— Так ты устроилась в библиотеку? — спросил Рома, сидя с ней на скамейке на физре.

— Ага, — довольно ответила Полина.

— Неплохо. И что ты там будешь делать?

— Ну, мне сказали, что надо будет просто протирать пыль, расставлять книги на место и… Эй! — воскликнула она, когда мяч пролетел на расстоянии нескольких сантиметров от ее лица. — Да что же это такое? Осторожнее можно?!

Бабурин, случайно метнувший в нее мяч, нагло гоготнул и ничего не сказал. Даже не извинился.

— Козел, — буркнула девушка, проводив его взглядом.

— Я ему ебало разобью, — сказал Рома со спокойным выражением, но Полина заметила, что его руки непроизвольно сжались в кулаки.

Это был плохой знак.

— Не надо, — она покачала головой. — Ты решил уйти от этого. Вот и продолжай двигаться по тому же пути.

— Я знаю. Но это бессилие иногда так бесит, — прошипел Рома, сверля взглядом Бабурина, который продолжал швырять мячи в одноклассников так, как будто поставил перед собой цель не выбить, а убить как можно больше человек за сегодняшний урок.

— Это не бессилие. Это — адекватное поведение, которое не приведет тебя к тюрячке после школы, — сказала Полина, легонько потрепав его по плечу.

Она заметила, что Пятифан после этого расслабился и выдохнул, пригладив свои волосы.

— А чего ты не играешь? — поинтересовался у нее Рома, переводя тему, чтобы оторваться от мыслей про избиение Бабурина.

— Ты же меня знаешь, — улыбнулась Морозова. — Агрессивные игры созданы не для меня. Я больше по шахматам или шашкам.

Полина не любила играть в вышибалы, потому что ей постоянно прилетало мячом в самые чувствительные места, будто бы на ней была нарисована мишень.

Несмотря на это, она брала себя в руки и мужественно терпела до того момента, пока однажды мяч на всей скорости не врезался ей прямо в лоб. Прямо как в какой-то дешевой комедии.

После этого Морозова, несмотря на вежливые просьбы (а потом и предупреждения) физрука, совсем перестала играть и либо самостоятельно, в одиночку занималась зарядкой, либо сидела на лавочке, наблюдая за игроками.

Преподаватель нехотя смирился с ее протестом, а через некоторое время и вовсе перестал обращать на нее внимание. Видимо решил для себя, что собственные нервы важнее.

— Библиотекарша тебе прям козырную карту подкинула, — сказал Пятифан. — Круто.

— Да, — ответила Полина. — Это было неожиданное предложение, честно говоря. Но я решила согласиться.

— А как же репетиции?

— Рома, — вздохнула она, — ты же как-то совмещал одно время бокс и работу. Значит, и у меня должно получиться.

— Поль, — мягко произнес Пятифан, — ну, во-первых, бокс я все-таки бросил. Если ты забыла. Во-вторых, ты же сама говоришь, что у тебя скоро большой концерт. Надо ли тебе окончательно выматывать себя?

— Деньги нужны всегда, — безапелляционно заявила Полина. — Я знаю, что ты за меня беспокоишься, Ром. Но я уже приняла окончательное решение и завтра схожу и подпишу нужные бумаги.

Пятифан вздохнул. Он явно был недоволен сложившейся ситуацией. Однако перечить ей не стал. И за это Полина была ему благодарна.

Она бы не выдержала нравоучений от Ромы, потому что под влиянием его слов она почему то частенько задумывалась над правильностью собственного решения. При этом парень не навязывал свое мнение Полине.

И, кстати, давно вообще Пятифан стал таким рассудительным? Еще в восьмом классе он умудрился выстроить предложение, в котором было пять матных слов и только одно нормальное.

Полина хихикнула, когда на подкорке ее памяти всплыло это воспоминание.

— Ты чего? — спросил он, посмотрев на нее, как на сумасшедшую. — Уже все, кукушка едет? Скрипки в голове играют?

— Да ну тебя, — несильно толкнула его в плечо Полина. — Просто вспомнила давние времена. А если быть точнее — каким раздолбаем ты был в восьмом классе.

— Ауч, — поморщился Рома. — Что ж ты так любишь прошлое ворошить?

— Просто забавно проводить параллели между новым и старым тобой, — ответила девушка и улыбнулась, зябко поежившись. — Бр-р, ну и холодно здесь. Сколько вообще градусов на улице?

— Много.

— Спасибо, Рома.

— Я бы тебе помог справиться с холодом, но я сегодня свою спортивную кофту в раздевалке забыл, — угрюмо произнес Пятифан. — А физрук ее уже на ключ закрыл, падла.

— Пятифан!

— Ну что? Можно подумать, что кому-то из наших одноклассников резко захочется воровать чьи-то вонючие носки?

Полина поморщилась от отвращения.

— Ну почему же сразу носки… Наверное, у некоторых из наших ребят все же есть какие никакие деньги на карманные расходы, — задумчиво произнесла она. — И они таскают их с собой.

— Если говорить о деньгах, то Катя в вашей раздевалке вообще-то находится, — усмехнулся Рома, а затем резко метнулся в другую сторону. — Осторожно!

Он едва успел утянуть ее за собой, как мимо них на большой скорости снова пронесся мяч. Правда, в этот раз послал его уже не Бабурин, а кто-то из одноклассников.

— Черти слепые! Сейчас руки выдерну и в задницу вставлю! — рявкнул Пятифан, поднимаясь со скамейки. — Вам что, здесь медом что ли намазано?! Кидайтесь друг в друга, придурошные! Для вас и проводят этот урок!

Морозова отошла от мимолетного испуга и тут же приняла прежнее выражение лица.

К ним подбежал взволнованный Антон, который до этого бегал в кабинет к младшеклассникам — относил журнал по просьбе физрука.

— Ты в порядке? — спросил он у Полины.

— Со мной все хорошо, чего вы так взвились? — вздохнула она.

— Просто мы с Тохой волнуемся. Да, Тоха? — спросил Ромка.

— Угу, — кивнул Петров, поправляя очки, сползшие с носа. — Может тебе лучше пересесть отсюда?

— Согласен. Сначала Бабурин, а теперь…вот эти. Проклятое место какое-то.

— Нет, спасибо. Я думаю это не место виновато. Просто карма у меня такая — постоянно подвергаться нападкам мяча.

— Херовая карма, — пробормотал себе под нос Ромка, задумчиво отковыривая корку с ранки на руке.

— Ромыч! Пошли играть уже, на! — донесся до него голос Бяши с поля. — Нам тут не хватает твоего крепкого мужского плеча!

Пятифан вопросительно посмотрел на Полину.

— Иди, иди, — сказала она. — Давай. Я знаю, что ты хочешь законно побеситься, при этом не сломав кому-нибудь парочку носов.

Пятифан смущенно отвел взгляд.

— Читаешь мысли, — произнес он.

— А то.

— Тоха, посиди с ней, — сказал Рома, обращаясь к Петрову. — А я тебя заменю в команде. Не против?

— Неа. Все равно игрок из меня так себе, — ответил Антон, растянувшись в улыбке. — Поэтому я и журнал побежал относить, чтобы лишний раз не позориться.

Пятифан одобрительно хлопнул его по плечу и ушел на игровое поле.

Вышибалы снова начались.

Полина не отодвинулась, когда Антон придвинулся к ней почти вплотную. Она уже привыкла к тому, что Петров стал еще одним человеком, с которым у них завязалась тесная дружба, поэтому его близкое присутствие совершенно не напрягало.

— Извини, я тут краем уха слышал ваш разговор про библиотеку, когда журнал у физрука забирал, — смущенно произнес Антон, почесав затылок. — Значит, тебя можно поздравить с получением работы?

— Можно сказать и так, — протянула Полина. — Правда, полноценной работой это сложно назвать. Я не буду, как Бяша или Ромка.

— Ну и что. Все равно уже первые шаги на пути во взрослую жизнь, — сказал Антон, откинувшись назад. — Только я пока что балду гоняю. Самый ленивый из вас.

— Брось, — отмахнулась Морозова, — оставайся и дальше обычным шестнадцатилетним парнем. Это гораздо лучше, чем раннее взросление.

— Вообще-то мне уже исполнилось семнадцать в декабре, — поправил ее Антон, слегка усмехнувшись.

— Ой.

— Ничего. Я же так ни разу и не сказал точную дату. Так что винить тебя не за что.

Полина улыбнулась.

— А когда твой день рождения? — поинтересовался Антон.

— Еще не скоро. Он наступит только в сентябре.

— А у Ромы?

— В мае. Мы с ним все время смеемся по этому поводу. Мой день рождения выпадает на начало учебного года, а его — на конец. Вот мы и страдаем оба. Бяше с этим повезло больше. Он — июльский.

— Вот как. Забавно.

Они немного посидели в тишине, наблюдая, как Рома мечется туда-сюда ловко уворачиваясь от мяча, летящего в его сторону. Его тело, которое было закалено боксерскими тренировками, стремительно перемещалось по полю. Зато на лице мелькало то слишком сосредоточенное, то ехидное, то даже какое-то хищное выражение лица.

Антон с Полиной одновременно следили за движениями Ромы и в какой-то момент даже одновременно усмехнулись, когда тот сделал слишком непредсказуемый уворот. Заметив это, они тут же рассмеялись.

— Мы думаем об одном и том же? — спросила Морозова.

— Не знаю, — хихикнул Антон. — Я вот подумал, что Рома такой…интересный человек. Как быстро все-таки меняются его эмоции. А еще он как-то умудряется чересчур пристально следить за мячом. С моим зрением мне такое не по силам.

— Тут ты прав, — ответила девушка. — В этом его прелесть.

Антон с улыбкой посмотрел на нее.

— Сегодняшняя репетиция все еще в силе? — спросил он. — Я до сих пор хочу послушать твою игру.

— О, конечно, — встрепенулась Полина. — Я не смогла бы забыть о таком событии. На самом деле, я предпочитаю не играть перед…близкими людьми. Странно, конечно. Но все-таки я решила, что мне надо как-то справиться с этим и стать увереннее в себе. И вы мне с этим поможете.

— Как скажешь.

Антон было собрался сказать еще что-то, но тут внезапно в спортзал ввалился физрук, держа что-то в руке, и крикнул:

— Закругляйтесь! До звонка осталось десять минут. Уберите мяч и идите переодеваться.

Команды тут же бросились в дверной проем чуть ли не наперегонки, потому что после физры сразу была большая перемена. Следовательно, и большая очередь в столовой.

Рома пошел относить мяч в кладовку.

— Черт, кажется я видел, что он держал чебуреки, завернутые в газету, — прошептал ей на ухо Петров, когда они остались одни в спортзале.

Полина рассмеялась. Это было вполне в духе их физрука.

— В вашей школе в Москве такого не было? — поинтересовалась она.

— Ну почти. Там правда физрук кое-что другое себе в кабинет приносил.

— Что?

Антон щелкнул себе пальцем по шее.

— А, — протянула Морозова. — Понятно. Так значит наш по сравнению с вашим тот еще лапочка.

— Можно сказать и так.

Пятифан вышел из кладовки, закрыл за собой дверь, увидел их и подозрительно прищурился.

— Вы чего не пошли со всеми?

— Тебя ждали.

— Так в столовке же сейчас очередина будет!

— Не волнуйся, Бяша если что займет места, — ответила Полина. — Он вперед со всеми умчался.

Рома облегченно выдохнул.

— Ну ладно тогда. Пойдемте.

— Вот тебе лишь бы поесть, — укоризненно произнесла Полина.

— Я потратил много своей энергии во время игры. Надо ее восполнить, — возразил он и сделал умное лицо.

Полина фыркнула в ответ, и ребята разошлись по своим раздевалкам.

* * *

— Бяша, ты снова это делаешь, — сказал Рома, когда они вчетвером сидели в столовой.

Полина оторвалась от супа и недоуменно посмотрела на парней. Она, похоже, что-то пропустила.

— Что «это»? Что я делаю? — удивленно спросил Бяша.

— Ой, да хорош притворяться. Ты вовсю пялишься на Катю.

Имя Смирновой Рома произнес с максимальным презрением, всем своим видом показывая недовольство их одноклассницей.

Та же в свою очередь спокойно сидела за соседним столом вместе со своими подпевалами, которые не отставали от нее ни на шаг.

Смирнова, как и ожидалось, даже пальцем не притронулась к столовским угощениям — перед ней стояли красивые пластиковые контейнеры с домашней едой.

Она великодушно позволяла своим подружкам цеплять вилкой свежие листья салата и маленькие помидорки, пока задумчиво смотрела куда-то сквозь них, наклонив голову. Большие серьги в виде колец изредка покачивались в такт ее движениям, когда она равнодушно поворачивала голову в сторону одной из своих подружек, если та ее звала.

— Я не пляюсь, на, — сказал Бяша, тут же опустив свой взгляд в тарелку.

— Слушай, она же стерва, — снова начал Рома. — Только и умеет, что людей обсирать. Присмотрись к кому-нибудь получше, ясно? Вокруг нас, конечно, не так много охрененных девчонок, но они уж явно будут получше Кати.

— Оставь его в покое, Пятифан, — одернула его Полина. — Тоже мне сваха.

— Нет, ну я серьезно…

— Блять, Ромыч. Ты думаешь, что так легко перестать испытывать симпатию за день? У тебя что, по жизни все проблемы за один миг решаются? Я усердно пытаюсь забыть о существовании Смирновой. Но это как-то трудновато сделать, когда она все время мельтешит у тебя перед глазами! — рявкнул на него Бяша.

Рома мгновенно замолчал, увидев его реакцию.

Антон попытался внести свою лепту и успокоить ребят:

— Бяша, Рома просто пытается тебе сказать, чтобы ты не тратил свои нервы на этого человека. Он так переживания свои выражает, понимаешь?

— Нахрен мне не нужны его переживания, — прошипел Бяша. — Я сам разберусь, понятно? Мои чувства, мои глаза и моя голова. Что хочу, то и делаю, на.

— Да делай, делай, — закатил глаза Рома, за что получил по ноге от Полины.

— Тебе нужно давать людям время, Пятифан, — строгим голосом сказала девушка. — Ведь когда речь заходит о твоих изменениях, ты сам причитаешь, чтобы люди вокруг тебя подождали, пока ты дойдешь до нужной кондиции. Так что будь понимающим другом, ясно? Поставь себя на место Бяши!

— Хорошо, хорошо! — не выдержал Рома. — Я напиздел многого. Признаюсь. И от всей души извиняюсь.

Морозова немного расслабилась, как и Антон, который весь разговор просидел в напряженной позе.

— Да ладно, проехали, — отмахнулся Бяша. — Только давай закроем эту тему, а? Остохирело уже.

— По рукам.

Полина и Антон облегченно выдохнули. Конфликт был если не разрешен, то хотя бы на время замят.

— Я вчера пейзаж рисовал, — решил разбавить атмосферу Петров. — Ну, тот, который я каждый день вижу из своего окна. Впервые, кстати, попытался выполнить рисунок акварелью.

— И как? — заинтересованно спросила Полина.

— Получилось кривовато, — ответил Антон, смущенно отведя взгляд. — Я все-таки больше привык работать с простым карандашом. Наброски мне даются гораздо легче, чем полноценная картина.

— Ничего, Тоха. Когда-нибудь ты станешь Айвазовским местного разлива, — успокаивающе произнес Пятифан, похлопав его по плечу. — Будешь такие картины рисовать, что все в Эрмитаже потом закачаются.

— Айвазовский, в основном, рисовал море, Рома. А не простые деревенские пейзажи.

— Ну и что? Кто-то же должен не только моря, но еще и нашу деревню прославлять.

— Было бы что прославлять, — вздохнула Полина, поправив волосы. — Тут кроме пары домиков и леса ничего больше нет.

— Не видишь ты красоты в простых вещах, — усмехнулся Пятифан, хитро посмотрев на нее.

— Кто бы говорил, Ромка.

— Эй, любители искусства, на. Скоро звонок на урок прозвенит уже. Давайте, заканчивайте свою демагогию, — начал торопить их Бяша.

Взглянув на часы, Полине пришлось согласиться с ним. Через пару минут нужно было возвращаться обратно в класс.

* * *

Перед уроком русского языка, Полина решила сбегать в туалет.

Как всегда там стояла неизменная всепоглощающая вонь. Несмотря на то, что курить в школе было категорически запрещено, и девочки, и мальчики, как паровозы, все равно безнаказанно дымили в туалетах. Их не особо пугал выговор от уборщицы. Некоторых, конечно, пару раз отводили к директору, но за такой поступок ребят исключить все равно не могли.

Полина могла стойко вытерпеть небольшой запах сигарет от Пятифана и Бяши, но не в этом помещении, где его концетрация была максимальной.

В туалете было три кабинки, на одной из которой болтались остатки двери — иначе было не назвать. Полина сразу решила, что туда она не зайдет даже под угрозой расстрела.

На потолке висело несколько желтых лампочек без плафона, и Морозовой казалось, что этот свет максимально давит на тех людей, которые сюда заходят.

На кафельной стене висело грязное запятнанное небольшое зеркало, которое завершало всю эту безрадостную картину.

Девушка открыла ту кабинку, которая не выглядела, как будто пережила бомбежку, и вошла в нее.

После того, как Полина сделала свои дела и нажала кнопку смыва, она услышала, как кто-то еще зашел в туалет.

А потом до нее донесся голос Кати и одной из ее подпевал. По всей видимости, девушки зашли в другую, более менее прилично выглядевшую кабинку.

— Дай сигарету, — сказала Смирнова, захлопывая за ними дверь кабинки.

— Сейчас.

Послышались звуки активной возни в сумке.

— На.

Морозова услышала знакомый звук, исходящий от зажигалки, а потом и дальнейший разговор между Катей и ее подружкой.

— Так он что, до сих пор к тебе лезет? Серьезно?

— Типа того, — голос Смирновой звучал как-то наигранно равнодушно. — Но мне пофиг.

Не то чтобы Полина была любительницей подслушивать чужие разговоры, но тут ей внезапно стало слишком уж любопытно.

Она затаилась, уставившись на неприличные надписи с внутренней стороны кабинки, и пыталась не издавать лишних звуков.

— И что ты собираешься с ним делать?

— Отшивать, конечно!

— С такой то внешностью?

— Соня, ну а на кой хрен мне нужен вечно мямлящий придурок? Пусть он и красавец, но блять! Двух слов связать не может! Руки только постоянно распускает. В последний раз я его даже целовать на прощание не захотела. Вот настолько меня его рожа выбесила.

Соня фыркнула.

— Что ж, Катя, как знаешь, конечно. Будешь себе нового парня искать?

На несколько секунд в туалете повисла тишина. Было только слышно, как Смирнова затягивается.

— Нет, — в итоге произнесла она. — Надоели они мне что-то, как собаки. Да и никого путного пока нет на примете.

— А Бабурин?

— Соня, ты что, с ума сошла?! — вдруг рявкнула Катя. — Ты вообще с нами в одном классе учишься или нет?! Это же… БАБУРИН! В каком месте он путний?!

Полина услышала, как Смирнова после своей тирады недовольно цокнула языком.

— Ну ты и выдала, конечно, — произнесла она, немного успокоившись.

— Ну а что? Бабурин выглядит мощно.

— И тупит он тоже мощно, Соня.

— А что с Петровым? — поинтересовалась та.

— Его там уже обработали. Теперь он, наверное, меня на дух не переносит, — засмеялась Катя. — Впрочем, мне плевать. Ботаники не особо в моем вкусе. Пусть даже и весьма симпатичные.

Они еще немного поговорили о всякой ерунде. О новых шмотках, недавно прослушанной музыке и о проблемах с родителями.

— Ладно, закругляться надо, — сказала Смирнова.

— Угу.

Потом Морозова услышала, как их кабинка открылась.

Катя и Соня поцокали на каблуках на выход, и входная дверь в туалет за ними с грохотом захлопнулась.

Полина выдохнула от облегчения и поспешила покинуть свое укрытие.

Тщательно сполоснув руки с мылом, она выскользнула на выход надеясь, что Катя не заметила ее присутствия.

* * *

Уроки закончились, и Морозова тут же заспешила на репетиторство. Ребята увязались следом за ней.

Полина немного волновалась, но в целом, была спокойна. Она не сомневалась, что парни не скажут что-нибудь плохое о ее игре.

— Нас точно пустят? — поинтересовался Рома, когда они шли в кабинет, где у Полины обычно проходила репетиция.

— Точно, — закатила глаза девушка. — Я уже предупредила преподавателя. Вам не о чем волноваться, ребята.

— Просто не хочется, чтобы на тебя потом ругались, — добавил Антон. — В конце концов, мы так нагло напросились…

— Успокойтесь оба. Все нормально. И чего вы подняли такой шум?

— Так это…тебе вредить не хочется, — пояснил Ромка. — Тебе и твоей карьере.

Полина закатила глаза. Ох уж этот Пятифан! Такие громкие слова иногда говорит. Карьера. Как же…

Они вошли в пустой музыкальный класс. Он находился далеко от остальных классов, поэтому в нем было довольно тихо. Лишь изредка сюда доносился голос ребятни.

Около стены стояло большое черное пианино. Только оно привлекало к себе внимание, потому что в кабинете больше не было таких ярко выделяющихся предметов.

Пара шкафов с книгами и нотными тетрадями, парты, стоящие ровными рядами — это и было все богатство музыкального класса.

Солнце впервые за долгое время ярко светило в окно, поэтому в помещении царила какая-то странная ностальгическая атмосфера, которую, казалось, почувствовали все присутствующие. В особенности Полина. Она вдруг поняла, что этот теплый класс и яркое солнце навсегда запечалится на подкорке ее памяти.

— А тут довольно уютно что ли, — озвучил ее мысли вслух Антон. — Не знаю, как это описать. Странное ощущение.

— Согласна, — улыбнулась Полина.

— Я не знаю о чем вы, но походу я вас понимаю, — тут же добавил Ромка, усевшись на парту.

— Не хулигань, — пригрозила ему Полина, доставая из чехла скрипку. — Лучше слезь с парты.

— Мамочка меня ругает! — театрально взмахнул он руками, но свое место все-таки покинул. Видимо, парень реально не хотел познать на себе силу гнева Морозовой.

Пока Полина проверяла струны на скрипке, Ромка стоял над ее правым плечом, а Антон над левым. Обычно она раздражалась, когда кто-то проделывал подобное, однако в этот раз девушка была абсолютно спокойна.

— Я сейчас буду разыгрываться, — предупредила их она. — Поэтому могу звучать немного некрасиво.

— Расслабься, мы все понимаем, — ответил Ромка, садясь за парту и утягивая за собой Антона. — Мы будем тихими, как мышки.

— Знаю я ваших мышек, — улыбнулась Полина, доставая из чехла смычок и начиная играть.

Выбрала она несложную композицию, написанную когда-то Бахом. Полина частенько играла ее для того, чтобы войти в привычную колею.

Морозова быстро увлекалась мелодией, стоило только ей начать играть. Она сразу как по команде переставала замечать окружающих ее людей и звуки, доносящиеся отовсюду.

Полина в момент исполнения композиции словно попадала в свой мир, который был знаком только ей одной.

В ее голове кружилась одна мысль — воспринимать скрипку как часть своего тела.

Полине казалось, что для музыканта это главное.

Девушка настолько увлеклась игрой, что даже не заметила, как в класс тихо вошла ее учительница по музыке. Очнулась она лишь только тогда, когда та ее позвала.

— Ой, Юлия Николаевна, — чуть ли не подпрыгнула на месте Полина, опуская смычок. — Извините, я вас не заметила.

— Да ничего, — отмахнулась та, покрепче прижимая к себе толстые папки. — Это ты извини, что помешала. Я смотрю, у нас тут появились слушатели.

Кивком головы женщина указала на мальчиков, которые, казалось, затаили дыхание.

— Да. Вы же не против?

— Конечно нет.

— Хорошо.

— Полина, а ты собираешься продемонстрировать им свою концертную программу? Вроде бы разминочную ты уже сыграла.

— Да, — улыбнулась Полина, — конечно. Я ради этого их и позвала.

— Взгляд со стороны всегда хорош не правда ли?

— Так это была разминочная программа? — пошутил Рома.

Все тихонько посмеялись над его шуткой.

— А ты что, правда думал, что это все, на что я способна? — подколола его Полина и улыбнулась.

— Конечно, нет.

— Ну вот и все. Слушайте давайте, — сказала она и снова взялась за смычок.