Виктория плотно поджала губы и повернула голову. На тонкой блузе красовалось некрасивое розовое пятно, которое уже успело потемнеть, пропитавшись в ткань. Девушка скривилась — кустистые брови нахмурились, в глазах заметались молнии. Она не стала даже касаться этого недоразумения, ощущая холод мороженого на плече. Вместо этого Виктория подняла голову и увидела ошеломлённое лицо Марты.
Страстная стояла, прикрыв рот рукой, а широко раскрытые глаза переводила то с остатков мороженого, то на лицо Виктории, выражение которого она не могла прочитать из-за темноты. Зато Грант видела её яснее некуда. И пылающие праведным гневом чувства, убаюканные прохладным ветерком и более-менее хорошим расположением духа, взбудоражились подобно неистовому огню с новой силой.
— Ты издеваешься надо мной? — истерично крикнула Виктория, направляясь к Страстной, игнорируя удивлённые взгляды прохожих.
— Я-я… случайно, — постаралась оправдаться Марта, чуть вытянув руки в примирительном жесте. — Меня задел один мужчина, а я от неожиданности выронила мороженое, и оно… я не специально!
— Да мне всё равно специально ты или нет! — крикнула Виктория и подошла ближе к Марте. На уголках глаз девушки показались небольшие слезинки. — Что ты здесь забыла?!
— Я просто гуляла! — Марта нахмурилась. Её голос больше не выражал неуверенности.
— Почему именно в этом месте, где я надеялась тебя не увидеть?! — Виктория с еле слышным хлопком приложила руку к лицу, закрыв глаза.
— Откуда я знала, что ты здесь? Я тоже не надеялась увидеть тебя в этом месте, а ты объявилась передо мной, да ещё так неожиданно! Лучше бы отошла куда-нибудь подальше и занималась своими делами!
— Я имею право здесь находиться! — запротестовала Грант, вздёрнув подбородок.
— Я тоже имею право здесь находиться! — крикнула Марта, демонстративно сложила на груди руки и нахмурила брови.
Последовало молчание. Виктория оценивающе взглянула на девушку и вздохнула. Действительно, их встреча — это не что иное, как совпадение. Они могли так же встретиться в любом другом месте Лос-Анджелеса, и в этом не было ничего подозрительного. Если бы не мороженое, они не обратили бы друг на друга внимания, а только молча разошлись, притворившись, что не знают друг друга. Весь пыл Виктории начал сходить, самообладание повеяло вместе с ветром, исходящим от пляжа Эрмоса. Грант сделала вдох и более спокойно сказала:
— Ладно, это всего лишь совпадение и ничего более. В следующий раз, надеюсь, таких инцидентов больше не будет и, если встретимся, сделаем вид, будто не знаем друг друга.
— Я могу взять твою блузку с собой и постирать её, — пробурчала Марта и отвела взгляд в сторону.
— Не нужно, — ответила Грант. — У меня нет с собой сменной одежды, а блузку застирает прислуга.
Марта раскрыла рот, желая произнести что-то в ответ, но передумала и только кивнула. Между девушками вновь воцарилось молчание. К телу Виктории притекло напряжение, ноги стали похожи на две натянутые струны. С этим чувством появилось ощущение, будто сейчас что-то должно произойти. Словно нечто неведомое вспыхнет и явит собой магическое явление, поражающее фантазию. Но проходили секунды — и ничего. Зато появилась неловкость. Виктория замялась на месте, а Марта вдруг сделала шаг вперёд. Она обогнула Грант, чуть зацепив её непослушными рыжими волосами, и зашагала дальше как ни в чём не бывало.
«Чужие люди», — появилась мысль. Виктория опустила голову и взглянула на тёмный величественный мост Эрмоса-Бич. Она почувствовала себя такой же одинокой, как и он. Ведь его единственными приятелями были песок и бесконечная вода, убегающая широкой тканью в горизонт. Но мост был безмолвен, а они говорили друг с другом с радостной живостью, лаская друг друга своими особенными объятиями.
Грант растерянно обернулась на уходящую фигуру Марты и направилась поближе к мосту. Она оставила бездушный асфальт и плавно опустилась на мягкий песок. Виктория расположилась прямо возле длинных балок, поддерживающих высокое сооружение, и вместе с другими любителями окончания дня подставила лицо наступающей темноте.
В последнее время событий в жизни Виктории стало ужасающе много. Конечно, её жизнь и раньше была полна неожиданных сюрпризов, светских мероприятий, вампиров, людей, необычными явлениями, но они заставляли вспархивать чувства не так, как в эти дни. Виктория понимала это с особой ясностью, так как всё остальное было сковано в лживой дружелюбности, учтивости, в «нужных» чувствах и слишком пафосных речах. Открыто проявлялась лишь неприязнь. Ко всему ужасному, некрасивому, а ещё слишком к простому и грязному. Такой уж она была. Доминика Ветровская и Марта Страстная как раз относились к тому типу людей, которые ассоциировались у Виктории с невежеством и с чем-то низшим. К чему она ни в коем случае не должна притрагиваться. И гордость, какая только имелась в ней, выросшая в теплице роскоши, подогревала эти мысли, чувства и эмоции. Вот только где была эта гордость, когда Виктории она нужна была в самый важный момент?
Грант шумно вздохнула. Девушка сжалась, насупилась подобно злому котёнку и отвела глаза от постепенно появляющихся звёзд. Она провела рукой по мелкому песку, зацепила пальцами небольшой камешек и взяла его в руки. Он был гладким и серым, как и все остальные камни. Виктория размахнулась и кинула его в воду. Бросок оказался недалёким. Он упал на тёмный песок почти у кромки воды, из-за чего даже привычного звука не последовало.
Виктория на минуту ради интереса представила себя живущей в деревне. Этой девушке из головы приходилось доить корову, кормить куриц и свиней, а потом заниматься по хозяйству. Такой вариант её жизни девушка быстро отвергла. Собственный силуэт в деревенской одежде её уже не устраивал, чего уж там говорить о животных, за которыми бы Виктории пришлось ухаживать?
Грант отчётливо поняла, что судьба расставила две противоположные стороны слишком далеко друг от друга. Конечно, есть много примеров из истории, когда люди с разными взглядами влюблялись и жили друг с другом многие годы, но Виктория сильно сомневалась, что этот случай ей и Марте подходит. Вполне возможно, что кто-то там наверху, выбирающий Единственных для людей, просто ошибся с выбором.
«Ошибки — это ведь не плохо, да?» — подумала про себя Виктория. Отец ей всегда говорил, что ошибаться — это нормально. Ошибки — часть жизни. И Виктория всегда успокаивалась от этих его слов, но сейчас… сейчас в её душе словно чёрная дыра разверзлась. Мистер Грант много раз показывал эту космическую область на страницах своей большой энциклопедии. Но только чёрная дыра в душе была куда чернее той, что на картинках, и являла собой центр плохих мыслей, эмоций и чувств.
Шум океана стал слышен отчётливее. Вода словно желала что-то сказать. На небе смелее заискрились звёзды, и Грант задумчиво подняла на них голову. Они были похожи на блестящие глаза бабули Шелли.
И несмотря на то, что они долго не общались, девушка до сих пор помнила чёрные шелковистые волосы женщины, живущей в лесу, её тонкие руки, протянутые к маленькой девочке для объятий, добрую улыбку и яркие вампирские глаза. Эту прекрасную молодую бабушку звали просто Шелли, ей было больше трёхсот лет, и она приходилась матерью Питера Гранта и самым лучшим человеком для Виктории. Именно с этой женщиной у Грант ассоциировалось красивое зелёное поле, наполненное цветами и свежим ветерком, изящные деревья, чистое небо и грибы. Вспоминая луну, поле, цветы, зелёную траву с капельками росы, Виктория следом видела белое платье и чёрные волосы. С бабушкой Шелли девушка не виделась уже многие годы, хотя поначалу та звонила каждую среду и спрашивала обо всей семье. Со временем она начала уходить в прошлое, став неким символом беззаботной жизни Виктории. И Грант даже не знала, до сих пор ли живёт бабушка Шелли в одиночестве в лесу или давно сменила место жительства.
Виктория печально воскресила в памяти образ бабули и, чтобы занять чем-то руки и переключить мысли, взяла телефон и посмотрела на время. Секунды постепенно приближали день к пол десятому. Ночное время — это время вампиров, которое располагает заниматься любыми делами. Но Виктория поднялась с песка, отряхнула одежду и засобиралась домой. Мистер и миссис Свидвальт уже могли забеспокоиться за неё.
***
Виктория с робкой улыбкой нажала на дверную ручку и потянула дверь на себя. Её встретил тёмный небольшой кабинет, заставленный большими книжными шкафами вдоль стены, мебелью без всяких излишеств, довольно старым столом с потёртостями и деревянным стулом со спинкой. В этой особенной комнате, в которой обитал словно отшельник, отрезанный от мира роскоши, жили справочники, портреты любимых членов семьи (Виктория увидела свой портрет, прикреплённый на гвоздике над столом), старенькие часы с кукушкой и один небольшой шкаф для одежды с большими дверцами. В нём до сих пор висели костюмы и стояли ботинки в ожидании своего хозяина.
Девушка включила свет и с замиранием сердца прошла внутрь комнаты. Она достала брелок, который ей подарила продавщица милых вещей, и положила его на видное место на столе. Так, чтобы хозяин комнаты, сразу подойдя к столу, увидел гравировку и улыбнулся.
Виктория расположилась за столом и представила выражение лица отца, когда он вернётся в свой любимый кабинет и увидит подарок. Улыбка девушки не заставила себя долго ждать — появилась, как важный человек, которого долго ждёшь.
Виктория ещё немного посидела в комнате отца и вышла. Тихонько закрыла за собой дверь.
В этот момент как раз проходила старая экономка миссис Свидвальт. Она с теплотой улыбнулась Виктории, и произнесла:
— Твой подарок обязательно понравится мистеру Гранту.
Виктория не удержалась от благодарной улыбки в ответ.
***
Автомобиль легко и свободно катил по дорогам, слушая окружающие его звуки и словно через экран в кинотеатре показывая сочные виды Лос-
Анджелеса. Первую половину дня Виктория планировала провести в обществе книг и карт, а остальную часть провести с отцом, который сегодня должен был приехать из Вашингтона.
Из окна уже выглядывало величественное остроносое здание центральной библиотеки Лос-Анджелеса, в которую девушка исправно ходила чуть ли не с десяти лет вместе с мистером Грантом. Пастельное здание казалось непозволительным пятном на фоне темноватых мазков, представляющих собой небо, и лишь обилие зелени вокруг библиотеки говорило о том, что это огромное фигуристое облако — известное каждому американцу здание культуры.
Автомобиль остановился напротив здания возле белых ступенек, выпустил Викторию из своего душного нутра и покатил дальше. Удобнее расположив сумку на плече, девушка покрутила головой, выискивая знакомые лица, и направилась вперёд.
Центральная библиотека Лос-Анджелеса представляла собой своеобразный зиккурат с пирамидой наверху, на конце которой возвышался факел с огнём Прометея, и необычным рисунком. Наружность библиотеки привлекала собой строгим пастельным цветом и оригинальным, вселяющим благоговение экстерьером, говорящем о важности этого здания культуры. Виктория, приближаясь ко входу библиотеки, подняла глаза и всмотрелась в безмятежные лица Фосфора и Геспера. Они встречали гостей центральной библиотеки ЛосАнджелеса большими табличками со старинными изречениями, а под их статуями были высечены из камня в ровной рамке два всадника. Девушка всегда, разглядывая лица этих людей, пыталась представить их обычными земными существами, но их спокойный вид отталкивал подобные мысли и позволял приравнивать только к величественным возвышенным созданиям.
Перед главным входом в библиотеку располагался раскидистый зелёный сад с цветами, кустарниками, деревьями и фонтанами. Поднявшись по ступенькам, Викторию тут же встретила вереница небольших резервуаров с водой, которые были отделены друг от друга большими красными цветами. Девушка наклонилась над одним их них, чтобы посмотреть на себя в воде, но неожиданно встретилась в отражении с каким-то незнакомцем. Виктория нервно хихикнула, извинилась и прибавила шагу.
Оставив позади ещё несколько резервуаров и ступенек, Грант потянула ручку большой двери и оказалась внутри помещения. Глаза тут же, как и в далёкий прошлый раз, медленно заскользили по стенам, на которых висели старые фрески Дина Корнуэлла. На них в ярких красках была запечатлена история Калифорнии. С высокого расписного потолка с причудливым узором свисал большой «Глобус Просвещения», подсвеченный сорока восьмью лампами. Кто бы ни заходил в центральную библиотеку Лос-Анджелеса, турист или местный, на глобус все обращали внимание. Словно луна в безграничной темноте показалась во всём своём великолепии.
Небольшие каблучки туфель застучали мерным стуком по натёртому паркету — Виктория двинулась вглубь. Проходя дальше по коридору, уводящему к большим полкам с книгами, можно было увидеть выемку, а в ней — статую женщины, держащую в правой руке раскрытую книгу с цитатами. Её охраняли два тёмных, словно шоколадных сфинкса с книгами, написанными на незнакомом языке. Каждый раз они ассоциировались у Виктории с жарким Египтом, полным загадок и тайн.
С приподнятыми уголками губ девушка зашагала дальше, и вскоре ей навстречу выдвинулся улыбчивый городской библиотекарь Вайман Джонс. Он работал в этой библиотеке ещё с шестьдесят девятого года и отлично знал семью Грант. В том числе и то, когда кто-либо из семьи появится в стенах этого здания.
— Мисс Грант, я не видел вас с прошлого года. За это время вы расцвели и стали ещё краше! — воскликнул грузный мужчина лет пятидесяти и быстро поцеловал руку Виктории.
— Я рада снова здесь находиться, — ответила приветливо девушка, и её слова были полны искренности. — Это замечательное место!
— Я рад, что вам здесь нравится, — чуть рассмеялся мужчина и прищурил глазки. — Я уже приготовил вам нужные книги и карты, чтобы вы смогли позаниматься. Позволите мне вас проводить?
Виктория с широкой улыбкой ответила на приглашение и направилась в сторону читального зала уже со спутником. Вайман Джонс, как и в прежние времена, завёл старый монолог о неблагодарной молодёжи, о важности знания истории и значимости таких мест, как библиотека. Девушка, слушая его, уже могла угадать некоторые слова, исходя из его сетований, поэтому просто кивала головой и вставляла свои мысли по поводу той или иной темы.
К счастью, до читального зала оставалось совсем недалеко. Виктория уже видела небольшой стол, предназначенный только для неё, на котором уже лежала стопка книг, повёрнутая корешками к ней для удобства, и свёрнутые географические карты.
Читальный зал, хоть он и был огромным, чем-то напоминал Виктории комнаты из летнего домика. Он был выдержан в домашних коричневых цветах. Его населяли большие книжные шкафы со старыми и современными книгами. Они стояли как в центре, образуя замысловатый коридор, так и вдоль стен. На стенах продолжали возвышаться фрески с изображением людей, вампиров и первородных. В небольших пространствах между книжными шкафами стояли столы и стулья с удобными спинками. А возле них, как для обычных людей, так и для вампиров и первородных, — изящные лампы на длинных деревянных ножках.
Вайман Джонс проводил Викторию к её столику, галантно усадил на стул и наконец-то удалился, позволив девушке насладиться обществом географических карт и книг. Она устроилась в удобную позу, достала из кожаной чёрной сумки с застёжкой записные книжки и другие принадлежности и в первую очередь принялась за книги по истории.
Миссис Грант не скрывала, что после окончания обучения дочери хотела видеть её в рядах политических деятелей, как и большинство остальных членов семьи Грант, и девушка послушно грызла гранит истории, экономики, права и других умных книг, душой находясь рядом с учебниками по географии и картами. Рядом с ними она позволяла себе помечтать, что когда-нибудь ей выпадет шанс совершить кругосветное путешествие и увидеть достопримечательности изученных стран своими глазами. И пусть её ждала тягучая вечность, которая со временем открывала двери в любой уголок мира, Виктория с трудом верила, что когда-нибудь сможет их всех увидеть. Миссис Грант была исполнена уверенности, что её место только в конгрессе и в родовом доме Грант. А Виктория не сопротивлялась, зная, что в любом случае исход всегда будет таким, каким его видели родители. Но девушка отчаянно не бросала любимую географию, возвращаясь к картам снова и снова.
Виктория взялась за первую книгу из стопки и погрузилась в чтение. Года, великие прославленные люди потихоньку воскрешались в её воображении особенными фигурками и оставляли свой отпечаток. Во время чтения она несколько раз склонялась к своей записной книжке, фиксируя сложные, требующие внимания моменты, перечитывала их вновь и вновь, а потом, закончив, бралась к следующей книге, с неким воодушевлением глядя, что постепенно стопка уменьшается. К подобным научным трудам, связанным с политикой, Виктория относилась с глубоким уважением, но никак не благоговением.
Карты и географические книги хранили в себе куда более увлекательный мир. Разве никому не хочется поподробнее узнать о путешествии Христофора Колумба и открытии Южной и Центральной Америки? А что вы знаете про кругосветное путешествие мореплавателя Фрэнсиса Дрейка? Виктория знала многих путешественников и их открытиях, но больше всего восхищалась именно Фрэнсисом Дрейком, старалась найти о нём как можно больше информации.
Через несколько часов Виктория со вздохом облегчения положила очередную книгу истории США и потянулась за томиком в зелёной обложке с названием «Мореплаватели» и отыскала страницу, с которой начиналась глава о Фрэнсисе Дрейке и о конфликтах Англии с Испанией. Грант с довольной улыбкой погрузилась в путешествие мореплавателя, не замечая происходящего вокруг. Она почти дошла до половины части, когда на её плечо опустилась бледная рука с маленьким забавным колечком на пальце.
Виктория издала удивлённый «ох», обернулась и увидела позади себя парня с коричневыми растрёпанными волосами примерно её возраста с широкой улыбкой.
— Снова читаешь про путешественников, Виктория? — спросил он, всё ещё стоя позади Грант.
— Читаю, а тебе какое дело? — ответила девушка и чуть нахмурилась. Ей не нравилось, когда её отвлекали от любимого дела в свободное время, но старому другу это нисколько не мешало подойти и заговорить.
— Не надоело ещё? — парень прошёл вдоль стола и уселся напротив Виктории, положив свою книгу в бардовой обложке на стол рядом с картами, а правой рукой подперев щёку. — Мне кажется, ты их всех знаешь лучше, чем все комнаты в поместье Грант.
— Я ещё далеко не всех хорошо знаю, так что читаю о других и повторяю старых, — пробубнила Виктория. — Я бы советовала тебе пойти и заняться своими делами, Джордан.
Джордан Беверли был единственным другом Виктории, которого она знала ещё с детства. Его родители тоже происходили из знатного вампирского семейства, которое занимало высокое политическое положение в государственных органах США. Такое же, как и семейство Грант.
Неудивительно, что члены этих семей знали друг о друге куда больше, чем обычное существо могло бы себе представить. Они были давними друзьями, которые разъезжали из одного родового поместья в другое родовое поместье, болтали о самых разных вещах, о которых нельзя было разговаривать в высшем свете, и свято хранили тайны друг друга.
Джордан Беверли для Виктории был не таким, как другие дети чиновников и крупным бизнесменом. В нём не было той напыщенности и пафоса, он говорил всё напрямую и никогда не скрывал своих мыслей даже в присутствии строгого отца. Джордан имел привычку появляться не в то время не в том месте, обычно, где находилась Виктория, решившая окунуться в свой мир. Но в нём, при всех его недостатках, теплилась некоторая изобретательность, любознательность и невидимый, но ощутимый свет, привлекающий Викторию к нему.
Беверли сидел с лёгкой улыбкой, не сводя глаз с Виктории. Он словно находился одновременно и в реальности, и где-то в фантазиях. Грант только сейчас поняла, что они сидят вместе в библиотеке, несмотря на давно известный факт, что при чтении Джордан всегда засыпал, а при любой возможности посетить читальный зал всегда отнекивался и куда-то ускользал. Виктория зашевелилась на стуле и посмотрела совсем другими, светящимися пришедшей мыслью глазами, почувствовав себя неловко.
— А у меня уже есть дело, — беззаботно ответил Джордан и стукнул указательным пальцем по обложке книги. — Читаю.
— Про что… читаешь? — спросила Виктория, поняв, что нужно сбавить чересчур холодный тон на доброжелательный. В конце концов, Джордан ничего плохого ей не сделал.
— Про Единственных, — ответил Беверли и чуть подтолкнул книгу вперёд.
Виктория не сразу нашлась с ответом, ощутив ком в горле и резкую скованность в теле. В голове со скоростью разозлённых пчёл закрутились вопросы, связанные с её Единственной. «Неужели он всё знает? Где он нас видел? Или кто-то другой узнал и рассказал ему? Тогда кто?» — сердце забилось, будто били в барабан во время игры оркестра. Виктория смотрела на Джордана во все глаза, страшась его последующих слов, но в голове возник совсем другой вопрос, который поверг её в не менее сильное удивление.
— Ты нашёл своего Единственного? — она положила раскрытую книгу на стол, из-за чего несколько страниц со звонким шелестом перевернулись, поставила локти на стол и вытянулась вперёд.
— Не, — закивал головой Джордан, чуть закрыв глаза. — Мои родители, оказывается, не Единственные друг другу. Недавно я застал маму с другим мужчиной, первородным, он оказался её тем самым Единственным. Думаю, она с ним счастлива.
Викторию будто парализовало.
— А мистер Беверли? Он знает? — не сразу смогла спросить Виктория.
— Наверное, — вяло ответил Джордан и помолчал несколько секунд. — Я решил что-нибудь узнать о Единственных здесь, — он поднял глаза к потолку, зацепился взглядом за фрески и снова вернулся к Виктории. — Скорее всего, родители расстанутся.
— Но так ведь нельзя! — вскричала Виктория и тут же нервно хихикнула, поняв, что потревожила покой окружающих читателей. — Они же из величайшей семьи, они не могут расстаться! Что подумают остальные?!
— Какая разница, что говорят люди? — вяло ответил Джордан и перестал подпирать щёку. — Если они любят друг друга, то просто наплюют на мнение окружающих. В том числе и на моё. Если мама нашла своего Единственного, то уже не сможет без него.
— Что?
— Здесь так написано, — Джордан указал на книгу. — Да и всем вроде бы это известно.
Виктория замолчала и поникла. Всё её тело было напряжено, пальцы ухватились за ближайшую книгу и сжали обложку. Мысли завихрились с новой силой, однако в этот вихрь примешались подкравшийся страх, недоумение и чувство бессилия. Она посмотрела на книгу, которая лежала возле Джордана, и руки потянулись взять, открыть, полистать страницы, чтобы жадно прочесть строку за строкой и после выкинуть этот том подальше, не желая воспринимать реальные факты, предпочитая верить собственным желаниям.
Виктория закусила губу и только сейчас поняла, что должна ответить что-то искреннее и воодушевляющее на непростую ситуацию друга.
— Мне очень жаль, что так произошло, — грустным голосом, думая больше о себе и Марте, чем о родителях Джордана, произнесла девушка. — Я даже не знаю, что тебе сказать.
Она подняла на него глаза и, прочитав в них ещё более глубокую грусть, не сравнимую с собственной, встала со своего места и обняла друга, прижавшись головой к его голове. Беверли в ответ прикоснулся к её рукам и закрыл глаза.
— И всё-таки мне кажется, что они не разведутся, — тихо произнесла Виктория негромким, но уверенным голосом. Несколько секунд молчания позволили ей воскресить в памяти недавние события, в которых фигурировала Марта Страстная, а ещё свои чувства. К этой девушке она не почувствовала любви или нежности, она не увидела в ней того самого человека, который ей нужен. Лишь отвращение и желание держаться подальше. С ней ли только такое? Или поначалу миссис Беверли ощущала то же самое? Вопросов было больше, чем ответов. Виктория вновь взглянула на книгу Джордана.
— Вряд ли, — также вяло ответил Беверли. — Мама и тот первородный не смогут друг без друга. Наверняка она и отец разведутся в ближайшее время.
Виктория разомкнула объятия, выпрямилась и не произнесла ни слова. Мысли о Марте плавно перенеслись к родителям. Мистер и миссис Грант всегда были вампирами, которые прилюдно не показывали своих чувств, эмоций, не позволяли лишних вольностей, ведя себя как обычные вампиры, скованные брачными обязательствами. Были ли они Единственными? Виктория решила обязательно спросить об этом отца, а сейчас её взгляд вновь зацепился за книгу.
— Ладно, мне, пожалуй, пора, — сказал Джордан, закрыл и медленно открыл глаза. Он протянул руку для рукопожатия. — Был рад с тобой встретиться, Виктория.
— И я… тоже, — натянуто ответила Грант и улыбнулась уголками губ. — Когда мы снова встретимся?
— Когда наши родители соберутся вместе, — хмыкнул Джордан и направился прочь из библиотеки по коридору. — Пока!
Виктория попрощалась с ним и с тяжёлыми мыслями вновь обратила взгляд на книгу. Бордовая обложка с красивым названием «Бессмертный с бессмертным, смертный со смертным» вызывала одновременно ужас и интерес. Но девушка точно знала: её нужно прочесть. Если она собирается следовать своему существу, своим желаниям, то должна знать с кем собирается иметь дело. Кто враг её жизни? Марта Страстная? Или же сама судьба?
Грант сделала над собой усилие и села на место Джордана, взяла книгу. Она открыла обложку и пролистала шелестящие страницы, лишь кратким взглядом пробежавшись по оглавлению. Глав было всего шесть, но интервал между ними превышал больше ста страниц. Виктория напряжённо пролистнула следующую страницу, прочитала «The first day» и опустила взгляд на первую строчку.
Но как раз в этот момент в сумке задребезжал мобильный телефон. Виктория поспешила быстро вытащить его и посмотреть на экран. Грант с удивлением взглянула на номер телефона отца. Она совсем не ожидала встретиться с ним так скоро, однако его звонок означал, что он наконец-то прибыл в Лос-Анджелес. Виктория, оглянувшись, нажала на кнопку и приложила телефон в уху.
— Да? — первой заговорила она. Сердце замерло, предчувствуя отцовский голос.
— Здравствуй, моя малышка! — весело заговорил мистер Грант, и Виктория улыбнулась.
— Привет, пап, — смущённо ответила девушка. — Ты уже в Лос-Анджелесе? Я думала, ты приедешь только вечером!
— Хотел поскорее увидеться со своей маленькой девочкой, — нежно ответил мистер Грант, и губы Виктории задрожали от прилива любви к отцу.
— Я… соскучилась по тебе, папа, — голос девушки на мгновение дрогнул. — Когда мы встретимся?
— Если ты сейчас выйдешь из библиотеки, то совсем скоро! — интонация отца на последних словах только увеличилась.
— Я сейчас! — воскликнула Виктория и отключила телефон.
Девушка быстро сложила свои вещи в сумку, прихватила с собой книгу, оставленную Джорданом, справилась о ней у Ваймана Джонса и выбежала из здания. Она уже видела припаркованную неподалёку от библиотеки машину, её дверцу, которую открывал водитель, и постепенно вырисовывающийся во весь рост силуэт отца. Слёзы хлынули из глаз, когда перед ней раскрылись длинные руки, призывающие к долгожданным объятиям, и Виктория крикнула:
— Папочка!
Она оказалась в заточении тёплых отцовских рук, сжимающих её со всей нежностью.