Знакомый одеколон. Приятные ощущения от гладкой бархатистой кожи, после прикосновений к которой трепещет само сердце. Руки, тонкие руки, но такие приятные, нежно обнимающие за плечи и дарующие поистине радостное чувство. Костюм из шерсти, один вид которого навевает приятные воспоминания. Безмолвие на полминуты. Объятия, которых ждала долгое время.

     — Папа, — произнесла Виктория, и глаза заслезились, словно произошла не разлука на долгие месяцы, а смерть, потрясшая многих. — Я так по тебе скучала!

     Только в его объятиях Виктория могла заскулить, как маленький щенок, побыть маленькой девочкой, которой нужен папа, всхлипнуть или прижать к себе изо всех сил. Она точно знала: папа не оттолкнёт, не скажет резких слов, не промолчит и не осудит, а поддержит и ласково согреет в своих тонких, но сильных руках.

     С закрытыми глазами его прикосновение губ к голове ощущалось куда отчётливее. Выждав время, ощутив поцелуй и телом, и душой, Виктория медленно отстранилась от отца, с улыбкой подняла голову и заглянула ему в глаза.

     — А ты не представляешь как я по тебе соскучился, — мистер Грант мягко улыбнулся, и Виктория прижалась к нему снова.

     Она почти доставала ему до груди, несмотря на то, что считалась высокой девушкой. Мистер Грант был одет в свой привычный коричневый костюм, который с годами словно прирос к его телу и стал частью организма, в мягкой шляпе, с двумя расстегнутыми пуговицами на рубашке, не при галстуке. Одежда отца — это лишь часть образа, составляющего человека, который был любим и привычен Виктории. Но самое лучшее, что нравилось юной Грант, это его лучезарная улыбка, не омрачённая никакими жизненными трудностями и проблемами. Сколько знала девушка отца, столько видела улыбку на его красивом, правильном лице с приятными чертами.

     — Я так рада, что ты приехал! Ты же надолго к нам, да?

     — На всё лето! — воскликнул отец и показал ровный ряд белых зубов. — А в сентябре мы все вместе вернёмся в Вашингтон, в наше поместье! Представляешь, сколько времени мы проведём вместе?!

     — Это просто замечательно, пап! — Виктория подпрыгнула и вцепилась в плечи отца, а тот закружил её, закружил, звонко смеясь вместе с ней. На столь бурные эмоции не могли не обратить внимания шедшие в библиотеку посетители. Их голоса были слишком громкими, слишком заразительными.

     Поставив дочь на землю, отец мягким жестом открыл дверцу машины, подал руку Виктории и усадил на заднее сидение. Девушка с широкой улыбкой приняла галантный жест и устроилась на сидении, расположив сумку с книгами рядом с собой. Она была готова и дальше кружиться с отцом, обнимать его долгое время и смеяться с ним. Ноги желали двигаться, двигаться, не сидеть на месте, их подгоняла душа. И тут неожиданно Виктория вспомнила как мистер Грант однажды решил научить её танцевать вальс, и они плавно двигались по просторной комнате, а за ними украдкой подсматривали Дженни, дворецкий Джеймс и некоторые из слуг. Младшая Грант тотчас же решила, что они непременно должны повторить их танец и с воодушевлением, ясными глазами взглянула на отца.

     Мистер Грант расположился подле водителя, и между ними завязалась непринуждённая дружеская беседа. Отец не спрашивал о новостях в летнем домике семейства Грант, а справлялся о жене и детях мистера Кованса, внимательно слушая рассказ обычного шофёра. Наблюдая за ними, Виктория в который раз подметила про себя, какая пропасть находится между матерью и отцом и какие силы смогли их связать вместе. Эти мысли плавно притекли к наболевшей девушке теме — о Единственных. Виктория уже с другим выражением лица посмотрела на сумку и поспешила отвести взгляд. Нет, Марта не будет беспокоить её своим появлением. И даже новость Джордана об уходе миссис Беверли из семьи не омрачит настроение. Её радость — отец уже пришёл к ней, и она не позволит это событие покрыть мраком свинцовых туч проблемами других людей. Она вновь улыбнулась. Виктория протянула руку между водительским и пассажирским сидением и взяла тонкие пальцы мистера Гранта в свои. Тот обернулся и в ответ сжал белые пальчики, встретив её счастливое лицо красивой доброй улыбкой.

     Душа Виктории ликовала в этот час от счастья.

***

     Не дожидаясь, когда мистер Кованс, согласно своим обязанностям, откроет дверь, мистер Грант легко и просто, как птица, выпрыгнул из машины. Виктория, немедля ни минуты, позабыв наставления матери о том, что дверцу автомобиля даме должен открывать мужчина, сама неуклюже вылезла из машины, взяла сумку и хлопнула. Она мигом очутилась подле отца, который уже стоял на тропинке, ведущей к особняку. Взяв дочку за руку, мистер Грант, разглядывая сад летнего домика, медленно прошёл вместе с ней по вымощенной дорожке.

     Тем временем входная дверь в летний домик открылась, и на пороге сразу же показался Джеймс с Дженни и миссис Свидвальт. Старый вампир с улыбкой встретил хозяина, а мистер Грант поспешил к ним навстречу.

     — Мистер Свидвальт! Мы не виделись с вами с начала мая! Как вы и ваша жена? Миссис Свидвальт, я рад вас видеть! Дженни, без ваших золотых рук наша семья бы давно пропала! — мужчины встретились, и вампиры, столь долго знавшие друг друга, крепко пожали друг другу руки и обняли, словно отец и сын после долгой разлуки.

     — Я рад, что вы проведёте время здесь, мистер Грант, — глаза Джеймса так и засверкали при виде вернувшегося хозяина. — Моя жена уже накрыла на стол и приготовила ваши любимые блюда.

     — Благодарю вас, мистер Свидвальт, миссис Свидвальт, — отец галантно поцеловал ручку миссис Свидвальт, немолодой леди, которая лишь немногим уступала в возрасте своему мужу. Когда мистер Грант прикоснулся губами к её руке, она вся словно расцвела и тоже не сдержалась от крепких объятий.

     — Мы все рады вас видеть, мистер Грант! Всё думали, когда же вы вернётесь! Над сегодняшними блюдами я особенно старалась!

     — Благодарю, благодарю вас! — рассыпался отец в исходящих от сердца словах, бережно пожимая руку женщине. — Дженни, вы ведь подлатаете мои костюмы, которые я с собой привёз? Ваши руки — единственное, что может придать им прежний вид!

     — Конечно, мистер Грант, конечно же! — ответила Дженни, принимая поцелуй. В отличие от мистера и миссис Свидвальт Дженни была молодой и цветущей девушкой, на вид которой нельзя было дать больше двадцати лет. Однако молодость и вампирская красота — последние советчики, которым можно доверять в душевных делах. Дженни — вампир, проживший несколько веков, заставший эпоху королей и королев. Всё это время она была скромной портнихой, которая, в конце концов, нашла пристанище в семье Грант.

     Мистер Грант вновь выразил Дженни пылкие благодарности, отчего лицо девушки залилось румянцем, и вместе с дочерью прошёл в дом. Его глаза с живым интересом рассматривали убранство комнат, подмечали всё новое, что подверглось изменениям в его отсутствие. Виктория с жаром отвечала на каждый вопрос, улыбаясь во все тридцать два зуба. К неудовлетворению миссис Свидвальт, она провела отца в гостиную, в которой стояли новые столы и стулья, в свою комнату, чтобы показать новый фиолетовый ковёр, чуть позже оценённый отцом за его необыкновенную мягкость, а потом всё же позволила ему уединиться в своей комнате, чтобы переодеться к обеду. Виктория спустилась в столовую, села за стол, на котором уже были расставлены тарелки с чуть остывшей пищей и бокалы с кровью, и стала с лёгкой улыбкой на губах представлять как она проведёт это лето с отцом. Это будет поистине замечательное время, потому что папа проведёт с ней все три месяца! Это можно было назвать несказанной удачей! Из-за работы, требующей его внимания, мистеру Гранту чрезвычайно редко удавалось провести целое лето вместе с семьёй. И это лето — ничто иное как подарок самой судьбы.

     Через время отец вышел в простой белой рубашке, закатанной до локтей, лёгких летних тёмно-зелёных штанах и обычных домашних коричневых тапочках. Мистер Грант сел во главе стола рядом с дочерью, поблагодарил миссис Свидвальт за обед и вместе с Викторией принялся за еду. Младшая Грант практически не ощущала вкуса приготовленной пищи. Её душа взволновалась долгожданным приездом отца, отчего её руки быстро орудовали столовыми приборами, а глаза блестели. Словно в тело поселили душу, обрадованную своим появлением в этом мире. Голова Виктории была забита тем, какие места с отцом им лучше посетить и какими бы развлечениями заняться на досуге. При этом она нисколько не думала о матери, которой словно не существовало в их семье.

     Мистер Грант украдкой поглядывал на дочь, время от времени отвлекаясь от еды, и ласковым взглядом внимательно рассматривал Викторию. Ему нравился её живой блеск в глазах. Ему нравился её смех, её улыбка. Но он с горечью понимал, что они появляются только с его появлением. При холодной матери, которая редко улыбалась, смеялась и не позволяла себе открывать чувства другим, дочь и подавно будет отстранённой и вечно грустной. И, однако, жаль, что его деятельность не предполагала быть с ней каждый день. Мистер Грант был уверен: будь он с ней больше времени — Виктория была бы совсем другим человеком. И глядя на неё сейчас, такую лихорадочную в мыслях, полную мечтаний провести это лето вместе, ему казалось важным сказать:

     — Я уверен, что мы отлично проведём эти три месяца, — он оставил ложку и прикоснулся к её руке.

     — Да, — она кивнула, и её лицо по-новому засияло. — Я тоже так думаю!

     — Давай завтра проведём день вместе, погуляем по Беверли-Хиллз? Или мы можем заглянуть куда-нибудь ещё. Например, в парк?

     — Давай! Это прекрасная идея, я только за!

     — Тогда договорились, — мистер Грант кивнул, и в столовой вновь возникло молчание, прерываемое стуком столовых приборов о тарелки.

     Слова отца несколько остудили бушевавшие мысли Виктории, и девушка стала медленнее пользоваться столовыми приборами, больше прислушиваясь к вкусу приготовленного супа. Со временем она совсем успокоилась, и мысли отступили на второй план. Виктория спокойно доела оставшийся суп, мистер Свидвальт отнёс грязные тарелки на кухню и после принёс два блюда с жареным мясом и свежей толчёной картошкой. Рацион мистера Грант никогда не отличался изысками или дорогими продуктами, которые могли себе позволить люди светского общества, такие как, например, члены семьи Беверли. Обычная еда для обычного на вид человека, который по факту являлся вампиром, принадлежащим к семье с большими аппетитами.

     Лязг столовых приборов продолжился, но к удивлению Виктории отец заговорил:

     — Слушай, Вик, а как там мама?

     — Мама? — младшая Грант медленно прожевала кусочек мяса, проглотила его и только после этого ответила вдумчивым тоном, вспоминая поездки матери: — У неё все хорошо, она ездит к подругам и проводит с ними время. В эту среду она пойдёт на обед, — Виктория уклончиво произнесла эту фразу, стараясь не выдавать свои истинные чувства.

     — В общем, она живёт полноценной светской жизнью? — отец издал нервный смешок и на мгновение отвёл взгляд от дочери. Он задумчиво сложил пальцы домиком и выслушал дальнейший рассказ о жизни матери.

     — В общем, как-то так, — подытожила девушка и вздохнула с облегчением, потому что поток мыслей и слов на эту тему у неё иссяк.

     — А ты как сама, Вик? — после недолгого молчания заговорил отец, ровным тоном задавая вопрос. — Ты ещё не нашла свою Истинную?

     Виктория опустила глаза и положила вилку на край тарелки. Она вмиг почувствовала себя неуютно, словно оказалась под сотней осуждающих взглядов. Девушка не желала врать, но и правду раскрывать не хотела. И если она примерно предполагала, какая реакция последует от матери после раскрытия правды, то Виктория совершенно не представляла, что скажет отец. Он был с ней добрым, ласковым, учтивым, воплощал себе отцовское совершенство для девушки, но всё же в нём была черта, присущая всем богачам, которая не могла допустить такого, как подумала Виктория о Марте, недоразумения. И это недоразумение обрушилось именно на её голову перед таким важным человеком в её жизни!

     — Дочь? — Виктория вздрогнула, услышав взволнованный голос отца. — Всё в порядке? У тебя какие-то проблемы с твоей Единственной?

     — Ну… — Виктория отвела голову в сторону, и выпавшая прядь прикрыла половину лица. — Как бы это сказать… — девушка понимала, что поведением и неопределёнными словами уже выдала себя, и это только добавляло в ней неуверенности. — Всё очень сложно…

     — Вик, — Виктория почувствовала пальцы отца на ладони и резко обернулась. Другой рукой мистер Грант поправил выбившуюся прядь и ласково улыбнулся. — Вик, я не мама. Я не буду против человека, который предназначен тебе судьбой, если она — хороший человек. Меня даже не волнует её пол и положение, главное, чтобы тебе с ней было хорошо. Скажи мне, неужели у вас всё так плохо?

     — Ох, папа, — Виктория развернулась к нему всем корпусом и крепко прижалась, закрыв глаза. — Мы ужасно разные! Она из Советского Союза, я — из Америки. Тем более она не такая богатая как мы, она из деревни, папа! Ты представляешь себе? Это же ужасно! Мы никогда не найдём общий язык!

     — Оу, Вик, мне кажется, что не всё так плохо, как ты думаешь, — мистер Грант сцепил руки за спиной и медленно закачался из стороны в стороны вместе с Викторией. — Возможно, если вы узнаете друг друга получше, вы сможете найти общий язык и как-то… притереться друг к другу, — он раскрыл руки, но позже снова сцепил пальцы.

     — Мне кажется, что это невозможно, — уныло ответила Виктория. — У нас разные взгляды, разный мир!

     — Я уверен, что, если вы пообщаетесь друг с другом, вы найдёте общий язык, — отец успокаивающе похлопал дочь по спине. — Я бы хотел познакомиться с этой девушкой. Сможем ли мы встретиться все вместе и познакомиться?

     — И с мамой? — прошептала девушка, чувствуя шепоток нарастающего страха.

     — Конечно. Она ведь должна знать правду, — серьёзно заявил отец. — Я понимаю почему ты скрываешь от неё свою Единственную, но ведь когда-нибудь правда выплывет наружу. Ты ведь уже немаленькая, Вик, ты должна это знать. Я уверен, она сможет принять эту девушку. Через время. От своей Единственной ты никуда не денешься, и твоя мать должна её принять. Я же тебя всегда поддержу.

     — Пап, — Виктория закрыла глаза и только теснее прижалась к его груди. Вопрос пришёл к ней сам собой, словно поджидал этот момент. — А ты — Истинный моей матери?

     По молчанию, которое следом установилось между членами семьи, Виктория сразу поняла, что вопрос застал отца врасплох. Девушка затаила дыхание, внутри себя предугадывая ответ. Ей представились родители Джордана, которые ссорились и не могли найти общий язык. Представила как Миссис Беверли каждую ночь сбегает до человека, предназначенного ей судьбой, а мистер Беверли провожает её грустным взглядом, стоя возле окна. А как же сам Джордан? Каково ему? Хоть он и пытался выглядеть в библиотеке равнодушным к проблеме и даже улыбчивым в компании Виктории, но младшая Грант не первый год знала единственного друга, а потому с уверенностью могла сказать, что ему тоже не легче. И вот теперь она оказалась в том же положении. В безмолвном ответе, который говорил красноречивее слов, тело девушки напряглось, а бледные пальцы сжали плечо отца.

     — Вы не Единственные друг другу, — в конце концов она произнесла это сама, но голос был до того грустным, что мистер Грант сам положил ей голову на плечо и сделал кивок головы. — Как родители Джордана.

     — Да, Вик, мы не Единственные друг другу. Мы заключили брак только потому, что так было решено нашими родителями.

     — А что будет, если ты или мама найдёте своих Единственных? — Виктория всем существом почувствовала дыру, которая поселилась в ней с момента знакомства с Мартой. Она как будто пульсировала, ныла, звала на помощь, но девушка могла лишь стиснуть плечо отца и зажмуриться.

     Больно. Она просто не могла отстраниться от мистера Гранта. Он — её маяк, свет между промозглой ночью и мрачной пучиной. Виктория — корабль.

     — Когда я найду свою Единственную, я подам на развод. Я не смогу больше быть с твоей матерью.

     И этот корабль рисковал не увидеть свет маяка.

     — Значит, ты уйдёшь от меня? — первая слеза потекла по щеке Виктории. — Бросишь меня, да? — она всхлипнула совсем как маленькая девочка, которая не скрывает своих чувств и настроения. — Ты забудешь маму и меня вместе с ней?

     — Нет, Вик, конечно же нет, дорогая, — мистер Грант принялся нежно гладить дочь по спине. — Я никогда тебя не покину и не уйду. Я же люблю тебя. Я ведь просто не смогу оставить тебя одну. Я всегда буду рядом, слышишь меня?

     Усилившаяся боль, затмившая существо Виктории, не позволила девушке сразу уловить слова отца. Чётко она смогла услышать лишь последние слова. Однако бушующие чувства, подобные волне, эти слова были не в силах остановить. Виктория продолжала плакать, вытирая слёзы, а отец медленно водил рукой по её спине.

     — Мы будем вместе, Вик. Я обещаю тебе.

     Он обнял её изо всех сил, вливая в жаркий жест всю отцовскую любовь, на которую мистер Грант был способен. И эти объятия, и последние произнесенные слова Виктория смогла услышать, пробившись через темноту печали и слёз. Её благодарность — крепкие объятия взамен. Знак такой же искренней любви и бесконечной благодарности.

     Маяк не бросил корабль. И тот ему безумно благодарен.

***

     Вместе они просидели долгое время. Остыла еда. Из-за опустившихся сумерек кровавый напиток уже не выглядел так аппетитно, как прежде, напоминая из-за черноты противную жидкость. Слуги, которые прятались где-то в проходе, не смели тревожить членов семьи. Виктория, успокоившись, вытерев слёзы, первой вынырнула из объятий и собрала грязную посуду на поднос. Она немного отпила из своего бокала и на минуту скрылась в кухне, в которую реже всего заходила, и после вновь вернулась к отцу. Тот ждал её, с интересом наблюдая за движениями дочери. В другой ситуации, будь здесь миссис Грант, Виктория подождала бы прислугу.

     Девушка вернулась и со спокойной интонацией произнесла:

     — Может быть, пойдём к камину?

     — Да, конечно, — отец встал из-за стола, и они вместе поднялись на верхний этаж.

     Они прошли в уютную небольшую комнату, в которой располагался большой камин, а над ним висел огромный широкий портрет всех членов семьи Грант. Отец, стоило войти в комнату, сразу поднял на него глаза. Где-то среди них ютился и он, и Виктория. Девушка проследила за его взглядом и бесшумно прошла к дивану возле ярко горящего камина. Мистер Грант, немного постояв напротив портрета, вздохнул и расположился рядом в кресле. Мужчина закинул ногу на ногу, положил руку на бархатный подлокотник и повернул голову на дочь.

     — Так что ты об этом думаешь?

     — О чём? — Виктория чуть напряглась, предчувствуя повторение неприятного разговора о Единственном.

     — О своей Истинной. Может быть, ты устроишь нам встречу? Хотя бы без мамы? Я бы хотел взглянуть на… — отец приподнял уголки губ.

     — Я бы тоже хотела с ней познакомиться, — раздался неожиданным громовым раскатом голос матери.

     Виктория вздрогнула и замерла на месте, уставившись немым взглядом в темноту и чуть приоткрыв губы. Оттуда медленно, но при этом грациозно, вышла женщина в чёрном длинном платье и с чёрной небольшой сумочкой на золотой цепочке. Её пронизывающие тусклые глаза неотрывно смотрели на дочь, словно та при важных гостях совершила непростительный поступок. Губы женщины, чуть тронутые помадой, были плотно закрыты. Женщина напоминала каменное изваяние с тенью немого возмущения.

     — Виктория? А ты мне не рассказывала, что нашла своего Единственного, — заявила она холодным тоном, не обращая внимания на мужа. Его приезд не вызвал у неё никаких чувств. Одно равнодушие читалось на её лице.

     — Роза? — мистер Грант живо поднялся с кресла и подошёл к жене. — Здравствуй, я не ожидал тебя увидеть раньше полуночи, — вырвался смешок, и мужчина подал руку в знак приветствия.

     Женщина ступила в блёклый кружок тусклого света, исходящего от лампы, и остановилась возле мистера Гранта. Она задержала на нём минутный взгляд, не знаменующий радость или хотя бы её тень поднятием уголка губ, кивнула головой и медленно подала руку в ответ.

     — Я знала, что ты приедешь, Питер, поэтому не стала долго задерживаться, — произнесла миссис Грант и вновь обратила проницательный взгляд на дочь. — Виктория?

     Младшая Грант поднялась на ноги, как только серьёзный голос матери прорезал их с отцом милую непринужденную беседу, и не могла почувствовать храбрость, чтобы с ней заговорить. Теперь она знала о её Единственной, а это значило, что и следующая ложь скоро разоблачится. Виктория стыдливо топталась на одном месте, переминая пальцы, отводя взгляд куда угодно, но только не на мать, лихорадочно пытаясь сообразить, что ей сказать. Слова как назло никак не приходили в голову. В комнате воцарилось неловкое молчание, которое спустя пару мгновений разрушил отец.

     — Она сама только недавно поняла, что нашла своего Единственного, — вступился мистер Грант, взяв жену за плечо. — Не смотри так на неё, Роза, для неё это такая же неожиданность, как и для тебя.

     — Правда? — миссис Грант недоверчиво приподняла брови и повернула голову к дочери.

     — Да, мам, — слова отца придали девушке уверенности, и она произнесла эти два слова, выпрямившись и развернув плечи. — Мы встретились случайно, и я даже не уверена, тот ли человек, о котором мы думаем.

     — Но разве ты его не почувствовала?

     — Что? — спросила Виктория, не ожидавшая такого вопроса.

     — Когда Единственные встречаются друг с другом, они друг друга чувствуют или в этот момент в воздухе ощущается его аромат. Ты когда встретила того юношу, почувствовала что-нибудь?

     Мистер Грант покосился на жену.

     — Ну… это было неожиданно, — Виктория опустила глаза вниз и вспомнила первую встречу с Мартой. — Я не ожидала этого… — но в тот момент она определённо поняла: это Марта, её Единственная, но сейчас очередная ложь была её спасением. — Возможно, но я не уверена.

     — Что ж, ладно. Поговорим об этом позже, — ответила миссис Грант. — Я буду в своей комнате.

     Она грациозно повернулась на носках лакированных туфель, переложила сумочку из одной руки в другую и вновь нырнула во тьму. Её шаги были неслышными, подобно походке кошки. Прошло непродолжительное время. Страх отступил от Виктории, отошли от песчаного берега волны, и девушка выпрямилась, более смелым взглядом проводила шаги матери, пока они совсем не стихли. Между отцом и дочерью возникло молчание. Младшая Грант повернула голову к отцу, и его обеспокоенное выражение напомнило ей недавний разговор. Новый приток, прилив океана мыслей, прибил к берегам новых размышлений. «А что будет, если мама найдёт своего Единственного? Или она уже его нашла?!»

     — Думаешь, на этот раз мы выкрутились? — спросил отец, не глядя на дочь.

     — Пап… — негромко произнесла Виктория. — А если мама встретит своего Единственного или Единственную, она тоже уйдёт? Или она…

     — Нет, — ответ последовал незамедлительно. Виктория даже вздрогнула, когда отец так неожиданно и быстро ей ответил. — Даже если она встретит своего Единственного, она не уйдёт из семьи. Это я тебе точно говорю.

     — Почему? Она уже знает своего Единственного? Он низкого положения? Почему они не вместе? — забросала Виктория отца вопросами. В душе зажёгся неподдельный интерес, так как это помогло бы ответить и на её вопросы, связанные с Истинной.

     — Вик, — отец покачал головой. — Тебе не нужно в это лезть. Просто пойми: твоя мать никогда и ни при каких обстоятельствах не уйдёт из семьи.

     — Но… — спросила девушка, крайне озадаченная таким ответом. — Я просто хотела узнать…

     — Давай закроем эту тему, — вздохнул отец. Он подошёл к дочери, мягко взял её за руки и продолжил: — Не забивай себе этим голову, мама тебе всё равно ничего про этого человека не расскажет. А я сам мало что о нём знаю, — он мягко улыбнулся, но девушке эта улыбка показалась странной.

     Она медленно кивнула, постепенно чувствуя, как интерес заполняет её душу до краев. В немой ответ Виктория добавила улыбку, которую со вздохом облегчения принял мистер Грант, а после удалился из комнаты. Девушка осталась наедине со своими мыслями и чувствами, которые в один голос твердили ей: отец скрывает правду о Единственном матери, и она непременно должна узнать о нём.