Оставив овеянные славой имена в анналах Вэстхейвена, герои двинулись в Римминг. Два дня пути на собачьей упряжке, ночь в пещере – и небольшой рыбацкий городок, опоясывающий озеро, принял их в свои заиндевевшие объятия. Погода выдалась паршивой, ветреной и влажной; небо покрывали низкие темные тучи, из которых сыпался кусачий снежок, больше похожий на мелкий град. Но даже с учетом погодных условий городок выглядел запустело.

— И где все? – поинтересовался Боб, плотнее кутаясь в кожаный плащ и оглядываясь по сторонам.

— Полагаю, нам туда. – Барадун махнул рукой в сторону псарни, откуда доносился запах каши и редкий лай. На главном здании поблескивала вывеска с лаконичной надписью: «По-собачьи».

Героев встретил хозяин псарни, дворф, чья кудрявая темно-коричневая борода покрывала его лицо до самых глаз, мечтая однажды сплестись с бровями. Брови в свою очередь тянулись навстречу бороде и пышными клоками свисали на веки.

— Где остальные три? – хмуро поинтересовался дворф, принимая упряжку. Тут же подскочили двое его помощников и принялись отстегивать собак. – Эта ранена? У нее кровь! А, шерсть испачкалась…

— На нас напали йети, — пояснил Барадун. – А что, какие-то проблемы? Мы, кажется, заплатили полную стоимость…

— Я заплатил, — напомнил Боб.

— Не то чтобы, — чуть вежливее ответил дворф, — просто жалко собак. Йети, значит?

— Ага. Я самолично поджарил их штук пять или шесть.

Хозяин псарни недоверчиво воззрился на чародея из-под бровей.

— Целая стая на вас, выходит, напала? – с плохо скрытым лукавством поинтересовался он.

Перебивая Барадуна, уже набравшего в легкие побольше воздуха, Боб пояснил:

— Это были маленькие йети – детеныши йети. Они слопали двух собак, а третью смертельно ранили. Ну и собачки ваши в долгу не остались. А что касается папаши-йети, уж будьте уверены, он горько пожалел о том, что вывел детишек поохотиться той ночью.

— Бум! – воскликнул Гринн, хлопнув в ладоши. – Он лопнул, как шарик на ярмарке! Это было… это было просто волшебно!

Шира поморщилась: она никак не могла согласиться с жрецом. Воочию увидев, как Боб забирается внутрь другого живого существа и взрывает его изнутри, разливая кровь и разбрасывая ошметки плоти, лучница не могла избавиться от мысли, насколько это жестокий и чудовищный способ умереть.

— О, ну, не то чтобы волшебно…

— Не скромничай, Боб! Ты великолепен!

— Чего это Боб великолепен? – возмутился Боджер. – А кто прорубил для него дыру между ребрами того парня, а?

— Ты и меня чуть не зарубил! Слушай, избавься от этой поганой секиры, она же явно тебе еще больше мозги сносит набекрень! Шира дело говорит: нельзя играться с оружием, украденным у мага! Если бы не Гринн и его умиротворение, я бы здесь не стоял. Кстати, спасибо тебе, старина Гринн, от всей души! – Боб крепко пожал руку жреца. У того мгновенно увлажнились глаза.

— Всегда пожалуйста, Боб! Всегда пожалуйста…

Барадун нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу, его так и подмывало закричать, что это он — он, Барадун! — перебил почти всех йети огненными снарядами и громовым заклинанием, но, увы, поблизости не нашлось благодарных ушей. Дворф, сообразив, что имеет дело со странными авантюристами, записал что-то в журнал и скрылся в подсобке. Всем пришлось выйти на улицу.

Ряд магазинчиков, выстроившихся вдоль набережной, выглядел уныло, так как лишь немногие вывески, выкрашенные особой краской, слабо мерцали в сумерках. Свет горел в двух зданиях, расположенных друг за другом. На первом едва читалась надпись: «Ссуд. и гад.», на втором две большие размалеванные маски корчили рожи прохожим.

— «Тысяча на лицо», — прочитал Грег. – Да это магазин масок! Давайте поскорее зайдем, уверен, тут есть и театральные маски!

Пока друзья обменивались мнениями по этому поводу, из «Ссуд и гаданий» выпорхнула дама в черном пальто с золотой вышивкой и красной опушкой. Разглядывая чужаков, она манерно посасывала чубук с маленькой глиняной чашечкой на конце, украшенной самоцветами. Длинные тонкие пальцы женщины унизывало огромное количество колец и перстней. Закашлявшись, она осела и бессильно оперлась спиной о дверной косяк.

— Вам нехорошо? – вежливо осведомилась Шира.

— Помогите мне! Помогите мне встать…

Лучница подхватила даму под локоть и позволила той опереться на себя.

— Во имя всех измерений, откуда вы взялись?! Ваша внутренняя сила просто сбивает меня с ног!

— Что? – недоуменно переспросила лучница.

— Вы, да, вы! Какое-то удивительное создание, дочь двух народов, прекрасная воительница, разящая стрелами, несущими смерть!

Убедившись, что женщина крепко стоит на ногах, Шира слегка кивнула ей и собиралась присоединиться к товарищам, но в ее локоть снова вцепились длинные пальцы с хищными когтями. Лучница невольно посмотрела в лицо странной даме и увидела перед собой человеческую особь лет сорока на вид, густо припорошенную белилами и румянами. Ее большие темные глаза были обклеены искусственными ресницами и густо подведены, а губы краснели так, будто на них запеклась кровь. Волосы цвета соломы, с легкой рыжиной, были начесаны надо лбом и собраны в пучок на затылке. Их украшали обработанные перламутровые ракушки и заколка старинного золота с крупной жемчужиной. Если бы не перебор с краской для лица, женщину вполне можно было бы назвать симпатичной, а если бы нее ее манеры, она, пожалуй, сошла бы за знатную даму.

— Я зареклась гадать несколько месяцев тому назад – ты видишь, что со мной делает колдовская сила! – но ради тебя… О, ради тебя я снова разложу свои карты!

— Да стоит ли, — криво улыбнувшись, отвечала Шира, безуспешно пытаясь выбраться из цепких лап предсказательницы.

— Эй, Шира! – Боб подскочил к лучнице, стрельнул хитрым взглядом в сторону дамы и отвесил ей поклон. – Развлекаешься?

— Совсем нет!

— Да брось, зайди, раскинь картишки, поиграй с судьбой, в конце концов. Мы подождем тебя в магазине масок.

Когда Боб исчез в ночном сумраке, Шире ничего не оставалось как позволить затащить себя в «Ссуд. и гад.».

— Добро пожаловать, милочка! – громогласно объявила женщина, захлопывая за собой входную дверь. Зазвенели тысячи колокольчиков. – Мадам Ведана Зоркес откроет тебе сегодня тайны твоей судьбы!

— Жду не дождусь… — пробормотала лучница.

Ее проводили в подсобное помещение за прилавком, освещенное свечами и лампами с красным стеклом. Вдоль обитых черным шелком стен разбегались десятки полок с множеством банок, коробок, шкатулок, ящичков и мешочков. Пахло травами и палеными перьями. Шира осторожно отогнула манжету, убедилась, что ее талисман не поменял цвет, и несколько успокоилась. Мадам опустилась в кресло и предложила гостье занять место напротив нее.

— Сколько это будет мне стоить?

— Всего лишь тридцать золотых... Но! – Гадалка, заметив, что лучница дернулась, перебила сама себя, подняв вверх палец. – Я ни медяка не возьму с тебя, дорогуша, если тебе не понравится то, что ты услышишь сегодня.

— Вы очень сильно рискуете.

Мадам Ведана загадочно улыбнулась и, выдвинув ящичек, достала из него шкатулку. Она наклонилась и что-то прошептала, затем откинула крышку и достала колоду причудливо расписанных карт с рубашками из желтого бархата.

— Я гадаю только для особых людей.

— Не сомневаюсь. Не у каждого в кармане валяются лишние тридцать золотых.

Мадам улыбнулась еще шире, прищурилась и протянула колоду лучнице.

— Дотронься и подумай о самом сокровенном.

Шира коснулась карт. В голове ее было пусто, только молнией проскочила мысль о том, что Яррис сломал ее очень ценный талисман.

— М-м, любовь… — Гадалка опустила ресницы и принялась перемешивать карты, затем быстро разложила пять из них на кроваво-красном сукне.

При слове «любовь» Шира почувствовала, как в ней начинает закипать гнев.

— Конечно, — с кривой усмешкой отозвалась она, — ведь я молодая женщина, чем еще может быть забита моя хорошенькая головка, да?

— Вот именно. Итак… О, я вижу твоего суженого, у него чудесные смоляные волосы…

— Светлые, вы хотели сказать.

— Чудесные светлые волосы… Да, это он! Вижу голубые глаза…

— Мой суженый определенно был темноглазым.

— Темно-голубые… Они меняют цвет. На свету кажутся светлее, но темные во тьме…

— Я поражена.

— Между вами какое-то препятствие.

«Если считать смерть препятствием», — подумала Шира, едва удержавшись от того, чтобы не ляпнуть это вслух.

— Много испытаний… Видишь карту? Это кандалы. Некие силы удерживают вас от быстрого сближения.

— А это что? – лучница указала на среднюю карту.

— Не трогать! – тут же взвилась гадалка. – Это Кукольник.

— Он означает, что мной будут манипулировать, не так ли?

Мадам Ведана снисходительно улыбнулась.

— Вовсе нет, милочка, не пытайся толковать то, что тебе недоступно. Эта карта означает перемены. Все переменится – и вот, видишь, в конце?..

— Кольца? Мы поженимся?

— Как бы не так! Кольца означают зловещее вмешательство в судьбу. Придется отдельно спросить о том, что ждет вас дальше. – Гадалка собрала и перемешала карты. Она зажмурилась, посидела без движения несколько секунд, затем достала карту наугад и выложила на стол. – Кукольник!

— Опять все переменится?

— Хм, да. Спросим снова.

На этот раз мадам Ведана дольше перемешивала карты. Она взяла карту сверху, перевернула ее, и взору лучницы вновь открылся Кукольник – темная фигура с несколькими длинными руками и черными пальцами, между которыми скользят белые нити, прикрепленные к деревянным куклам. Шире эта карта нравилась все меньше и меньше.

— Что ж, в мире постоянно что-то меняется, — невесело улыбнувшись, заметила она.

Гадалка нахмурилась.

— Карты… Возможно, у них сегодня дурное настроение.

— Может, они позволят выбрать мне?

Мадам поднесла колоду к губам и что-то прошептала. Откуда-то послышался едва различимый звон.

— Да, тебе дозволено выбирать.

На этот раз гадалка перемешивала карты не меньше минуты, затем раскрыла их веером перед Широй. Лучница указала на карту.

— Кукольник! – Воскликнула мадам, в ужасе склонившись над столом и вперив остекленевший взгляд в размалеванную карточку. – О! Я же говорила, что у меня сегодня особенная гостья! Вы видите сами…

— Я как-то пекарю за его коврижку серебряные дала вместо медяков – думаю, в то утро я была для него еще какой особенной.

Ведана прищурилась и хмыкнула, а затем медленными, картинными движения принялась собирать колоду и убирать карты в шкатулку.

— Я, вам, кстати, за это не заплачу, — честно предупредила Шира. – Если сможете мне что-то предсказать – хоть что-нибудь, относящееся к делу, — тогда посмотрим.

— Ладно, душечка, раз ты настроена так… Я сделаю тебе три предсказания, два из них будут ложью, а третье – истиной. Сама решай, что из этого относится к делу. – Мадам задула ближайшую свечу и начала капать воск себе на левую руку – на тыльную сторону ладони. Ресницы ее опустились, оставляя видимыми лишь тонкие полоски белков глаз, затем резко упорхнули вверх. Темные глаза с блестящими зрачками в упор уставились на лучницу. – А-ах… Вот тебе мое первое слово: ты соединишься с тем, о ком мечтаешь, и ваша любовная жажда будет утолена…

Шира прыснула, наткнулась на злобный взгляд и постаралась вновь сделаться серьезной.

— Вот тебе мое второе слово: твой поганый язык однажды погубит тебя!

Лучница пожала плечом.

— Что ж, это уже кое-что.

— Вот тебе мое третье и последнее слово: ты разродишься никчемным отпрыском, зачав его от случайной связи в хмельном бреду!

Шира вскочила с места, едва не перевернув стол.

— Ладно, мамаша, отведай-ка сама своего зелья! – Она смахнула три одинаковые чашечки с ближайшей полки и поставила их на стол донышком вверх. – Две из них пустые, а под одной лежит золото. Угадаешь – получишь плату за труды. Ну?

Мадам Ведана откинулась на спинку кресла и несколько секунд ошеломленно молчала, затем ее длинный худой палец указал на одну из чашек.

— Эта? Что ж, вы не угадали, мадам гадалка. Всего хорошего! – Шира уронила соседнюю чашечку, забрала золотую монету и вышла из магазинчика, от души хлопнув дверью на прощание. Надпись «Ссуд. и гад.» слабо блеснула ей вслед.

Магазин масок уже закрылся: дверь была заперта, а в окнах не горел свет, — так что лучница в некоторой растерянности побродила перед ним, глядя по сторонам и гадая, куда могли направиться ее спутники.

«В какую-нибудь гостиницу, но в какую?» — мысленно вопрошала она, пока не увидела на углу дома знак, начерченный углем. Его определенно раньше не было здесь! Приблизившись, Шира рассмотрела его получше, и все ее сомнения рассеялись: этот знак явно оставил для нее Боб. Крошечный мужской орган с крылышками показывал вперед, так что лучница пошла вдоль по той же улице до первого постоялого двора.

Ее друзья уже сняли в «Пышных булочках» несколько комнат и отправились отдыхать, так что Шира последовала их примеру. Заглянув перед сном в номер Боба, лучница обнаружила его там, как обычно, в компании Гринна и Грегова кувшина.

— Присоединяйся, — предложил Боб.

— Я с сегодняшнего дня не пью. Совсем, — мрачно отозвалась Шира.

— Что, эта мадам Все-цвета-радуги предрекла тебе смерть от пьянства?

Лучница пожала плечами, но лицо ее выглядело печальным.

— Слушай, не обращай ты внимания на всяких шарлатанов – они так деньги зарабатывают, шокируя публику. Ну, что она тебе сказала?

— Неважно, что она сказала. Я расстроилась, потому что на секунду примерила ее слова на себя.

— Ну хочешь я вернусь туда и накажу ее хорошенько?

— Нет, не хочу: я не очень понимаю, что конкретно ты сейчас имеешь в виду. Ладно, загляну еще к Барадуну и спать. Приятного вечера!

Барадун сидел на низкой кровати, подогнув под себя ноги и обложившись со всех сторон документами Ярриса.

— Школа Вызова, школа Ограждения… — бормотал он.

— Ну что? Интересно?

Барадун поднял голову.

— Старина Яррис вел дневник, с некоторой периодичностью меняя шрифт, так что я только начал разбираться…

— Предусмотрительно.

— Да-да, он был очень осторожен. Кажется, у него были сомнения по поводу Лиетила… По поводу встречи Лиетила с Келотаком: выходит, что они виделись уже после официальной даты исчезновения бывшего Верховного чародея. И как такое возможно?

— Ты меня спрашиваешь? Ну, может, Лиетил украл Келотака, а может, Келотаку надоело быть лидером магического сообщества и он скрылся с его помощью. Если сам Яррис не знал, в чем дело, думаешь, мы догадаемся?

Барадун задумчиво потеребил свои короткие смоляные кудри. Шира пожелала ему спокойной ночи и отправилась к себе, но на пороге остановилась.

— Барадун… Как ты думаешь, почему он не использовал портал?

— Мастер Келотак? Обычный портал не поможет вернуться с другого плана.

— Яррис Златорог! Почему он спустился на первый этаж, а не отправился с помощью портала в какое-то безопасное место? Ведь он мог это сделать?

Барадун, занятый подсчетом страниц, пробормотал:

— Каждые пять страниц! Шифр меняется каждые пять страниц. Что ты сказала? А, да, он бы, конечно, мог, если бы у него остались силы и было время сосредоточиться.

— Я просто боюсь… Я не могу сказать это остальным, но ты поймешь. Я боюсь, что он имитировал смерть, подменив себя свиньей, и скоро вернется за теми вещами, которые мы забрали у него. Тогда нам всем конец.

Бывший верховный чародей рассмеялся.

— Не думаю, что это возможно.

— Ты совсем не боишься? – Шира нахмурилась.

Ответа не последовало: Барадун вновь углубился в расшифровку.

«Конечно, не боишься, — в сердцах подумала лучница, — ты ведь идиот!»

Утром, перед тем как отправиться к таинственному леднику, герои побывали в Ратуше. Госпожа Кали обещала заплатить каждому из них по десять золотых, если они выяснят, куда пропадают жители Римминга, и еще по девяносто золотых – каждому! – если устранят угрозу.

Пятнадцать лет тому назад Ауриль, богиня Зимы, сковала северные земли вечной мерзлотой, тогда озеро Минг замерзло. Чтобы ловить рыбу, рыбакам приходилось прорубать лед или подниматься все выше по течению реки. Те, кто уходили к пещере, уже не возвращались, но отчаяние и голод продолжали гнать дворфов и голиафов, шахтеров, рыбаков и охотников, дальше на северо-восток.

Герои уже больше часа брели вдоль реки, закованной в ледяной доспех, и уже начали ощущать на себе всю прелесть морозных объятий сурового севера, когда Боджер вдруг разразился очередной вдохновляющей речью. Барадун повернулся к Шире и вывалил наружу свой розовый язык, изображая, очевидно, рвотный позыв. Грег протяжно вздохнул. Боб до кончиков заостренных ушей закутался в кожаный плащ и исчез, а с его места вспорхнула летучая мышь. По ее полету можно было понять, что ветер набирает силу.

— …и поэтому я всегда ем сосульки, — спокойно заключил Боджер, щурясь от мелкого снега и оглядывая товарищей в поисках вдохновения на их лицах.

— В этот раз быстрее, чем обычно, — заметила Шира и вздрогнула, услышав в своей голове хохоток и голос Боба: «Сказала однажды моя подружка!»

«Ты откуда здесь?! Мысли научился читать?» — подумала она, и испуг отразился на ее лице, однако ответа не последовало.

— Эй, Боб! Как погодка? Летная? – прокричала лучница, задрав голову.

«О да!»

— Что, он и в твоей голове тоже? – оглянувшись, с усмешкой поинтересовался Гринн. Его огромные прозрачно-голубые глаза казались нечеловеческими в обрамлении покрывшихся инеем длинных ресниц.

— Угу…

— Поднажмем! – прорычал Боджер – он шел во главе отряда – и ускорился, рассекая мощным торсом встречный ветер.

— Сколько рвения… — проворчал Барадун.

Еще через полчаса они вместе с Грегом нагнали полуголиафа и торопливо шагали по обе стороны от него, изо всех сил стараясь не отставать и, очевидно, спасаясь таким образом от холода. На реке все чаще попадались углубления – лунки, пробуравленные когда-то и теперь затянутые льдом. Гринн глазел по сторонам, хлопая снежными ресницами, и восторженно наблюдал за полетом Боба, словно изголодавшийся по небесному простору и засидевшийся в гнезде птенец.

Шира мерзла, хоть и куталась в шерстяной шарф по самые брови. Решив развлечься беседой, она окликнула чародея:

— Эй, Барадун! Ты ведь самый умный из нас – по крайней мере, самый образованный, — можешь ответить на один вопрос?

— Да не используют огненные снаряды для обогрева!!.

— Я не о том. Скажи, откуда берется будущее?

— А, это… — Барадун немного отстал от Боджера и, наполовину обернувшись к лучнице, произнес назидательно: – Будущее возникает из осколков настоящего на фундаменте прошлого.

— Значит, его нельзя предсказать до тех пор, пока настоящее не разлетелось на осколки?

Чародей хмыкнул.

— Чтобы предсказать будущее таких простачков, как вы, не нужно обладать даром предвидения! Вы как заводные игрушки: ходите по кругу и совершаете одни и те же действия, пока пружинка не разожмется.

— Раз ты такой прозорливый, скажи, что будет со мной?

— Ты-то? Ты не можешь сидеть на одном месте и будешь плутать по свету, пока случайная смерть не положит конец твоим… плутаниям. И вообще, кого интересует, что станется с одним из вас? Что со мной станет – вот вопрос! Вы-то, жалкие простолюдишки, вернетесь к своим простолюдинным делам, а если нет, это ничего не изменит. Сгинете – возродитесь – и по новой. День за днем, бестолковая суета… Вы даже не получаете опыта! Ничему не учитесь, ничто не способно вас изменить – если только создателям это зачем-то понадобится. Скучно!

— Вот это заносчивость… — протянула Шира.

— Никакой заносчивости – только факты. Хотя, с тех пор как я потерял силу, что-то странное со всеми вами происходит… Что там у вас было в башне с Яррисом? Небось, все пошло не по сценарию, а?

— Что ты… о чем ты?..

Барадун было прищурился с подозрением, но тут ему в ноздрю залетела особо крупная снежинка, так что он закашлялся и расчихался.

— Ладно… — отдышавшись наконец, пробормотал чародей. – Какая-то неведомая сила тянет меня к леднику – нас всех тянет. Нужно поскорее разобраться с этим!

Спустя три часа впереди замаячил ледник: то ли крутой холм, запорошенный снегом, то ли огромная ледяная глыба, вросшая в землю. Небо низко нависало над путешественниками, клубясь черными тучами; ледник окутывала мгла, изредка разрываемая молниями; глухо рокотал гром – звуки словно уносились ввысь мощными порывами ветра. Крошечная летучая мышь летала совсем низко, опасаясь быть подхваченной ими. Что-то недоброе витало вокруг ледника, отпугивая Боба и одновременно затягивая его внутрь.

«Вижу хижину на дальнем берегу! — мысленно сообщил он товарищам. – Здесь мертвый голиаф без одной ноги и много крови на снегу! Идите скорее!»

Убедившись, что лед на реке достаточно прочный, чтобы выдержать вес человека, герои один за другим начали ее переходить.

— Ты же дракон – лети! – бросил Боджер Гринну.

— Драконорожденные не умеют летать! – потеряв самообладание, воскликнул жрец.

Должно быть, праведный гнев, которым он воспылал, растопил лед под его ногами – или зад Гринна оказался тяжеловат, когда последний поскользнулся на чересчур ровном и гладком месте. Услышав захлебывающийся крик товарища, герои обернулись и увидели, что Гринн тонет в черной воде под обломками льда неподалеку от берега, перебирая руками, как плывущая собака лапами.

К чести героев, сразу три веревки полетели в воду. Правда, понадобилось время, чтобы разобраться, за какую именно ухватился жрец, а затем всем поудобнее взяться за нее, и только потом вытащить бедолагу из ледяного плена.

Гринн сидел на снегу, шлепая посиневшими губами, стуча зубами и превращаясь в сосульку, а его товарищи спорили о том, как лучше его согреть, пока Барадун не пальнул огненным снарядом в рыбацкую хижину и не поджог ее.

— Надеюсь, там не было ничего ценного… — пробормотал он.

— И никого живого, — меланхолично добавил Грег.

Пока несчастный драконорожденный, равно рожденный не для того, чтобы плавать, так же как и не для того, чтобы летать, согревался возле благословенного костра, взвившегося до небес, герои пытались разгадать надпись, выведенную на поверхности снежного наста мертвым голиафом его же собственной кровью.

— Что это? Похоже на «Г», — заметил фермер, чуть склонив голову набок.

— ГИБЕЛЬ! – зловещим басом отозвался голос Боба в мыслях каждого.

— Гора? – предположил Барадун. – Глыба? Глубина? Гонения? Гниение? Гололед?..

— Горох! Гренки! Гусь! – радостно продолжил Грег.

— Эй, тупая башка, ты хоть понимаешь, что я называю слова, которые имеют отношение к текущей ситуации?!

— Гроза, гром, гул? – предположила Шира.

— Гибель! – воскликнул Гринн. – Ах да, Боб уже предлагал. Отличная мысль, кстати! Что? О, спасибо, дружище, ты тоже, ты тоже…

— Да плевать! – заключил Боджер и, отодвинув друзей в стороны, пошел к леднику.

Как только герои подобрались ближе, их взорам открылась зияющая щель – вход в пещеру. Этот вход был прорублен искусственно, и рядом с ним валялись сломанные лопаты и кирки, а также отколотые ледяные глыбы. Здесь лед на реке истончался, вода подмывала ледник, вытекая из его недр.

— Это весьма странно! – заметил Барадун. – Боб, не хочешь залететь в пещеру и проверить там все?

— Опять я?

— Летучие мыши любят пещеры.

— Я не летучая мышь, идиот, я все еще Боб! Сквик-сквик!

Этот спор мог бы затянуться, но неведомая сила манила всех внутрь, так что Боб мелькнул черной стрелой и скрылся в расщелине, а остальные последовали за ним пешим ходом.

В пещере оказалось ничуть не темнее, чем снаружи: ледяные сталактиты и сталагмиты мерцали, как заколдованные. Вода с плеском катила свои воды по кругу и, вопреки силе притяжения, заливалась в каменный бассейн. Этот источник сразу же привлек внимание чародея.

— Какая странная субстанция… Это точно не вода! Точнее, вода, смешанная с чем-то… Она одновременно черная и переливающаяся всеми цветами радуги, и густая, как масло, и быстрая, как ртуть… Никогда ничего подобного не видел!

— Если даже Барадун не понимает, что это, то лучше держаться подальше, — пробормотала Шира. Убедившись, что тетивы на луках хорошо натянуты, а стрелы легко достаются, она осторожно пробиралась вдоль обледенелой стены.

В центре пещеры возвышался огромный ледяной столб, и в нем застыло что-то темное. Боб облетел его со всех сторон и поспешил сообщить всем с помощью телепатии:

— Это гигант! Это, чтоб его, ГИГАНТ! Вот что значит «Г»! И мы все в него вляпались!!.

В этот момент радужная жидкость в бассейне всколыхнулась, перелилась через край и, смешиваясь с речной водой, потекла к подножию ледяного столба.

— На-на-надо уходить!.. – пробормотал Гринн.

Лед треснул, и из щели показалась огромная костяная лапа. Костяшки пальцев поползли по ледяной поверхности, уцепились за одну из трещин и отломили глыбу размером с молодого бычка.

— Эй, Барадун! Кажется, наше мрачное будущее выковыривает себя из осколков безрассудного настоящего!

— Заткнись, Шира! Отступа… — Но чародей не успел договорить, потому что увидел, как прямо в него летит огромный ледяной снаряд.