Пожалуй, всё началось с самого утра. И первой странностью в дне стало то, что Руслан Енисейский молчал. Казалось бы, ничто не способно заставить его замолчать. В его стиле были бесконечная болтовня, обидные шутки и язвительные смешки. Но ещё ни разу не было такого, чтобы Руслан молчал.

Коля сжал доклад, глядя со стороны сцены в зрительские ряды. Где-то там, вдали, сидел Руслан в совершенном одиночестве. На последние ряды обычно не было принято садиться, так как у них была рабочая встреча. И здесь было бы просто невежливо сидеть в самом конце зала, показывая полную незаинтересованность к происходящему.

Руслан даже ни слова не сказал Максиму. И это очень интересовало и завораживало Колю. Интерес ко всему, чего остальные не могут понять, был привит ему ещё с глубокого детства. И устоять перед тайной, о которой не заговаривал даже Матвей, было просто невозможно.

Можно ли было назвать его помешанным? Опередённо, нет. Коля был учёным, он изучал окружающий мир. Его интересовало любое проявление жизни на этой планете. Иначе его просто бы не интересовали биология и химия так сильно. А здесь оказалось так, что самым интересным объектом его любопытства стал Руслан.

Поправив галстук, он вышел на сцену. Снова рассказывая о Сибири, Коля поймал себя на мысли, что чувствует на себе взгляд. Горячий, пронизывающий. С самого дальнего места Руслан смотрел на него так же изучающе. Они оба были похожи на инопланетян, которые пытаются изучить друг друга.

Многие из городов уже давно не слушали его. Если в первые дни конференции они слушали друг друга очень внимательно, а затем даже задавали разные вопросы по теме, то сейчас большинство из них уткнулись в телефоны. Коле не было обидно, нет. Он уже получил массу предложений по заключения крупных сделок. И сейчас ему не было никакого смысла прыгать выше головы, чтобы добиться ещё чего-то. Но он всё равно старался говорить располагающе и затрагивать важные для страны аспекты.

Руслан разглядывал каждую часть Сибирякова. От макушки до пяток изучал его, пока не кончилось выступление. Но даже после того, как Коля сел на место рядом с Вовой и Максимом, не перестал смотреть на него. Это было такого же рода изучение, как и у Коли. За ночь Руслан стал совсем иначе относиться к Коле. А всё по тому, что ночью Енисейский постучался в номер Коли.

***

Коля едва открыл глаза, нервно оглядывая номер в поисках причины такого громкого стука. Но ничего особенно не было. Только копошение за дверью и ворчание.

Он подскочил с кровати и схватил очки с прикроватной тумбочки, едва не упал, запнувшись о сумку с вещами, которую неаккуратно кинул вечером.

— Кто там? — спросил он, прислушиваясь к звукам за дверью.

— Это я, начальник!

— Руслан? — удивился Коля.

Хотя удивляться совсем не стоило, так как от Руслана можно было ожидать всего, что угодно.

— Открой дверь, — потребовал Руслан.

Коля, ведомый удивлением и сонным состоянием, открыл дверь. Перед ним оказался Енисейский с зубочисткой во рту и чёрным шлемом подмышкой.

— Если бы не чёртовы изобретения человечества, я бы смог открыть замок зубочисткой и не пришлось бы барабанить в дверь. Но людям же надо усложнить жизнь и придумать, чтобы замки открывались с помощью карты.

Коля отупело смотрел на то, как Руслан садится на его мятую кровать, как он разглядывает своими яркими глазами место, где живёт Коля.

Руслан хмыкнул и снисходительно сказал:

— Я думал, что Матвей научил тебя порядку. А ты вот как, — хохотнул он. — Творческий беспорядок, да?

Конечно, Коля не стал бы оправдываться и говорить, что дома у него идеальная чистота. Какая ему разница? И уж точно до снисходительного тона Руслана ему дела нет.

— Зачем ты пришёл, Руслан? — нахмурился Сибиряков.

— Я? А! С твоим замком и это уже забыл. Собирайся, мы идём смотреть на то, как живёт столица ночью.

— Михаил Юрьевич спит.

Руслан насмешливо выгнул бровь и закинул ногу на ногу.

— При чём здесь он? Я тебе говорю про жителей столицы и про то, чем они промышляют ночью.

— Разве ночью не положено спать? — раздражённо спросил Коля.

На этот раз Енисейский не выдержал и расхохотался.

— Кому? Детям положено. А вот взрослым можно развлекаться после работы.

— Мы уже... развлеклись.

— Твоё распитие яблочного сока и морса ты хочешь назвать развлечением?

Вообще-то, Коля так и считал. Но Руслану об этом знать не стоило, потому что Коле не нравилось, когда над ним смеются.

— Мне не нужно это. Езжай сам, раз тебе надо.

Енисейский словно ожидал такого. Он поднял с тумбочки стопку бумаг, на которых Коля перед сном отмечал сферы, которым существенно не хватает финансирования.

— Развлекательная деятельность? К тебе, может, цирк не приезжал?

Коля подошёл к нему и отобрал бумаги.

— В вузах недостаточно количество бюджетных мест для творческих специальностей.

— Ну и зачем они нужны? Зачем нужны театры, если можно выпить дома или пойти в клуб?

Сибиряков нахмурился и осторожно разложил бумаги по столу.

— Алкоголь вреден для здоровья. Если население будет много пить, это ни к чем хорошему не приведёт.

— Начальник, слышу в твоих словах Горбачёва. Ты случайно не продвигаешь на собраниях ещё один «сухой закон»?

— Это очень правильная мысль, но, к сожалению, алкоголь не получится убрать из жизни человека.

— Да, — Руслан весело болтал ногой, глядя на то, как Коля возмущённо ходит по номеру. — Помню, как сам делал самогон. Уносило с него моментально даже меня. Мы ещё и продавали его потом по стране.

— Знаю, — недовольно буркнул Коля.

— Вот ты сейчас выглядишь как потенциальный потребитель моей фирменной настойки, — заметил Руслан.

— Что? Почему?

— Забей.

Коля стоял и хлопал глазами. Он совсем не понимал, о чём говорит Руслан.

— Ну так что? Одевайся и мы поедем разгонять тоску.

Коля замер. Он уже и забыл, что Руслан пришёл сюда не просто так.

— Никуда я не поеду.

— То есть тебе не нужны деньги для обучения клоунов?

— Для творческих специальностей, — раздражённо поправил Коля.

— Я так и сказал, ты разве не слышал?

— И где ты хочешь найти спонсоров?

— Да тут их полно — это же Москва! Деньги тут варятся как в котле. Я просто отвезу тебя туда, где денег слишком много. И заполучить их для тебя там будет очень просто. Возьми пару бумажек, которые нужно подписать.

— Что ты задумал, Руслан? — подозрительно спросил Коля.

— Я же тебе только что всё разжевал.

— Но...

— Одевайся! — шикнул Руслан, а затем снова опустился на кровать.

Так и оставив в номере полный бардак и незаправленную кровать, Коля ушёл переодеваться. Он старался игнорировать логику и объяснения, почему поддаётся на манипуляции Руслана. «Он же не отстанет, поэтому легче отступить»,— твердил он себе. Или то, что в прошлый раз, когда Руслан своими методами получил для Коли инвесторов, всё получилось очень хорошо.

Коля надел белую рубашку и чёрные брюки, причесался и умылся. На свой объективный взгляд, он не выглядел плохо и уж точно не был согласен с оценкой Руслана. Не выглядел он как пьяница и раздолбай.

Когда Руслан увидел Сибирякова, глаза его сверкнули. Он от макушки до пяток оглядел его, оценивая, а затем сказал:

— Я бы продал тебе самогон два по цене одного.

Коля поперхнулся воздухом и хмуро пошёл за Русланом, который почему-то почти выбежал из номера в коридор.

У высокого небоскрёба, где они жили, была парковка. Дорогие машины и такси, которые то и дело подъезжали, мешали разглядеть чёрный мотоцикл. Но Руслан уверенно шёл к нему, не испытывая ни малейшей трудности от количества автомобилей.

— Лови, начальник! — Руслан кинул ему шлем.

Коля оторопело поймал его и стал крутить как что-то почти волшебное. Руслан перекинул ногу через мотоцикл и сел, завёл его и посмотрел на Колю.

— Ну что?

Сибиряков воспросительно выгнул бровь. Конечно, это у него получалось не так хорошо, как у Руслана. Брови Енисейского, казалось, обладали невероятной гибкостью. И это идеально подходило ему, так как Руслан сам по себе был ярким. Поэтому и его эмоции должны быть яркими.

— Садиться?

— А ты хотел бежать рядом? Конечно, я уверен в твоей спортивной подготовке. Но не думаешь, что это будет глупо?

Язвительность Руслана не знала границ — Сибиряков закатил глаза. Если бы в мире было что-то способное заткнуть рот Енисейскому, то Коле бы точно стоило найти это.

— Ты уверен, что это безопасно?

— Безопаснее только в гробу, — рассмеялся он. — Можешь прокатиться на метро...

Руслан посмотрел на наручные часы Сибирякова.

— А, нет. Уже закрыто.

Коля сжал губы и решительно сел за Русланом. Держаться за него он, конечно, не стал. Нужно всего лишь будет посматривать на скорость и вычислять, с какой силой нужно держаться за мотоцикл. А ещё Коле нужно будет наклоняться в нужную сторону, чтобы удержаться на сложных поворотах.

В общем, ничего сложного. И уж точно не нужно класть руки на талию Руслана, не нужно прислоняться грудь к его спине.

Но всё вышло совсем иначе. Руслан ехал с большой скоростью и приходилось постоянно тормозить, потому что московские дороги это настоящее месиво. Здесь все куда-то спешат и никто не хочет уступать. Коля чуть не проклял водителей, когда в очередной раз Руслан резко затормозил.

Руки уже давно судорожно вцепились в Енисейского, и Коля прижался к нему всем телом. То, что он бессмертен, придавало силу. Но шлем и бессмертие не давали ему никакого гаранта, что не будет больно.

Здания сменяли друг друга. Москва поражала своей неопределённостью. Вот абсолютно новой планировки многоэтажка, а прямо рядом с ней невысокое историческое здание. И главное, что этим Москва была прекрасна. В ней было множество контрастов — это отлично вписывалось в характер Михаила Московского.

Коля задумался, не может ли собственный город отражать его суть? Можно ли узнать Колю, если побывать в Новосибирске?

Хотя эта гипотеза сталкивалась с мощным айсбегром — Русланом. Красноярск по мнению Сибирякова был очень приятным городом, в нём не было чего-то вычурного или унылого. Город как город. У Руслана было комфортно, чего нельзя сказать о его характере.

Признаться честно, эта теория о двух концах вызывала в Коле такое же любопытство, как и любая другая загадка. Если бы он был человеком, то обязательно стал бы безумным учёным, который жаждет познать тайну городов. И скорее всего, терпением учёный Сибиряков бы не отличался — он мог бы даже проводить опыты над пойманными городами.

Хотя конечно, Коля не мог знать, какая из сторон в нём пробудится: агрессивная и нетерпящая возражений от Москвы или кроткая и послушная от Матвея.

Когда они приехали, Коля занервничал. Он кое-как слез с мотоцикла, сделав вид, что минуту назад его руки не сжимали Руслана так сильно, что возможно Енисейскому было неприятно.

Но Руслан думал совершенно о другом.

— Надеюсь, Московский ещё не настолько сошёл с ума, чтобы лепить камеры на городскую дорогу.

— Разве это плохо? Люди меньше будут нарушать правила дорожного движения.

— Нарушать правила — это синоним слова «человечество».

Иногда такие резкие высказывания в сторону людей настораживали. Казалось, что людей Руслан не любит даже больше городов. И эта нелюбовь Коле не была понятна.

— Но ведь многие соблюдают правила.

— Меня уже много раз сбивали. Пару раз это кончилось смертью. Конечно, я не умру. Но было больно и неприятно.

Коля удивлённо покосился на него.

— А что потом?

— Что может быть потом? Конечно, ничего хорошего потом не было.

— А те люди?

Руслан как-то странно улыбнулся. В улыбке была только животная злость.

— У них потом обычно ничего хорошего не получается. Сидят посреди дороги и просят деньги на еду.

Коля почти замер. Не мог ли Руслан мстить за себя? Калечить жизнь людям за то, что когда-то поступили с ним плохо — разве это правильно? Нет, Руслан совершенно точно не мог таким заниматься.

— Судьба жестока, правда, начальник?

— Каждый получает по заслугам, но мне все равно жаль...

Руслан вздрогнул. Всё его тело тряхнуло, а руки било мелкой дрожью.

— Жаль? — он произнёс это на выдохе. Глаза его забегали по сторонам, а губы высохли. — Жаль этих людей?

— Наверняка они в жизни совершили много всего плохо, раз жизнь их так сложилась в будущем. Но разве тебе не жаль их?

— Мне должно быть их... жаль? — оторопело произнёс Руслан.

— В книгах пишут, что каждому человеку можно посочувствовать. Тем более мы знаем только про нарушение правил с их стороны.

— Считаешь, что каждому можно посочувствовать?

Нет, Коля так не считал. Он вообще не знал, что нужно чувствовать по этому поводу. Опираясь на написанное великими людьми, он старался чувствовать именно это. Ведь так правильно.

Ему всегда было легче, когда есть ориентир, чёткий план действий. И только совсем недавно это начало напрягать. Поэтому Коля невзначай спросил:

— Или не нужно?

Руслан опытный, на него можно положиться, так ведь?

— Никакой человек того не заслуживает. В каждом есть эта черта: предательство. И, конечно, великие писатели тебе не напишут о своём нутре просто потому, что это стыдно признать.

— Стыдно?

— Гордость дороже всего остального, начальник. Разве Матвей не потрудился тебе об этом рассказать?

Матвей не уделял должного внимания этому аспекту. Он скорее был заточен на работе и на исполнении великой цели. Эмоции, чувства и мораль его совсем не волновали. Поэтому теперь Коле нечего ответить.

— Врочем, конечно, он не расскажет о себе всё. Матвей знает, что такое разочарование.

Утверждения, которые не имели аргумента и были просто так сброшены на Колю, вводили в ступор. Любопытство разгоралось всё сильнее. И Коля уже не мог отказать Руслану в том, чтобы пойти в сомнительное место.

Они зашли в унылый подвал, Коля несколько раз обернулся, чувствуя, что за ним кто-то наблюдает. В небольшой комнате на дряхлом диване сидел мужчина лет пятидесяти. Усталый взгляд и щетина сразу бросались в глаза.

— Благословение небес, — сказал Руслан.

Мужчина кивнул.

— Пойдём, начальник.

Коля послушно пошёл за Русланом.

Зал, в который они зашли сильно отличался от той комнаты, где сидел мужчина. Стены были обиты золотом, а посреди большого помещения стояли зелёные столы.

— Покер? — спросил Коля.

— Нет, начальник, — улыбнулся Руслан. — Казино!

— Но разве казино не должно быть в особых зонах... Москва не входит в список этих зон.

— Всё можно, когда дело касается больших денег. Сюда ведь пускают не обычный люд, а исключительно избранных.

— Но откуда ты знаешь про это место?

— Один красноярский клуб сотрудничает с этим.

Руслан повернулся к нему и пристально посмотрел.

— Это очень хорошее место для заключения сделок, потому что отсюда ты выходишь либо ободранным, либо очень богатым.

— Но как это связано с научной деятельностью и поддержкой институтов?

— Деньги не пахнут. Какая разница для чего тебе деньги, если здесь их можно легко получить.

Руслан встал ему за спину и шепнул на ухо. Вся спина мигом покрылась муражками.

— Вон видишь того мужчину. Он проматывает миллионы евро и никак не может выйти в плюс. Можно у него позаимствовать немного денег для твоих клоунов.

— Это не клоуны, — раздражённо пробормотал Коля.

Руслан закатил глаза.

— Какая разница? Этим людям всё равно на кого ты будешь тратить деньги.

Но Коле было не по себе. Эта затея с нелегальным выводом денег ему совсем не нравилась. Ему хотелось, чтобы люди искренне вкладывались в его регион. И точно не хотелось, чтобы эти деньги он вымогал обманом.

— Руслан, мне такие деньги не нужны.

— Почему? Разве это не то, чего ты хотел.

— Я хочу получать помощь честно.

— Честно? — рассмеялся Руслан. — Разве есть в этом что-то честное? Твои полуразрушенные университеты, предприятия, школы — это честно? Неужели Матвей не надоумил тебя, что если с тобой поступают нечестно, то и ты имеешь право на такое же отношение к другим.

Коля возмущённо поднял брови. О чём вообще говорит Руслан? Разве это правильно? Разве можно такими подлыми путями получать финансирование для региона? Это неправильно — по крайней мере так говорило Коле его запрограммированное естество.

— Я не буду, Руслан. Лучше уж просить у Москвы, чем так.

Руслан хищно улыбнулся.

— А разве не ты воспользовался моими трюками, чтобы получить деньги. Лесть — это не обман, начальник?

Это «начальник» было настолько ядовитым, настолько неприятным, что Коля поморщился. С Русланом так всегда: сначала ты веришь в его искренность, а затем спотыкаешься об огромную стену ненависти.

Но тем не менее Руслан был прав. Коля уже воспользовался обманным трюком для получения больших сумм.

— Я не буду, Руслан, — ещё жесче ответил Коля.

— Тогда ничего у тебя не выйдет, милый. Либо обман, либо нищета.

Коля развернулся и пошёл прочь. Здесь ему больше нечего было делать. Руслан отчего-то побежал за ним.

— Думаешь, Москва не делал также? Думаешь, он не использовал обман в достижении своей цели? А Матвей тебе ежедневно лжёт, и что? Больше не станешь его слушать? — почти кричал ему вслед Руслан.

Коле решительно нечего было ответить. Он был согласен и несогласен с Русланом. Для качественной дискуссии ему нужно было разузнать информацию по этой теме. Он не мог сейчас спорить просто потому, что ничего не смыслил.

— Все методы хороши, разве нет? — крикнул Руслан, а затем Коля остановился.

— Я не хочу так делать. Это неправильно.

Руслан ласково, но фальшиво улыбнулся. Будто внутри он был согласен скорее с Колей, чем с самим собой.

— А правильно, что некоторые города в Сибири разваливаются? Правильно, что люди умирают от голода?

— Прекрати, Руслан.

— Пока кто-то жирует, другие доживают свои последние дни в холодной коммуналке, которая вот-вот развалится. По правилам там уже давно нельзя жить, она в аварийном состоянии. Почему бы не украсть у богатых и не отдать бедным?

— Ты не добродетель, Руслан. Ты поступаешь в точности как они. Это неправильно.

— Зло побеждается злом.

— Я этого не понимаю.

Руслан рассмеялся. Коля только сейчас заметил, что Енисейский схватил его за рукав и крепко сжимал, чтобы он не ушёл.

— Математика и биология тебе этого не объяснят, Коля. Правила жизни совсем другие.

Всё равно Коля не был с ним согласен, даже если Руслан говорил так убедительно.

Они оба молчали с несколько минут, прежде чем Коля тихо сказал:

— Тебе не нужно было приезжать, Руслан.

Лицо Енисейского исказилось до неузнаваемости. Казалось, что Руслану стало почти больно от этих слов. Но затем на место уязвимого и обиженного, пришёл ядовитый и язвительный.

— С твоими методами мы скоро загниём. Ты можешь подсасывать у Москвы ещё долго, ты у него в почёте. Но Сибирь тебя размажет, Коля.

Больше Руслан ничего не сказал. Он вынул сигарету из кармана и закурил, уходя в сторону казино. Но Коля заметил, что в само казино он не зашёл. Лишь пнул мусорный бак и когда тот чуть не перевернулся, остановил его.

Но больше Сибиряков не был готов здесь оставаться. Он стал смотреть в разряженном телефоне такси до отеля.

На часах было за полночь, а Руслан снова потерпел крах своей личности. Было больно, и лучше бы эта боль исчезла, только бы не видеть, что на самом деле всё совсем не так, как видится.

***

— Отлично выступил, Коля! — радостно сказал Вова, когда они вышли из зала.

Максим, шагающий рядом, согласно кивнул.

— Твои доклады всегда интереснее всего. Я столько много слов узнаю, — Вова немного смущённо пробормотал: — Но я их быстро забываю...

— Ничего страшного, очень малое количество из них встретятся тебе в жизни.

— Мало ли! Я должен быть умной столицей и знать всё.

— Совсем не обязательно. Время изменчиво и уже через десять лет тебя могут заменить на кого-то другого...

И прежде чем Коля понял, что сказал, Вова в ужасе уставился на него.

— Прости, я просто говорю...

Но Вовины глаза уже наполнились слезами и ужасом. Он так старался, столько работал и слышать такое было для него сравни ударом поддых.

— К этому нужно относится проще, ты же город, — пытался улучшить положение Коля, но всё шло насмарку.

Весь бледный и растроенный, Вова в ужасе стал хлопать глазами. И как раз в это время к ним подошёл Александр Петрович.

— Владимир Николаевич, — почтительно кивнул он.

На лице Вовы смешался ужас и смущение. Выглядел он крайне странно. И Санкт-Петербург это заметил.

— Вам плохо?

— Нет-нет! — крикнул он. — Со мной всё хорошо! Честное слово!

— А...

— А что вы хотели, Александр Петрович?

Романов даже замялся, но всего на секунду.

— Хотел вам сказать, что ваш город и округ очень быстро развивается. Я рад, что в стране есть такой порт, как вы.

Нет, Вова определённо не мог связать в голове то, что сказал Коля, и эти прекрасные слова Александра Петровича.

— Я... я...

Но Питер уже переключился на Колю, а потом на Максима. Оказалось, что всем сегодня он раздавал комплименты. Хотя Московский, как Сибиряков заметил, ходил хмурый и уставший.

К вечеру был такой же ужин в ресторане, но в сегодня Коля решил не идти туда. Если честно, теперь всё это ассоциировалось у него с Русланом. Избегая ужина, Коля избегал Красноярска.

Вместо вечера в ресторане среди городов он выбрал спокойную прогулку по Москве. Среди людей ему было спокойно, не нужно было говорить и соблюдать какие-то формальности. Можно было просто идти вдоль улиц и разглядывать деревья. Коля был во многих городах. Почти все его поездки были связаны с работой и мыслительной деятельностью, мало где он смог погулять. Но уж очень сильно ему нравилось, когда в городе много деревьев. Свежесть, которую создавали деревья и кусты, дарила чувство свободы, независимости и даже юности. Ведь эти деревья росли посреди огромных труб и котлов, которые иногда пугали его своим размером. Природа побеждает даже человека, и Коля когда подумал об этом, сразу вспомнил Руслана.

Руслан тоже был частью этого сложного уравнения. И его Коля не мог отнести ни к природе, ни к человеку. Они были похожи друг на друга и соответственно неотделимы.

Нерешаемое уравнение, которым Коля был одержим, не имело никакого смысла. Всё это в принципе не имело никакого смысла.

Небольшой дворик на Кутузовском проспекте напомнил о Новосибирске. Настолько зелено и непохоже на Москву здесь было. Когда-то Коля тоже жил в подобном месте во время учёбы в Москве. Он помнил, что у него был яркий велосипед, на котором он ездил на почту. Иногда не один только Матвей отправлял ему письма, но и вся Сибирь расписывалась под текстом с пожеланиями всего наилучшего. В каждом письме маленький Коля искал тонкий и небрежный почерк, словно написавшему было абсолютно не до этого. Руслана заставлял это делать Матвей. Это Коля знал и отлично понимал.

Но каждая надпись заставляла его сердце биться. Каждая фраза от «Надеюсь, в Москве дерьмовая погода. Не будешь скучать по Сибири» до «Слышал, у вас Ленин проснулся» вызывали в Коле неимоверную радость. Причём это чувство даже не имело обоснования.

Это всё было глупо и безнадёжно. Коля не должен был всего этого чувствовать. Не должно было быть этой тяги к Руслану. Потому что Руслан не тот человек. Потому что не для Коли это всё.

Коля сел на скамью. Мимо проходили люди, идущие гулять или с работы. Телефон завибрировал, ему совсем не хотелось отвечать.

— Алло.

— Привет, милый. Как там Москва?

— Хорошо.

— Не утомляет тебя такой график?

— Мне сказали, что тут так принято.

— Это не продуктивно. Тем более пить каждый день нельзя. Ты же не пьёшь алкоголь?

— Нет.

О том, что недавно он схватил бокал и залпом его выпил, Коля умолчал.

— Вот и замечательно.

Говорить с Матвеем было не о чем. Это ощущалось в долгих паузах между вопросами Тумова.

— А Руслан как?

О Руслане говорить больше всего не хотелось. Коля сжал руку в кулак и ответил:

— Хорошо.

— Не мучает?

— Нет.

— Хорошо себя ведёт?

— Да.

— Слышал, недавно что-то в Иркутске произошло. Дугар приехал и стал разбираться.

— Иностранцы хотят выкупить и вырубить лес?

— Нет, что-то другое. С ним приехали его братья, видимо, что-то серьёзное.

Руслан вроде не выглядел так, что с его другом что-то случилось.

— Об этом не пишут в новостях. Просто знаю, что он приехал. Руслан знает, что там случилось?

— Нет. Он ведёт себя как всегда.

Матвей хмыкнул.

— Неужели ему уже и на друга наплевать?

Шутка вышла ужасной. Коля почувствовал, что его подташнивает. Раздражение на Матвея лишь усилилось, и руки сжались ещё сильнее.

— В общем, помимо проблем в Иркустке, ничего нового.

— М...

— А ты как, милый мой?

— Нормально.

Матвей хохотнул.

— Нормально — это плохо или ужасно?

Шутить Матвей не умел — не то, что Руслан.

— Нормально — это нормально.

— Ну ладно. Раз всё хорошо, то я рад. А то ты совсем не звонишь. Снежинка скучает по тебе, бегает от меня всякий раз, когда я её хочу приласкать.

— Она вредная в последнее время.

Нет, она вредная только с Матвеем. Колю она обожает.

— Доброй ночи, милый.

Коля сбросил звонок и убрал телефон в карман. Как-то он читал Чехова, и тот так хорошо закончил произведение, что ничего более гениального и простого Коля бы не смог придумать.

«Мне было тошно», — написал он в конце, и даже сейчас Коля был согласен.