Встретив Джисона, Сынмин полностью теряет интерес к магазину и идёт рядом с Ханом в неизвестном направлении, пытаясь вести диалог.

Джисон не говорит ничего конкретного, в нескольких словах описывает, как провёл этот день и что планирует делать завтра. А после допытывается до Сынмина, что происходит у него.

— Мы вальс в школе к выпускному ставим, — говорит Сынмин и вздыхает. Воспоминание с репетиции не особо приятное. — У меня ужасно получается. Точнее, совсем не получается.

— Не верю, — улыбается Джисон.

— Но так и есть! — возражает Сынмин и бессильно дёргает руками. — Я просто не понимаю, как они все это делают.

— Такой сложный вальс?

Они доходят до скамейки рядом с уже включённым фонарём, и Джисон присаживается на неё, никуда не торопясь. Сынмин аккуратно пристраивается рядом.

— Я не знаю, насколько он сложный.

— Опишешь?

— Я могу показать.

Джисон заинтересованно глядит на Сынмина и, очевидно, ждёт, что тот начнёт танцевать, но Ким только достаёт телефон из кармана джинсов и ищет в галерее присланное видео, снятое всего парой часов ранее.

Джисон берёт в руки телефон Сынмина и запускает видео, внимательно вглядываясь в происходящее на экране. “Поворот, рука, стационарная поддержка, налево, наклон”, — беспрерывно шепчет Джисон себе под нос. Он несколько раз отматывает назад, пересматривая отдельные моменты, и уже через пять минут возвращает гаджет его владельцу.

— Понятно, — говорит он и встаёт, отряхивая брюки. — Попробуем?

Сынмин непонимающе смотрит на Джисона, который с готовностью протягивает ему руку.

— Ты всё запомнил? Этот Чон Уён сказал, что выдумывал все выходные.

Они всё-таки переходят на неформальную речь, и сразу становится комфортнее.

Сынмин не скрывает своего удивления. Он провёл на репетиции битых два часа, но так ничего и не отложилось в памяти. Джисон лишь единожды промотал ролик и был готов танцевать.

— Ничего сложного. Господин Чон вас явно жалеет побольше, чем нас, — пожимает он плечами, и Сынмин таки поднимается со скамейки, так и не взяв Джисона за руку.

— Что?

— Мы пересекались с Уёном как-то на университетских соревнованиях. Случайно оказались в одной команде, и это было адски.

— Так вы знакомы.

Они стоят друг напротив друга, ничего пока не предпринимая, и Сынмин тщетно пытается привыкнуть к мысли, что Джисон действительно намерен с ним вальсировать.

— Да. И, честно говоря, я бы не хотел работать с ним вновь.

— Почему?

Джисон встряхивает руками, не отвечая на его вопрос и заставляя Кима пододвинуться ближе.

— Так, ты должен вести, — начинает Джисон. Он раздумывает несколько секунд и кладёт ладонь на плечо Сынмина. — Давай, эм... Ухвати меня за талию.

— Ты... — Сынмин делает глубокий вдох и невесомо прикасается к Джисону. Кожей он едва ощущает ткань его толстовки, запястье подрагивает от волнения.

— Сожми.

Сынмин чувствует, как щёки вспыхивают, и просто надеется, что этого не видно в повисшей темноте.

— Зачем?..

— Так ты почувствуешь движения партнёра.

Сынмин зажмуривается. Неловко, неловко, неловко. Джисон крепко держит его за плечо и так же сильно удерживает его вторую руку. Кажется, для него это вовсе не является проблемой. Сынмин же сбито дышит и не может себя заставить плотнее прижаться к талии Джисона.

— Ладно, — Джисон делает шаг назад и оказывается прямо под фонарём. Теперь Сынмин может видеть покраснение на его щеках тоже.

“Он смущён, как и я”.

“Это всего лишь танец, спокойнее”.

“Я не должен так дрожать”.

— Я поведу. А ты... Постараешься понять. И потом поменяемся, договорились?

Согласно кивая, Сынмин уже сам двигается навстречу. Джисон кладёт ладонь на его талию и тянет ещё ближе, прижимая к своему животу. Сынмин ощущает, как их тела сталкиваются, и шумно сглатывает.

Слишком близко, невероятно близко, неприлично близко. У Сынмина сердце заходится в экстрасистолах. Обнимаясь с Ёнбоком и даже целуясь с Минхо, он не ощущал ничего подобного. Джисон такой неловкий в разговоре и такой уверенный в танцах, что это кажется магией. Джисон — человек-загадка. Сынмину почему-то очень хочется в нём разобраться.

В полумраке плохо видно лицо Джисона, но Сынмин всё равно засматривается. Его эта чёлка закрывает глаза и волнуется на ветру. Хочется её приподнять и посмотреть на вечно скрытую почти половину лица.

— Просто следуй за мной, тебе не нужно повторять в точности все движения, которые делала твоя партнёрша. Смотри на меня.

На последней фразе голос Джисона слегка подрагивает, Сынмин прислушивается к нему и чувствует, как тот отдаётся эхом в ушах.

— Ты профессионально танцуешь? Вальс? — интересуется он, пытаясь хоть немного отвлечься от того, что сейчас ему предстоит по новой воспроизводить все те мучительные связки, от которых он ещё и так не отошёл.

Джисон в ответ молчит, должно быть, пытаясь сосредоточить внимание Сынмина на танце, а не на беседе. Сынмин то сильнее сжимает руку Джисона, то вовсе едва держится. Он, как и прежде, не может поймать баланс.

— Обопрись покрепче обеими руками на мои плечи, — просит Джисон, и Сынмин смотрит на него изумлённо. — Давай.

Сынмин ещё немного сомневается, но всё же перекладывает вторую ладонь на плечо Джисона и шокированно охает, когда тот немного наклоняется, сцепляя руки на его бёдрах и приподнимая над землёй.

— Правую ногу согни в колене, — командует Джисон. Хватка у него крепкая, но не давящая.

— Что ты, блин, делаешь? — он панически оглядывается по сторонам и уже даже не держится за плечи Джисона, а обнимает его за шею.

“И это он ещё нормально держит”.

“Бедная Юна, я бы на её месте себя послал”.

— Поддержку делаю. Я видел, как у тебя на записи ладони скользили. Можешь повернуться и посмотреть вниз. Вот так правильно поднимать партнёршу.

В голосе Джисона снова только смущение, но никак не напряжение. Словно нет ничего такого в том, чтобы поднимать Сынмина.

— Ты сильный... — только и говорит он.

Когда Джисон всё-таки опускает Сынмина на землю и делает шаг в сторону для поклона, Сынмин замирает на месте. Он не знает, что сказать. Поблагодарить? Может, вообще молча сбежать, как он обычно и делает в странных ситуациях?

— Вальс — не моя специализация, — неожиданно Джисон сам открывает рот. — Но я танцор. У меня был короткий курс по основам вальса, а так я учусь на хореографа современного танца. Попробуем наоборот? — предлагает Джисон, предоставляя Сынмину возможность никак не отвечать на предыдущие реплики.

Сынмин тут же рисует в голове сцену, как он неловко пытается вести, и отходит на несколько шагов, возвращаясь к скамейке.

— Я боюсь, — признаётся он.

Джисон прикусывает губу и хрустит пальцами на руках.

— Но спасибо за помощь, — добавляет Сынмин.

С губ Джисона срывается тихое и печальное “не за что”.

— Может, мы… — Сынмин присаживается и хлопает по деревянной поверхности рядом с собой. — Посидим? Мне надо дух перевести. И… Я попробую вести?

Джисона это обстоятельство явно приободряет. Он опускается на скамейку рядом и откидывается на спинку, смотря перед собой. Сынмин же откровенно пялится на него. Он замечает в ухе Джисона блестящую серёжку. Замечает на его лице следы макияжа. Пытается немного наклониться, чтобы посмотреть в глаза. Под глазом наблюдает тёмную линию подводки и думает о том, что это довольно мило.

— Ты красишься?

— Это для выступления, — Джисон прикладывает руку к лицу и пальцами аккуратно стирает остатки подводки.

— Какого выступления?

— Мы иногда… Ну, мы с командой университета бываем на разных соревнованиях. Там же… Образ надо сделать, всё такое… Не важно.

— Важно, — неожиданно резко даже для самого себя выдаёт Сынмин.

Джисон зажимает ладони между коленей. Сынмин видит, что тот о чём-то задумывается. Должно быть, о том, стоит ли рассказывать о себе какому-то случайному подростку, которого он видит третий раз в жизни.

— Мы... Ставим номера командой из пяти человек. Обычно это только внутри университета, но иногда мы выезжаем на более важные турниры. Когда проходим по уровню общей успеваемости. На одном из турниров я познакомился с Уёном.

— Почему он так тебя напугал?

— Он не напугал, просто… Он слишком серьёзно подходит к своей профессии. Не могу сказать, что я прямо-таки пускаю всё на самотёк, но это было… Чересчур. На разбивке нас выделили в одну команду, и он был лидером. Это было настолько изматывающе, что я думал, умру.

Джисон тихо смеётся, и это зрелище вызывает у Сынмина такой прилив эндорфинов, какой он бы точно не получил от шоколадки или чего-то ещё, за чем изначально вышел на улицу.

Спустя ещё несколько минут они расслабляются достаточно для того, чтобы попробовать танцевать снова. Сынмин вздыхает и встряхивается, аккуратно касается Джисона вновь и делает первый шаг.

— Подожди! — Джисон внезапно выпутывается из его рук и вынимает из кармана телефон с подключёнными к нему проводными наушниками. — Я подумал, что под вашу песню тебе будет легче. Под что вы там танцевали? Я не особо вслушивался.

— When you tell me that you love me, — растерянно отвечает Сынмин.

— Уён в своём стиле, откопал вам какую-то старинную пластинку.

Джисон быстро находит нужную мелодию и отдаёт один наушник Сынмину, вставляя второй в своё ухо. Песня неспешно начинается, и Сынмин собирается с мыслями.

В этот раз всё идёт легче. Джисон так хорошо направляет Сынмина, что тот даже умудряется расслабиться.

— Тебе не следует поднимать меня, — шепчет Джисон, когда подходит время поддержки.

— Можно мне попробовать?

Джисон робко кивает и хватает его за плечи. Сынмин делает глубокий вдох и пытается повторить то, как Джисон кружил его самого. Внезапно сбоку появляется группа из нескольких человек, которые просто идут мимо и громко смеются. От неожиданности Сынмин пошатывается и расцепляет руки, тут же пугаясь. Джисон ловко спрыгивает на землю, никак себе не навредив. Сынмин чувствует опять возникшую в руках дрожь и тонет в стыде.

— Прости, пожалуйста, — лепечет он. — Прости-прости! Как ты? Прости, мне не стоило… Прости…

— Всё в порядке, — уверяет его Джисон. — Не переживай, правда, всё отлично. Я тяжёлый, да и место тут не особо подходящее, — он неловко чешет затылок.

— Спасибо, — под нос себе бормочет Сынмин, не решаясь смотреть на Джисона.

— Эй, — Джисон кладёт ладонь ему на макушку и приглаживает растрепавшиеся волосы. Но уже спустя несколько секунд, словно опомнившись, отдёргивает руку. — Наверное, хватит на сегодня? Ты и без того устал.

— Расходимся? — в голос неконтролируемо прорываются нотки сожаления.

— Не на всегда, — Джисон улыбается ему своей смущённо-кривоватой улыбкой. — Если ты придёшь на аэробику в воскресенье.

— А если не приду? — уточняет Сынмин, хотя уже точно знает, что будет там.

— Тогда… — Джисон снова достаёт свой телефон и немного медлит. — Обменяемся номерами? Вдруг тебе потребуется помощь с… Вальсом.

— Да, вдруг потребуется, — бормочет Сынмин и достаёт свой мобильный, чтобы записать номер Хана.

Расстаются они в молчании. Сынмин доходит до дома и сваливается в кресло в гостиной, крутя в руках телефон. Отчего-то его очень греет мысль, что теперь он может связаться с Джисоном в любой момент. Причину для этого он пока не придумал, но очень надеется, что она вскоре появится. Даже если для этого ему снова придётся пережить ужасную репетицию вальса.

***

Новый учебный день Сынмин встречает улыбкой. Он чувствует себя настолько хорошо просто так и без причин, что Хёнджин при встрече даже не может сдержать добродушной улыбки в ответ. Они вместе проходят в класс, и вся неловкость между ними словно испаряется.

Сынмин листает учебник, не особенно вслушиваясь в речь преподавателя, и даже с нетерпением ждёт репетиции.

Посреди третьего урока Хёнджин аккуратно стучит его пальцами по спине и протягивает записку, которую Сынмин незаметно перехватывает и старается как можно тише развернуть.

“Не хочешь после уроков снова заглянуть ко мне?” — гласит надпись, и Сынмин очень долго в неё вглядывается. Хёнджин сейчас серьёзно?

Сынмина накрывают воспоминания с понедельника, и он сомневается, что идти вновь домой к Хёнджину — хорошая идея. Он мнёт кусочек тетрадного листа и пока не отвечает, отчего Хёнджин начинает нервно щёлкать автоматической ручкой. Эти ритмичные звуки разбивают концентрацию Сынмина вдребезги, и он всё же принимается писать своё послание.

“Можно. Только не как в понедельник”, — в итоге выводит он.

— Обещаю, — шепчет Хёнджин, прочитав записку, и до конца урока они больше не взаимодействуют.

***

На репетицию Сынмин уходит вместе с Хёнджином, там они встречают девушек, с которыми должны танцевать, и останавливаются в кругу из четырёх человек. Сынмин чувствует себя комфортно рядом с Юной, а та пытается выстроить хоть какой-то контакт с Хёнджином и его партнёршей, которую, как Сынмин узнаёт, зовут Лиа.

Лиа в общении оказывается даже ещё более скованной и стеснительной, чем Хёнджин. Они вдвоём мнутся на месте и нервно поправляют волосы каждые несколько секунд, пока Юна отчаянно пытается шутить и разряжать обстановку. Поддержку она находит только в смехе Сынмина. Поэтому с приходом Уёна Юна быстро ретируется к своему месту, утягивая в сторону и Сынмина.

Ким со своей позиции украдкой наблюдает за тем, как Хёнджин и Лиа неловко отводят взгляды в пол и очевидно боятся друг друга. Сынмин пытается отбросить эти мысли, чтобы сосредоточиться на вальсе. У него всего час, чтобы попрактиковаться.

Юна с энтузиазмом поддаётся его рукам, крутится, позволяя своей юбке красиво развеваться, и без страха разрешает Сынмину себя поднять. Сынмин лишь надеется, что в этот раз у него всё получится лучше, чем прошлым вечером. И действительно, Юна оказывается несколько легче Джисона, да и посторонними разговорами его никто не сбивает, поэтому всё проходит великолепно. Сынмин остаётся бескрайне удовлетворён собой, а Юна по-дружески хлопает его по плечу, хваля за старания.

***

Ближе к вечеру, оказываясь дома у Хёнджина, Сынмин задумывается о том, что ему нравится не так уж часто бывать дома. Его окружают прекрасные люди, уделять внимание которым куда приятнее, чем в одиночестве или в обществе родителей проводить своё время.

В комнате Хёнджина по-прежнему темно и душно, но чисто. Тот явно прибирался недавно.

“Планировал, что ли, меня пригласить?”

— Может, посмотрим какое-нибудь кино?

Сынмин кивает, и они приземляются на кровать Хёнджина. Он достаёт из полки стола бутылку газировки и чипсы. Сынмин даже не удивляется.

“Точно планировал”.

Хёнджин открывает ноутбук и листает сайт с последними вышедшими фильмами, подобранными в соответствии с его предпочтениями. Сынмин замечает среди них огромное количество триллеров и документальных картин, посвящённых каким-то преступлением.

— Включи то, что тебе понравится, — говорит Сынмин и придвигается ближе к приятелю, подкладывая под спину подушку. Он понимает, что фильм они, вероятнее всего, не досмотрят, потому что в воздухе буквально висит один на двоих вопрос: “обсудим?”

Сынмин не торопится и позволяет себе расслабиться, позволяет плечу Хёнджину касаться его собственного плеча, а его волосам — щекотать свою шею.

На экране плывёт заставка, а затем появляется тёмная картинка, которую всё равно можно хорошо разглядеть ввиду почти полного отсутствия света в помещении.

Сынмин со временем всё-таки погружается в сюжет. Главный герой почти ежеминутно чего-то пугается, и Сынмин с ним же начинает немного побаиваться. Лицо Хёнджина совершенно не меняет своего выражения, ему определённо не привыкать к такому. Сынмин замечает за собой, что в один момент хватается за предплечье друга и не выпускает его ещё долгое время, а тот и не дёргается. Хёнджин постепенно лишь сползает по груди Сынмина, в итоге укладываясь головой на его колени и сворачиваясь клубочком.

— Ты выглядишь мило, — шепчет Сынмин, ненавязчиво играясь кончиками пальцев с отросшими прядями волос Хёнджина.

Хван оборачивается, впиваясь в лицо Сынмина пристальным взглядом, и поднимается, поставив фильм на паузу.

— Правда? — Хёнджин недоверчиво щурится, а Сынмин в ответ медленно кивает. — Ты тоже.

Они замирают, не зная, что говорить дальше.

“Наверное, время пришло”.

— Ты хочешь сказать мне что-нибудь ещё?

— Я хочу что-нибудь ещё сделать, но я обещал так не поступать.

Сынмин плотно смыкает губы и сжимает край подушки.

— Прости за прошлый раз.

— Я могу спросить… Могу спросить, почему это всё произошло? — краснея, говорит Сынмин. Хёнджин несколько раз кивает и задумывается.

— Я просто должен предупредить, что тебе стоит проигнорировать всё, что я скажу, если тебе это не понравится, — произносит Хёнджин дрожащим голосом. Сынмин не считает, что он имеет право игнорировать что-то, что так беспокоит его друга. — Ты единственный человек, с которым мне комфортно находиться. Даже сейчас, когда я боюсь с тобой говорить, я не хочу, чтобы ты уходил.

“Мне тоже нравится быть рядом с тобой, даже если это бывает напряжённо”.

— Мы достаточно давно знакомы, — Хёнджин глубоко вдыхает и наконец смотрит Сынмину прямо в глаза. Всё ещё неуверенно, но с надеждой.

“Я же не должен нести ответственности за его чувства?..”

— Кстати, по статистике браки между друзьями реже распадаются, — с улыбкой произносит Хёнджин и, не давая Сынмину времени опомниться, добавляет: — Я не предлагаю жениться, но, думаю, мы бы хорошо сочетались не только в качестве друзей.

Хван молчит и ждёт. Молчит долго настолько, что экран ноутбука погасает, а Сынмин успевает более-менее привести мысли в порядок.

“Я так не думаю”.

“Чёрт…”

“Обязательно тебе быть таким трогательным в этот момент?”

Сынмин судорожно вспоминает моменты, проведённые с Хёнджином. Первую встречу, первый разговор, посиделки друг у друга в гостях, совместное выполнение уроков, вечерние прогулки и беседы по душам. Вспоминает, как первые несколько недель после встречи никак не мог насмотреться на его идеальное лицо, как восхищался его художественными навыками и не понимал, почему Хёнджин себя так недооценивает. Хёнджин всегда был замечательным человеком. Должно быть, он просто впал в довольно депрессивное настроение с начала выпускного класса, его очень угнетала мысль о поступлении. Так же, как и Сынмина. Они понимали и понимают друг друга. Но Сынмин никогда не смотрел на Хёнджина так, как сейчас Хёнджин смотрит на него самого. С пеленой влюблённости.

Это что-то иное. На самом деле, Сынмин не знает толком, чем дружба отличается от любви. Ему кажется, будто бы только телесным контактом. Может, он и не расценивает свои чувства как влюблённость именно потому, что ему не хочется делать с Хёнджином чего-то большего, чем просто обнимать его. Сынмину достаточно.

“С другой стороны, мне ни с кем этого не хочется…”

Сынмину всё равно чего-то отчаянно не хватает. Дурацких бабочек в животе, что ли. Хотя когда-то он читал, что такое волнение, которое характеризуется этими самыми “бабочками”, обычно не является признаком чего-то здорового.

Сынмин всё ещё пытает Хёнджина своим молчанием, а тот покорно ждёт.

Хёнджин красивый. Хёнджин интересный. С Хёнджином хочется проводить время. Но у Сынмина нет от него ощущения того счастья, которое он рисовал в своей голове, когда думал о возможности отношений с кем-нибудь. У Сынмина ничего не щёлкает в голове, когда Хёнджин улыбается. Последний раз у Сынмина щёлкало, когда прошлым вечером он слышал смех Джисона. Он отбрасывает эту мысль, чтобы не укатиться от изначальной цели размышлений слишком далеко.

“Почему-то же мне понравился поцелуй с Минхо”.

“Правда, не с точки зрения того, насколько это было морально правильно”.

Сынмин ужасно путается во всём. Бабочки, прикосновения, улыбки, дружба… Хёнджин не выдерживает и дотрагивается до его запястья, пальцами аккуратно проводя по тыльной стороне его ладони.

“Ответь хоть что-нибудь”, — немо умоляет он.

— Мне кажется, — начинает Ким осторожно, — что нам стоит остаться друзьями. Ты сможешь продолжать со мной дружить?

Глаза Хёнджина гаснут.

— Смогу, — отвечает он, убирая руку.

— А как ты себе представляешь то, как мы могли бы встречаться?.. Что бы мы делали?

“Какие отличия видишь ты?”

— Я бы сейчас поцеловал тебя, — незамедлительно отвечает Хёнджин.

“Значит, ты понимаешь всё так же, как я”.

Сынмин наклоняется к его лицу и быстро целует в щёку. Хёнджин смущённо отворачивается и немного отползает в сторону.

— Ты же сказал…

— Это всё, что я могу. Это то, что вписывается в рамки дружбы. Тебе не навредит, если мы будем так делать? Это нормально?

— Я буду рад, если мы будем так делать.

“Не подаю ли я ложную надежду?”

Они досматривают фильм, обсуждают в конце сюжет и расходятся. Сынмин чувствует себя вполне хорошо. Словно они нашли необходимый компромисс. Но, придя домой, он получает сообщение от Хёнджина. Всего несколько слов. Но этого достаточно, чтобы Сынмин вновь усомнился в правильности своего решения.

“Мне нравится прикасаться к тебе. Это ощущается, как утоление жажды. Даже если мы только друзья”.

Сынмин читает сообщение снова и снова, а после откидывает телефон на тумбочку, решив не брать его больше в руки до самого утра.