Финн

Если бы мне однажды предложили уехать из Блюбери, то я бы в любом случае отказался. Для меня этот маленький город — самое уютное место во всём мире. Как бы не были хороши соседние королевства, мне будет тяжело их полюбить также, как я люблю этот город. Да даже если сравнивать его с другими городами моего королевства: в Мингрете слишком жарко и там ужасно много ползущих насекомых, Биг Спероу переполнен людьми и ведьмами, что даёт ему статус шумного и яркого города во время праздников. А про самую дождливую, вторую по счёту, столицу — Кроустаун — и говорить то не о чем.

Нет! Не поймите меня не правильно! В каждом городе есть свой шарм и свои прекрасные и плохие стороны. Но если вы когда-нибудь окажетесь в Лолхоупе, то загляните хотя бы одним глазком в Блюбери перед вашим отъездом в Миддл за сезонным настоем. Обещаю, вы как минимум почувствуете комфорт, а как максимум — радость от этих видов.

Золотые времена — это времена тёплого ветра и жаркого солнца, заставляющего стекать пот со лба; их первый день наступает в Блюбери тихо и спокойно. Жизнь просыпается от ярко-сладкого сна и только начинает деятельность: торговцы на одной из длинных улиц открывают свои лавки, рабочие отправляются в мастерские, шахты и леса, пастухи выводят свой скот на прогулку по полям — в общем, город просыпается с первыми птичьими песнями. А в лесах тихонько шелестят трава и листья коротких деревьев, среди которых бродит живность, опасаясь встречи со своими лесными соседями. В этом же лесу есть небольшое озеро Крива, на берегу которого вы можете встретить двух шушукавшихся девушек, которые очень любят расчёсывать свои длинные тёмные локоны серебряными гребешками, свесив голубоватые ноги в ледяную воду. Они совершенно безобидны, хотя советую не портить фауну, если хотите остаться с руками. К кондитерской, особенно когда миссис Пайни и её коллега начинают выпекать булочки и пироги с мясом и грибами, а запах распространяется на всю округу, первыми подлетают дети. Может быть им удастся стащить один кексик без лишнего внимания, но у миссис Пайни слишком острый глаз.

Тут люди не суетятся, не думают о великих делах, им не важен богато отмеченный праздник или высшее образование — они тут живут.

Но стоит также отметить ещё три прекрасные вещи по моему мнению. Первая вещь, а точнее место, — это «Звёздная лавка».

«Звёздная лавка» — мой дом и магазинчик моей мамы одновременно. Здесь я живу чуть ли не с самого рождения. Как говорила мама: «я люблю совмещать любимое с любимым», поэтому она решила соединить заботу обо мне и её работу. Дома всегда безопасно и вкусно пахнет. На диване часто отдыхает беленькая Матильда, а когда я сажусь к ней, она перебирается ко мне и кладёт мордочку на мою руку, просясь её потискать. За одну из жёрдочек на потолке цепляется Мунин — он периодически приносит мне лепестки и цветы из тех мест, где у него были свои вороньи дела, потому что знает мою страсть к коллекционированию гербарий.

Мама готовит очень вкусно, иногда дополняя рецепты новыми нотками — после такого блюда получают оригинальный вкус, который позже не всегда возможно повторить. Всё зависит от состава и времени хранения ингредиентов. Ещё и от забывчивости мамы — бывает даже она забывает какую веточку, висящих с тумбочек и окон, использовала в тот момент готовки. Тогда она не отчаивается и берётся повторять снова и снова, пока не добьётся того самого вкуса и эффекта. Продолжается это не всегда день или два, может затянуться так на неделю.

Про дом можно говорить вечно, но нужно также упомянуть и второе место — поле около моего дома. Живя здесь очень долго, я пристрастился к рисованию благодаря ему. Каждое время года, будь то вьюга или дождь, поле всё также остаётся таким сказочным и родным. Его голубой горизонт переходил в розовый так мягко и ненавязчиво, медленно гася мелкие крупицы звёзд, что выходила картина маслом уже и на самом небосводе. А эта молодая зелёная трава! О Раф, она так приятно подходила к этому рассвету! Даже те деревья вдалеке так хорошо жили в этом ракурсе — сколько же я перерисовал этот горизонт, и не сосчитаешь. И красками, и карандашом, да бывало и простым наброском без каких-либо понятных линий (такие я позже выбрасывал).

Но в этой картине чего-то не хватает, а точнее третьей моей любимой вещи в этом городе — Шарлотты Уайт. Называть её вещью чрезвычайно некультурно, а самой красивой девушкой в Блюбери — можно. Сейчас я звучу как влюблённый идиот. Да, мне действительно она нравится. Очень-очень давно нравится, ещё с самого детства. Она каждое утро приходит со своими чёрно-белыми барашками и садится на низкий заборчик посреди поля, пока её хозяйство гуляет и питается рядом с ней. Мама разрешила пастушке-Шарлотте пользоваться нашей травой около дома, так как многие поля поблизости уже были заняты другими пастухами. Никогда не забуду, как она тогда так сильно обрадовалась. Как у неё от улыбки появились милые ямочки и…

— Мой хороший Фил, спускайся вниз! Ты встал?! — снизу донёсся голос моей мамы. Похоже она слишком хорошо знала меня, чтобы прервать именно в данный момент мои размышления.

— Мама, я не Фил! Прекрати меня так называть! Пять минут и приду!

Мне оставалось вывести пару линий на одном из рисунков Шарлотты, которых за то время, когда я рисовал её почти каждое утро, накопилось штук под десять. Я старался как можно чётче передать всю красоту Уайт, тратя неимоверное количество листов и красок. Но самые достойные из получившихся — прятал за шкаф или под пол, чтобы никто и никогда их не увидел. Своё творчество я обычно не показываю кому-либо, не люблю хвастаться. Тоже самое и с Шарлоттой, но есть и другая причина. Возможно, она бы и оценила мои старания (как бы я не мог в это верить), но факт того, кем является моя мама — навсегда делает меня одиноким. Ведь моя мама — Янис Лайтдэй — ведьма.

Оторвавшись от обыденного дела, я грозно зашагал вниз, к матери. Ненавижу, когда коверкают моё имя. Стоя на лестнице в своих потрёпанных старомодных тапочках, уж было хотел пожаловаться, но меня перебили:

— Прежде чем мне что-то предъявлять, приведи своё «гнездо» в порядок и умойся, дорогой — сказала моя мама, пока по дому распространялся запах от готовки очередного зелья в котле. В этот раз он напоминал лаванду и жжёный карамель.

— Ч-чего? — не понимая придирки, спросил я.

Мама взяла винтажное зеркальце, которое продавала в своей лавке, и уставила зеркальную сторону на меня. В отражении показались черты моего лица и растрёпанные светлые волосы. М-да, нынешний вид оставлял желать лучшего.

— А, так ты про это… Ладно! Я сейчас! Как только закончу, я продолжу! — проговорил я и, спустившись вниз, зашёл в уборную. За дверью послышался смешок. Спасибо, конечно, моей маме, что она заботиться о моей внешности, но можно перестать называть меня Филом?! От неё часто можно услышать шуточки и подколы. Хорошо, что они не переходят в жёсткие, но даже такие заставляют меня смущаться.

Закончив попытки ухода за собой, а я особо-то и не слишком старался сделать из себя эталон красоты — мне достаточно причесаться, сделать все водные процедуры и надеть лёгкую серую футболку и коричневые шорты по колено. Мама собирала два больших мешка только что наваренных зелий, когда я вышел из уборной.

— У меня к тебе есть просьба — сказала мама, заворачивая последний мешок.

— И какая же? Только, пожалуйста, не грядки!

Я больше не хочу пахать как убитый в жару в земле и пауках!

— Не беспокойся, это не грядки. Да и тем более, там нет никаких пауков! — ответила мама и догадалась о моих мыслях.

— Есть! Я их видел!

Да, они там были! В прошлых Золотых временах мне приходилось собирать клубнику и вырывать сорняки на нашем небольшом огороде. Нужно было помочь маме — у неё был заполнен график: каждые полчаса она готовила приличную порцию зелий. Мне-то не трудно и помочь я всегда рад. Но когда вырвал один из сорняков, судя по всему, я посягнул на маленькое семейство паучков и их паутину, живших тут с весны. Мой ор и ощущение маленьких чёрных лапок всё ещё снятся у меня в кошмарах.

— Ладно, ладно. В общем, мне нужно, чтобы ты доставил эти мешки со снадобьями к миссис Пайни — успокоила меня мама.

— А, тогда ладно. Но… — я уж было хотел спросить, но меня снова перебили.

— Вот и отлично! Давай бери их и отправляйся.

— Но, а как же завтрак?

— Я тебе его приготовлю, когда ты доставишь заказ. А теперь не тени Матильду за хвост, и отправляйся, тебя ждут.

— Эм, но я не тяну её за хвост — недоумевающе ответил я, взяв первый мешок в руку.

— Я образно, дорогой — сказала мама, помогая мне накинуть через плечо второй мешок.

***

 На улицах Блюбери всё было так же обычно, как и в прошлые Золотые времена: народ ходил на ярмарку, дети играли в догонялки, торговцы орали на базарах о своих товарах, кто-то перевозил в тележке мешки с песком или зерном, уже для куриц; босой мальчик гонял гусей… или это они его гоняли — не важно. Голуби обклёвывали землю, осыпанной зерном того мешка, что лежал в телеге. Женщина в красном узорчатом платье ругала своего ребёнка за то, что тот, по её словам, «опять натворил неприятностей». Как много разных ситуаций и людей!

Вообще, Лайтдэйлы — я и мама — имеем не совсем хорошую репутацию среди людей. Нет, мы не совершали ничего запредельного и не хулиганничали — скорее проблема была в маме. Она была звёздной ведьмой, что означало её не причастность к Тёмным силам, а наоборот — к «Светлым» силам (если так можно назвать её деятельность продавщицы и лекаря). Но даже если ты со всей искренности помогаешь простым людям — они всё равно не будут воспринимать тебя как хорошего. Это и случалось с мамой на протяжении всей её жизни. Другие звёздные ведьмаки и ведьмы тоже подвергаются такому отношению хотя бы раз, но их помощь всё равно нужна населению, поэтому они выполняют свою работу даже под предлогом одинокой жизни. А меня избегают из-за глупого суждения, мол, если я её ребёнок, то мама готова наслать порчу на любого, кто обидит или заденет меня. Поэтому с мной мало кто общается из городка — несколько знакомых и ни одного ровесника, все старшие и то связанные с мамой. Ну, а мне и не впервой — я привык к такому отношению, вот и развлекаю себя рисованием.

Кстати о творчестве. Есть у меня такое… ммм, не знаю, увлечение? А именно рассматривать людей на улице. Как бы странно это не казалось, мне нравится наблюдать за людьми и рассматривать то, как они выглядят. Для меня каждый человек или любое другое существо является неким искусством. В их поведениях, образах, речи, взглядах… во многом. Те люди, которые больше всего заинтересуют меня, не важно в чём: во внешности или во внутреннем «я», я стараюсь запомнить и зарисовать их в своём блокноте для эскизов.

А если эти люди подталкивают меня на рассуждения о их жизни, то в скором времени они точно окажутся на новых страницах. Вот, например, тот же мальчик с гусями: порванные штаны до колен, помятая футболка, соломенная шляпа, сворованная у соседского пугала, ободренные коленки, царапины на руках и лице. Похож на сорванца, но выражение лица — доброе, с прямым носиком, круглыми светло-карими глазами и с веснушками под ними. Можно заметить, как он всё время ошивается по городу. Может, он ищет еду для своей больной матери? Или не возвращается домой из-за напившегося отца, который избивает свою жену за любую оплошность? О таком рассуждать по одежде и образу жизни мальчика становиться интересно и увлекательно.

Дойдя до кондитерской, я зашёл внутрь. Увидев меня, своего еженедельного доставщика, миссис Пайни радостно произнесла:

— Доброе утро, Финн! Как дошёл? Тебя не толкала эта хулиганьё?

 С хозяйкой кондитерской я знаком ещё с детства. Однажды она зашла в «Звёздную лавку», и потом миссис Пайни разговорилась с мамой. При первом знакомстве я очень стеснялся её. Но однажды маме нужно было съездить в другой город для доставки зелий и тогда ей пришлось оставить меня на попечение у миссис Пайни. Тогда-то я и проникся этой весёлой и беззаботной женщиной, у которой было непростое прошлое в лице мёртвого мужа. С тех пор для меня она заботливая и не оставляющая в беде бабушка, хоть она и не была ещё так уж стара.

— Доброго утра Вам, миссис Пайни! Нет, что Вы, всё в порядке. Они меня не беспокоили — ответил я, перенеся мешки к стойке кондитерской.

— Вот и хорошо. А то они уже с самого утра прибегают сюда, ей Богу. Их что, не кормят? Родители вообще обленились детей кормить.

— Хех, ну это как посмотреть. Ладно, как и просили, это от мамы.

— Ох, спасибо тебе огромное, Финн! А то я думала, что ингредиентов для них уже не осталось.

Я аккуратно приземлил мешки на стойку и Миссис Пайни взяла свою долгожданную бутылочку со светло-красным зельем. Жидкость приятно светилась и медленно переливалась, когда она наклоняла руку, а потом я спросил:

— Как Ваша спина? По-прежнему болит?

— К сожалению, продолжает ныть, а мне даже и шестидесяти нет! Но теперь мне станет чуть легче благодаря снадобьям твоей матушки. Спасибо, что доставил их мне. И передай Янис большое спасибо от меня.

— Так и передам! — ответил я, уже собираясь идти в сторону выхода из кондитерской.

— И да, я к вам обязательно загляну на чай перед твоим отъездом! Недавно сделала новый крем к кексам, так что будете дегустировать новинку.

— Что? Перед моим отъездом?

— М? А тебе мама ещё не рассказывала? Ну, значит она тебе всё скоро расскажет.

Мама? Что за отъезд? И почему я о нём не знаю? О таком я впервые слышу. Возможно, у мамы появился неотложный заказ в другом городе и мне надо будет помочь. Если и так, то это не проблема. Но, всё же, почему она не сказала об этом сегодня утром?

Янис

Не знаю, как он отнесётся к этой новости. Он у меня всегда был таким спокойным и добрым мальчиком: выручающий, находчивый, творческий. Но из-за асоциальности тяжело принимает перемены в жизни. Это моя вина, что я решила его воспитывать в своём доме, в своём мире. Возможно, если бы я восемнадцать лет назад решилась переехать в Биг Спероу или, может, в Блэк Винг, то он бы вырос среди таких же детей без способностей. Но тогда мне бы пришлось отдать его на попечение другой семье ведьм или изменить свою личность… В любом случае, что сделано — уже не изменить. Он мой ребёнок, и я постараюсь дать ему всё хорошее.

Когда в дом вошёл Финни, яичница дожаривалась на сковородке. Варка зелья продолжалась, но запах готовки перебил запах из котла.

— Мам! Я всё сделал — проговорил Финн и сел за стол на кухне.

— Ты ж мой умничка! Спасибо за доставленную услугу! — радостно ответила я и пододвинула тарелку с завтраком к нему, после чего он принялся трапезничать. Яичница была одним из таких блюд, которые Финн ел каждое утро. Она была его самым любимым завтраком, особенно когда в этот завтрак были добавлены ягоды или зелень. Они хорошо разбавляли вкус и тем самым еда становилась ещё вкусней. Будучи маленьким Финни очень радовался, когда яичница была на завтрак, что даже я начала экспериментировать со вкусом, чтобы не есть одно и тоже. А потом я попробовала добавлять кое-что из моих зелий. Моё призвание ведьмы и тут работает. Удивительно!

— Миссис Пайни передавала тебе большое спасибо, и… — говорил Финн, пережёвывая и глотая кусочек яичницы с зеленью. — И сказала, что придёт на чай.

— Ох, дай угадаю: она приготовила что-то новое и теперь хочет узнать мнение ведьменских экспертов?

— Так и есть, ты угадала. Но что именно — я тебе не скажу, пускай это побудет секретом.

— Хи-хи, ладно. В любом случае, на дегустации узнаю.

Так, сейчас подходящий момент, чтобы поговорить. Спокойно, Янис, ничего плохо не должно произойти. Просто скажи ему это. Это ведь не такая страшная…

— Мам, а почему ты мне не рассказала об отъезде?

— Подожди. Откуда ты об этом узнал?

— Ну, мне миссис Пайни сказала, что заглянет перед моим отъездом. Мы куда-то собираемся? Снова заказ? — сказал Финни передо мной с набитым ртом.

— Ах, да. Я ей рассказала первой, чтобы она могла впихнуть в свой график наши посиделки. И, фух, …

Я набрала побольше воздуха.

— По поводу отъезда. Финн, мне нужно с тобой поговорить.

Он поднял взгляд с тарелки и вопросительно посмотрел на меня. Я продолжила:

— Это… это связано с учёбой.

— С учёбой? Какой?

— Да. Твоей. Знай, я тебя не заставляю, просто у меня пришла кое-какая мысль. Поскольку ты очень талантлив в творчестве, я подумала, что ты мог бы учиться в столице.

Услышав последнее слово, Финн удивился и даже на секунду чуть не подавился, а потом переспросил:

— П-подожди, столица?! Эндграсвит?!

— Ну, да. С твоими рисунками тебя могут принять. Я советовалась с художниками из нашего города и соседних. Они говорили, что у тебя достаточно хорошие навыки и есть шансы на поступление.

— Н-но, она же находиться далеко. От нашего города до неё минимум неделя пути. И ещё, ты же ведь знаешь, что я ни разу не был в столице.

Конечно, я ожидала похожей реакции. Но всё же надеюсь, что он поймёт. Ведь это только для его благо. Тем более — он не будет один. Я не брошу его на произвол судьбы.

— Знаю, и я думала насчёт этого. Поэтому я нашла тебе сопровождающего и, в каком-то смысле, телохранителя одновременно.

— Телохранитель? Кто это?

— Не знаю, знаком ты с ним или нет, но в любом случае. Помнишь, как когда-то я тебя попросила передать заказ кузнецу Робинсону?

— Помню.

— У того кузнеца есть сын. Он — охотник на лунных ведьм.

— Охотник на лунных? Почему именно он?

— Ну, во-первых, он сможет тебя защитить от них, а это важно, особенно в столице. А во-вторых, он был единственным претендентом на такую роль. Извини, но больше вариантов у меня не было.

Финн уставился в стол. Понимаю, какие мысли сейчас заполонили его головку — он был очень беспокойным мальчиком. Но ещё и сильным — не зря же он обучался и ходил со мной на некоторые ночные вылазки. Он справится с этим, какое бы испытание не выпало. Торопить его с решением я не буду, но для начала спрошу:

— Что думаешь по этому поводу?

— Н-ну, эм… думаю, это не такая уж плохая идея, но могу ли я для начала хотя бы познакомится с этим охотником?

— Конечно, Финни. У тебя ещё есть время и на знакомство, и на окончательное решение.

Он доел завтрак и отнёс тарелку с вилкой к раковине. Я собиралась пойти в гостиную к зелью, когда Финн спросил у меня:

— Кстати, ты знаешь, где может быть сейчас его сын?

— Вроде, он должен был недавно закончил свою ночную смену и сейчас находиться в доме кузнеца. Зайди к нему в любом случае, Робинсон-старший лучше знает.

— Хорошо. Тогда я, пожалуй, схожу к нему.