***

      Что с Какаши что-то не так, Генма понял сразу. Но вот причину узнал спустя почти год. А после диву давался, чего сразу не понял. Ведь всё было просто элементарно.

      Перед принятием должности Хатаке был особо угрюм. Поначалу Ширануи списал всё на важность события, но что-то во всём этом его таки смущало. Отсутствие Сакуры. Нет, серьёзно. Последние два года они были как не разлей вода. Даже в деревне уже к этому привыкли. Так что ж изменилось? Поссорились? Вроде нет. Или… да? Осматривая Какаши (кажется, в сотый раз за день), он так и не пришёл к определённому выводу. Ведь если копирующий хотел что-то скрыть — клещами не вытащить. Он-то знает. Подарила же судьба ему такого сложного друга (хоть последний до сих пор отрицает свой статус). И зная, чем может закончиться подобное состояние Какаши, Генма понял: ему точно нужно знать причину всего. И первым вариантом, естественно, стала Сакура.

      Наблюдая за ней, он пришёл к первому выводу: с ней тоже не всё хорошо. Поссорились. Ладно. Серьёзно, наверное, если начали избегать друг друга. Буквально. Генма уже даже имена её ирьенинов запомнил, а саму Сакуру в Резиденции ни разу не видел. Да и Шестой не спешил посещать новое отделение, да и Госпиталь в целом. Боялся, как огня. Хотя нет, один раз таки был. После первой операции Сакуры в новой должности.

      Когда он узнал, что Хатаке отругал Шизуне, то всё ещё не понимал, почему? Если он с Сакурой в ссоре, разве ему должно быть не всё равно на её жизнь? Нет, не так. Какаши никогда не был безразличным, хоть и активно твердил обратное. Да и Сакура ему дорога. Но тогда почему он не хочет с ней помириться? Если волнуется, почему отчитал Шизуне, а не поддержал Сакуру? Так, он запутался.

      Когда Шизуне рассказала ему о явлении Шестого в Госпиталь, Генма удивился. А после, неожиданно для женщины (и, естественно, для себя), принял сторону друга. «Ну действительно, ты же знаешь, что ей тяжело. Могла бы и помочь». Шизуне на него тут же обиделась и не разговаривала два дня. Ну и ладно. У них всегда всё так и было. Позже конфликт замялся, а Генма начал думать.

      Вторым моментом стали новые отношения той же розововолосой куноичи. К Какаши тогда было лучше не подходить. Резиденция напоминала логово льва: одно неловкое движение — откусит голову. Буквально. Генма бы поверил. Но он-то Какаши никогда не боялся. Это было не в его принципах. И поэтому:

      — Слышал, у Харуно паренёк появился. Что думаешь? — Если умирать, то с песней. Но сначала…

      Так, смотрим. Движения вроде привычны, даже мускул не дрогнул. Всё так же заполняет документы и молчит. Делает вид, что не слышал. Боги, как же с тобой сложно-то!

      — Я спросил…

      — Я услышал, Генма. — «О, вот и голос прорезался. Видимо, сегодня Коноха замёрзнет». — Напомни-ка мне, в твои обязанности входит обсуждение личной жизни жителей деревни?

      Перестал писать. Повернулся к нему. Испепелил взглядом. Генма выстоял. Посмотрел в глаза друга: в них холодная ярость. Ну точно умрёт сегодня. Надо хоть к Шизуне кого-то отправить с завещанием. Какаши тем временем вернётся к своим делам, а Ширануи услышит обречённый вздох с соседнего стола. Громкий такой вздох.

      «О. Тут же ещё есть Шикамару».

      Советник Хокаге тут же опустил глаза, пытаясь не попасть под раздачу, но через пару минут кинул взгляд на Генму.

      «Что будешь делать?» — начал немой диалог Нара, глазами указывая на Шестого, что начал работать с ещё большим энтузиазмом, чем до этого. Хотя… куда уж больше? Ломовая лошадь, не иначе.

      «Тут без вариантов, сам видишь». — Генма легко кивнул в сторону кресла Хокаге с немым отчаянием во взгляде. Шикамару скривился от раздражения. Ему в таких условиях работать было особо тяжело.

      «У Ино тоже всё глухо», — тихо вздохнул (громко нельзя было), сжал пальцами переносицу. Посмотрел на Ширануи, а после вместе закатили глаза от отчаяния. И что им с этими двумя теперь делать?

      Позже, сидя в баре с другими джонинами и обдумывая ситуацию уже непонятно сколько раз, Генма попытался зайти с другой стороны. Итак. Если не поссорились, то… что?

      Какаши хорошо общается с Сакурой. Общался, по крайней мере. Ладно, что ещё. Они много времени проводили на миссиях. Да и в деревне часто виделись. Хорошо. Что в итоге? Стали избегать друг друга, потому что… что? Вариант с отсутствием времени Генма откинул сразу. Да, он видел, Какаши на должности тяжело. Чертовски тяжело. Но за столько месяцев ни разу не встретиться с Сакурой? Та-ак… На что это похоже? В каких ситуациях он себя так ведёт? Когда избегает?

      Стоп.

      Открыл глаза, покрутил отёко в руке, задумался. Сакура же, помимо шиноби, — женщина. Да, молодая. И да, он не думал о ней в этом ключе, потому что видел в ней в первую очередь куноичи и ирьенина. Но что о ней думал Какаши? Да и думал ли?

      Стопка замерла в руке. Генма нахмурился. Итак, если посмотреть с другой стороны…

      «О. Всё же элементарно. Это ведь в духе Какаши, разве нет?» — хмыкнул, отставил отёко в сторону. Ну приехали, Ширануи. Из-за тебя Хатаке опять в депрессии. Молодец, что сказать.

      Опустил голову на барную стойку в отчаянии. Попытался не взвыть. Боже, Генма, ты идиот. Она ведь и вправду ему дорога. И он проводил с ней много времени. И менялся он тоже из-за неё. Ты же сам его к ней подтолкнул.

      Ладно, всё-таки взвыл. Сам заварил эту кашу — расхлёбывай теперь.

      Когда Генма предложил Какаши начать общаться с Сакурой, то не ожидал подобного исхода. Вот совсем. Дело-то было не в Сакуре. Девчушка ему, конечно, нравилась, казалась довольно забавной, но её чувства не сильно волновали джонина. По сути, она-то ему никто. А вот Какаши… Говоря другу об искуплении в виде помощи ей, Ширануи слегка недоговорил. Ну, самую малость. Какаши и вправду тогда был кто-то нужен. Генма видел его состояние, понимал, каким мог быть исход. И девчонка с похожими мыслями могла стать его отвлечением в тот момент. Но привело всё к совершенно обратному результату. Потрясающе. Гениально, Генма. Шикамару похлопал бы тебе стоя.

      «Вот же ж… кто же знал, что всё так закончится, а? — глубоко выдохнул и тут же замер. В удивлении раскрыл глаза. — Погодите-ка, Нара. Точно».

      Шикамару проводил с Какаши в Резиденции больше времени, чем Генма. Гораздо больше. Мог ли он видеть то, что Генма заметил не сразу? Точно, мог. И его вздохи тому подтверждение. Хорошо. Значит, между Сакурой и Какаши что-то есть. Но, опять-таки, что? Дружба, интрижка, симпатия? Или…

      Хмыкнул про себя. Да нет. Этого точно не может быть. Не с Какаши уж точно. Ладно, надо с него это вытянуть. Только… блин, как? Подавил желание убиться головой о стол. Вытащить чувства из Какаши Хатаке? Добровольно? И какой ранг будет у подобной миссии?

      «И что прикажете с этим всем делать? Напоить его, что ли?»

      Позже Генма ещё припомнит свои слова. Только повод будет совершенно другой.

      Тяжёлое ранение Райдо.

***

      Возвращение Учихи спустя три года напрягло всех. Ведь лично хорошие новости Саске не приносил. С Цунаде, а позже с Какаши общался посредством писем, докладывая о своих передвижениях и новых явлениях. Поэтому к новости о проникновении в старое убежище Орочимару (что охраняла Карин) все, в принципе, были готовы. Кто и что хотел там найти — никто так и не понял. Но для Какаши это стало ещё одним грузом на новой должности. Чем Цунаде думала, позволяя тому безумцу спокойно жить, Генма так и не понял. Ну и ладно, не его это дело. Что важнее… Шестой разогнал отряды Анбу по целой стране, а может, и дальше. И… ничего. Совсем. Хотя нет, было кое-что ещё.

      Из первых четырёх отрядов домой вернулись трое. С последующих пяти — вообще только два. Какаши мрачнел ещё больше. В такие моменты Генма понимал: ему пост Хокаге в этой жизни даром не нужен. Ответственности за чужую жизнь ему и так хватало вполне. Но вот Хатаке… воспринимал каждую смерть как личное поражение. Ведь Шестой, каждый раз отдавая приказ, не мог поднять глаза и взглянуть на их маски. И Генма прекрасно понимал почему.

      Что ж, мир не настолько прекрасен, как распинался Наруто. После войны они прекрасно это все ощутили.

      То-то же и захотел другу помочь. Знал бы, чем всё закончится, — на том же месте отрезал бы себе язык.

      «Да ладно тебе, это всего лишь разведка. Мы и так тут со скуки дохнем, да и охрана тебе не особо нужна». — Этот момент Генма запомнит на всю свою жизнь и болтать лишнего больше не будет ни разу.

      Выбравшись спустя столько времени из Конохи, команда и правда обрадовалась. Ведь действительно, всё поменялось и быстро приелось. Бывшие воины не понимали, как принять изменения в мире, ведь вся жизнь их — сражение. Так что идею Генмы поддержали все, в том числе Райдо.

      Разведка закончилась быстро. И, как обычно, безрезультатно. Жаль, он хотел Какаши хоть чем-то помочь. Но пожалел о миссии Генма потом ещё больше.

На обратном пути столкнулись с одним из отрядов Анбу. Из тех, что выполняли такое же задание. Ширануи впервые обрадовался: хоть у тех был результат. В виде незнакомого ему мальчика у одного из них на спине.

      «Вытащили с лаборатории».

      Генма кивнул. Но тут же:

      «Новой».

      Прелестно. Орочимару опять балуется? Как вам там спится, Цунаде-сама?

      Ладно, хрен с ней. Вернёмся домой — разберёмся.

      Ага, понадеялся. Ведь они кое-что не учли. За мальчиком пустили погоню. Хотел результат — на, получи. Не умри только раньше, чем Какаши хоть что-то узнает.

      И Генма не умер. Но… почти не умер кое-кто другой. Серьёзно, он тогда был готов Сакуре руки расцеловать. Или памятник поставить. При жизни. Она этого точно заслужила.

      Ведь, несмотря на своё показушное безразличие и излишнюю общительность (по словам Шизуне), Ширануи к себе близко почти никого не подпускал. Какаши, потому что у них было больше общего, чем он поначалу предполагал. Гая, потому что тому было всё равно, хочет с ним кто-то общаться или нет. И Шизуне, ну с ней-то понятно почему. Райдо же… был его другом детства. Входил в его небольшой круг близких друзей. Серьёзно, даже после распределения они просились в одну команду. На что Хирузен только дал им двоим подзатыльники и выкинул с Резиденции за шкирку, как котят. Хех, было время.

      Но, когда они еле оторвались от погони (пожертвовав при этом теми же Анбу), Генма всеми силами проклинал себя за болтливость. И старался вслушиваться в биение сердца Райдо, пока тащил того на спине.

      «Быстро к Сакуре».

      Гнали, как гончие, сбивали пыль на дороге, срывали дыхание, чтобы вот… знакомый цвет здания и… у Сакуры выходной.

      Твою ж мать.

      Пока её юные медики испуганно принимали пациента и поддерживали его жизнь, Генма пытался собраться с мыслями, прочесывая деревню, как сумасшедший. А когда он нашел её, что ж… можно и подышать немного. Он даже забыл о Какаши и что надо бы отчёт о миссии сдать. Но Хатаке вскоре в Госпиталь пришел сам. Впервые за последнее время, кажется.

      Пока Ширануи отходил от шока, ожидая не иначе как чуда от Сакуры, Какаши молча подошёл и сел рядом. Свесил согнутые в локтях руки с колен, сгорбился, хоть внутри, как ему показалось, горел. М-да уж… Если вечно спокойного Генму подобное выбило из колеи, то что уж за Какаши говорить? С его-то прошлым несладко ему должность даётся.

      «Блин. Надо ж как-то ему объяснить. Виноват-то не он…»

      Прислонился спиной к стене, поднял взгляд к потолку, нахмурился. Он никогда никого не поддерживал. Не понимал, зачем это делать. Если человек сам по себе слаб, толку ему от речей других? Ну… был неправ. Осознавать теперь это больно.

      Да и Какаши… Они оба не признавали, но статус «друг» как-то сам по себе изменился на «лучший друг». Генма его так никогда не называл, ведь и на обычное обращение Какаши кривился и фыркал, но…

      — Ты в этом не виноват, — выдавил таки из себя. Ну, это победа. Только кто виноват-то на самом деле, а? — Я сам решил взять миссию…

      — Я мог отказать, — прошелестел сиплым голосом Шестой. Сжал руки перед собой, Ширануи почувствовал хруст костяшек. Нельзя с таким добрым сердцем тебе быть Хокаге, Какаши. Хотя… ты же сам это выбрал. Живи теперь с этим.

      — Ты не можешь видеть будущее, знаешь? Никто не знает исхода. — Генма выдохнул и закрыл глаза. Да, за сегодня он устал как чёрт.

      Какаши на подобные слова тихо дёрнется, повернётся к Генме боком и посмотрит с немым шоком на друга. Поправка, лучшего друга.

      Ладно, он признаёт. Генма всегда знал, что сказать. Не зря же болтал без умолку.

      Выдохнет всю эту тяжесть из себя, вытащит ком сожалений. Хмыкнет. Мда-уж, Ширануи действительно странный. Одним движением всегда мог вытащить его на поверхность. Достать из пучины боли и страха. И Какаши на самом-то деле искренне ему благодарен за это.

      Поднялся, пошёл дальше по коридору, встал у окна, взглянул на закат, отвернулся. Мир для него сейчас — смесь чёрного с серым. Грязный, подлый, бесцветный. Как стены окружающего их здания, как мрачный цвет крыши. И только один яркий лучик возвращает их снова к жизни. И даже сейчас…

      Сакура закончит операцию.

***

      Обрадовавшись новостям о состоянии Райдо, Генма не обратил внимание на изменения в поведении Какаши. По крайней мере, не сразу. Чуть погодя, когда снова собрал себя воедино, понял: надо сходить поблагодарить Сакуру. Пусть просит что хочет, хоть звезду с неба, вместе с Какаши достанут для неё. Эта женщина ведь действительно удивительна. Делает невозможное, сама не понимая того. Хмыкнул. Прямо как и Какаши.

      Стоп.

      Остановился на полпути. А куда ушёл-то Хатаке? Он особо и не обратил внимание. А, точно, он же ж её в палату отнёс. Вспомнил.

      Боже, он же ж и сам туда идёт сейчас, блин!

      Мотнул головой. Так, всё. Раз Сакура сказала, что шансы есть — всё будет нормально. Успокойся уже.

      «Погодите-ка… может, они сейчас таки поговорят?» — осознал, перестал идти дальше. Блин, если он к ним сейчас зайдёт, то всё испортит! Опять! Господи, что ж так сложно-то?

      М-да уж, до гения Нары ему далеко.

      Ладно, но блин, ему-то это тоже надо знать. Понять, что происходит. И что ему сейчас с этим делать?

      «То, что умеешь лучше всего», — подкинул идею внутренний голос.

      Нет.

      Нет, ну вы серьёзно? Не будет же личный телохранитель следить за собственным Хокаге?

      «Будешь. Потому что он ещё и Какаши».

      Провёл руками по лицу, взвыл тихонечько себе под нос. Та за что ему это-то, господи!

      Так, ладно. Какаши мог вообще оттуда уйти. Напрягся, нашёл его чакру. Ага, как же. Сидит, даже не движется. Ладно, надо скрыть свою. Пытаться шпионить за Шаринганом Какаши (хоть и бывшем) — самоубийство как минимум. Кажется, это и есть вся их дружба, вот же ж…

      Генма на цыпочках поднялся на второй этаж. Так, Сакура через две палаты. Прислонился спиной к стене, слился с ней, задержал дыхание и аккуратно пошёл дальше. Боги, что он творит! Узнай кто — от насмешек не отделается. Вечно он с Хатаке в идиота превращается! Да сколько можно-то?

      «Господи, какой стыд».

      Ладно, унижать себя можно и позже. Так, осталось подойти к двери. Чёрт, шаг слышно! Ширануи поёжился, попрощался с жизнью, замер на секунду, выдохнул, когда понял: всё как прежде. Ладно, идём дальше. Последние два шага сделал уже на пределе своих возможностей. Прислонился к стене, слегка высунул голову. Обвёл взглядом палату и людей в ней. Помолился. Боги, если Хатаке его застукает, точно убьёт. В этот раз он так просто не отделается.

Подсматривать за чем-то настолько интимным даже для него… погодите-ка. Взгляд зацепился за фигуру Шестого. Сакура ещё без сознания, но… всмотрелся внимательней. Подавил желание протереть глаза, чтобы развидеть представшую перед ним картину. Нет, серьёзно… да вы шутите…

      С громким стуком выпал сенбон изо рта. Ударился о больничную плитку, и ещё раз. И ещё. Покатился медленно в угол стены. Всё, Генма. Приплыли. Можешь прощаться с жизнь… или нет. Всё спокойно. Ничего не случилось.

      «Что?»

      Нет, серьёзно. Хатаке как сидел, так и сидит. Даже бровью не повёл. Не услышал?

      «Присмотрись уже. Ты ведь увидел».

      Та блин. Этого быть не может. Я быстрее в восстание Мадары поверю, чем в это. Может, его подменили?

      Генма присмотрелся ещё более внимательно. Надо пользоваться моментом, раз Какаши не реагирует. Посмотрел на кровать: там ровно дышит маленькая спящая куноичи. Повёл глаза дальше, чуть влево. Поборол желание сложить печать, чтобы снять иллюзию. Замер. Перестал дышать. Ведь как можно вдохнуть хоть немного, увидев что-то подобное?

      Великий Шаринган Какаши, Шестой Хокаге, что наводит страх на своих и чужих, чёртов Какаши, что отказался от чувств и эмоций… держит в своих руках её маленькую хрупкую руку и… чёрт возьми, поглаживает? Мы что, в Цукуёми?

      «Видишь? Теперь он… чувствует».

      Эврика. Они точно с ума сошли. Причем все.

      Хорошо, он и так подозревал что-то подобное. Какаши плохо контактировал с женщинами. Не просто плохо — отвратительно. Что же с Сакурой изменилось-то? Так, надо его глаза увидеть. Он тогда точно поймёт. Но ему придётся прям перед дверью пройти, вот черт!

      Фу-ух, ладно. Дышим, Ширануи. Какаши, очевидно, на внешний мир пофиг. Хорошо, это наш шанс. Давай, только быстро. Раз. Один шаг. Два, быстро юркнул за дверь и посмотрел в узкую щель. Осмотрел ещё раз Какаши, всмотрелся в глаза. Ухмыльнулся виду побитой собаки последнего, но и это ещё не всё. Генма не помнил ни разу столь виноватого взгляда. Тех чувств, что увидел в глазах друга. Той бури эмоций, что накрыла его при виде Шестого. Того вздоха, что спёр лёгкие, и той маленькой зависти, что запершила в горле. Он ведь никогда за всю свою жизнь не видел, да и не испытывал чего-то подобного. Им нельзя. Можно, только если готов попрощаться с жизнью шиноби. Иначе никак.

      Но… тем не менее Генма наконец-то всё понял. И как до него раньше не дошло?

      Отошёл от секундного шока, улыбнулся горько и посмотрел в последний раз на друга. «Вот оно что, Какаши? Ты хоть сам это видишь? Если даже я не сразу понял».

      Вот почему Сакура. Вот почему он её избегает. Вот вся причина их размолвки. Господи, два идиота, ей богу.

      Посмотрел ещё раз на друга, хмыкнул себе и молча тому посочувствовал.

      «Ты в полном дерьме, Какаши».

      Так же тихо вернулся на первый этаж, сел на знакомое место, прислонился к стене. Поднял взгляд к потолку, улыбнулся с ноткой грусти. Хороший он друг, раз так и не увидел. Впервые за всё время, нет, впервые за жизнь Какаши Хатаке испытывает столько эмоций.

***

      — Выпьем? — Копирующий посмотрит на друга секунду, другую, и молча кивнёт. Им и правда не помешает наконец-то напиться. Всё равно врачи сказали, что делать им тут нечего. Выдохнул тяжко. Господи, как он устал. Ещё и Сакура столько сил потеряла… если б он только не отправил их на ту миссию… — Ты идёшь? — позвал его Генма, стоя у двери. Да, давно надо было им выпить. Напиться до потери сознания. Вот как вам было, Цунаде-сама? Как вы держались вообще? Хмыкнул и пошёл вслед за другом.

      До дома Ширануи шли молча. За выпивкой заходить тоже не надо, у Генмы есть свой мини-бар. Как знал, что ему нужно. Всегда знает. Зашёл в холостяцкую квартиру вслед за другом, скинул обувь куда было, несмотря на обычную педантичность. Размял плечи и пошёл в зал. Упал на диван, откинулся на спинку, закинул голову и наконец-то прикрыл глаза. Генма хмыкнул:

      — Настолько хреново? — Подошёл к холодильнику, выбирая для них выпивку. Взгляд остановился на подержанном виски. О, хорошо. Самое то.

      — Я заебался, Генма, — выдохнул Какаши, — иногда мне кажется, что на войне было проще.

      — Ну, на войне ты был командиром, а не слугой даймё, — хмыкнул ещё раз, взял бутылку из бара. Открыл шкаф с посудой.

      Достал два бокала, взял их в одну руку, бутылку — в другую, и вернулся к Какаши. Тот приоткрыл глаза, посмотрел со смешком. Ширануи ухмыльнулся:

      — Брось, Какаши. Оставь эти речи для других подчинённых. Мы слишком стары, чтобы верить в подобную чушь.

      Дал другу один бокал, сам с громким вздохом завалился на пол. Поставил второй возле себя. Открыл с тихим хлопком бутылку. Налил в свой стакан, увидел сверху протянутую руку Какаши с бокалом. Наполнил его, поднял взгляд, спросил с ухмылкой:

      — Нам одной хватит?

      — Не уверен, — хмыкнул тот в ответ и сделал большой глоток. Скривился, прижал согнутую в локте руку к носу, выдохнул. К чёрту всё. Разберётся с последствиями завтра.

      После третьей (кажется, Генма уже и не помнит) бутылки у Какаши наконец-то развязался язык. И ещё он переехал на пол. Сидел рядом с Ширануи и потихоньку клевал носом. Тот пытался не смотреть на друга сочувственно. Получалось плохо.

      Зато хоть поговорили. Уже хорошо. Сначала они вместе обматерили всю верхушку власти, потом посмеялись над идеями Альянса и их воплощением (нет) в реальность. После Какаши поныл за реформы и как его заколебало по триста раз переделывать всё до основания. Чтобы после недовольного фырканья даймё переделывать всё в триста первый. Даже Шикамару в какой-то момент сдался.

      Генме его было искренне жаль. На вопрос, чего же ты решил таки стать Хокаге, Какаши недовольно скривился. Но, сделав глоток (уже не с бокала, а просто с бутылки), таки выдохнул и ответил:

      — Думал, смогу изменить этот мир. Хех. — Ухмыльнулся своим мыслям снисходительно, покрутил в руке бутылку, обвёл взглядом помещение и таки решил добавить кое-что к своим бредням: — И вдохновился.

      — Кем?

      Какаши скривился ещё больше и отвёл взгляд. Сделал ещё глоток. С громким стуком поставил бутылку на пол. Так уж и быть. Когда-нибудь ему придётся столкнуться с правдой. Пусть лучше сегодня и пусть лучше здесь. Выдохнул ещё тяжелее:

      — Сакурой.

      «О», — зацепился Ширануи. К ней же они ещё не дошли. Он вспомнил свою давнюю мысль, но сегодня было не до неё. Слегка. Но раз Какаши сам начал тему, то можно и попробовать. Убить Генму он всё равно сейчас не в состоянии. Ширануи взял с рук Какаши бутылку, сделал глоток, выдохнул громко. Посмотрел на друга: тот выглядел откровенно плохо. Но сейчас не время давать заднюю, Шестой-сама. Мы разберёмся и с этим. Поэтому:

      — И давно ты так на неё смотришь? — Посмотрел на Какаши внимательно, тот сразу дёрнулся.

      Да, лучше его спросить прямо. Они всегда так общались. Что, опять сделает вид, что не понял? Ну блин.

      Хатаке отвернулся, опустил глаза в пол, решая что-то для себя. Ну уж нет, я так просто не сдамся, Какаши. Не сегодня — хоть до утра мне придётся пытать собственного Хокаге. Хватит уже это скрывать, Хатаке. Я с тебя всё равно это вытащу.

      Но Какаши, видимо, последнее событие окончательно добило, ведь… опустил плечи, развернулся и посмотрел на него прямо. Сдался. Несмотря на опьянение, взгляд серьёзный, собранный.

      — Когда узнал?

      «Сегодня».

      — Ну, я догадывался. Какое-то время. Скажем так.

      Нет, Какаши. Тебе лучше не знать, что я впервые настолько ступил. Просчитался, подставил тебя и угробил тем самым себя как твоего друга. Никто этого уж точно не планировал. Ты и сам это знаешь. То-то же избегаешь болезненной темы. Как и Сакура. Вы и вправду стали отражением друг друга. Навсегда, кажется.

      Хатаке вздохнул, опять отвернулся и зажал пальцами переносицу. Генма, тем временем, наблюдал.

      — Ты же понимаешь, чем всё может закончиться? — спросил Ширануи.

      Какаши опять выдохнул, опустил руки и поднял голову вверх. Скривился опять. Он помнил. Хорошо помнил, чем может закончиться избегание собственных проблем. И Генма знал это тоже.

      — Если я не решу это, всё станет хуже, чем раньше. Я помню, Генма, спасибо.

      — Так в чём проблема? — Отступать он не собирался. Колись уже, Шестой.

      — В Сакуре.

      «Эм, чего?»

      — Поясни.

      — Каким я буду Хокаге, если не смогу даже одного человека защитить? — горько усмехнётся Какаши.

      «При чем тут..?» — не успеет додумать, как копирующий продолжит мысль:

      — Этот пост только связывает мне руки, Генма. Я зависим ото всех и вся. Как я смогу защитить Сакуру, если даже с чем-то подобным не в состоянии разобраться? Мне иногда кажется, что я в этом мире вообще ничего не могу.

      Ширануи раздражённо хмыкнет. И правда, это для людей их Хокаге герой и защитник. По факту, был ли хоть один Хокаге (поправка — живой Хокаге), что мог позволить себе иметь слабость? А Сакура ею станет, когда он… подождите-ка, Какаши что это, серьёзно? Она ему не просто нравится? Он к ней и правда что-то чувствует? Нет, Генма сначала не осознал всего, ведь Хатаке за всю жизнь столько эмоций не проявлял. И причина тому — один единственный человек. Которого он хочет защитить. И не уверен, что сможет. Но…

      Разве Сакура его когда-нибудь об этом просила?

      — С каких пор в тебе столько сомнений? — посмотрел выразительно на лучшего друга. Тот в замешательстве раскрыл глаза. Ладно, так уж и быть. Завтра мы об этом забудем.

      — Знаешь, несмотря на мою дрянную жизнь, даже я кое-что понимаю. — Отвернётся, посмотрит вдаль, соберётся с мыслями. Хмыкнет. Придётся и ему побыть немного философом, что уж там. Виноват алкоголь, не иначе. В обычной ситуации этого разговора вообще бы и не было. Генма продолжит мысль: — Слабости не порок, Какаши. В них наша сила. Понимаешь, о чём я?

      Хатаке ошарашенно уставится на друга, откроет в удивлении рот.

      — Сакура не только твоя слабость, твоя сила тоже в ней. Ведь желание защитить разве не является проявлением силы?

      Какаши удивлённо распахнёт глаза. Посмотрит с немым шоком на друга, тот ещё раз хмыкнет, сделает глоток виски и протянет бутылку ему.

      Посмотрит удовлетворительно, поймёт, что свою мысль он донёс правильно. Ну, хоть что-то он может в этой жизни решить.

      Хатаке на секунду задумается, сделает новые для себя выводы. Примет протянутый ему алкоголь, ухмыльнётся и выпьет остаток в несколько небольших глотков. Подкинула же судьба ему друга, как не противься. И он сейчас рад. Ведь новые мысли всполошили его внутренних демонов, дали новый оплот для мечтаний, новый виток для решений. Не плохих, нет. С надеждой на светлое будущее. И Какаши в очередной раз благодарен судьбе. Или Генме. Или обоим.

      Утром о разговоре никто из них не вспомнит. Да и позже — тем более.

      А после, в какой-то момент, Какаши таки согласится с планом Генмы. Они займут себя на пару недель новой целью, подшучивая друг над другом, напоминая тем самым глупых подростков. И их общий мир станет чуточку светлее.

      В конце концов, несмотря на надоедливость Генмы, всё это не так уж и плохо. Ведь Ширануи, сам того не зная, отразил все его мысли. И развеял вконец опасения. Ему просто надо стать сильнее. И вернуть Сакуру. Пока всё. Вот же ж…

      Какаши плюхнулся на диван, посмотрел на следы от сандалий, хмыкнул. Сложил руки на груди, ухмыльнулся себе. Принял наконец-таки правду. Улыбнулся, обрадовавшись осознанию. Ведь всё-таки… и у него теперь есть друг. Даже у такого, как он.

      «Лучший друг», — подкинуло подсознание.

      М-да уж, взгляни на себя. Сколько не избегай своей судьбы, вот оно. Всё равно тебя настигнет. Откроет дверь в твоё сердце, протянет аккуратно руку, зашьёт кровавые раны, перелопатит весь твой мозг, чтобы потом изменить все твои мысли. И вот, ты уже чуточку лучше понимаешь этот мир. И себя тоже.

      — Ты попросишь у Леди то вкусное печенье? — Подойдёт к нему Паккун, держа в зубах мячик. Какаши лениво приоткроет глаза, ответит с усмешкой:

      — Это и было твоей истинной целью, да?

      Подавит смешок, посмотрит снисходительно на нинкена. Тот осмотрит его с ног до головы, удовлетворительно кивнёт и мелким шагом засеменит на кухню.

      — И это тоже, Какаши.

      Какаши Хатаке увидит красивый и яркий закат.

      ***

      — Итак, тебе нужно что-то маленькое, незаметное, но угрожающе смертельное, так? — уточнит Сакура. Они вместе с Какаши вот уже третий раз пытаются воссоздать новую технику копирующего ниндзя Конохи. Увы, безрезультатно. Но, к счастью, пока пострадал только полигон, не они.

      То, что техника новая, добавило Какаши уверенности в своих действиях. То, что основу он придумал только вчера, подняло самооценку как минимум до небес. Или всё дело в Сакуре и её понимании его мыслей. Ведь он даже названия техники не придумал ещё, а она уже знает, как та должна работать.

      Чудеса, не иначе.

      — Что-то вроде того. Шиден забирает половину моих запасов чакры, а если использовать клона, так вообще около шестидесяти процентов уходит на одну атаку. Это достаточно много, как ты понимаешь. — Посмотрел на неё. Сакура внимательно слушает. Кивает. Продолжил мысль: — И времени техника требует тоже. Если меня схватят, например, за шею (а такое уже бывало), быстро создать Шиден у меня не получится. Понадобится как минимум две минуты. Мне нужно что-то лёгкое, но режущее, как например…

      — …Скальпель чакры, — продолжит она вместо него. Хатаке удивлённо посмотрит на девушку, а та только улыбнётся. Активирует мистическую ладонь, объяснит: — Изначально он создавался, как быстрое режущее лезвие. В полевых условиях нет возможности сделать аккуратный разрез. Тут-то и нужна эта техника. Но, как это обычно бывает, медицинскую технику быстро превратили в оружие. Такие, как Кабуто, например.

      — Хм, использование лечащих техник во зло — это меньшее, что натворил этот человек, — ответит Какаши. Оправдание преступных действий последнего — ещё одна проблема, с которой предстоит разбираться новому Хокаге. Но сейчас не о нём.

      — Но для мистической ладони нужно концентрировать чакру в руке, что ты и так делаешь во время применения Райкири или теперь уже Шидена. Да и скальпель чакры применяют только в критических случаях и владеют им немногие. Тут нужно что-то другое…

      — Значит, мне нужно концентрировать чакру не в ладони, а, например, в пальце? — спросит в замешательстве Какаши. Да уж, задачка им предстоит трудная.

      — Но это чертовски сложно, Какаши, — объяснит Сакура. Они сидят на корне большого дерева, ветер обдувает их лица. Девушка сложит руки на груди, насупится. Хатаке уже пожалеет о своей затее. Наверняка у неё есть дела поважнее, чем придумывать технику, важность которой для Какаши не особо ясна. Но его мысли Сакуре недоступны, она полностью поглощена делом: — Для этого нужно обладать отличным контролем чакры. И я не хочу тебя расстраивать, но твой контроль чакры хоть и хорош, но концентрировать чакру в одном пальце бесполезно. Ты хоть и сможешь что-то разрезать, но техника будет слабой. Не стоит усилий.

      — А если во всех? — с надеждой спросит Какаши. Раз уж Сакура не сдаётся, то и ему нельзя.

      — Во всех? Это же ещё сложнее. Хотя… — Она задумается опять, хмыкнет про себя, посмотрит на копирующего со смешком. — Ну, чисто технически, может, получится. Но только у тебя, наверное. Ты же у нас гений, не я.

      Какаши на её замечание надуется.

      — Гениями не рождаются, чтобы ты понимала. А после потери Шарингана я и так стал слабее. Мне так кажется, — буркнет он. Харуно нахмурится. Спросит:

— Разве? Шаринган же был постоянно активен и сжигал твою чакру, нет? Не поэтому ты валился с ног после тяжкого боя? А вот после — во время миссий, например, я такого не помню.

      Какаши удивлённо посмотрит на девушку. И правда, за те два года, что они провели как напарники, Хатаке свалился всего один раз — да и то по глупости. Вспоминать тот момент не хотелось: слишком сильное чувство вины давило на рёбра. Но, вместе с этим, было и ещё кое-что. Осознание. В тот момент им двоим крупно повезло. Действительно. Ведь нукенин мог быть не один. Ведь он мог отклонить атаку Какаши. И потом… Сакуре пришлось бы выбирать. Заканчивать миссию или плевать на всё и спасать Хатаке от ранения. И он знал, что она бы выбрала. Вот только… могла тогда умереть и сама. Если бы не сила случая.

      Так что да. Ему нужно стать сильнее. И ему нужна эта техника, сколько бы не пришлось ради неё пахать. Чтобы не повторять своих ошибок. Скорость, сила, защита — три кита будущего Шестого. Не нынешнего, увы. Но он справится. Не ради себя. Ради неё.

      Сакура опустит руки, обопрётся о ствол дерева спиной, поднимет взгляд вверх, увидит пошатывающееся кроны деревьев и летящих птиц в небе. Прикроет глаза. Давно они тут не были. Внезапно захотелось вспомнить былое. Возможно, сказать ему? Может, найдёт для неё место в своём расписании? Или нет? Хотя… прямо сейчас она слишком устала. Спарринги надо проводить на свежую голову, а не от бессилия. Но как же хотелось бы просто увидеться. Как раньше.

      — Слушай. — Откроет глаза, вынырнет из приятной неги, повернёт голову к нему, посмотрит внимательно. — Если тебе нужно концентрировать чакру во всех пальцах, то это кое-что напоминает, знаешь?

      Хатаке приподнимет в замешательстве бровь. Сакура уточнит:

      — Нити чакры. Кукловоды, помнишь? С помощью нитей чакры они управляют марионеткой. И концентрируют чакру во всех пяти пальцах.

      — О, — уставится на неё копирующий. Об этом он сразу-то и не подумал. — Звучит интересно, но, опять-таки, сложно.

      — Естественно, — удовлетворённо кивнёт она. — Хороших кукловодов во всём мире не так уж и много. Но… если думать о твоей технике, то мне на ум приходит только это. Нити чакры или… леска, знаешь? Леска, как для…

      — …ловли рыбы, — закончит с улыбкой за неё Какаши. Да уж, Сакура. Твой ум и правда уникален. — Удивительно. Ты придумала новый способ использования стихии молнии.

      — Брось, Какаши. Я просто оформила твои мысли во что-то новое, верно?

      Харуно улыбнётся, потянется. Её обед и так затянулся, пора возвращаться к работе. Но сперва:

      — Думаю, на создание этой техники уйдёт не один день, верно? — Какаши кивнёт. Сакура в душе обрадуется, но виду не подаст. Только попробует сделать маленький шаг ему навстречу. — Можем в обед практиковаться понемногу. Другого времени у меня не будет, прости.

      Ответит, с сожалением опустив глаза вниз. Какаши на подобное смутится, замашет руками неловко, будто не он просил её прийти.

      — Что ты. Если найдёшь для меня время — буду только рад. Значит, здесь? В полдень?

      Главное, выглядеть не слишком счастливым. Вроде нормально всё. Ладно. Он и так слишком много времени у неё отнял.

      Поднялся, отряхнул форму, подал руку Сакуре. Та поднялась вслед за ним, улыбнулась поддерживающе. Какаши улыбнулся в ответ. Хорошо. Всё теперь у них будет хорошо. Почесал неловко затылок, прищурился, а после:

      — Тогда до встречи, Сакура. Буду ждать.

      Она кротко кивнёт, стараясь не засиять от счастья.

***

      Встреч с Какаши будет больше. Гораздо. Поначалу они будут думать над техникой. После Сакура принесёт им обед, и Какаши вечность будет её благодарить. Потом попробует выполнить новый приём (пока что назвали «Лезвие молнии» на случай, если что-то да выйдет), но концентрации ему всё ещё не хватает. Харуно не расстроится: изначально понимала всю сложность. Но вот Какаши станет злиться на самого себя. Ведь хотел её удивить. И всё равно на поддержку: новая техника пока что выполняется только в теории.

      Ну блин. Он же ж не просто так прославился гением. Надо бы оправдать звание.

      — Ты слишком много чакры выпускаешь за раз. От этого и контроль хуже, — будет поучать девушка. Какаши постарается запомнить наставления, но упрямое стремление показать Сакуре собственный прогресс затуманит Хатаке голову. Она же на подобные сцены только раздражённо фыркнет и повторит свои слова опять. — Спокойствие, Какаши. Ты должен быть спокоен. Это не Райкири, здесь нужна более ювелирная работа, понимаешь? Спокойствие и терпение.

      Харуно выдохнет, а копирующий попробует снова. И ещё раз. Бесполезно. Впервые Хатаке настолько раздражён. Сакура выдохнет и предложит устроить небольшой перекус. В последнее время она зачастила с обедами. Вспомнила худощавый вид Какаши и поспешила приготовить бенто на двоих: тут тебе и онигири, и тушёные овощи, и даже пару сосисок в форме медузы. Старалась.

      Во время обеда Какаши превращался в ребёнка. Буквально. Не знал, что ему съесть сначала, а что оставить на потом. Казалось бы, мелочь, но подобная забота привела копирующего в настоящий восторг. Ему ведь никто никогда не готовил. С самого детства Какаши был предоставлен самому себе. Круглый сирота, он быстро научился ловить, а после и готовить только рыбу. Или овощи. Или лапшу. Старался питаться правильно, ведь ему нужны силы для выполнения миссий. Но за столом постоянно сидел один. Не то что сейчас.

      Посмотрел на Сакуру, поймал её взгляд. Вздрогнул и опустил глаза. Сглотнул внезапно подступивший ком в горле, осмотрел небольшую коробку с его обедом. Она приготовила для него. Специально. Сама. Только бы не зарыдать прямо тут. От счастья. Или печали.

      — Спасибо, — улыбнулся с толикой грусти. Сакура в замешательстве посмотрела на него. — За обед. И за то, что помогаешь мне. Я ценю это. Правда.

      Девушку подобное только смутит, опустит взгляд, поковыряет палочками в еде. Подумает о чём-то своём. Или мысли его прочитает. Как всегда.

      Неудивительно.

      — Не за что. Всегда рада помочь. — Поднимет голову, улыбнётся искренне. Хатаке улыбнётся в ответ.

      После обеда начнут сначала. Времени у Сакуры сегодня побольше. И, кажется, у неё есть идея.

      — Дай-ка мне руку, — протянет она. Какаши молча повинуется. Протянет к ней руку, сам задержит дыхание. В последнее время они двое всегда слишком близко. Она-то хоть это видит?

      Сакура поднимет свою ладонь и коснётся его пальцев своими. Сначала большим, потом указательным, третьим, безымянным…

      — Что ты делаешь? — в смятении спросит Какаши. Его что-то подобное сразу смутит.

      — Пытаюсь передать чакру через твои пальцы своими. Давай, может, так тебе будет легче. — Сакура не заметит интимности ситуации, вся в деле. Хатаке постарается ровно дышать. — Итак… смотри, я концентрирую чакру на кончике пальца. А теперь, — Харуно оторвёт свою ладонь от его, — вытягиваем нить.

      Тоненькие нити чакры потянутся от его пальцев к её. Какаши в удивлении откроет рот. Сакура улыбнётся.

      — Вот. Теперь попробуй добавить к ним стихию молнии. Только понемногу, не спеши, хорошо?

      И Какаши сделает, как она говорит. На нитях появится тонкий всплеск чакры, несколько разрядов пробегут между их ладонями. Красиво.

      Посмотрит на Сакуру: та тоже довольна результатом. Сидит, завороженно смотрит на их руки, а Какаши пытается контролировать тем временем чакру. Сейчас это почти невозможно. Когда она так смотрит. Всё бы отдал, чтобы продлить хоть на секунду это мгновение.

      Чакра пульсирует между их ладонями, тонкий разряд невольно шипит, переходя из рук в руки. Какаши слышит стук сердца в ушах, считает удары. Раз. Два. Кажется, прямо сейчас они вместе вернули их маленький мир. Здесь нет никого, только его-её рука, шумное дыхание и тихий (или громкий?) ритм пульса — один на двоих. И он готов просидеть здесь хоть вечность, касаясь её, вдыхая её. Заполняя свою пустоту.

      «Мне с тобой тихо, Сакура».

      Посмотрит на хрупкую фигурку перед собой, улыбнётся печально. Обещал же себе, что всё, больше не будет отступать. Чего же сейчас испугался?

      Отказа.

      Мысль не додумал, ведь встретились на секунду глазами, и Сакура осознала всю суть момента. В шоке уставилась на Какаши, и вот… секунда, потеря контроля, и молния рикошетит в его ладонь. Какаши сразу прячет руку, шипит, хмурится: будет ожог. Харуно всполошится, испуганно потянет к нему руки. Копирующий отвернётся, мол: «Пустяки», но девушку подобным не оттолкнёшь.

      Посмотрит сердито, Какаши вздохнёт. М-да уж, прятать ранения от этой женщины — дело гиблое. Закатит глаза, но руку с кармана достанет, мол: «На. Только не дуйся».

      Сакура быстро залечит небольшой ожог, но руку из своих рук не выпустит. Вспомнит свой маленький фетиш и на секунду, всего на мгновение… погладит выступающую из-под рукава венку. Какаши это движение сразу заметит, но виду не даст. Слишком тяжёлым стал воздух между ними, слишком красива сейчас девушка перед ним. И слишком интимным стал снова момент. Он точно не хочет его прерывать.

      Харуно тем временем погладит его запястье своим большим пальцем ещё раз. И ещё. Зрачки внезапно расширятся, дыхание спёртое, сиплое. Во рту станет сухо, прикусит губу, облизнёт. На Какаши смотреть не станет, голова, как в дурмане. И у него, кажется, тоже.

      От близости, от касания, от невольного взгляда на её губы. Чёрт, ещё секунда, и он точно не сможет держать себя в руках. О какой тренировке тут вообще речь?

      «Не смотри на меня так».

      Хоть Сакура и не смотрит. Не думает даже поднять взгляд. Глаза сфокусированы на его ладони, руки делают что-то дурное, она сама себя за это убьёт. Чуть позже. Когда снова сможет дышать.

      «Хочу поцеловать…»

      Подумает внезапно Какаши. Подсознание в голове кричит: «Рано, спугнёшь!», но тело ведёт само по себе. Чуть придвинуться, наклониться, почти касаясь её лба своим. «Позже исправлю», — подумает. Не могу больше ждать. Ты слишком близко, Сакура. Вини себя, не меня. Я не сделаю тебе больно. Уже больше нет. Ни разу.

      Наклонился поближе, прикрыл глаза. Уже почти чувствует её дыхание на своих губах. Только бы коснуться, хоть раз… к чёрту всё, просто дай мне…

      — О, привет, Какаши. Это ваша особая тренировка?

      «Какого?!»

      Резко отодвинется назад. Сакура, как ошпаренная, отпрыгнет тоже. Какаши приложит руку к сердцу. Стучит. Нет, сорвалось с ритма и несётся как бешеное. Выдохнет один раз, второй, повернёт голову вправо и… столкнётся с изучающим взглядом Гая.

      Одной сломанной ноги ему мало, видимо.

      — Что. Ты. Здесь делаешь?! — рявкнет на друга. Нет, спокойствие это не про него. Не сейчас. Не тогда, когда чуть не испортил те хрупкие отношения с Сакурой, что так трудно удалось восстановить. Он ведь только что… вот идиот! Он только что мог всё испоганить. Одной пощёчиной бы не отделался. Твою ж…но Гай всё равно от него получит.

      — Хм, я тут недавно встретил Генму, — начнёт тот. — Спрашивал о тебе. Волновался. Он мне ответил, что ты тренируешься, и я вот подумал…

      «Подумал он!» — выдохнет раздражённо Какаши. Гай будет рыть себе могилу дальше.

      — Если мой соперник успевает тренироваться даже на должности Хокаге, как я могу спокойно отсиживаться на лавке запасных?! — загорятся глаза у джонина. Сядет обратно на свою коляску, прокрутится пару раз, воспылает. — Сразимся, Какаши! Что предпочитаешь? Хождение на руках? Или камень-ножницы-бумага? Ну же, мой юный соперник! Покажи мне цветение своей юности!

      «Сейчас я тебе кое-что другое покажу, Гай», — дернётся бровь у последнего. Взгляд потемнеет, резко встанет, остановит вертящегося на кресле Гая, посмотрит глаза в глаза.

      — Генма, значит… — посмотрит на друга исподлобья. В списке будущих убийств будет пополнение. — Гай, дай мне минуту или я за себя не ручаюсь.

      — Эм, что? — не поймёт внезапной, как ему показалось, злости Шестого он. — Хочешь во что-то другое? Ну хорошо, в чём проблема?

      — В тебе! — рявкнет опять Какаши. Так, всё. Ладно, успокойся. Сейчас так даже лучше. Ещё раз он с Сакурой наедине оставаться не хочет. Опасно.

      — Ой, господи. Я не могу, хех, — услышит смешок последней. Сакура тем временем постарается сильно не смеяться над грозным Хокаге Листа. Не получится: слишком много эмоций испытала за последние пару минут. Не одному Какаши нужно время для осознания.

      Девушка, несмотря на все попытки, всё равно рассмеётся. Ярко, громко, до выступающих слёз в уголках глаз. Хатаке смутится. Надуется. Но… наблюдая за её светлой улыбкой, окончательно успокоится. Выдохнет со смешком, фыркнет. М-да уж, за последнее время он так сильно не злился ни разу. И не краснел тоже. Всё из-за неё.

      Разве не жутко?

      — Думаю, тренировка на сегодня окончена? — спросит с улыбкой она. Посмотрит на копирующего снисходительно, тот ответит таким же взглядом, мол: «Прости. Я знаю, что отнимаю у тебя много времени».

      Прочитает его мысли, помашет головой: «Пустяки. Всё в порядке, Какаши». Хатаке схватит друга за шкирку, потащит прочь с полигона, стараясь не сильно того материть. Сакура выдохнет, улыбнётся себе. Сложит руки сзади в замок, вытянет и посмотрит в небо. Сузит глаза, улыбнётся опять. Вон те облака напоминают её и Какаши. Такие же светлые, мягкие, и, хоть далеки, переплетаются шёлковым полотном.

      Так же, как и они. Сплетены вместе. Узлом.