Его мысли перемешались. Быстро собравшись, он отправился к месту встречи и уже через десять минут стоял в кабинете Хокаге.

— Простите, если опоздал. Я вышел сразу, как прочёл послание, — доложил Какаши.

Третий понимающе кивнул.

— Всё в порядке. Извини, что приходится направлять тебя на миссию прямо сейчас, но пару часов назад я получил сообщение о том, что у границы Страны Огня и Страны Травы были замечены шиноби Ивагакуре. Подозреваю, что это может быть связано с предыдущими твоими поручениями. Твоя команда готова отправиться на разведку незамедлительно?

— Только Узумаки Митсуне, — ответил Какаши. — Но, наверное, нужно будет кого-то отправить приглядеть за Наруто. Неизвестно, как долго продлится миссия. Либо я мог бы отправиться один.

Учитывая, что его товарищи отмечали сегодня День благодарности труду, вряд ли кто-то из них был сейчас в состоянии пойти на миссию, поэтому Какаши не оставалось ничего, кроме как взять Митсу с собой.

— Я решу вопрос с Наруто. Отправляйся за Митсуне и сразу же выдвигайтесь на границу, — ответил старик. — Разведайте обстановку и по возможности узнайте, что там делают шиноби из Камня. К границе Конохи не подпускать. Если окажут сопротивление… Ты знаешь, что делать.

— Так точно, — среагировал Какаши.

Выйдя из кабинета, он сразу же отправился в штаб, чтобы взять снаряжение и форму для себя и Митсуне, а после сразу же помчался к её дому, надеясь, что та ещё не уснула. Небольшая неловкость от её обиды всё ещё не давала ему сохранять абсолютное спокойствие. Он быстро добрался до места и решил, что лучше будет не стучать, чтобы ненароком не разбудить Наруто; увидел открытое окно и, оттолкнувшись от земли, в один прыжок достиг цели.

Митсу лежала на кровати, открыв глаза, и стоило ей увидеть Какаши, как она тут же подскочила.

— Чёрт бы тебя побрал, Какаши! Ты что себе позволяешь? — завопила девушка.

— Нас отправляют на миссию, — игнорируя её вопли, произнёс Хатаке. — Приказ Хокаге. Прямо сейчас. — Предупреждая вопросы и возражения, добавил: — Третий пришлёт кого-нибудь присмотреть за Наруто.

Он протянул ей её комплект. Лицо девушки тут же сделалось серьёзным. Она послушно взяла его и быстро собралась. По дороге Какаши объяснял ей суть задания, та молча слушала его.

— Запомни: мы не должны вступать в открытый конфликт, — повторял Какаши. — Только разведка.

— Да поняла я, — буркнула Узумаки.

Было пасмурно, и где-то вдалеке уже слышались раскаты грома, медленно подступающие к Конохе. Тучи шли как раз со стороны границы — оттуда, куда предстояло отправиться Какаши и Митсуне. Хатаке подумал, что там, по всей видимости, бушует гроза, и оказался прав. Уже на подходе к границе они попали в ливень, который существенно ухудшал видимость, поэтому Какаши пришлось использовать шаринган, чтобы ориентироваться на местности. Митсу следовала за ним по пятам, не отставая.

— Стой! — услышал он голос напарницы, приглушённый непогодой.

Какаши резко остановился, и она чуть не налетела на него.

— Я чувствую чужую чакру совсем неподалёку, — сказала Митсу. — В метрах двухстах слева от нас. Нужно наложить печать маскировки, чтобы они не смогли нас засечь.

— От неё не будет толку: дождь выдаст нас. — Какаши напрягся. — Нет смысла так тратить чакру. Лучше заберёмся выше.

Митсуне кивнула, и они поднялись почти к самым верхушкам деревьев. Густо растущие ветви снизу и шум дождя скрывали их передвижения. Спустя несколько минут Узумаки дала капитану знак, и они остановились. Если бы не шаринган Какаши, увидеть врагов внизу под толстыми ветвями деревьев было бы практически невозможно.

— Похоже, они устроили привал, — тихо произнесла Митсуне.

Какаши кивнул. Он слышал приглушённые голоса, но не мог разобрать ни слова: слишком далеко находился их лагерь, а дождь с каждой секундой только усиливался.

— Чёрт, ничего не слышно. — Митсуне цокнула. — Я спущусь ниже.

Какаши хотел было возразить, но она уже зацепилась руками за ствол и опустилась на ветку под ними.

«Надо отдать ей должное — очень ловко двигается», — мысленно похвалил подчинённую Хатаке.

Он начал медленно следовать за ней. Не прошло и минуты, как они спустились почти к самому низу, оказавшись над вражескими шиноби, и, скрывшись в тени, стали внимательно слушать, о чём те говорили. Теперь их речь было нетрудно разобрать; разговор вёлся на повышенных тонах.

— Ниндзя Конохи уже давно пришли бы. Мы здесь уже почти два часа сидим, — сказал один.

По голосу было понятно, что говоривший ещё генин: юноша вряд ли был старше четырнадцати, а в его интонации явно проскальзывали нотки страха. Но собеседник был его полной противоположностью — низкий мужской голос с хрипотцой звучал уверенно и твёрдо:

— И что, ты теперь намерен всё бросить и уйти? Не забывай, зачем мы здесь. Или ты уже простил ему убийство сестры и матери?

Юноша что-то неуверенно пробурчал, но что именно, слышно не было. Дождь усиливался. Они ещё долго молчали, но затем генин неожиданно спросил:

— Почему ты решил, что сюда пошлют именно убийцу друзей Какаши?

Как только он услышал своё прозвище, сразу же затаил дыхание. Неужели он знаком с этими двумя? И что им от него нужно?

— А почему я попросил тебя надеть протектор, чтобы в нас сразу же узнали ниндзя Ивагакуре? — Суровый голос словно прорезал воздух. — Они подумают, что наше появление как-то связано с предыдущими разведками, и отправят тех же, кого и в прошлый раз.

— А если нет? — Юноша всё ещё сомневался.

Мужчина громко цокнул, но ничего не ответил. Какаши и Митсуне заняли выжидающую позицию, но по всей видимости враги не подозревали об их присутствии. В голове капитана уже сложилась теория, почему эти двое подошли так близко к Конохе.

«Они пришли сюда мстить», — с досадой подумал Какаши.

Заранее несогласованное проникновение на территорию чужой деревни являлось преступлением, и сейчас они имели полное право убить вторженцев на месте. Но Хатаке совершенно не хотелось ввязываться в бессмысленное сражение.

Он посмотрел на Митсуне. Сквозь прорези на маске был виден её печальный взгляд, и Какаши понял: она думала о том же самом. Жестом капитан дал ей понять, что они будут ждать. Угрозы для Конохи в этих двоих не было, но если они решат двигаться дальше в деревню, Какаши будет вынужден их остановить.

Дождь шёл, не утихая ни на секунду. Спустя несколько часов двое из Камня начали сворачивать палатку, не проронив ни слова, и Какаши понадеялся, что они возвращаются домой. Но к его огорчению они двинулись в сторону Конохи. Он понял: столкновения не избежать. Повернувшись к Митсу, он указал ей на врагов, и она кивнула, сразу догадавшись, на что тот намекает. Через несколько секунд они уже стояли лицом к лицу с шиноби из Ивагакуре.

Появление Анбу Конохи заставило мужчин остановиться. Старший оскалился и гневно сверкнул глазами в сторону Какаши — сразу же его узнал. Без лишних слов он набросился на Хатаке, но тому не стоило особого труда отразить нелепую атаку. Спустя несколько секунд бессмысленного сражения мужчина уже лежал лицом вниз; Какаши скрутил его руки и не давал тому пошевелиться, прижав его к сырой земле.

— Чего стоишь? — заорал мужчина. — Хватай его!

Но юноша стоял, не в силах пошевелиться. Митсу оказалась у него за спиной в ту же секунду, как только его напарник начал атаковать Какаши, и одним быстрым движением наложила на него обездвиживающую печать. Парнишка стоял, сопротивляясь действию фуиндзюцу, но это было бесполезно. Его тело дрожало, но пошевелиться он не мог. Мужчина выругался.

— Мы не хотели вступать в открытое столкновение, но за незаконное проникновение на границу Конохи имеем полное право вас убить. — Голос Какаши был холоднее дождя, хлеставшего по лицу.

Мужчина насилу повернул голову в сторону Хатаке. На лице его застыл злобный оскал. Словно выплёвывая каждое слово, он прокричал:

— Хочешь убить меня? Давай! Не медли! Твои руки и так уже по локоть в крови невинных!

Эти слова заставили Какаши вздрогнуть и немного ослабить хватку, и этого было достаточным для того, чтобы его противник сумел выбраться из-под его натиска. Он с силой оттолкнул Хатаке, отчего тот пошатнулся, но сохранил равновесие. Мужчина достал из-за пазухи кунай и уже собирался метнуть его в сторону Какаши, но Митсуне была быстрее — пары мгновений хватило, чтобы приблизиться к врагу и с помощью фуиндзюцу обездвижить его.

— Что? Какого чёрта? — выругался шиноби Камня.

Он перевёл свой взгляд на Митсуне, которая уже вместе с Какаши стояла лицом к лицу с врагом. Взгляд мужчины метался по маске Митсу и неожиданно задержался на её волосах. Спустя пару секунд его глаза от удивления округлились, и он сбивчиво произнёс:

— Не может быть… ты… из клана Узумаки!

Митсуне на секунду опешила, а Какаши напротив напрягся. Он присел рядом с противником и приставил остриё куная к его горлу.

— Девчонка — Узумаки… тогда понятно, как тебе удалось так просто парализовать нас. — Казалось, Какаши стал полностью безразличен неприятелю — теперь всё его внимание было устремлено на Митсуне. — Как ты можешь прислуживать этим свиньям из Конохи после всего, что они сделали с твоим кланом?

Какаши прижал кунай к шее мужчины так, что остался небольшой порез. Тоненькую струйку крови тут же смыли капли дождя. Капитан перевёл свой взгляд на Митсуне. Он не видел её лица, но благодаря шарингану смог разглядеть её глаза. За те несколько мгновений, что он смотрел на подчинённую, Какаши понял — Митсу попалась на крючок. Мужчина тоже понял это и продолжил:

— У нас в Камне тоже есть один из ваших. Прислуживает властям, как продажный пёс. — Он смачно харкнул на землю. — Не понимаю я вас: как можно, послушно виляя хвостиком, бежать и рисковать своей жизнью по первой указке людей, которые уничтожили весь твой родной клан?!

Мужчина перешёл на крик, заглушая своим басом звуки дождя. Он тяжело дышал, и было понятно, что он на грани ярости.

— Тебе самой-то не противно, а, девчонка Узумаки? — Прищур холодных глаз был направлен на Митсуне.

Какаши, зная пылкий нрав своей подчинённой, боялся, что она сорвётся после этих слов — в таком случае беды не миновать. Но Митсуне стояла молча и неподвижно, продолжая держать печать паралича. Хатаке снова посмотрел на неё и столкнулся с ледяной непроницаемой стеной, с которой встретился при знакомстве с Митсуне, которую, как он думал, Какаши больше не увидит.

Он поразился, с каким самообладанием, с каким хладнокровием Митсуне сейчас смотрела на преступника. Какаши думал, что эти слова выведут её из себя, ведь сначала ему показалось, что её это задело. Но, по всей видимости, Хатаке ошибся. Как и ошибся в том, что Митсу не может служить в Анбу. Шиноби, способный так стремительно преобразиться, контролировать свои эмоции и чувства так, что даже Копирующий Ниндзя не мог её разгадать, определённо заслуживает места в Анбу.

Хатаке перевёл взгляд на врага.

— Достаточно. — Голос Какаши оставался таким же спокойным и невозмутимым. — Я рассматриваю в твоих словах угрозу, а также попытку подрыва авторитета власти Конохи, что уже приравнивается к преступлению класса «Б».

Он тяжело вздохнул и продолжил:

— И ты прав — мне снова придётся запачкать свои руки в крови.

С этими словами он поднял голову мужчины за волосы, обнажая шею и подставляя к ней холодное лезвие куная.

— Будь ты проклят, убийца друзей Какаши! — кричал мужчина. Его голос был твёрдым, но нотки отчаяния всё же проскакивали. — Ты и твоя подстилка Узумаки!

Рука Какаши, словно молния, которой он научился управлять — быстрая, точная и смертоносная. Кровь захлестала из глубокой раны, оставленной острым оружием. Несколько секунд мужчина продолжал хрипеть. Кровь струилась изо рта, заливая половину лица и ладонь Какаши, но дождь тут же смывал её.

Хатаке поднялся с колен и убрал за пазуху кунай. Почувствовав на пальцах тёплую кровь врага, он внезапно ощутил небывалое спокойствие. Краем глаза взглянув на окровавленные ладони, Какаши неосознанно улыбнулся, но только поймав себя на этом, тут же осёкся и вернул лицу хладнокровное выражение.

— Не-е-е-ет!

Истошный вопль разнёсся по лесу и тут же утонул в шуме ливня. Это кричал сын убитого, стоя в стороне, всё ещё обездвиженный, вынужденный наблюдать смерть отца. По выражению его лица можно было понять, что парень плачет, хоть его слёзы и смешались с каплями дождя на его лице.

— Надо же, а ведь я почти забыл о тебе, — сказал Какаши.

— Зачем… зачем вы… — Юноша пытался связать хоть пару слов, но всхлипы не давали ему закончить предложение. — Мы ведь просто… мы никому не навредили, мы ничего не сделали!

Какаши подошёл к нему и, вновь достав кунай, направил его прямо в лицо парня. Тот задрожал ещё сильнее. Его лицо исказила гримаса страха. Хатаке был уверен, что даже если Митсуне сейчас отпустила бы его из своего фуиндзюцу, бедный парнишка остался бы стоять на месте.

— Н-нет… прошу…

Молодой шиноби зажмурил глаза. Какаши понял: он готовится умереть.

— Отпусти его.

Какаши медленно повернул голову в сторону Митсу. Он нахмурил брови и ждал, что ещё она скажет. Узумаки правильно поняла взгляд капитана и продолжила:

— Он не опасен, не представляет угрозы ни для нас, ни для Конохи.

Звонкий и уверенный голос девушки словно прорезал воздух. Она говорила чётко, словно рапортовала — никаких эмоций.

— Более удачным решением сейчас будет отпустить его, — тем же солдатским тоном продолжала Митсу. — Он вернётся в Ивагакуре и станет для остальных плохим примером. Живым доказательством того, что со Конохой шутки плохи.

Жестокая речь Митсуне, безразличная интонация и холодный пронизывающий взгляд заставили Какаши поёжится. Её словно подменили. Он знал, что когда ситуация вынуждает, Митсу может пойти против себя в угоду служебному долгу, но сейчас перед ним стояла словно совсем другая, неестественная Митсуне.

Какаши опустил кунай. Молодой шиноби Камня выдохнул с облегчением, но продолжал дрожать. Узумаки сняла печать обездвиживания, и парень тут же бросился к трупу отца. Громкие рыдания снова разнеслись по лесу. Несколько мгновений Хатаке продолжал смотреть на подчинённую, не отрывая глаз, словно ища подвох в её словах. Но даже шаринган был не способен преодолеть гигантскую стену льда, которую выстроила Митсуне. Какаши снова повернулся к юноше.

— Ты уйдёшь немедленно, — невозмутимо молвил он. — Доложишь Тсучикаге, что вы незаконно проникли на территорию Конохи. Твой отец поплатился жизнью за своё преступление, но над тобой Скрытый Лист смиловался и сохранил тебе жизнь.

Парень ответил коротким кивком, даже не удостоив Хатаке взглядом.

Всю дорогу обратно Какаши и Митсуне провели в тишине. Дождь лишь усиливался по мере приближения к Конохе. События последних суток смешались, и Какаши обречённо признал, что этот день был одним из самых напряжённых за последнее время. Оказавшись перед дверью в квартиру Митсуне, они оба помедлили. Девушка не торопилась заходить, словно хотела что-то сказать, а Какаши не хотел уходить, потому что хотел поговорить, но не знал о чём.

Митсу смотрела куда-то в сторону нахмурив брови. Она сжала кулаки и поджала губы. Какаши понял: она что-то обдумывает, но мог лишь догадываться, что именно. Его не отпускало дурацкое чувство, что он должен что-то сказать, но понятия не имел, что.

Наконец Митсу повернулась к нему, и Какаши стал ощущать ещё большее неудобство. От затянувшейся неловкой паузы его бросило в дрожь. Она впивалась в него взглядом, нахмурив брови, смотрела, не моргая, так, словно хотела прочесть его мысли. Какаши ощутил, как из-за этого у него неприятно засосало под ложечкой. Внезапно, на совсем короткое мгновение, он почувствовал себя провинившимся учеником перед учителем, но в следующую секунду вернул самообладание и произнёс:

— Выглядит так, словно ты хочешь мне что-то сказать.

Митсуне ответила не сразу. Она тяжело выдохнула и опустила глаза.

— Даже не знаю, стоит ли это делать, Какаши.

Снова повисла неловкая тишина. Какаши смотрел на неё, ожидая дальнейших слов. Она же в свою очередь смотрела на него так, словно ждала оправданий. Он сверлил её взглядом. Митсуне отвечала тем же. И в какой-то момент он внезапно понял её взгляд, понял, какое чувство стоит за ним — разочарование. Осознание этого окатило его волной недоумения, и хотел было он возразить, как Митсуне внезапно произнесла:

— «Запомни: мы не должны вступать в открытый конфликт. Только разведка». — Она бросила на капитана взгляд, полный печали и осуждения. — Знакомые слова?

Что-то щёлкнуло у него в голове, и до Хатаке начинало доходить то, что пыталась сказать ему Митсу.

— Ты осуждаешь меня за то, что я убил этого человека? — Нотки негодования проскакивали в его голосе. — За то, что выполнял свой долг? Шутишь, что ли? Мы уже обсуждали это, и ты снова за старое! Хокаге дал чёткие указания в случае, если мы встретим сопротивление. Это моя работа!

Митсуне горько усмехнулась и демонстративно закатила глаза.

— Ой, да ладно тебе, Какаши! Кого ты пытаешься обмануть? Меня? Или себя? — Она начала повышать тон, и глаза её горели тем же пламенем, что и на самой первой миссии, когда она отказалась убивать девочку из разведки по приказу Какаши. — Работа то, работа это. Я наблюдала за тем, как ты это делаешь, за твоим взглядом. На каждой миссии, капитан. И знаешь, что я думаю? — Внезапно она замолчала, и огонь в её глазах уступил место сожалению с примесью отвращения. — Тебе просто нравится убивать.

Слова ударили Какаши, словно нож в сердце, дыхание перехватило. Он почувствовал, как учащается пульс, и как закладывает уши. Митсу говорила что-то ещё, но он не мог расслышать ни слова. Перед глазами резко поплыло. Весь воздух словно выкачали из лёгких, и Какаши отчаянно хватал его ртом, пытаясь вдохнуть поглубже, но грудную клетку словно обтянули невидимым жгутом. Тело его, казалось, дрожит настолько сильно, что ему стало трудно стоять на ногах, и он почувствовал острую необходимость немедленно опереться на что-нибудь, только бы не рухнуть. Он вновь поднял взгляд на Митсу, которая уже заметно волновалась, и снова что-то говорила, но у него тут же поплыло перед глазами.

Внезапно одно за другим в голове начали всплывать воспоминания. Обито, погибший по его вине; Рин, которую он убил своими руками; Минато и Кушина, которые умерли потому, что он не успел прийти им на помощь. Снова и снова мелькали образы убитых им людей — они смеялись над ним, обвиняя Какаши в своей смерти. Ему захотелось спрятаться, укрыться где-нибудь, лишь бы не слышать, не видеть этого.

В ушах зазвенело. Спустя несколько секунд звук стал настолько невыносимым, что Какаши зажал уши ладонями, но это не помогло. Он зажмурился и почувствовал горячие капли на своих щеках. Он плачет? Это его слёзы?

«Только не снова, только не при Митсу», — неожиданно мелькнуло у него в голове.

Вдруг чьи-то тёплые, нежные руки коснулись его лица; большими пальцами вытирая слёзы, мягко потянули к себе. Паника понемногу отступала. Но на её место пришло опустошение. Какаши в один момент почувствовал себя обессиленным и разбитым. Он продолжал держать глаза закрытыми, но уже не плакал.

Спустя какое-то время он понял, что стоит на коленях. Тело казалось ватным, руки болтались словно тряпичные. Сердце продолжало неистово колотиться, но страшные образы покинули его мысли.

Он почувствовал, что Митсу крепко прижала его к своей груди, обхватив голову. Он медленно, прикладывая усилия, поднял руки и обнял её, схватившись за неё, словно за спасательный круг, словно за последний шанс не пойти ко дну. Крепко вцепился в неё и вдруг понял, что теперь может спокойно дышать. И тут же все ароматы резко ударили в нос: запах дождя, который до сих пор не унимался, едва уловимый запах духов Митсу и её особенный, уникальный запах. Казалось, он никогда раньше не замечал, как она пахнет, но сейчас этот запах стал для него своеобразным сигналом, что он в безопасности.

Медленно возвращался и слух. Первым он услышал капли, стучащие по бревенчатым перилам. Затем дыхание Митсу — едва слышное, но такое близкое, обжигающее, прямо над его ухом. Начал понимать что она шептала ему.

— Всё хорошо, Какаши. Я рядом, не бойся. Старайся дышать ровно.

Наконец, он открыл глаза. Они ужасно болели, поэтому Какаши снова закрыл их. Он уткнулся и снова крепко прижался к Митсу, словно напуганный ребёнок.

— Прости меня за это, — спустя несколько мгновений произнёс он.

— Не нужно извиняться, — полушёпотом проговорила девушка. — Поднимайся, пойдём в дом.

Какаши стало неловко, но он не стал спорить. Только оказавшись в помещении, он понял, как сильно замёрз. Всё его тело дрожало, холодная вода лилась с него ручьём. Невзирая на это, Митсу провела Какаши в свою комнату. Ему на мгновение почудилось, будто он видел кого-то в гостиной, возле Наруто, но решил не думать об этом: голова и так была свинцовой.

— Тебе нужен горячий душ. — Она была на удивление спокойной. — Оставишь мокрую одежду в корзине, я высушу её.

Какаши посмотрел на неё глазами полными печали и сожаления. Он хотел многое ей сказать: как ему неловко, как жаль, что ей пришлось видеть его в таком состоянии, и как чертовски права она была на его счёт. Он открыл было рот и замер: слова не вязались, мысли путались, и он не мог ничего произнести. Но Митсу сразу же поняла его.

— Поговорим об этом утром. — Её губы дрогнули в лёгкой улыбке. — Иди в душ. Я пока найду для тебя какую-нибудь сухую одежду. Кажется, у меня есть парочка объёмных футболок. — Она задумчиво почесала лоб.

Какаши без промедления послушался её. Горячая вода была словно спасением. Он медленно приходил в себя, голова больше не болела, но вместо этого стала ужасно тяжёлой. Он почувствовал, что его дико клонит в сон, поэтому быстро помылся и вышел из душа.

Митсуне уже приготовила для него одежду. Одевшись, он посмотрел на неё с благодарностью. Она жестом указала ему на кровать. Какаши снова послушался: он чувствовал себя уставшим как никогда. Митсу накрыла его одеялом, и он практически моментально провалился в сон, не успев заметить, как она ушла из дома.

***

Проснулся Какаши поздно утром. Митсу лежала под боком, мирно посапывая. Он ненадолго задержал на ней взгляд, но вдруг ему стало ужасно стыдно за то, каким он предстал перед ней вчера. Голова не болела, но мысли всё ещё находились в полном хаосе. Вставать совершенно не хотелось, хоть он и чувствовал, что выспался, но тело ныло от боли, ноги гудели, а пальцы отекли так, словно их набили ватой.

Митсу лежала к нему спиной, и, повернувшись, он прижался к ней, обнял и закрыл глаза. Её волосы всё ещё были влажными и пахли вчерашним дождём. Он уткнулся в них носом и крепче обнял девушку. Он вдруг понял, что не хочет её отпускать; осознал, что с ней он не чувствует той тревоги, что была его вечным спутником, той паники, что подступала к нему каждую ночь. Он чувствовал только то, что, казалось, забыто уже давно — спокойствие. И пускай она сама совсем не спокойная, вспыльчивая, и даже буйная, рядом с ней ему было настолько комфортно, что он и сам не заметил, как привязался к ней.

Раньше Какаши старался не привязываться к своим любовницам — такая привязанность пугала его. Он не хотел быть ответственным, не хотел переживать, беспокоиться за кого-то, кроме себя, потому что боялся снова испытать боль от потери близкого человека.

Но почему-то сейчас его это практически не волновало. Это было так странно, и он с трудом смог бы объяснить свои чувства, но точно знал, что единственное, чего ему сейчас хотелось бы — быть рядом с ней.

***

— Даттебайо! Даттебайо!

Писклявым голоском, еле выговаривая, но всё же очень требовательно, Наруто таким образом просил добавки. Митсу поняла его сразу же и без слов поставила перед ним полную тарелку супа.

— Зачем ты научила ребёнка ругани?

Какаши не отчитывал Митсуне. Напротив, он наблюдал за этим с улыбкой, не спеша наслаждаясь горячим мисо-супом. Митсу тут же поджала губы, уши и щёки её загорелись.

— Я не виновата! Я случайно выругалась при нём, а он запомнил! — затараторила она.

Улыбка Какаши стала шире. По какой-то неведомой ему причине Митсуне и Наруто тронули его сердце. Они были живыми, настоящими по сравнению с ним самим. И находясь рядом с ними, наблюдая за их отношением друг к другу, Какаши и сам начинал чувствовать себя иначе: словно он очнулся от очень долгого, беспокойного сна.

Наруто наконец доел и, широко улыбаясь, похлопал себя по животику. Митсу молча убирала за всеми посуду. Она выглядела довольной, но вместе с тем, что-то в её взгляде настораживало Какаши, хоть он и не мог понять, что конкретно.

Сегодня было принято решение отменить тренировку. Какаши всё ещё чувствовал себя ослабевшим, хоть ему и было уже намного лучше.

— Как ты себя чувствуешь? — Голос Митсуне отвлёк Какаши от его мыслей.

— Хорошо, — спокойно ответил он. Вздохнув, добавил: — Спасибо тебе.

Эти слова дались ему тяжелее, чем он рассчитывал. Всё-таки быть искренним, когда на протяжении стольких лет прятал все эмоции и чувства глубоко в себе, было сложновато.

Митсу кивнула и улыбнулась. Она перевела взгляд на Наруто, который возился в набором юного шиноби: крутил в руках пластмассовые кунаи и бросал в стену резиновые сюрикены с криком «Даттебайо!»

Митсуне снова посмотрела на Какаши, но на этот раз в её глазах читалась тревога и обеспокоенность.

— И как часто с тобой такое случается?

— Иногда, — коротко, но честно ответил Какаши.

Она вздохнула.

— Минато был прав, — тихо сказала она.

Какаши посмотрел на неё с удивлением. Она взяла его за руку, и это было так неожиданно, что он невольно вздрогнул. В следующий момент она потянулась к нему и поцеловала, но этот поцелуй не был похож ни на один прежний — он был мягкий, нежный, а не требовательный, как раньше.

Какаши был настолько поражён, что не смог даже ответить ей. Он просто сидел, не двигаясь, удивлённый её поступком. Вопросы о сенсее, которые он хотел задать ей, отошли на второй план. Поцелуй был коротким и быстрым, но слишком сильно отпечатался в его сердце.

«Что это было?» — подумал Какаши.

Он захотел задать этот вопрос вслух, но вовремя остановился, заметив реакцию Митсу. Она смущённо опустила взгляд и улыбнулась, не отпуская его руки. Необычное поведение девушки заставило его самого смутиться. Бывало, он встречался с такой реакцией девушек на себя, но почему-то именно сейчас, именно с Митсу, почувствовал то, что никогда прежде. Это было так неловко, немного нелепо, но… приятно.

Митсуне, словно опомнившись, вернула обычное равнодушное выражение лица и отпустила его руку.

— Ладно, — начала она, вздохнув, — слушай, я знаю, что ты ещё не до конца восстановился, и что у нас остался незаконченный разговор. — Она бросила на него многозначительный взгляд, явно намекая на то, что они ещё вернутся к обсуждению его желания убивать. — Но сегодня мне надо в больницу… — Она закашлялась и посмотрела в сторону. — Наруто отвести! Поэтому давай договорим потом.

Какаши кивнул. Он почувствовал какое-то лёгкое разочарование: ему хотелось ещё немного побыть с Митсу. Быть может, он всё ещё чувствовал себя уязвимым после вчерашнего или… всё же и вправду привязался к ней?

Он покинул её дом в спешке. Мысли сбились в одну кучу и он даже не заметил, как оказался у себя. Завалившись на кровать, выдохнул и уставился в потолок. Голова ещё немного гудела, но сон не шёл. В мыслях то и дело всплывал вчерашний вечер. Какаши поймал себя на ужасающей мысли: ему стыдно перед Митсу. Стыдно за то, каким слабым он предстал перед ней, как свалился на колени в очередном приступе паники. Он и подумать никогда не смел о том, что кто-либо когда-либо станет свидетелем этого. Но самое пугающее было то, что ему ещё и стало стыдно за убийство того мужчины.

Вины он не чувствовал. Это был его долг — Какаши ясно понимал это. Мальчишку тоже нужно было убить, чтобы не усугубить ситуацию. Но вот чувство стыда… стыда перед Митсу…

«Какого чёрта? Мы снова вернулись к тому же. Она знала, куда шла, это Анбу, а не школа ниндзя. Мы уже говорили об этом, но она всё равно продолжает гнуть свою линию!» — мысленно негодовал Какаши.

Это было ясно, как день, и всё же… Почему ему хотелось провалиться под землю, стоило только вспомнить её взгляд?

Вечер наступил незаметно, так же плавно перетекая в ночь. Какаши всё ещё не мог уснуть. Голова уже не болела, но была пуста, словно набита соломой. Сил контролировать мысли не осталось, и он пустился в свободное плавание по реке воспоминаний. Снова он вспомнил последние мгновения Обито и Рин. Потом память почему-то оживила моменты, когда Кушина приносила всем им обед на тренировки. Он улыбнулся тёплому образу из прошлого.

Вспомнилось, как он сдавал экзамен на джоунина; шаринган Обито; бэнто Рин; Минато-сенсея вместе с беременной Кушиной. Затем почему-то перед глазами словно возник образ Наруто: хохочущего, бросающего пластиковые кунаи в стену, кричащего «Даттебайо». И Митсу, которая пытается его контролировать, но сдавшись, смеётся вместе с ним и нежно целует его в лоб. Её светящиеся он бесконечной любви к мальчишке глаза и тёплая улыбка. Они были такие живые, такие искренние. Вспоминая её, какой она была с Наруто, её морщинки в уголках глаз и ямочки на щеках, Какаши и сам невольно улыбался.

«Что за чувство? Почему мне нравится думать о них?»

Ответа на вопрос Какаши не нашёл. Сон одолел его быстрее.