— Ты ещё помнишь про наш уговор? — в лоб спрашивает Ёнбок, стоит Сынмину только поставить поднос с обедом на стол.

— Вроде того.

— Отлично, потому что завтра действуем по старой схеме после йоги.

— Мы опять пойдём на йогу?

— Само собой. Лёгкий уровень ты уже прошёл, самое время знакомиться с Чонином, — воодушевлённо говорит Ёнбок и опивает свой зелёный чай.

— Это который кости ломает?..

— Который лапочка, — Ёнбок ему подмигивает, и Сынмин усмехается.

“Ладно, теперь вливаемся в экстремальный спорт”.

Перед возвращением домой Сынмин заходит в пустующую уборную на первом этаже. Тщательно моет руки, стоя перед большим зеркалом, тянущимся вдоль всей стены, и всматривается в своё отражение.

“Могло быть и хуже”, — думает он, приглаживая волосы мокрыми ладонями.

Дверь за ним хлопает, и в отражении показывается фигура Хёнджина, который сжимает лямки висящего на спине рюкзака и переминается с ноги на ногу

— Снова привет, — здоровается Сынмин, оборачиваясь. Они разминулись всего около четверти часа назад.

— Привет, — Хёнджин подходит ближе и встаёт рядом с соседним умывальником. — Забыл спросить… Какие планы у тебя на выходные?

Сынмин в нервном жесте сжимает бортик раковины.

— Завтра Ёнбок будет развлекать меня всякими активностями с утра до вечера, — говорит Сынмин, наблюдая, как эмоции на лице Хёнджина постепенно меняются. От простой боязни до чего-то между неприязнью и сожалением. У него настолько выразительная мимика, что Сынмину кажется, будто он может читать его мысли по одному только внешнему виду.

— А в воскресенье?

— В воскресенье у меня с утра…

“В воскресенье у меня с утра аэробика, и это звучит очень, блин, странно”.

— Спортивная секция, — находится Сынмин с окончанием фразы.

— Хочешь, я встречу тебя после, ну, после занятия? Погуляем.

Сынмин думает о том, что будет грубо отказать. Да и прогулка с Хёнджином звучит не так плохо. Может быть, даже больше хорошо. Потому что в последнее время Сынмину чертовски не хватает их прежней близости. Хёнджин действительно сильно отстранился от него. Сынмин не особенно обращал на это внимания, списывая всё на усердную подготовку к экзаменам. Теперь же у него есть основания полагать, что причиной тому послужила влюблённость Хвана, которой он, вероятно, не хотел давать дорогу. И Сынмин надеется, что они переступят этот этап, всё наладят. Только и ему самому нужно идти навстречу.

— Отлично, — соглашается он в итоге. — Всё закончится в девять. Я скину адрес.

Хёнджин тянется за объятием, на которое Сынмин отвечает. И, отстраняясь, Хёнджин оставляет такой же лёгкий поцелуй на его щеке, какой вчера оставил ему Сынмин.

— Спасибо, — говорит Хёнджин, уходя и оставляя Сынмина в одиночестве.

“Он же не считает это свиданием?”

***

В этот раз, когда Ёнбок звонит в дверь Сынмина в пять утра, тот уже стоит на пороге в спортивной форме, встречая его.

— Это последний урок в парке, дальше передают сильные похолодания, так что занятия будут в зале, — говорит Ёнбок, вручая Сынмину коврик. — Поэтому я рад, что ты идёшь. Йога на улице ни с чем не сравнится.

На поляне, как и в прошлый раз, уже собирается довольно много людей, когда Сынмин и Ёнбок приходят. Сынмин быстро бросает взгляд в конец и видит Минхо, который копается в телефоне и не обращает никакого внимания на обстановку вокруг.

Затем Сынмин смотрит на нового для него преподавателя. Этот парень выглядит ещё младше, чем Джисон. Из-под футболки выглядывают тонкие руки, волосы зачёсаны назад ободком, а лицо очень хмурое. Как у Минхо. Тоже какое-то острое и холодное. Сынмин даже боязливо делает шаг к Ёнбоку. Тот как ни в чём не бывало стелет коврик и разминается.

Чонин оглядывает толпу и прокашливается в кулак. Сынмин необъяснимо сильно его боится то ли от того, насколько сосредоточенным и серьёзным Чонин выглядит, то ли от того, как его описывал Ёнбок. Сразу же он думает, что встать в первом ряду в этот раз — отвратительнейшая идея, но бежать уже поздно. Чонин проводит разминку и, ничего не объясняя, встаёт в первую позу.

— Поза плуга, — объявляет он, свернувшись каком-то чудовищным образом. Он тут же раскручивается и принимается делать всё снова, только медленнее. — Сначала принимаем позу, которая в йоге называется сарвангасана. И опускаем ноги, упираясь носками над головой.

Ёнбок рядом с Сынмином резко поднимает ноги вверх, подпирая мышцы спины руками, и ловко опускает ноги, как и командует Чонин, словно для этого ему не требуется никакой растяжки.

Чонин снова встаёт и смотрит за своими учениками, ритмично повторяя это уже въевшееся Сынмину в мозг “глубокий вдох, долгий выдох”. Сынмин честно старается делать всё по инструкции, но получается не особенно хорошо.

“Мне надо выправить позвоночник для начала”.

Сынмин сдувает волосы с лица и наблюдает, как Чонин отправляется в путешествие по местам своих подопечных, останавливаясь возле каждого второго и парой выглядящих болезненно манипуляций поправляя их. Сынмин отсчитывает секунды до неминуемой смерти, когда Чонин останавливается рядом с ним.

— Что это? — спрашивает он с ухмылкой.

— Скандинавская руна “соуло”? — пытается пошутить Сынмин в ответ. — Честно, я понятия не имею, что делаю.

— Ты тут уже бывал? Я тебя не помню.

— Я был тут на прошлой неделе.

Дышать в таком положении очень тяжело, но Сынмин очень старается не умереть прямо на месте.

— А, тогда ясно, — говорит Чонин и слегка наклоняется к нему, прикладывая одну ладонь к спине Сынмина, а второй держась за его бедро. — Очаровашка Джисон не стал слишком уж упорствовать в попытках поставить тебя в правильное положение, да? Ладно, сейчас поправим.

“Сейчас поправим” проносится в голове Сынмина вперемешку с кучей нецензурных слов, и он уверен, что это всё отражается на его лице. Но Чонину всё равно. Он приправляет ситуацию фирменным, видимо, у всех тренеров по йоге “вдох” и давит на его спину, заставляя выпрямиться.

— Держись! — подбадривает он Сынмина. — Мы только начали.

Вот теперь Сынмин в полной мере осознаёт слова Ёнбока недельной давности о том, что Чонину нравится эта работа, потому что можно заставлять людей испытывать боль, а они ещё и поблагодарят потом.

Хорошо, что у Чонина ещё с два десятка пока что целых людей, так что долго он у Сынмина не задерживается.

Ближайший час Сынмин запоминает весьма туманным. У него то и дело что-то хрустит, что-то как будто даже рвётся, а Чонин не устаёт его гнуть, как ему самому это будет угодно.

Сынмин периодически оглядывается на Ёнбока, с губ которого не сползает умиротворённая улыбка, и на Минхо, который будто специально косячит, но Чонин в упор его игнорирует.

За мыслями о том, что ни на какую активную деятельность он уже сегодня способен не будет, Сынмин распластывается по коврику и устало смотрит на Чонина, бодро толкающего речь и благодарящего всех за посещение. Сынмин уже почти успевает обрадоваться, как Чонин подводит к финалу свой монолог.

— По традиции закончим моей любимой позой.

Сынмин шумно сглатывает, а его глаза едва не лопаются, когда Чонин принимает то самое положение, в которое в конце прошлого занятия вставал Джисон, но никого при этом не принуждал повторять при отсутствии желания.

“Да ну нет”, — Сынмин неверяще мотает головой, когда Чонин вновь начинает свой обход по тысячному кругу, связывая в узелок всех, у кого самостоятельно не получилось.

“Он же при всё желании меня так не вывернет, это выше способностей моего тела”.

— Какую руну изобразишь на этот раз? — вежливо интересует Чонин, нависая над Сынмином, у которого нет никаких сил шевелиться.

— Латинскую букву “I”, — для убедительности он прижимает руки к выпрямившемуся телу.

— Вставай, — тоном, не терпящим возражений, настаивает Чонин, и Киму приходится оторвать себя от коврика.

Сынмин пошире расставляет ноги, начинает медленно присаживаться под довольное мычание Чонина и замирает, не понимая, как выворачиваться дальше.

— Руки за спину, — Сынмин слушается. — На вдохе поднимаешь их.

И вот тут Сынмин сталкивается с проблемой. Руки, выгнутые таким образом, не желают образовывать со спиной угол больше, наверное, сорока градусов. Чонин видит, как тот останавливается, и хватает его за запястья, поднимая их выше.

— У меня сейчас позвоночник нахрен сломается, — надрывисто хрипит Сынмин, чувствуя, как все его кости съезжают с суставов в разные стороны.

— Вдохни поглубже, — просто советует Чонин.

— Не помогает!

У Сынмина не то, что вдохнуть поглубже, а даже просто вдохнуть получается с трудом.

— Ещё глубже, — как ни в чём не бывало настаивает Чонин. — А теперь задержи дыхание на несколько секунд. Расслабь мышцы ног и рук, я всё сделаю. Давай.

Сынмину кажется, что у него напряжена абсолютная каждая клетка в теле, и расслабиться совсем не выходит. Чонин прекрасно это видит и кладёт ладонь ему на заднюю сторону шеи, пальцами нажимая куда-то прямо под черепом. Сынмин вздрагивает, все его силы мигом сосредотачиваются в одной точке. Чонин умело пользуется моментом его беспомощности и, поразительно крепко удерживая оба его запястья своими тонкими пальцами, закидывает руки Сынмина на его же собственное колено.

— Выдыхай, — говорит Чонин и хлопает Сынмина по спине.

В эту минуту Минхо, вероятно, устаёт немо изображать бессилие и впервые с начала урока подаёт голос.

— Сонсенним, — чуть громче обычного произносит он. — У меня не получается!

Чонин вздыхает, поворачивается в сторону Минхо и только машет на него рукой.

— Не придуривайся, не впервые здесь!

— А мне, кстати, уже хватит, — тихо говорит Сынмин. По ощущениям его диафрагма уже скручена в спираль, так что речь даётся ему нечеловеческими усилиями.

— Вдох, — объявляет Чонин на всю группу, после чего вновь наклоняется к Киму и быстро его раскручивает.

Не успевает Сынмин опомниться, как его уже прижимают лбом к коврику, давя, если верить ощущениям, вообще со всех сторон.

— Выдох!

Сынмина отпускают. И к этому этапу он уже весьма ясно осознаёт, что дальше последует очередной вдох, на котором его согнут уже в другую сторону. Из-за отчаянного нежелания в самом деле очнуться в травматологии, он резко встаёт и делает шаг в сторону от Чонина. Голова предательски начинает кружиться.

— Тц, — Чонин закатывает глаза и удаляется к своему коврику. Его лицо изображает крайнюю степень недовольства, и Сынмину на секунду становится стыдно.

Чонин заканчивает занятие, и бодрый Ёнбок подхватывает Сынмина под руку тут же, едва вернувшись в нормальное положение. Сынмин хочет спросить, каков дальнейший план, но Ёнбок уже тянет его в сторону Минхо. Пожалуй, этого Сынмину хочется меньше всего.

— Время завтрака! — объявляет Ли.

Сынмин в упор смотрит на Минхо, а у того в глазах абсолютно ничего. У Сынмина пальцы дрожат от волнения, а Минхо берёт за руку Ёнбока, словно всё в порядке. Быть может, у них действительно всё в порядке?

“Мне вообще не стоит вмешиваться?”

Они втроём двигаются к дому Минхо под тихие вдохновенные вздохи Ёнбока, который в очередной раз восхищается чудесной погодой. Сынмин нервничает, когда по прибытии Ёнбок быстро готовит бутерброды на двоих и ставит их в духовку, убегая в душ. Он коротко целует Минхо в щёку и исчезает, оставляя Сынмина со своим парнем наедине. Минхо расслабленно садится на диван и включает телевизор, только вот Сынмин ведёт внутренний отсчёт до возвращения Ёнбока и не намеревается тратить это время впустую.

— Эй, — он подходит к Минхо со спины и касается его плеча, требуя внимания. — Тебе придётся со мной поговорить.

— Опять за своё? Ну, говори. Кто на этот раз тебя поцеловал? Второй лучший друг?

— Дурак, — Сынмин обиженно скрещивает руки на груди. — Ты меня поцеловал, и меня это беспокоит.

— Всё-таки не понравилось? — по-прежнему безразлично интересуется Минхо.

— Ты не считаешь это изменой Ёнбоку? — старательно игнорируя чужие колкости, стоит на своём Сынмин.

— Конечно, считаю. Но ты ведь так ничего и не сказал ему?

— Он не стал меня слушать!

— Ожидаемо.

— Что?

Минхо вздыхает и всё же полноценно поворачивается к Сынмину, закидывая локоть на спинку дивана. Он смотрит пронзительно, пуская по коже Сынмина тысячи мурашек.

— Это же… Нечестно по отношению к Ёнбоку. Он доверяет тебе, — Сынмин чувствует, как голос его становится сожалеющим.

— С чего ты взял, что доверяет?

— Он сам сказал.

— Он много чего говорит, — отмахивается Минхо. — Послушай, Сынмин, если тебя так заботит личная жизнь твоего приятеля, с ним и беседуй. У тебя же будет целый час на это. С пяти до шести.

— И ты туда же!

— Ты хочешь знать, всё ли у нас с Ёнбоком в порядке? — Сынмин кивает. — Да, всё в порядке. Знаешь, почему? Потому что не обязательно ссориться из-за каждой мелочи.

“Это я — мелочь?”

— Ты его любишь вообще? — напоследок спрашивает Сынмин, уже слыша, как вода в душе прекращает литься.

— Он красивый.

“Красивый?!”

Сынмин выдыхает сквозь зубы. Ему хочется крепко ударить Минхо по голове за такие слова. Для Сынмина они звучат так, словно в Ёнбоке нет ничего, кроме того, что он красивый. Минхо отворачивается обратно к телевизору, когда Ёнбок выходит из душа и бежит проверять бутерброды в духовке, от которой уже тянется приятный аромат.

Дальше они завтракают и принимаются за учёбу. Сынмин постоянно бросает взгляды на Ёнбока и никак не может сфокусироваться на задаче. Он чувствует, как в нём разгорается презрение к Минхо и желание заботиться о Ёнбоке. Так, как заботится Ёнбок о своих близких. Сынмину хочется предостеречь его, спасти от боли, которую потенциально может принести ему Минхо, и просто окунуть в комфорт, которого Ёнбок заслуживает.

— Ты чего завис? — неожиданно спрашивает Ёнбок, и Сынмин отходит от транса, в котором пребывал последние несколько минут.

— Просто ты такой замечательный, — с грустной улыбкой отвечает Сынмин. — Думаю о том, как мне повезло тебя встретить.

— Ты тоже чудесный, — отвечает явно растроганный Ёнбок. — Я очень рад, что однажды нам довелось познакомиться.

“Как вообще можно относиться к тебе плохо?”

“Ты заслуживаешь гораздо большего”.

Уходя от Минхо домой к Ёнбоку, Сынмин чувствует невероятное облегчение. Он не хочет видеть Минхо больше, не хочет думать о нём. Но ему приходится. Потому что к пяти, когда они с Ёнбоком почти заканчивают злосчастное кашпо, вопросы уже сами прорываются сквозь плотно сомкнутые губы. У Сынмина нет чёткой формулировки, он просто отчаянно желает знать, что происходит у Ёнбока в голове.

— Тебе невтерпёж? — Ёнбок с улыбкой осматривает своё творение из макраме и только исподлобья поглядывает на Сынмина, который не может найти себе места.

— Дело снова в Минхо, — признаётся он.

— Не удивлён, — Ёнбок пожимает плечами и откладывает кашпо на стол. — Что на этот раз?

— Что ты вообще в нём нашёл?

— Он комфортный. Умный, необычный, самостоятельный, целеустремлённый. Он классный, — без заминок перечисляет Ёнбок, отчего по спине Сынмина пробегает холодок. Ёнбок точно знает, что ему нравится в Минхо.

— Думаешь, он бы сказал что-нибудь такое о тебе? — не сдерживается Сынмин. И только чуть позже осознаёт, что это, должно быть, звучало довольно грубо.

— Он бы сказал, что я красивый, — так же просто отвечает Ёнбок. Сынмин с трудом проглатывает удивление.

— И тебя всё устраивает?

— Меня устраивает, что всё устраивает его. Минхо этого достаточно, и я счастлив.

Сынмина такое заявление действительно шокирует.

— И ты любишь его?

— Очень сильно.

“Мне так жаль”.

— Я тебя не понимаю. Почему тогда ты злился, что Минхо тебе звонил в ту субботу из-за меня?

— Прости, это был внезапный порыв, я не хотел, — Ёнбок смотрит сожалеюще, и Сынмину хочется сказать, что он ничуть не обижен, а просто взволнован его состоянием. Но Ёнбок продолжает говорить, и Ким решает не прерывать его. — Минхо обычно довольно безэмоционален. Ты внезапно стал причиной его заинтересованности, и я вспылил, потому что не помню уже, когда в последний раз он показывал чувства по отношению ко мне. Это было глупой вспышкой зависти.

— И ты в самом деле его совсем-совсем не ревнуешь?

— Ревность — это не рационально. Он рассказывает мне, что происходит в его жизни. Я верю.

Сынмин смущённо опускает голову, а Ёнбок ободряюще хлопает его по плечу, но не останавливается.

— Я знаю, что он поцеловал тебя. Я же был у него во вторник.

— У меня… Нет слов. Почему ты так спокоен?

— Потому что всё в порядке.

— И почему тогда не хотел слушать меня?

Ёнбок вздыхает.

— Я и его не хотел слушать. Просто твоя речь такая… С расстановкой, с чувством, а он говорит монотонно, как робот. Невозможно понять, что он произнесёт дальше. Не понимаешь, когда стоит его остановить или вроде того. Я бы предпочёл не знать этого факта, но я в абсолютной норме даже при таких обстоятельствах. Если вы не собираетесь строить отношения, то я могу проигнорировать этот инцидент.

“Раз уж лезу в чужую душу, то до конца копать надо”.

— Минхо тебя не заслуживает.

— Но нам обоим так удобно.

И Сынмин сдаётся. Он слушает Ёнбока, который тут же переключается на болтовню о каком-то недавно просмотренном сериале, о впечатлениях с йоги, о своём блоге. Обо всём, кроме Минхо.

***

Утром Сынмин пишет Ёнбоку, чтобы тот не приходил к нему домой, потому что обоим легче будет просто встретиться в спортивном центре. Ёнбок без вопросов соглашается.

На выходе Сынмин достаёт телефон и создаёт плейлист всего из двух песен, включая музыку в наушниках. Песня для вальса мешается в голове с инди-попом, и эти композиции очень успокаивают Сынмина. Под такое сопровождение в голову сами собой так и лезут воспоминания о Джисоне, встреча с которым случится вот-вот. Отчего-то Сынмин очень её предвкушает.

Сынмин приветствует Ёнбока в зале, и тот машет ему рукой, но тут же исчезает в раздевалке. Сынмина не заботит, в каком виде он появляется на улице, поэтому ещё дома он надел спортивную форму. Сидя на лавочке в ожидании начала, он осматривает зал и, в частности, Джисона, который опять ковыряется в не очень уж новых колонках, вертя провода из стороны в сторону.

Джисон оборачивается и замечает на себе чужое внимание, после чего отрывается от своего занятия, проверяет часы и подходит к Сынмину, присаживаясь рядом.

— Были ещё репетиции? — спрашивает он. — Как прошло?

— Всё было отлично, — радостно сообщает Сынмин. — Спасибо. После того… После того, как ты со мной потанцевал, стало действительно проще.

Джисон смущённо отводит взгляд в пол, складывая руки в замок на коленях.

— А ты… — Сынмин ощущает, что должен как-то поддержать беседу, но не придумывает ничего лучше стандартного вопроса. — Как ты в последнее время?

— Хорошо, — коротко бросает Джисон и, задумавшись на несколько секунд, решает сделать свой ответ более развёрнутым. — Сессия скоро начнётся, и мы с командой придумали просто шикарную хореографию для показа. Но там столько элементов на руки, что под конец выть хочется от усталости.

Сынмин смотрит на его руки, скрытые до середины под широкой футболкой. Джисон не выглядит слишком сильным, но Сынмин отлично помнит, как эти самые руки с лёгкостью поднимали его самого.

— Уверен, у вас всё получится отменно, — улыбается он.

— Спасибо. Хочешь, я тебе тоже покажу видео с репетиции? — Джисон выглядит так, будто сам удивлён своему предложению.

— Конечно, — Сынмин добродушно кивает, и Джисон достаёт телефон. На дисплее высвечивается время — ровно восемь, и он подрывается с места.

— После урока. Пора начинать.

“Начинайте, сонсенним”.

Джисон напоследок ещё раз улыбается Сынмину и возвращается к колонке, а Сынмин становится на этот раз в середину зала, а не в конец.