?

      — Вполне. Зная твою натуру, я бы тебя вообще на привязи оставил, — прыснул в кулак Генма. Какаши устрашающе посмотрел на друга. Тот примирительно поднял руки: — Да знаю я, знаю. Теперь всё по-другому?

      Посмотрел на Какаши, нашёл ответ в глазах друга, довольно кивнул. Хорошо. Дальше ты идёшь сам. Его опека и так затянулась. Обошёл копирующего, направился к двери, как в спину услышал:

      — Не смей никому говорить.

      — Смеёшься? Да я под страхом смерти никому не признаюсь.

      Генма выйдет на улицу, поднимет взгляд на небо и поймёт, что за последнее время это была самая сложная его миссия. Ну… с Какаши и не могло быть по-другому, верно?