Я заглянула в разбитую каюту, что сияла странноватым свечением. Энергетика пульсирующего воздуха, содрогающего собственное нутро, заставила меня задуматься о природе этого феномена. Какого было мое удивление, когда на сбитом в кучу одеяле сидела Кейли, а на платформе рядом с ней покоился уснувший Дрифт, чья Искра иногда выбивалась из приоткрытой грудной брони.

— Вот ты где. — шепнула я, когда знакомая обернулась на звук открывающейся двери.

— Я пропустила все собрание? — прошептала она в ответ с улыбкой, наполненной скорее общей усталостью, нежели горечью утраты «ценных» знаний.

— Мы улетаем.

В глазах напротив сверкнуло недопонимание.

Собрание прошло быстро благодаря выдержке главного назначенного заместителя пострадавшего Родимуса. Ультра Магнус был тем, на кого в таких моментах можно было положиться, а его четкие мысли по поводу разрастающегося будущего всей нашей Галактики немного скрашивали картину, делая ее понятнее даже для меня. Разумеется, я старалась уделять больше внимания даже самым мелким деталям в его речах. Было в них что-то пугающее и затягивающее одновременно, а тон голоса звучал до того низко, что складывалось смешанное ощущение таинственности и его же тревожности.

Звучало много насущных вопросов и тем, о которых кто-то решался задать свои вопросы напрямую, а кто-то отправлял запрос по внутренним голосовым каналам и Ультра Магнусу приходилось переводить темы в совершенно другое русло за считанные секунды. Разобралось все: и почему вдруг пожаловал Мегатрон, и как в дальнейшем мы будем бороться с тем, что теперь называется «восставшим злом», и о распределении военной мощи, и даже об исследовании каких-то далеких планет, что посещали бывшие взводы под командованием как автоботов, так и десептиконов в поисках легендарных артефактов.

Мегатрон прибыл для помощи. Такое странное соседство несочетаемых в контексте десептиконов слов в одном предложении, что даже странно это ощущать. Он не та мать Тереза из исторических заметок, которая по каждому зову прибывала на места и спасала бедных детей от неминуемой гибели, да и уже не тот безумный и кровавый тиран, подминающий авторитетом целые миры под собственные цели. Теперь он просто жаждал мира: и того, что возник между долго конфликтующими между собой похожими, но такими ненавидящими друг друга фракциями, и того, что составлял каждый из нас в одиночку и все мы вместе – мир, в котором мы жили, развивались и трудились во благо всего и вся.

Теперь восставало Непомерное Зло – тот хаос, что когда-то был загнан в пучины иных измерений, обратных путей из которого не было. Кто-то прозвал его Падшим – тем самым злым рыцарем Мегатронусом, который со временем стал олицетворением жестокости и ненависти в полном своем воплощении. Кто-то считал, что это пробудился Юникрон, что выбрался из своей дыры и теперь с большой охотой пожирает всевозможные планеты в попытке овладеть невероятной силой и сломить волю самого Праймуса, параллельно с этим призывая на подмогу своих верных цепных псов – Вестников. Оба из вариантов представляли громадную угрозу как нашим родным звездным системам, так и Галактике в целом. И оба из них мне не нравились, потому что каждый был по-своему диким. Пускай я знала совсем немного об их природе и их истории, я видела то, к чему привели их войны между собой. Мне было страшно вообразить, к чему приведут войны с их Богами, обретшими воплощение в сознаниях тысячи подчиненных им созданий. Несмотря на это, в груди под страхами о будущем теплилась вера в его светлость. Когда-то давно мне не позволили вступить в битву с теми, кто напал на мой дом. Я была маленьким ребенком, не до конца понимающим всю тяжесть случившегося, но уже горящим яростным желанием будущей мести всем тем, кто бьется на стороне алчности, жестокости и насилия за власть тиранов и лжецов.

— Оптимус очень просил, чтобы мы поучаствовали в перелете восточного направления.

Кейли недовольно хмыкнула. Ее рука соскользнула с тыльной стороны чувствительной ладони Дрифта, от чего тот слабо дернул бровями во сне, как будто мог видеть самые необычные сны, и тяжело перевернулся на бок, отворачиваясь от нас обеих.

— С Мегатроном…?

Мегатрон действительно зачастую прочищал восточный квадрант Млечного пути в новых попытках контакта с потерянными боевыми товарищами и Кейли была об этом осведомлена. После объявления мира он на некоторое время бесследно исчезал со всех радаров и числился пропавшим без вести в районах черной дыры альфы Стрельца. Спустя несколько ворнов его сигнал уловили в разрушенных ветрами скалах давно погасшей звезды у Антиллы, а еще спустя некоторое время радары снова перестали улавливать его активную жизнедеятельность.

Менять ничего не стали. Он слишком хорошо знал те места и в районе системы Арка однажды разошелся разными дорогами со своим «любимым» Скандалистом. Второй едва унес манипуляторы, шипя что-то на древнекибертронском, а вскоре после этого на месте, где когда-то существовал Кибертрон, не осталось даже раздробленных обломков.

— Как он объяснил после собрания, научные исследования Шоквейва ограничиваются…

— Я знаю. — Кейли переводила дух, стараясь структурировать потоки собственных мыслей, зачастую заслоняющих одна другую. — Ограничиваются извращенными экспериментами и созданием всевозможного оружия.

Я медленно присела рядом.

— Мы все делаем одно дело, верно ведь?

— Понятия не имею. — шикнула Кейли, встряхивая руками. — Я просто желаю защитить свой мир, не слишком доверяя тем, кто этого доверия и не особо заслужил.

Еще один вздох, она смотрит на меня, будто пытается что-то считать с растерянного лица напротив, но на деле я вижу в ее глазах лишь глубокие раздумья и полную ненависть к сложившейся ситуации.

— Я тоже.

Мы молча смотрели друг на друга, изредка отводя взгляд в немой попытке поддержки, пока на платформе, где все это время покоился уже вышедший в онлайн Дрифт, не щелкнули соединительные провода. Автобот медленно принял сидячее положение и глухо провентилировал, прогоняя через кулеры отфильтрованный шахтами корабля воздух. Искра его гудела теперь монотонно, а щитки на груди сошлись в неповторимых сплетениях, цепляясь один за другой.

— Ты учила меня доверию джоор назад. Сама веришь в свои слова?

Кейли оказалась загнанной в угол своими же принципами. Показать Дрифту ошибочное сомнение в мотивах прибывших на борт экс-десептиконов значило забрать у него то доверие и то небольшое успокоение, которые она час назад буквально вживила в него. И не просто забрать – отобрать, с силой и болью вырывая из цепких рук, которые теперь держали идею убежденности в новом будущем немного увереннее. Кейли видела по оптике, что теперь мерцала тусклее, как Дрифт терпеливо выжидает ее ответа.

— Я верю. — она слабо кивнула, а глазами заставляла себя ловить взгляд сидящего рядом автобота. Неразрывный зрительный контакт позволял ей показать уверенность, как в своих словах, так и в своих намерениях. Дрифт кивнул, одаривая нас теплой улыбкой принятия и подчинения ее выбору.

— Но?

— Но некоторые отдельные личности в виде того же Мегатрона все еще заставляют меня думать об обратном.

— Раз уж мы заговорили о вере, помни, что Мегатрон – первый, кто объявил о перемирии.

Вероятно, эта его идея стала для Кейли переломной. Она растерянно взглянула на Дрифта, ожидая продолжения мысли, однако трансформер более не проронил ни слова. Он медленно поднялся с платформы, отсоединяя от корпуса оставшиеся зарядные провода, и отошел в сторону. Клинки покоились в углу каюты, отполированные до стального блеска и в них в прямом смысле можно было увидеть собственное искаженное отражение. Он плавно завел их за спину в жесте размеренного успокоения и покинул помещение с мыслью найти Оптимуса Прайма.

Кейли перевела на меня свой взгляд. Мрак каюты, освещенный крохотными спотами по периметру, напрягал и раздражал. Вскинув голову, она собрала волосы в небольшой хвост у шеи.

— Идем. Раз босс так жаждет запихнуть нас в восточный сектор, я не буду сильно противиться. Ты права, мы заняты одним делом. Грех жаловаться, когда мы спасаем мир от нечисти.

В этот день я получила новый статус. Новую семью, друзей и тех, кому было небезразлично мое существование. Раздосадованная тяжелыми воспоминаниями я обретала покой и новый смысл жизни. Снова и снова в них погружалась, выстраивая новыми ветхими главами на разрушенных фундаментах вплавленных в голову памятных событий. Пока эти главы были не такими значимыми в моей жизни, неустойчивыми к переменам и новым приключениям, но в этом заключалась моя второстепенная задача – сделать свой стержень стабильнее, поступать правильнее и смелее. Не бояться трудностей, которые будут ждать нас впереди даже если это будет стоить мне жизни. Особенно, если это будет стоить мне жизни в обмен на благое дело.

Мое место теперь было не здесь. Наверное, никогда не было. Оно развернулось вокруг исследовательских отсеков с панорамными окнами на колбы до потолка, в которых навечно изуродованные тела, подвергнувшиеся жестким экспериментам Шоквейва или только подготавливаемые к этому, медленно разлагались в непрозрачной жидкости, состоящей наполовину из непонятных науке химикатов, а наполовину из остатков длительного расщепления. Мегатрон выделил человеческой команде каюту на верхнем этаже, откуда открывался вид на бескрайний звездный океан. Даже здесь, когда корабль вылетел на орбиту, они казались крошечными точками размером с горошину и ослеплялись светилом звездной системы, но я уже видела пред собственными глазами, как через несколько минут корабль, набравший сверхзвуковые скорости и приготовившийся совершить гиперскачок, пройдет рядом с ними настолько близко, что их свет затмит даже самые яркие воспоминания.

Кейли пришлось непросто. Теперь ей придется обучать меня простым вещам и вместе с этим кропотливо работать над излечиванием тяжело искореженных кибертронских тел. Некоторые недуги были ей неподвластны: она не справлялась с мнемохирургией, которая требовалась для особо запущенных случаев у переживших тяжелые битвы и повидавших многое трансформеров, не была готова к восстановлению нейронных связей в процессорных системах или работе с психо-кортикальными соединениями. Она вообще это не приветствовала, а нотации Шоквейва предпочитала пропускать мимо ушей.

Этим вечером я спустилась в лабораторию на размеренный стук поршневых насосов. Вечером только по часам – в космосе это была одна сплошная ночь, подпитываемая разрастающейся вокруг смутной тьмой. Надвигались еще более тяжелые времена.

— О, помоги. — заметив меня, Кейли мотнула головой в направлении своего места. Я подбежала к ней и впилилась ладонями в острый кусок металла, который она удерживала приподнятым. — Держи, не опускай.

Прильнув телом, я постаралась поднять его еще чуть выше. Выходило не очень, я частенько прогуливала физкультуру в школе, а слабые руки быстро уставали, особенно после продолжительных нагрузок. Смотреть более никуда не получалось и я просто уставилась на затылок знакомой, усердно копошащейся в одинаковых сплетениях. Аккуратные четкие движения, срезы обгоревших кусков металла и перегоревших проводов с последующей их заменой, небольшие контейнеры в свободной левой руке, куда та стряхивала соскобы въевшейся ржавчины.

— Зачем тебе это…? — с нескрываемым удивлением я хотела склониться чуть ближе, но несчастная плита только предательски скрипнула.

— И не сломай сплетения.

— Он что, хрупкий кусочек крекера? — язвительно протянула я, испуская сдавленный выдох, когда со лба сходил седьмой пот.

— Нет. Но брюшные сегменты в области косой гидравлики иногда подвержены уязвимости. Не болтай, держи лучше.

Ответ на вопрос о необходимости каждой пробы всего, что видимо и невидимо, заставил себя чуток подождать. Скорчив гримасу полнейшего понимания набора сказанных Кейли слов, я лишь кивнула и чуть поднажала, стараясь не захлопнуть крышку. Находившийся в наших руках трансформер вовсе не был похож на того, кому требовалась хоть какая-то помощь. Уже точно нет – он походил на груду собранного неумехой металла, подвергнувшегося разложению от ржавчины и военного огня. Тем не менее, Кейли возилась с ним, как с ценным артефактом и в глазах ее не было раздражения. Там блестел интерес.

Когда она позволила отпустить крышку и метнулась к лабораторному столу, нагроможденному необычными устройствами, тут же подозвала к себе.

— Чтобы излечивать или чинить что-то, необходимо для начала понять, что именно стало причиной.

— Та дырень в его спине размером с лунный кратер для тебя не убедительная причина?

— Либо этот бугай не успел развернуться и, обладая повышенной звуковой чувствительностью, не уловил приближение самонаводящейся ракеты, либо просто не смог этого сделать. На теле никаких следов воздействия химической слюны инсектиконов, а манипуляторы практически целы. Однако, если заглянуть в его процессорный центр, там сплошное разложение.

— Он долго числился погибшим, это легко объяснимо.

— Забываешь, что они не люди. — девушка ткнула носом в электронную карточку, составленную Шоквейвом на основе полученных в ходе экспертиз данных.

Это ей в нем нравилось – не так, как у взбалмошного Нокаута, здесь не валяется все в хаотичном творческом беспорядке. Казалось бы, оба десептикона – ученые и изобретатели, но с этим хотя бы работалось в чистоте.

— И на какую из закорючек в этом тексте мне обратить должное внимание?

— А что, ты по кибертронски не читаешь? — она рассмеялась, вытирая внутренней стороной сгиба локтя капельку слез на лице. — Там сбоку кнопка, переведет тебе все детали. Этот парень прибыл с планеты, где почти не водится живность. Разъесть ему мозги до состояния крошек они бы не смогли, а…

— А вот космической ржавчины сейчас становится все больше. — двери разъехались. Со стопками каких-то стальных плит из сплава кибертронского металла и железа в лабораторию вошел Мегатрон. Кейли хмыкнула, заслышав знакомый басистый голос, и, недовольно изгибая рот в кривой усмешке, пристально посмотрела на меня.

— Да.

Мегатрон позволил себе усмехнуться.

— Маленькая человеческая девочка впервые со мной согласилась.

— Ты считаешь? — она прищурилась, помещая в капсулу стружку той самой непонятной ржавчины. Похоже, она пыталась удостовериться в том, что это действительно она.

Мегатрон промолчал. Издав сдавленную усмешку снова, он с грохотом взгромоздил на выступ металлические стопки, предназначенные для выплавки новых частей тела Шоквейвом, который в этот момент видимо находился на еще более важных делах. Кейли, скрывая собственное любопытство, искусно делала вид полнейшей заинтересованности в мелькающих на устройстве цифрах, пока еще только обрабатывающих полученный в процессе синтеза результат вещества в колбочке.

— Через час корабль будет готовиться к длительному гиперпрыжку. И чтобы были в основной части корабля не позже установленного времени, а то разлетитесь на куски.

Мегатрон вышел из отсека, басисто смеясь. Я испуганно уставилась на Кейли.

— Вот жук… — протянула подруга и рефлекторно улыбнулась в ответ.